Тьма наступает

POV Дагон — Скааай, а как мы в ад полетим? А можно попробовать понять, как ты это делаешь? А можно сканировать момент перехода? А хочешь, мы с тобой тоже знаниями поделимся? А можно тебе подарить лимонное дерево для пива? Ну знаешь, пиво с лимоном, мы тебе сейчас покажем, только быстро, нам надо к Кроу! — Так же, как сюда, можно, сканируйте, — разрешает он. — Я образ и условные координаты с вас считал ну и с рыжего. А лимонное дерево в горшке? Я тогда в гостиной поставлю, я ж частично зелёный, оно будет хорошо расти, залезайте и взлетаем. Мы лезем к дракону на спину, кладем на него руки, и начинаем сканирование на всякий случай заранее, он такой интересный, совсем юная душа, люди такими бывают в подростковом возрасте. Действительно добрый и светлый, и жнецы тоже, хоть на их душах отпечаток страданий и боли. Его магическая структура удивительная, совсем не похожа на нашу, но также есть дух-воля и душа-разум. Чешуя гладкая и теплая под пальцами. Мы столько всего узнали за такое короткое время, столько данных для обработки, когда мы нагуляемся во снах и Кроу придет время вставать и работать, мы ляжем спать и думать. — Мы сейчас покажем и дерево и нашу пыточную и все-все, полетели, мы готовы! — Окей, погнали! — он взмахивает крыльями и свечой уходит вверх, ветер совсем не ощущается, барьер защищает и от него и от возможного падения. Дракон выпускает молнию, воздух дрожит — искажение пространства-времени. — Скай, ты создаешь складку и потом совершаешь разрыв, вот это да, но они огромные, это очень оптимизированная технология! Ты великий и могучий маг! Мы таких не видели никогда! — Льстецы, но мне нравится, — смеется он, ещё один взмах крыльев, мгновенный переход и он опускается на пол пыточной. — Прикольный кармашек. Армес такие делает, это муж Вика, бог Удачи. — Наша лесть совершенно искренняя, и мы знаем, что ты в основном делаешь вид, что ведешься на любую похвалу, в основном, чтобы повеселить друзей, но будь аккуратен, тщеславие и правда уязвимость твоего сердца, — совершенно серьезно говорим ему мы. — Если хочешь, мы научим тебя с ней справляться, но если она тебе нравится, будь просто аккуратен, ты правда очень нам понравился! — Вы мне тоже, тщеславие и самолюбие особенность всех цветных, есть такое, — соглашается он. — Вик тоже прекрасно знает, что я не ведусь, это мы играем. — В общем, если захочешь, мы поможем, а если нет, то ну и ладно, но аккуратно. Можешь сделаться человеком, мы тебе сад покажем и дерево дадим! — Конечно, слезайте и я перекинусь. Мы слезаем, ох ничего себе, пол родных казематов, мы впервые за время путешествий реально потерялись в чужих мирах и стало казаться, что наш ад, это просто какой-то там сто хренпойми какой мир ветки А, Перекрёстка миров и реальны не наши проблемы, а вот, например, как у жнецов, ведь ребята и правда нас пугали, показывая страшные вещи из прошлого и обещания будущего, не знаю видел ли это Кроули, он очень сильный и, и… В общем, Кроули никогда бы нам не показал, что ему плохо, но мы боялись активировать связь, закрылись максимально, чтобы если он этого не видит, то и не увидел бы. Вообще это был ужасный разговор. Мать, которую мы видели у портала, это просто непредставимая сила, такой нужно сдаваться без боя, просто вывернуть наизнанку все, что есть в душе и сделать шаг, бороться нет смысла. Но они другое, сильнее намного, вернее пугали тем, что сильнее намного, если против них сражаться, то шансы есть, нужно только грамотно все продумать. Ну, вернее сказать, уже не нужно, предположение, что они честно исполняют свою работу, было подтверждено. Мы просчитали, но она решила проверить, поделиться, даже не технологией, интересной задумкой под технологию, которая могла подойти их миру, ради проверки, проверили. Результат… Никакой, да мы подружились, да создали интересные взаимоотношения, которые могут потом во что-то развиться, но толку нет. В первый раз осторожны были мы, во второй они, сочлись, и то ладно, может это станет почвой для взаимоуважения… Ладно мы задумались, три секунды, перебор. Скай тем временем сменил форму, тряхнул сине-зеленым хвостом и огляделся. — Миленько тут у вас, на Викушин подвальчик похоже. — Пойдем, Скай! — Открываем дверь в сад в пыточной, там тропический лес из цитрусовых и яблонь, можно подумать, мы больше ничего не едим, хотя есть авокадо и манго, кстати надо предложить, они вообще-то вкусные. — Смотри, вот есть трехметровое манго, вот еще авокадо двухметровое, но оно всегда такое, ему подпорки нужны, оно потом по потолку само полезет, оно почти лиана. А, вот лимон, он тоже двухметровый, но зато смотри какая крона пышная. И вот еще виноград «мерседес», сладкий и тут вызревает, я тебе потом скину про освещение, бери все короче! — О, какая прееелесть, — дракон сверкает глазами осматривая сад. — Придётся оранжерейку мутить под всю эту красоту. Рыжему своему покажите, ему понравится. У него такая аура прикольная! Его Джо когда засек, так даже вопросов особо не задавал, творцы они ж слегка того, в хорошем смысле. — А мы, представляешь, забыли ему показать, реально, но у нас было насыщенное знакомство… Не до лимонов. Если честно, ваш мир несколько выбил нас из рабочей колеи… Хотя, конечно, и собраться заставил и научил многому. — Оно и понятно, и это заметно было. Перекрёсток место странное, особенно для жителей ветки А. У вас все другое и вообще до явления Джо считалось, что от вас к нам попасть невозможно. — Да, если бы мы не научились ходить по другим мирам до этого, то выход на Перекрёсток был бы шоком. Он в некотором роде уникальный мир, очень целостный, а ты бывал в совсем внешних мирах? — Ага, гулял, но недолго. У меня обычно работы дохренища, гулять некогда, — он подмигивает. — Не так много, как у Эдельвейскика с его Ландышем, но достаточно. — Прости, мне правда очень жаль, но я уже начинаю переживать, что Кроу нас ждет, извинишь нас, пожалуйста? — Мы знаем, что сами болтаем без умолку, ты правда нам очень понравился! — Конечно, Дагон, единые в двух лицах, спасибо за подарки и экскурсию в Ад, забавное место. У нас он другой. — Да, наверно, у нас очень добрый и несчастный Владыка и все ребята, некоторые только совсем не могут развиваться из-за отсутствия воспоминаний, там короче личности странно сформировались, в общем, у нас тоже работы много. Мы тут что-то вроде местного психолога. — Мгм, по ауре видно, — кивнул он. — К вам наш блондинистый спецназ поэтому и вылетел. Им было слишком