Happy New Drama!!

Найти общий язык с Джихуном и малышкой Джису для Минхо не составило труда: как оказалось, Джихун каждый день перед работой читает статьи Ли в интернете, а Джису — просто ребёнок, который любит плюшевых зверей. А вот задача посложнее — находиться в одном помещении с господином и госпожой Хван. И если первый ещё разговаривает с ним, то вторая полностью игнорирует присутствие Минхо в своей квартире, как бы тот ни старался заговорить на какую-либо тему. — Мама привыкнет, Хёнджин, — в один из моментов говорит Хвиин, наблюдая вместе с братом за игрой Джису, Джихуна и Минхо. — В первое время она и с Джихуном не ладила, а теперь каждый раз спрашивает меня о нём. — У нас разные ситуации: к Джихуну она просто скептически относилась, а Минхо ненавидит. — Для неё просто всё это было шоком. — Планируешь её защищать? — усмехается Хёнджин. — Нет. Я знаю, что она ведёт себя неправильно — мне незачем её защищать. Хёнджин помнит тот день отчётливо, и великое удивление на лице своей матери тоже. Поначалу это даже забавляло, ведь ситуация была очень смешной: госпожа Хван рассказывала сыну о своей коллеге и её красивой дочери, с которой он бы мог познакомиться, а Хёнджин в ответ бросил признание в том, что он гей и «вообще, у меня парень есть». Только теперь вот ему не весело. Он искренне надеялся на то, что его мать побесится и перестанет, в итоге поддержав его и его выбор, но у госпожи Хван, как оказалось, совсем другие планы. На плечо ложится ладонь, обжигающая кожу даже через ткань джемпера, и Хёнджин понимает сразу: это мама. Он и не заметил, как она подошла, сменив Хвиин. — Ты ведь любишь детей и мечтал о своих, — подаёт голос госпожа Хван. Хёнджин в ответ коротко кивает. — Кажется, он тоже их любит. Хёнджину не обязательно узнавать у матери, о ком она говорит: всё и без того понятно, ведь их взгляды направлены на Минхо и Джису, что повисла на его шее обезьянкой. — Разве у вас могут быть дети? — следом спрашивает женщина. — Мы что-нибудь придумаем, — отрезает Хёнджин, заставляя мать улыбнуться. — Ищешь повод, из-за которого нам с Минхо нужно расстаться? Если так, то не выйдет. — Ты всегда был упёртым. — Да-да, а моя сестра была не такой в моём возрасте — я это всё уже слышал. Хёнджин чувствует себя не очень: этот разговор сдавливает голову со всех сторон, а воздух будто теряет весь свой кислород. Ему хочется уйти, взять Минхо за руку и уехать с ним домой, чтобы именно там, открыв бутылку шампанского, встретить новый год. Кажется, что только там, в их квартире, никто не помешает и не испортит настроение. Но этот план приравнивается к плану побега от проблем, от которых бегать уже невыносимо бесит. — Минхо не должен был приезжать, я права? — вновь спрашивает госпожа Хван, и Хёнджин устало вздыхает. И почему она никак не успокоится? — С чего ты это взяла? Он просто немно… — Немного задержался, — заканчивает за него женщина, — ты уже говорил. Но это ведь не правда, я знаю: ты не очень хорош во вранье. Хёнджин грубо трёт пальцами переносицу и старается дышать как можно глубже, чтобы сохранить своё спокойствие, что уже шатается так, будто идёт по тонкому канату. — Мам, чего ты хочешь? — не выдерживает Хёнджин, смотря в глаза матери. — Да, он не должен был приезжать: не хотел быть причиной вашего с папой плохого настроения. — Но он всё-таки приехал. — Да, ради меня и наших отношений. Женщина коротко улыбается, стреляя взглядом в сторону Минхо, и, проведя сухой ладонью по хёнджиновой щеке, молча удаляется из комнаты. Хёнджин, честно говоря, не знает, что это значит; его мать порой ведёт себя скрытно, непонятно, и ему в такие моменты всегда