Магазинчик шалостей

      «Хочу заключить пари… Если выиграю я, получу свободу, но а выиграешь ты, Хван Хёнджин, я до конца дней буду твоим».       Так мы договорились, опираясь лишь на моей опрометчивой уловке. Но по правде говоря, я понятия не имею, как убедить его в том, что больше не принадлежу никому, кроме себя. Я сидела где-то с минуту, прежде чем покинуть комнату посещений. Помню, как летел по коридору, не желая встречаться с кем-либо глазами и грезил о том, как вдохну свежего воздуха и сам не заметил как гипервентиляция настигла меня прямо у выхода.       Горло сдавило и я инстинктивно поддался порыву — смять его пальцами, потереть, чтобы убрать застрявший ком. Я едва ли дышал, слыша как кровь «морем» шумит в ушах и едва ли понимал почему так хочется плакать. Необузданно, на взрыд, но, поскольку вокруг меня были другие люди, я подавлял это желание как мог. Там, снаружи, меня ждали Чан и Сынмин и я вспрыснул, раздирающе выдыхая.       — Ты как, дружочек? — взволнованный моим поведением, ко мне подлетел Ким, а за ним тут же наш шеф. — Тебе плохо? Что у тебя болит? Расскажи нам.       — Нет, я… — хватаясь за горло, я мысленно не сдавался, дабы утихомирить приступ, чтобы не задохнуться прямо здесь, на грёбанной территории загнивающей тюрьмы.       — Я думаю, здесь не стоит что-либо обсуждать, — вмешался Чан, поддерживая, — Давайте, поедим и сядем где-нибудь.       — Кажется, я совершил ошибку, — бормочу напугано, едва ли справляясь со своим состоянием, — Я… не знаю… Он вынудил меня.       Вообще-то, только я один виноват в том, что произошло. Я связал себя по рукам и ногам из-за своей беспечности. А ведь я так отчаянно хотел жить… Хотел жить подальше от того человека.       Наша троица вернулась в «Сорванный цветок», по-прежнему держа магазин закрытым. Наверное, мы пришли именно туда для разговора, потому что думали об этом месте, как о крепости. Где мы могли бы искренне смеяться, грустить и говорить обо всём что нас тревожит. Потому что в «Сорванном цветке» можно не скрывать своего истинного лица. Я поведал своим друзьям о нашем, с Хван Хёнджином, разговоре.       — Тебе не кажется, что ты просто вернулся к самому началу?       — Что?       Чан сорвался со своего кресла и вдумчиво закурил. Сынмин был озадачен.       — В то время ты отчаянно хотел избавиться от него, — с леденящим тоном в голосе, продолжает Чан и мне стало неуютно. — И у тебя… У нас получилось это сделать. Мы заставили это животное заплатить за свои грехи и упекли его за решётку. Таким образом, он бы не смог и дальше тебе вредить. Но а теперь что? Ты добровольно идёшь в лапы к этому зверю…       — Босс, уверен у Ликса есть на то веские причины для… — попытался сгладить углы Ким, вмешиваясь.       — Для того, чтобы снова стать его игрушкой?! — потихоньку терпение Чана кончалось. Я это чувствовал и понимал, но… — Феликс, да ведь он просто издевается над тобой. Разве непонятно?! Ему доставляет удовольствие видеть, как ты мучаешься, блять.       — Босс, прав, Ликси, — поддерживал чужие мысли Сынмин, но меня совсем это не успокоило. На сердце было тяжело и это душило меня, — Может, тебе стоит забыть об этом? Пускай себе и дальше отбывает срок. Тебе стоит позаботиться о себе и оставить это…       — А что если я не хочу забывать? — осмелился высказаться я. Мне надоело наблюдать и слушать в стороне, что обо всём думают другие «как я должен лучше поступить со своей же жизнью!» — Что если только так я смогу наконец избавиться от всего что меня с ним связывает? Я хочу отомстить ему.       Сынмин сидящий рядом со мной, досадно закусывает губы и вжимается в спинку кресла, вздыхая. А Чан… Чан угрюм и напряжён сильнее, чем обычно. Мужчина издает смешок.       — Да ты, наверное, шутишь, — разозлившись, говорит Чан, прерывая напряжённую паузу. — Блять… Сынмин взгляни-ка на этого ребёнка… Он говорит, что не хочет забывать человека, который годами истязал его мать, зверски нападал на него и даже держал мальчишкой в ебаном подвале — веселья ради!       — Босс, это немного слишком… Успокойтесь…       — Я успокоюсь только тогда, когда он перестанет нести этот бред и сводить меня с ума… Если вы хотите увидеть во мне убийцу, я им стану, клянусь… А ты… — Чан указал пальцем на Сынмина, который дрожал, как осиновый лист. И я вообще не понимал почему. Это ведь меня отчитывают всю дорогу! — Выйди, Сынмо. Хочу поговорить со своим сотрудником.       Ким послушно вышел.       — Не психуй, — прошу, отчаявшись. Уже не было никаких сил терпеть его порицаний.       — Так не выводи, — выдыхает как заведённый и я не могу сдержать ироничной усмешки.       — Приди я к тебе с такой новостью ещё в прошлом году, ты бы и бровью не повёл — выставил бы меня за дверь. Тебе ведь всегда было плевать на дела других… Что изменилось?       — Когда тебе удобно, ты всегда говоришь со мной неформально, а когда пытаешься замять тему то… Строишь стену между нами, — нервно закуривая, Чан остаётся непоколебим. — Это уже начинает раздражать.       — Я лишь подстраиваюсь под ситуацию, — бесстрастно пожав плечами, я расслабленно подхожу к его столу и беру пачку seven stars. Под изумлённый взгляд начальника я выудил одну сигарету и вставил между зубов. Прикуривая её, я затягиваюсь, блаженно слыша её потрескивание. — Почему вам не признать сей факт того, что я вам нравлюсь. До смерти. Поэтому так напрягаетесь, руки в кулаки сжимаете и, что самое главное, не можете не хотеть — влезть в мои дела.       — Я чувствую ответственность, — тяжело сглатывая, Чан жадно буравит меня взглядом. — За тебя.       — Ну да, — я улыбаюсь, желая походить по его кабинету, пока наслаждаюсь никотином, — Это я слышу на дню — уже в сотый раз. Только вы мне не отец и не брат. Да и «на друга вы не тянете» — хорошо дали это понять. Следовательно…       — Следовательно игры закончились, — леденящим тоном, Чан покровительственно вздёргивает подбородок. Хочет поставить на место, чтобы я перестал заигрывать, заговаривать ему зубы и прочее, что уже давно вошло у меня привычку. — Я поступлю так, как захочу. Ради твоего же блага. Просто подожди.       — Знаете, тот мужчина… — всё ещё чуть ли не смеясь, я докуриваю сигарету. — Говорил тогда точь-в-точь как вы сейчас… И посмотрите, куда это его привело. Я это к чему вообще… Как бы вы сами не угодили в собственную сеть, господин Бан Чан.       Чан одобрительно кивает и я поджимаю губы. То ли от досады, то ли оттого, что чувствовал к себе отвращение. Как бы то ни было, это не помешало мне заглянуть в телефон и зайти в приложение знакомств. У меня вышла совместимость с каким-то «неизвестным». Вскользь пролистав профиль, я ответил взаимностью, решив для себя, «сегодня хорошенько встряхнуться».       — Я не настолько праведный, каким ты меня считаешь, Феликс, — внезапно выпаливает мне в спину и я хмурюсь. — Возможно, скоро ты поймёшь, что я тоже имею желания.       Ничего не отвечая, ухожу, оставляя его наедине со своей непотухающей сигаретой в пепельнице и его проницаемым взглядом прожигающим мой затылок. Я отчётливо помню как его телефон послал сигнал в уголок моей памяти и почему-то, загораясь в похоти, так не смог забыть незначительную мелочь как…       Поздравляем… У вас (пропавший мальчик с Мёндона) взаимная симпатия с (новым пользователем).