интересно, хотя Джо сказал к вам в первый визит не лезть, чтоб не спугнуть. Викуша щас небось выгребает, — он фыркает и смеётся. — Ладно, не буду вас отвлекать от свидания, пока у вас есть на это время перед разборкой с псевдобогом, — он проводит рукой в воздухе, подаренные растения исчезают, быстро нас обнимает и исчезает сам. Тьма наступает… Безвременье приходит. Прими Нас, Вечная Тьма. Фух, с этим проклятым гаджетом даже подумать невозможно, кругом чужие существа, ужас их мыслей и переживаний, всё кругом крутится, миры… Не покой пустоты космоса, ни шорох нашей комнаты для размышлений. Не хочу туда больше. Тьма прими наши слезы, Тьма умой нас покоем. Тьма, смой с души пыль чужих миров. Тьма, кажется, что мы разрушаемся, всё меняется. Мы приходили к тебе, единые и целостные, со своей болью и любовью. А сейчас мы встретили этих странных, неужели они такие слепые, столько силы, и кому? Тому, кто не умеет читать в чужих душах… Что мы сделали? Просто пришли, так же, как в этот мир… Просто пришли… Зачем, зачем всё так, ну как так можно? Галактику они могут снести по чьему-то приказу, а глазами посмотреть не могут? Ну что за блядство?! Может им очки сделать? — Ты чего ругаешься? — Ох, Тень, здравствуй, да на меня тут гаджет повесили с которым жизнь стала еще невыносимее, теперь даже правду думать нельзя. Нет, не то чтобы я гадости думаю, но каждую мысль контроллировать… И снять его нельзя, нужно как-то адаптироваться… Опять меняться, и именно сейчас… Мы на свидание ходили с Кроули… — утыкаюсь носом в балахон и реву. — Ну поплачь, а что с лбимым? — Хорошо, он самый хороший, как ты. — А чего тогда ревешь? — Отдохнуть хотели… — Ну вот я всегда никогда не отдыхаю. — Ты всегда-никогда говоришь как из мультика для пятилетних. — Ну… Ты бери с меня пример. — Невозможно, ты завершение всего… На сегодня, например, моей истерики, мы просто переутомились и переиспугались. — Ну вот, ты тоже так говоришь, как пятилетний, значит уже берешь с меня пример. — Спасибо, Тень, пойду я в сон, я успокоились и могу не испортить Кроули настроение, — чмокаю его в куда-то в балахон, что там под ним, хрен его знает, то ли грудь, то ли живот, то ли ничего, но все равно приятно, он мой лучший друг. — Пока, Тень! — Пока, живой! — Смешно сказал! — Я старался, пока Дагон! Тьма, Вечная Тьма, отпусти меня, пожалуйста, в сон Кроули. Во сне Кроули зимняя ночь, северное сияние над равниной и дом, окна которого светят теплым светом. Хрупаю валенками по снегу, на плечах ватник зековский какой-то, а вот штаники с лампасами, почему-то мусорские… Да, видок у меня, наверное… Интересно, это шутки тьмы или причуды подсознания, вид на свидании будет совершенно… Беглый… Если там есть самовар и тушонка «СПЕЦЗАПАС», то будет тема. Не хватает только щетины, но, не растет… Полярная ночь, холод, прям под настроение. Может переодеться? Будет, наверное, неестественно, ну да ладно, Кроули, он самый лучший, он всё понимает и вообще единственный, вон, даже Тень про него спрашивал, а он живых знает, ну в смысле так, чтобы интересоваться, по пальцам пересчитать можно. Ладно, радости не получится, зато получится честность, а честно, когда я вижу Кроу, то все мысли куда-то утекают, растворяются и приходит радость. Ну вот, значит будет и радость. А значит он не расстроится и все будет хорошо. Под аккомпанемент таких измышлений праздного ума, мы, Дагон, единый в двух малолетних влюбленных идиотах, дохрумкали по целине сугробов до избушки, где нас ждал наш Кощей, очень надеюсь, что бессмертный. Поземка заметала следы за нашей спиной, а магнитные щиты Земли пока держали удар, искрясь под натиском солнечного ветра. Тук, тук-тук-тук, тук! Дверь распахивается, он обнимает меня и втягивает внутрь. — С возвращением, мои Дагон. — Здравствуй, Кроу! — мы обнимаем его, внутри тепло. Нет, в смысле в избе-то конечно теплее, чем в этой зоне отчуждения снаружи, но я не про то. Знаете, такое чувство, когда внутри в районе солнечного сплетения комок, холодный такой, склизский, а потом видишь, как тебе собака хвостом виляет и становится чуточку легче. Неее, не бабочки в животе, нахуй бабочек. Просто комок этих жаборослей перестает холодить и мерзко шевелиться, а потом постепенно рассасывается. Не сразу, вообще не мгновенно, но медленно и верно, растворяется, заменяется пустотой, а потом, как бы не стыдно было такое даже думать, заполняется пушистым шариком света, или шариками. Они там елозиют, играют. Наводят кипишь и греют. При этом, эта штука из средоточия дискомфорта в организме превращается в орган радости. Эдакий аккумулятор спокойствия и той сосредоточенности, с которой ребенок слушает начало любимой сказки, стараясь не уснуть слишком рано, под мамин гипнотический голос. Вот примерно так тепло стало в избушке, когда мы обняли Кроули в ответ. В печке трещат дрова. На стене тикают часы, он гладит нас по волосам и спине, целует в макушку. — Устали, мои хорошие? Замёрзли? — От собак ушли, но вертухаи гнали до самых дверей! Кроу, нет не замерзли, нас Тьма выпустила в паре километров, свет увидели сразу, и пришли. Сугробы кстати хоть и глубокие, но в основном сантиметров двадцать, дальше наст, ни разу не провалились, — кстати да, еще Тьма нас сегодя выпустила не просто в бушлате, а в облике парня лет двадцати, знаете, то ли только отслужил, то ли только откинулся, но прическа дембельская. — Учитывая в какой мы глуши, возможны оба варианта, — тихо смеётся он. — Для полноты антуража у нас есть самовар и чай в гранчаках с подстаканниками из нержавейки. А ещё, внезапно, аж цельная банка клубничного варенья. Что ещё есть в кладовке — я не проверял. — Отличный антураж! Кроу, чай с вареньем — это то, что нужно! Если подстаканники без гербов с «Ты хочешь жни, а хочешь куй», я чай не буду, буду водку. Она там есть, мне Тьма нашептала. И, знаешь, беломор! А вообще иди сюда, дай я тебя обниму нормально, не изображая двух малолетних, как бы так помягче… Хотя, я знаю, что ты нас принимаешь разными. — Обнимай, — широко улыбается он. — Я вас принимаю любыми. Мы прижимаем Кроу к груди, когда то средоточие копошащихся пушистиков, как бы их назвать… Ну, ладно не могу придумать, так что, будут Пушистики. Так вот, когда оно касается родного существа, кажется, что эти тварюшки, как зараза просачиваются сквозь кожу и должны обязательно инфицировать радостью и теплом того, другого, который в мыслях уже ближе тебе, чем ты сам. Стоим прижавшись друг к другу и я гадаю, так ли это, но если не