удавалось разгадывать её, но не сейчас. Он смотрит ей вслед, сведя брови к переносице, прогоняет в голове, словно кинолентой, последние слова в их разговоре и её действия, но попытки понять скрытый в них смысл так и остаются тщетными. Минхо, обративший на него внимание, хмурится, когда замечает недоумение на чужом лице, вскидывает брови в немом вопросе, но Хёнджин лишь качает головой в отрицание. Рассказывать Минхо о разговоре с мамой пока нет никакого смысла. — Хёнджин, — негромко зовёт его Ли, — всё в порядке? — Да, всё хорошо. Минхо протягивает руку и манит пальцем — Хёнджин с лёгким смехом идёт к нему и падает на ковёр, на место рядом с мужчиной, который без лишних слов просто обнимает, прижимая к своему боку. — Я рад, что ты приехал, — тихо произносит Хёнджин и чувствует тёплые губы на своём виске. — Мама твоя не рада, — прокашливаясь, говорит Минхо, и Хёнджин недовольно цокает языком. — Как бы сердце вновь не прихватило. Хёнджин толкает локтем Минхо в бок, из-за чего тот смеётся. Они валятся на пол, смеясь; Хван бормочет какие-то забавные угрозы, продолжая тыкать Минхо в бока, пока тот пытается увернуться. Люди всегда говорят о том, что Новый Год это особенный праздник, который нельзя сравнить с любым другим. И дело здесь даже не в запахе хвои или подарках под ёлкой, Санта Клаус здесь тоже ни при чём. Новогодняя атмосфера основана на волшебстве не из сказок, а реальном — Хёнджин и Минхо поняли и почувствовали это только сейчас, лёжа на полу и смотря друг другу в глаза.

❄❄❄

На столе чрезвычайно много еды: господин Хван каждый год ответственно подходит к приготовлению блюд для праздничного стола. У Минхо разбегаются глаза, чешутся руки и слюнки текут, однако при этом он как-то умудряется выглядеть сдержанно. И, возможно, он бы дал себе волю, расслабился наконец, но госпожа Хван смотрит пристально, следит, будто за подозреваемым в краже особо ценных вещей, — тяги к «чувствовать себя как дома» всё меньше и меньше. К счастью, Хёнджин сидит рядом и держит за руку, успокаивающе поглаживая кожу большим пальцем. — Почему ничего не ешь, Минхо? — пережёвывая сочное мясо, интересуется господин Хван. Хёнджин почти давится едой. — Угощайся. Хёнджин смотрит на отца, выгнув бровь. Он не помнит, чтобы господин Хван вот так любезно разговаривал когда-либо с Минхо. Если его мать решит поступить так же, Хёнджин начнёт биться головой о стол, дабы удостовериться в реальности происходящего. Минхо улыбается и даже заметно расслабляется, воодушевлённо отвечая: — Так много всего вкусного на столе. Я, честно говоря, даже не знаю, с чего начать. — Попробуй говяжьи рёбрышки, — толкает его в бок Хёнджин. — Папа готовит их по особому рецепту. — Да, и никому не рассказывает, что это за рецепт. Нам всегда приходилось выходить из кухни, когда он начинал их готовить, — добавляет Хвиин, чем вызывает искренний смех у всех присутствующих. Кроме госпожи Хван — она единственная, на чьём лице нет улыбки. Выглядит очень задумчиво. — Папа обещал, что расскажет мне, когда я женюсь, — вновь говорит Хёнджин и смотрит на отца, кивающего головой в знак согласия. — Значит, скоро узнаешь. Минхо произносит эту фразу смело, никого не стесняясь. Смотрит на раскрывшего рот Хёнджина и, когда тот хмурится, будто бы спрашивая, шутит ли он сейчас, одними только глазами отвечает, что нет, он не шутит. Минхо ещё ни в кого так не влюблялся, хотя и были те, по кому он страдал. Может быть, прошло ещё не так много времени с начала их отношений (хотя кто-то и год не продержится, а тут уже целых три), но он успел понять, что Хёнджин — единственный, кого он хочет видеть с собой рядом каждый