так, то значит есть какой то другой, возможно воздушно-капельный механизм заражения утешением и хорошим настроением. Действительно хорошим, не приподнятым, не разгульным, а нормальным, радостным, теплым. — Спасибо, мой Дагон, спасибо что ты есть. Прижимаю его крепче, а че тут скажешь, спасибо… Хорошее слово Спаси Бог, да в принципе уже спас. Тебя же сделал, и даже разбудил нормально и не испортил почти, так что ему спасибо. Бог почему-то сегодня представляется бородатым мужиком на облацех с православных икон, причем стыренных цыганами ночью из церкви. Но все равно, спасибо ему. — Люблю тебя. А теперь пошли пить водку, курить беломор и тереть за жизнь. А когда водка закончиться — спать на печи. — Пойдем, коли не шутишь! — ну точно, воздушно-капельный способ передачи настроения в действии. Кажется, у него даже моторика чуть изменилась, появилась мужская угловатость движений и эдакий уголовный шарм. Он сейчас, почему-то, напомнил Высоцкого в «Место встречи изменить нельзя». Или просто антураж так сказывается, но «Мурку» спеть будет можно. — Гитара в углу, водки ящик, но я в нас верю, — заявляет он и стягивает с меня бушлат. . Сажусь, беру гитару и начинаю перебирать струны, да Мурка не сложилась. Приходит романс, старый и еще не написанный одновременно. — Отцвели, уж давно хризантемы в саду… Мелодия красивая, печальная, хотелось чего-то, залихватского удалого, ну или томно-романтичного, типо про: «На шелковые ресницы, сны золотые навивать…», но хрен то там, пришли хризантемы, и остались… — И невольные слезы катятся, пред увядшим кустом хризантем Кроули выставляет на стол те самые гранчаки, бутылку «Столичной», трехлитрушку огурцов вперемешку с помидорами, банку тушёнки, и такую же пустую, в качестве пепельницы. Рядом ложиться пачка беломора и коробок спичек. Булькает водка, наливает по края. Садится рядом. — Выпьем, за хризантемы? — хотелось сказать: «за любовь, не чокаясь», но язык не повернулся и хорошо. — Хочешь, я расскажу тебе про них? Ну, про хризантемы… — Выпьем, — соглашается, — и расскажешь. Беру стакан, да водки от души, даже держать неудобно, капельки разбавленного спирта смачивают пальцы. Стакан в руке моей являл собою только стакан, когда эта фраза относится к стакану с водкой, это выражение становится еще более точным и верным. Чокаемся. — За хризантемы. Выпиваю половину, да душевная нормальная водяра, не абсолют карат какой-нибудь, со стирильным вкусом, а то еще и смородиновой отдушкой. Это чистый и незамутненный вкус Русской тоски. Отлично, то что нужно. — За хризантемы, — пьёт залпом, даже не поморщившись, занюхивает рукавом, вытряхивает из пачки беломорину, чиркает спичкой. Глубоко затягивается и медленно выдыхает, голубоватый дымок плывёт к потолку. — Вещай, Дагон. Я тебя слушаю. — В облетелых садах, перед морозами, стоят кусты неопрятных белых цветов… — я перебираю струны на мотив романса, тихо, печально, тепло, спокойно. — Они тоже звезды, просто им не повезло, быть самыми поздними осенними астрами. Дай затянуться, — тяну руку за его беломориной. Великое творение, великих человеков, папиросы и стройка века… — Держи, — вручает мне требуемое. Беру папиросину, делаю затяжку, выдыхаю дым в потолок, возвращаю. Касаюсь его пальцев, приятное чувство, но сложное, в какой-то момент шершавость кожи, тепло руки… Магия, слияние сущностей, ну да, но это всё, как бы смешно это не звучало, понятная механика, да единение, да общие мысли… Но тут, само осознание прикосновения, его материальность, это не прикосновение к сущности, это как душу потроготь, разум, саму любовь что ли. Не знаю! Хрен такое опишешь, короче, отдал я беломорину, играю дальше. Он слушает, курит, наблюдает за мной. — Грязно-белые, свернутые в трубочку, лепестки неопрятных цветов опадают на уже побуревшую листву, в те дни, когда люди обычно думают о противоположных вещах — о любви и о смерти. Кивает, тушит папиросу о дно банки. Встаёт, проводит рукой по моему плечу и направляется к печке, ворошит кочергой угли и подкидывает пару чурбаков из поленницы рядом. — Потом схожу в сарай еще принесу. Ночь будет длинная. Возвращается за стол, снова наливает. — Длинная ночь не предполагает боязни рассвета, это хорошо. — Не предполагает, — соглашается он. — За ночь? — За ночь, — соглашаюсь я, хотя хочу сказать, что пью скорее за ненаступление утра. Чокаемся, он снова пьёт залпом, тянется к банке тушёнки, вскрывает охотничьим ножом. Допиваю половину стакана, что у меня оставалась. Тепло. Внутри тепло. В избе тепло. Он будто пытается протопить остывший мир, окружающий нас. — Помнишь, «Перевал»? Вот только кто это, Стругацкие… Нет, по-моему, не помню, надо же, снова причуды памяти. Это место напомнило мне их перевал, а особенно мультик, помню его еще Ливанов озвучивал… — Не помню, но ты мне расскажешь? Закуриваю. Дым приятно успокаивает, хотя и так спокойно. — Дашь затянуться? — Расскажу. Держи, — протягиваю ему папиросу. Затягивается, выдыхает в потолок дымные колечки. Усмехаеться. Возвращает беломорину. — Это история о советской экспедиции к далеким мирам, — начинаю я и улыбаюсь ему. — Мне всегда было очень жаль, что именно эта империя не отправилась к звездам на самом деле. — Жаль, да, — соглашается он с улыбкой. — Их звездолет потерпел крушение в холодном мире… Они ушли от корабля за перевал, боясь взрыва реактора. А после того, как взрыва не последовало, три поколения, постепенно дичающих потомков экспедиции, пытались дойти до маяка, оставшегося в нем, чтобы подать Земле сигнал о помощи. Очень красивое и очень печальное произведение. — Здесь на километры и километры вокруг никого. Только мы и этот дом. Масштаб, конечно, не столь велик… — кивает Кроули. — Да, наверное потому и вспомнилось, что оно хоть и про холодные миры и звезды, но теплое, проникнутое человеческим духом, устал я, наверное, от сверхъестественного. Даже звезды, до которых можно долететь на драконе, пройти порталом или через гиперпереход теряют, даже не часть себя, а всё, весь смысл, труд страх, риск, ожидание, награду… — Устал. Я знаю, Дагон. Я видел, как тебе было тяжело. — Нет, Кроу, я не про то. Разве ты не чувствуешь, как обесценивается нечто важное и неуловимое при таком подходе. — Да. Как с эволюцией. Которой здесь не было. — Знаешь, мне кажется я понял, что было не так, мы встретили существ достигших запредельного уровня силы по нашим меркам и не обретших ни пути, ни мудрости, ни покоя. — Думаешь? Возможно, их взгляд отличается, и у них другой путь. А сила понятие относительное. — Мне нечем это доказать, кроме того, что после общения с теми, кто обрел мудрость, на душе покойно и мирно, а здесь, сила оказалась в руках тех, кому не далось вместе с ней умение читать в душах и умах… Может быть, я не прав, наверное, но наш мир, даже Метатрон, добрее… Кстати, надо придумать, как вразумить или приставить к безопасному делу того, у кого нет эмоций. — Я понимаю, о чем ты. Придумаем. — Может просто проще, видишь ли, я всегда считал мудростью не трогать то, что может причинить вред, по крайней мере, без требования или необходимости и никогда не заходил в слишком сложные миры, хотя Тьма мне их показывала. Кроу, прости, я просто рассуждаю, мне их мир показался болезненным… А может, это я просто от усталости, прости, что я об этом заговорил. — Ничего, говори. Дагон, важно говорить, — он улыбается и снова касается моего плеча. — Тебе не нужно извинятся, хорошо? — Хорошо, но это мир, а день, был действительно… С тобой. Наверное, мне лучше удается рассказывать о хризантемах, — улыбаюсь я ему. — Просто день с тобой, приключения, всякое новое. — И всякого нового было очень уж много. Но мы были вместе. Я прислоняю гитару к ножке стола. — Пойдем принесем дровишек, и уляжемся спать? — говорю я, беря его за руку. — Пойдём, — соглашается он и переплетает пальцы. Без бушлата на дворе у дровяного сарая мороз пробирает до костей. Набираем по охапке дров и тащим в избу. — Однако, на дворе не лето, — усмехнулся Кроули, когда мы снова оказываемся в натопленной комнате. — Но в этом есть плюс. Знаешь какой? — На печке тепло от дров, а в животе от водки? Или что идти некуда? — смеюсь я. ‐ Я знаю, в том, что утро не наступит, даже когда проснёмся. — И это тоже. А ещё, после зимы наступит весна. — Кроу, ты всегда живешь в ожидании весны? — Нет, зима меня тоже вполне устраивает. Но конкретно эта весна, которая приближается, обещает быть интересной. Полезай на печь, я погашу свет и присоединюсь. Забираюсь, жду пока он погасит керосинку и вернется. Проходит не больше минуты, когда он забирается ко мне, обнимает и накрывает нас одеялом. — Спи, любимый, и ничего не бойся. Я обнимаю его. — Я люблю тебя, Кроу. — И я люблю тебя, Дагон. Тысячи лет без сна, а ведь я одно из немногих подобных нам существ, которому эта штука действительно нужна не просто рекомендована, а строго необходима. Однако очередная ночь прошла в размышлениях и расчётах. Кроули со мной рядом, наверное, это единственное, что не даёт мне сойти с ума. Это и раньше меня поддерживало, а сейчас, когда мы действительно рядом, это стало жизненно необходимо. Расчёты завершены и план готов. У меня есть всего два варианта. Один из них хороший, другой плохой. Оба начинаются с одного и того же. Мне нужно вернуться во Тьму и позвать того, кого я уже недавно видел. Тень, мне нужен Тень. Обитатели этого мира сказали, что видели его в серых пределах. Судя по тому, как они себя вели, они были испуганы и скорее всего не лгали. А самое главное, что на первом этапе я ничего не теряю, мне нужно только спросить. Сначала спросить Тень, правду ли они сказали. Таким образом наконец-то сработает моя первая «закладка» в этот разговор то, что я могу проверить из-за того, что они говорили. И самая первая «закладка» в этом путешествии — разговор с драконом. У меня тоже есть свои методы, пошли они на хер со своей сверх силой. Факт в том, что эта закладка должна была сработать два раза. Чей дракончик, я понял сразу, не то чтобы прям чей конкретно, но я понял что такую штуку поднять могла только очень большая сила, с моей не сравнить. Я его просканировал и проанализировал. Первая закладка была у него в голове. Когда я увидел костяного дракона, я понял, что мне очень нужно увидеть существо, обладающее такой силой, которое настолько близко находятся к нашему миру. Сложилось ощущение, что ему ни наша богиня ни наш владыка, в подмётки не годятся. Ну а когда я его увидел, пришлось играть ва-банк. Я сказал про Тень. Получил лучший вариант из всех возможных, он поделился информацией. Причём не просто, скорее всего, хотел меня проверить, правду ли я говорю. Мало ли, кто знает о завершении миров? Проходимцев-то куча. Каждому верь… Тут я его понимал прекрасно. Скорее всего такой и был расчёт, что я туда отправлюсь, но у меня других вариантов нету. Хотя… Может быть, Тень предложит мне что-нибудь ещё? Не хотелось бы даже думать об этом мире, хотя да ладно. Нет у меня никаких вариантов. Наша несчастная планка уже кусок этого пространства… Короче, пойду я к Тени. Попрошу его отвести меня в серые пределы, если он там был. Дальше, второй пункт первой части плана, если к этому моменту я всё ещё буду жив, свободен, относительно здоров. Ну, в смысле, пройдя границу серых пределов. Там, нужно будет попросить уделить мне время, их матери. Спросить её о двух вещах… Нужно спросить, можно ли увести наш мир из этой реальности, не разрушится или не нарушится ли, их структура от этого. Я просчитал примерно получается, что нет. Она достаточно «мобильная», каждый отдельный мир роли не играет, ну уведём мы его реальный космос и хорошо. Вопрос ещё, не создаст ли это законодательный прецедент. И так далее. Короче, вопросов на самом деле много. Вывести мир из конфедерации такого класса, даже чисто по документам, должно быть, крайне сложно. Скорее всего, после этого этапа я тоже выживу. Мать должна меня понять. Эти существа следят абсолютно за всем, за мной пусть они следят хоть столько, сколько им необходимо, но я храню чужую информацию, я храню то, что не должно быть ни в чьей доступности. Их мораль предполагает всё, что угодно вплоть до шантажа и использования этой информации в личных или корпоративных целях. Короче, если на этом этапе она скажет, что мир вывести можно и это ничему не повредит. То тогда картина выглядит значительно лучше и веселее. Я накоплю силу, как это сделать, я уже придумал. Попрошу Люцифера вернуть силу Кроули, как можно скорее, а я взамен дам ему кое-что другое. С него не убудет. С полной силой и со мной в связке Кроули сможет действительно передвинуть звёздный пузырь Земли в зону реального космоса. Когда мне с 50% вероятностью откажут… Настанет второй этап. Для чего мне это нужно, она поймёт. Доверять в их мирах никому, кроме неё нельзя. Вера её почувствовала, она настоящий бог. И ведёт себя и мыслит как настоящее божество. Я её анализировал, она не была против, не закрывалась. Анализировал, я естественно, вежливо — в сущность, не лез, не сканировал. Она это увидела и приняла за щенка, обнюхивающего асноги. Приятно, так и должно вести себя разумное высшее существо. Так вот, у неё-то, существа довольно близкого и доверенного, как мне сейчас кажется, что опять же говорит в пользу того, что она настоящая божество и ведёт себя, как истинно разумное… Можно у нее спросить, как получить силу для того, чтобы защитить свой мир. Силу сравнимую с той, что я увидел. Ну и естественно не отдать за эту силу в процессе разум, душу, изначальную цель. А то, как много силы получить, я и без неё знаю. А теперь самый сложный третий этап из двух вышеперечисленных. Хорошая примета начинать дело с конца. Тень всегда так делает. Так вот, самое сложное заключается в том, что сейчас мне полностью свой план нужно будет пересказать Кроули в рамках… Я даже не знаю, в рамках чего. Но пересказать я должен. Чувствую, а объяснить не могу. Знаете, как не верой чувствую, а всем собой. Просто в какой-то момент сложилось ощущение, что я теперь должен всем с ним делиться. Кроули гладит меня по щеке кончиками пальцев. — Ты завершил свои размышления, мой Дагон? — Кроу, я тебя люблю. Откуда ты всё вечно знаешь? Я зарываюсь пальцами в его волосы. Перебираю совсем короткие прядки на шее. Массирую мышцы у основания черепа. Глаз не поднимаю, боюсь… Сила воли у меня, конечно, железная и возможно даже закаленная… Но если я посмотрю вверх, то отдам выбор что делать дальше ему. А это будет не просто неэтично, это будет подло. Его воспоминания у меня, а у него в голове, время проведённое со мной. Я не могу заставить его выбирать в такой ситуации. Потому, лежу уткнувшись носом ему в шею и стараясь не слишком сильно расслабляться, хотя хорошо мне так, как никогда не было. И даже адамантовой воли не хватает на то, чтобы сделать какую-нибудь глупость и уничтожить этот момент и не испортить настроение, превращая все в шутку. — И я тебя люблю. Это просто, мой Дагон. Ты не мог не думать о том, как обезопасить наш мир от силы такого масштаба. — Да, совсем не волшебная магия! — смеюсь я, да… Это вам не это… Вспомнил я выражение из ДМБ, а затем сразу же пришло следующее: «Без свадьбы только мухи женятся». Отлично, это армейская мудрость как раз то, что мне нужно. Смеюсь, уже реально в полный голос сейчас, кажется, придётся объясняться. Он тихо фыркает, поглаживает по спине и ждёт. — Тебе рассказать какое, «то, что я думаю», которое сначала или которое потом? — Как считаешь нужным. Если хочешь, можем вообще кофе вначале сварить. Но можем и остаться тут. — Давай так, я расскажу тебе то, что я думаю сейчас здесь. А потом то, что думал до этого за кофе, из кастрюльки, расставляя столовые приборы, консервные банки, спички и папиросы, как стратегические точки на плане, — смеюсь, не могу, как говорится, смешинка в рот попала. Сейчас забуду на хрен весь план по дороге, вот будет интересно. — Идёт, — соглашается он. — Рассказывай. Он так серьёзен, блин, посмотреть бы его воспоминания, че он так напрягается, когда товарищ, в принципе довольно боевой, придумал какую-то фигню, типа стратегии по захвату мира… Я ж когда копирую данные, их не смотрю, просто метрики расставляю по общим запросам и собираю. Какие метрики ставить я знаю, ну и знаю, что примерно в данных, но не точно, это информация личная. Ее беречь нужно, ото всех. Я тоже все. А мне доверяют, должна же быть в этом блядском мире какая-то стабильность. Ну короче, примерно можно предположить, что отношения там были не очень. И возможно в планы его не посвящали или делали все сами, похуй на мнение. Да, наверное так. Сейчас мы едины слиты полностью, она мной думает, я ею чувствую, удобно, почти боевой режим. Поэтому сейчас у нас вид меня, а я просто чувствую себя эмоциональным, чуть более женственным, чем положено, мужиком. Короче, чувства говорят, что я прав. Ну, я, собственно говоря, и не собирался ничего скрывать, и уж тем более с ним не советоваться, оставить перед фактом. Господи, какая чудовищная формулировка у меня в мыслях сегодня. Короче, расскажу ему всё, спрошу, что он об этом думает. Я поступлю в соответствии с тем, что услышу от него. О, до мозга иногда в боевой форме сложно докопаться. — Я вспомнил ДМБ, прям очень красочно и очень к месту среди моих размышлений. Ну, прям картинки типа: «Надышаться можно только ветром» — Ага. И вспомнил ты явно не про суслика, — кивает он. — Потому что про суслика вспоминал я. Когда во сне меня вынесло в Холмы. — Нет, не про суслика, чёрт побери, это как «не думай про розового слона». Бля-ха-ха! Но теперь, я про него думаю. Про убеждения. Ладно, вчера Перевал, сегодня ДМБ жизнь то, относительно иных миров, налаживается. — Когда я понял, что Перекрёсток не просто красивая сказка, которую я случайно услышал веке так в шестнадцатом, а вполне и даже очень реален, и находится, грубо говоря, в соседней комнате, я не мог не проверить. А когда проверил, не мог не показать. Причём, Дагон, я мог бы сводить вас в один из миров просто во сне, воссоздать картинку того мира, что я видел, до мелочей не так уж сложно. Нет. Мне было нужно, чтоб вы увидели его реальный. — Фильм «Джентльмены» помнишь, где газетчик свинку трахнул: «Это развидеть невозможно, это мне в кошмарах будет сниться». — Именно. Но вы должны обладать всей доступной информацией. — Кроули, извини, ДМБ, всю серьёзность отшибло. Ты что, извиняешься? А я что, должен сказать, нахера ты туда полез, перед нашей операцией? — Нет, не извиняюсь. Объясняю. — Хорошо, но я в принципе так и понял, увидел пиздец, поделился. Нормально. В смысле, нет, не нормально, для других, но мы с ней так живём. — Мгм. Ну и такие любопытные места и личности очень даже могут повлиять, когда нам это будет не надо. — А ты же сам говорил… Да, ты прав, это совершенно точно нужно было увидеть, в реальности, самим вдвоём. — Идём варить кофе? — Да. — Отлично, — Кроули улыбается, чмокает меня в лоб и спрыгивает с печи. — Херня, прорвёмся. Мне определённо не нравится, как идёт этот разговор, непонимания и так хватает вокруг. Сейчас я из-за собственных чувств не понимаю его. Это не рабочая обстановка. Блядь, кажется, мне правда нужно отдохнуть. Слишком много слоев правды, слишком много данных. Их было много, еще на этапе Армагеддона. Потом данные этого этапа увеличиваются в объёмах на несколько порядков и усложняются. Теперь у нас оказывается есть партнёр, с которым есть недопонимание, а этот партнёр, не только часть плана, но для меня лично — большая часть смысла в этом во всём. Если бы его не было, не сформировались бы принципы, понимание того, почему надо защищать не себя, особенно когда тебя и так два. Мне кажется, где-то есть бог, который испытывает моё терпение! То мой любимый читает в моей душе, как в открытой книге, то просто досказать не даёт, когда я хочу словами, через рот мысль донести. — Иди ко мне, Дагон. Выдохни и сделай паузу, — зовёт. — Да, ты прав. Сажусь закуриваю папиросу. Как с этим работать? Как быть в такой ситуации. О чём он говорит вообще? Что из этого анализировать, что вообще делать. Не понимаю, по-хорошему, взять бы проанализировать его личность и понять, что происходит. Но так нельзя. Надо подумать, что он чувствует. Подумать, что чувствует, это само по себе звучит парадоксально. Этот режим, когда я полностью понимаю эмоциональную составляющую общения, для нас новый. Ну ладно, потестируем. 1) Он только что пережил психоломку. Несколько изменился, привыкает… Это дестабилизирующий фактор. Возможно, поэтому он поперся смотреть новый мир, возможно, потому, что действительно об этом давно думал и переживал. Возможно, оба варианта сразу. 2) Он потерял большую часть воспоминаний о настоящем любимом, догадывается, о чем они, но точно не знает и он ими больше не думает как образами. А тут я. Моральная дилемма, дестабилизирующий фактор. Понятно. 3) Мы туда пошли вроде как гулять, но вроде как и на испытания, которые ни один обитатель ада кроме нас не прошёл бы. Потом попали в мир, ну это вообще пиздец, работали каждую секунду, во сне, наяву и имитируя режим отдыха. Тут непонятно, ему искренне было приятно со мной, а-а-а-а-а, вот оно что, а значит переживал он ещё больше. А получается, испытывал то же чувство потери прекрасного момента, отнятого у нас не по праву. Но и не привести в этот мир он не мог, и не чувствовать это тоже не мог. Плюс вина см. пункт-2 плюс последствия психоломки и любое допущение из пункта-1. 4) Новые отношения и его эмпатия, а я вчера пришёл после Тьмы, совсем другим. И конечно, переживания, за то, что планом я с ним не поделюсь и/или его в него не включу. Тут даже не знаю, что хуже. Мог предположить, что я использую его в тёмную, или не расскажу и буду действовать сам, или расскажу и не спрошу его мнение. И точно, даже если захочет, извиняться и объясняться он не мастер. Ну, что ж, боевая форма работает, а с ним все понятно. Или в рамках любого допущения стратегия не изменится. Надо его сейчас успокоить, расспросить и все обсудить. Да, бля, не легко у них с чувствами… — Кроу, иди сам ко мне, я тебе расскажу все что думаю про твоё состояние, потом, выслушаю твоё мнение и оценку того, насколько я прав или нет. Потом расскажу тебе план, который я придумал, потом ты расскажешь мне свой, если он у тебя есть. Затем мы объединим эти данные и выработаем план, который нас обоих устроит. — Хорошо, — он садиться мне на колени, обнимает. Смотрит в глаза. — Ты не можешь сейчас прекратить анализировать, да? Ладно. Рассказывай, а я буду тебя очень внимательно слушать. — Да, видимо не могу, ситуация слишком сложная. Ты не против, если я тебе покажу по связи то, что думаю про нашу с тобой ситуацию? Нет сил пересказывать, — придерживаю его за талию и оборачиваю руку запястьем к нему. — Лови как есть, формулировки у меня внутри не очень, зато так полнее и честнее, не всегда, знаешь, язык поворачивается сказать то, что думаешь. — Хорошо, — соглашается он, берет мою руку. Считывает, легонько улыбается. — Частично, Дагон. По первому пункту второй вариант. По второму да, но с этим мы будем разбираться не сейчас. Точнее, я уже разобрался, но обсудим мы это позже, потому что мои доводы тебя не убедят. Третий пункт да. А четвёртым мимо. Я был готов к тому, что ты придешь другим. — Удобно, — смеюсь я, — Оказывается можно просто с чувствами разобраться. Надо запомнить, и ты был уверен, что планом я поделюсь… Приятно. Ладно, это все лирика, давай тогда я тебе и план покажу, а потом кратенько пробегусь по основным пунктам? — Да, потому что тоже ничего не собирался скрывать и все обсудить. — Лови мой план. — Мммм… ну давай по пунктам, — произносит Кроули пару минут спустя. — Насчёт Тьмы, Тени и разговора с Великой Матерью я целиком и полностью согласен. Это самый простой и самый верный способ. — Теперь, кратко по пунктам: Первый. Пиздую я во Тьму, зову Тень, он уже вчера слышал, как я там матерился наедине с собой, да так, что Тьма меня в бушлате аж за два километра выкинула, чтобы я остудился, она как ни странно, живая и намекает иногда. — Когда ты туда собираешься? — Да хоть сейчас. Все продумаем, да попрусь. Кстати, не хочу, но в свете сложившихся обстоятельств предложу, пойдешь со мной? — Пойду. — Бля. — Именно — Бля. — Ты мог предположить какой-то другой вариант ответа? — Ты мог предположить отсутствие вопроса? — Нет. — Вот. — Именно. Так что идём дальше. — Даже не стану уточнять, что за ебаные «сизые пределы» нас там ждут, мы это узнаем от Тени, и думаю нам не понравится. — Не понравится, совершенно точно и определённо. По слухам, место чем-то напоминает Лимб. — Тогда мне похуй, наш на меня не действует, на тебя уже подействовал, там будет хуже. — Ага. Это ясно. — Лимб — это Покой, только немного корявый, в средоточии магии должно быть равновесие, типа тема, как за горизонтом черной дыры, а значит мы там растворимся скорее всего до ифоформы. Ладно, похуй, послушаем Тень — узнаем. — Мгм. По поводу целесообразности отделения нашего мира ещё нужно подумать. По результатам переговоров. — Короче, говорим с Тенью, все узнаем, идем в эту хуйню с ним, придется его просить, но он нас любит или терпит, говорит, что ему нравятся те кто вреда не причиняет и не мешает. Короче, проводит он нас. Спросим у Мамы тамошней, можно ли отделиться по всем соображениям, скорее всего не дадут, но надо попробовать избавиться от этой связи миров, потом спросим где взять силу и чем доказать на нее право, чтобы стать хранителями нашего мира в их ебучей системе. Есть еще вариант, что они нам докажут аргументированно, что нам ничего не угрожает. Но это вряд ли. И я вряд ли поверю. Скорее всего, наш вариант самый хуевый! Работа вместо отпуска. — По поводу обретения силы механизм очень простой. Плюшки выдаются тем, кто действует на благо Перекрёстка и эти действия дают результат. И речь не о всеобщему благе для всех живущих, его не существует. Речь о балансе. — Ага, вот про это подробно и послушаем. У них там все механизмы коммерческие, это я уже понял, империя рыночных отношений, я потому и начал сразу работать. Там сейчас вычислительные системы лабиринта уже трудятся на благо империи… И немного наше. — Кстати, по официальной версии мир С-52, как и вся ветка С была проверкой для старшего Жнеца, который Вик, сразу же после вхождения в должность. И он её прошёл. Наши белокрылые коллеги ровно такую же, но меньшего масштаба в Содоме и Гоморре, не прошли. При условии, что в их случае это была проверка, а не очередной «каприз». — Ничего удивительного, у них мораль на нуле. А там нужно принимать решения, основываясь на принципах им непонятных. Ну что, Кроули, план утверждён? Корректировки ещё требуется? — Да нет, все предельно ясно и возражений нет. — Тогда уебищный план принят, как единственно возможный. Утвержден и взят в работу. — О, да! — он смеётся. — Впрочем, я ничуть не удивлён. — Кроули, бля, вариантов нет, это даже я готов принять, — смеюсь я вместе с ним. Он наклонился и прислонился виском к моему виску. — Прорвёмся, Дагон. Возможно, ситуация намного лучше, чем мы думаем. Как минимум, могу сказать с точки зрения эмпата, что реальной угрозы ни от кого из местных не исходило. Любопытство, да. Напрягался только Тор, и то, он напрягался из-за своего Света, это было направлено не на нас. Не то, что это говорит об отсутствии опасности, но оптимизма добавляет. — Опасность этого мира не в этом, Брат. А в центральном управлении и их коммерционализированности, если мы не поставим себя как силу. Вернее сказать, не поставим наш мир, как равный, то они будут нас использовать в очень добрых любых своих целях. Мы это уже проходили. Я видел такие миры, бродя вселенной. Каждая отдельная личность хорошая. Система в целом ужасная. А мы 6000 лет не можем разобраться со своей. Очень простой и очень доброй системой. Можно сказать, детский садик. — Вынужден согласиться. — Так что их отсутствие враждебности для меня выглядело ещё страшнее, чем прямая атака. Атака может быть яростью. А милое изучение… Ну что ж, люди овец тоже когда-то приручили. Вы получаете статус гость, а давайте их не спугнём. А давайте посмотрим, какое они интересное. Это говорит о том, что все существа в этом мире будут действовать не так, как наш Владыка, а в рамках собственных интересов. И в интересах системы. Каждая отдельная личность ты и я. Мы могли бы стать просто винтиками системы. Но мир. Нет. Мир — это слишком ценный ресурс. И он будет захвачен и использован. Тем или иным способом. Причём, как мы видели на примере России 20 века, экономический захват, хуже любого другого. — Да, ты прав. Кстати, Пиковые Императоры выходцы из той самой России девяностых. — Очень мило и очень понятно. Судя по тому, как они действуют, они — выдумка. Я видел во вселенной миры типа Толкиеновских через Тьму. В добрые даже заходил. Они получаются примерно как Боги. Помнишь Индию или Славян. А они доверили вымышленным существам руководить империей. В которой живут живые. Другие из других миров не из вымышленного мира. Короче, я всё понимаю. Бывает, по-разному все эволюционируют. Но то, что я там видел, говорит об обратном. Кроу, нам нужны ещё аргументы? — Нет и я уже с тобой согласился. Мне бы очень хотелось, чтобы перед тем, как соваться глубоко и основательно ты отдохнул. Если это возможно. — Кроу, а теперь я могу отдохнуть. Я не могу отдыхать только когда нет плана, а есть нерешенная задача. — Тогда хорошо, что он у нас есть, — он касается губами виска. — Хочешь я тебе спою ещё и дорасскажу про Перевал, как мимо тебя прошла такая книга, не представляю. — Хочу, мой Дагон. Возможно, она прошла мимо меня, потому что я жил в реальном времени Земли, м? А знания о других вселенных, созданных другими демиургами это «базовые настройки» и литературу с кинематографом они не включают. — А ДМБ? Брат, ты вспомнил не всё из изначальных знаний? Это плохо. Это нужно будет исправить во Тьме, хорошо, что я теперь это понял, а не потом. — ДМБ это то что пришло из Тьмы. Ну и частично от тебя. — Хахаха! Причуды Тьмы, говорю же, она живая! — Живая. И со специфическим чувством юмора. Но мне нравится. — Кроу, дай пожалуйста гитару, она к тебе ближе. Я сейчас попробую выйти из рабочего режима, но я не уверен, что у меня это получится. — Окей, правда, мне придётся с тебя встать, — он фыркнул, потянулся за гитарой и пересел на стол напротив меня. — Держи, — протягиваю я ему губную гармошку, — Если Тьма тебе подарила эту песню, будем считать, что удача с нами. Хотя, я уверен, что это так. Только знаешь, налей, а? — бутылка, в которой осталась примерно треть стоит под его правой рукой, — А хотя, давай прям так, — я начинаю наигрывать перебор — Понял? Мелодия уже далеко не романс, это скорее похоже на песни, что пели парни с короткими армейскими стрижками сидя у костра в увольнени. — Понял, принял, — улыбается он, скручивает крышку, делает глоток, продвигает бутылку ближе мне. Подхватывает мелодию. Я отрываюсь от струн, а он уже подхватил мелодию и музыка не стихла, просто изменился ее голос. Отхлебываю большой глоток, закуриваю, смятый мунштук папиросины свешивается из уголка рта. И я продолжаю играть, затем приходят слова. — Серыми тучами небо затянуто. Нервы гитарной струною натянуты. Кроули подыгрывает и поглядывает на меня из-под ресниц. — Давай за жизнь, держись, брат, до конца. Давай за тех кто дома ждет тебя… — я смотрю на него в ответ. Нам предстоит не «Афган», определенно, этой мелкой, но кровавой компании далеко до того, что ждет нас впереди. Он чуть вскидывает бровь и, судя по взгляду, думает примерно о том же. Песня стихает, тянусь за бутылкой, там как раз на два глотка — ему и мне. Протягиваю ему первому. Откладывает губную гармошку, отхлебывает и возвращает бутылку, в который раз соприкасаясь со мной пальцами. Снова столкновение, другого слова не подобрать, я понял, это представляется как… И вдруг я начинаю говорить. — Северное море, знаешь, волны накатывают на черные скалы, свинцовое небо рваными сизыми лохмотьями облаков касается сизых же волн. Ледяные брызги прибоя и дождь. Падает из-под туч в один миг стеной. Момент в который он обрушится в бушующий океан — это касание, которое правильнее назвать столкновением, — допиваю водку и ставлю бутылку под стол. — Знаю. И понимаю, — хмыкает и ухмыляется. — Представил нашу ситуевину со стороны. Давай не будем говорить Люцу, когда всё это разрулим. Его психику нужно беречь. Вспомнил как пел ему колыбельные и показывал красивые картинки, а наш великий и ужасный Владыка ада, с огромными распахнутыми глазами, как у трехлетней девочки слушающей сказку, внимал моим космо-байкам и смотрел на чужое небо. Вот уж кого нужно катать аккуратно, на большом и страшном военном кораблике к мирным свободным мирам зеленого списка. Для некоторых драконы, должны остаться жить в сказках. — Да, ты прав, Брат. — или это он про нас… — Я тебе не рассказывал, как меня поймали в такую же клетку как у него, но с полем послабее, естественно? Так, тупая тема, над спросить, а то я не понял — А про что? Про хрень которая нас ждет или про то, что тут происходит, про нас? — спросил, стало легче, но пока не стало понятнее. — Про хрень. Про нас, есть подозрение, Люц понимает лучше, чем мы. — Да, про хрень, не надо, и почему-то мне кажется, что ему точно не надо знать, какие у них там настоящие демоны. Мне кажется, с самой большой гадостью, мы еще не виделись, и я не только про их ад. — Да Ад у них там как раз ниачем, сказочный и не шибко интересный. Да и демоны это не в том смысле, они адекватные и с ними можно договориться, они кстати не в Аду у них. А по поводу гадости ты однозначно прав. Жнецы у них типа как у нас Карро, люди бы при прямом с толкования с ним испытывали бы примерно те же эмоции. — Я правильно понял, что ты сейчас провел прямую параллель, между разницей в силе? Как человек столкнулся бы с Карро, так мы столкнулись с ними? — Правильно, Дагон. — Бля. Но не совсем, если достроить эту параллель до конца… То вобще-то не так уж много не хватает человеку до демона ранга Карро… И ты навел меня на мысль, я знаю что делать и куда идти за тем, чего нам не хватает, если нас пошлют на хуй. — Расскажешь? — Да, конечно, но не все это долго, потом, доформулирую и расскажу. А сейчас, слушай. — Хорошо, — кивает, улыбается и закуривает. — Давным-давно, шарились мы с кораблем в заокараинных мирах и ходили мы туда через Тьму, это не просто не наша галактика, не наша вселенная «пузырькового» типа… Это вселенная следующего масштаба с другими законами. Короче там тварь жила, да и живет сейчас, тоже трудоголик страшный. Она амеба, может вступать в симбиоз с живым и неживым. Там короче, то, что тут магия нормальные законы, а тут аномалия. Это демиурги когда понимают, обычно инертными становятся. Так вот это существо — само себе раса, оно одно живет по всей галактике и там присутствует почти во всем. Там народов и рас куча, но амебка она на всех работает. Надо в реактор залезть — она. Надо беспилотник в далекий космос запустить — она. Короче, ей смерть копии похуй, мы жили с таким симбионтом долго, подружились с ней и они хотели прийти посмотреть наш мир. У них, короче, разум коллективный и они расселяются, ну, например, по пузырьку вселенной и исследуют, служат всем, но любят не всех, кого любят, с теми разговаривают. Короче, мы с ней дохрена лет прожили и тогда весь коллективный разум, мог давать ресурсы вычислительные мне и еще оно делает тебя настоящим метаморфом. Короче они клевый и безопасный друг, я давно про него думал… Короче, я сходить за ним могу. Но все, же… Это внесение нового в нашу вселенную, противоречит моим принципам, я тогда извинился и амебку дома оставил… — Ага. Таааак, в крайнем случае, это вполне может быть выходом, — кивает он. — Но да, это прям дофига новое. Я вот ещё о чем подумал. Смотри, ни одному адекватному демону Человеческие материальные или интеллектуальные ресурсы не нужны. При этом вмешательство, скажем, в политический строй чаще всего происходит потому, что кто-то создаёт себе условия для отпуска. Верье с Розье столетнюю войну решили прекратить исключительно потому, что хотели поотдыхать на лазурном берегу, а в условиях войны рестораны плохо работают, да и пушечное ядро может невзначай шезлонг помять. А у нас тут на носу своя война. И если предположить, что в экономическом плане наши миры им не нужны, то вот война может обломать планы на отдых. А значит, они захотят это дело остановить и остановят. Но результат нам не понравится. Ни Розье ни Верье не обращали внимания на жертвы среди смертных, цель была — быстро прекратить войну. — Они говорили про то, что ветка «А» у них типа под запретом и туда не особо ходят, ну и по изоляции мира, это заметно. Это возможный вариант и надо сказать один из не самых плохих, но если… Сейчас, гадать нет смысла. Гобелен, гобелен… Они все пляшут вокруг него, и все то там есть, говори, Брат, я пока думаю. — Не имеет смысла. Нужно смотреть. Прости, ассоциативное мышление, в отличие от твоего непредсказуемо и идеи могут приходить совсем внезапно. — Отличная идея, рабочая гипотеза… Гобелен… — Гобелен по аналогии с книгой жизни — пространство вариантов. — Мы практически доказали из чего их ебучий гобелен сделан… А знаешь, я им специально дал простую нитку, хрен они до сложной дойдут. Брат иди ко мне, мне с тобой лучше думается. — Мгм, — соглашается Кроули и перетекает со стола ко мне на колени, обнимает. — Они не будут, их и так устраивает. — Их магия, это типо как материя, я им не сказал и тебе не говорил, но моя форма, сейчас… Нет, стой, об этом только во Тьме даже думать можно. — Хорошо, — целует в висок. — Они демонстрировали нам работу боевой связки ненавязчиво и несколько раз. — Да и не критично, мы видели и отступили, сделали вид, что боролись до последнего… Знаешь, а вот это они наверное знают про свой гобелен, так что и тебе надо знать… Пространство-время, на самом деле не существует, оно разворачивается, когда появляется материя, нечто обладающее «массой», в том или ином виде. Для нашего мира, это просто материя, для их аномалии, это магия, а гобелен — это их пространство-время. — Хмм… интересно. Каким боком тогда наш мир к их гобелену? — Видимо он, а не его проекция, которую они видят как карту, распределяется от некоего центра, возможно это и есть эти серые пределы. Гобелен радиально разрастается от них… Как волосы, которые растут от корня. Он питается энергией этой «сингулярности». Значит там должен быть барьер, типа горизонта событий, и его то, нам и предстоит пройти. — И мы это узнаем со всей определённостью. Сидим, молчим какое-то время, потом я говорю: — Брат, пойдем. — Пойдём, Брат. — Сейчас, мы пойдем немножко иначе, никто не поведет и никто не будет ведомым, но нужно хотеть быть рядом и отдаться на волю Тьмы. — Хорошо, я понял. — Готов? — Готов, — эхом отзывается он. — Вечная Тьма, прими нас. — Вечная Тьма, прими нас. — Вечная Тьма, укрой нас. — Вечная Тьма, укрой нас. — Тьма Наступает. — Тьма Наступает.