день; кого он хочет гордо назвать своим мужем и с кем хочет построить семью. Минхо не собирается делать предложение прямо сейчас, хотя, признаться, было бы романтично. Он пообещал себе, что сначала удостоверится в том, что у Хёнджина на будущее такие же планы, как и у него самого. Он хочет знать точно, что Хван видит его рядом с собой. — В нашей стране запрещены однополые браки, — черпая ложкой суп из тарелки, будто невзначай кидает госпожа Хван и смотрит на Минхо, следя за его реакцией. Возможно, она ждёт его острого ответа, чтобы показать всем за этим столом, каким нахалом он может быть, однако Минхо спокойно соглашается с её словами, кивая головой. — Но помимо нашей страны существуют и другие, где однополые пары могут вступить в брак, — Минхо пожимает плечами и вежливо улыбается, смотря госпоже Хван точно в глаза. — Лететь куда-то только ради бумажки, которая даже не будет действовать в Южной Корее? — усмехается женщина и, стреляя острым взглядом в Минхо, делает пару глотков воды, после без интереса отводя взгляд в сторону. — Зато она будет действовать в нашей семье. Хёнджин замечает, как напрягается Минхо с каждым новым словом, хотя тот и пытается показать, что держится, что его всё это нисколько не задевает и не злит. Однако его нога начинает дёргаться непроизвольно, и Минхо даже не может её остановить. Ему хочется извиниться, выйти из-за стола и сходить подышать на улицу, потому что госпожа Хван давит своим взглядом, своими действиями, своим смехом, который тихо проносится над столом. Он знает: сейчас в его сторону прилетит что-то очень колкое, и ему нужно будет хорошо постараться, чтобы сдержать агрессию и при этом ответить достойно. — Не уверена, что она будет действовать в нашей семье, — наконец выдаёт госпожа Хван. И Минхо, как ни странно, расслабляется; нога перестаёт дёргаться, дышать становится чуть легче и даже аппетит разыгрался. Он тянется палочками к миске с рёбрышками, чтобы подхватить одно, и, улыбаясь, легко отвечает: — Я говорил про нашу с Хёнджином семью, а не про вашу, госпожа Хван. Молчание, что воцарилось в большой комнате, ощущается каждой клеточкой организма. А вместе с ним растёт и напряжение. Не спасают даже редкие игривые визги малышки Джису, которая играет в соседней комнате. Страшнее всех на данный момент, как ни странно, Хёнджину, хотя он даже в разговор не осмелился влиться. Он чувствует, как горит шея и уши, как живот стягивается в ноющий от волнения комок, и, вздыхая, прикрывает лицо руками. Его мать не оставит реплику Минхо без ответа — все это понимают. Госпожа Хван хмыкает, откладывая столовый прибор с тихим стуком на стол, и, слабо улыбнувшись, сверлит взглядом профиль Минхо. — Страшно слышать о семье от человека, у которого её не было. Минхо замирает с палочками в руках; перестаёт жевать, моргать и даже дышать. Всё это выводит из себя, и, хотя он прекрасно понимает, что показывать свои эмоции и слабость нельзя, скрыть не получается даже пассивную агрессию. И всё же Минхо отмирает, следует примеру госпожи Хван, кладя палочки на стол, и, откидываясь на спинку стула, переводит взгляд на женщину. — Да, можно сказать, что у меня вообще не было семьи, — начинает уверенно Минхо, не сводя глаз с чужого нахмуренного лица. — Однако всё моё детство и юношество меня окружали заботливые люди, которые всегда поддерживали меня, никогда не осуждали и принимали каждый мой выбор. Поэтому порой отсутствие семьи гораздо лучше её наличия. — Ты с ним согласен, Хёнджин? — обращаясь к сыну, госпожа Хван по-прежнему сверлит взглядом Минхо, довольного своим ответом. Хёнджин заметно тушуется, не зная, что сказать, но он быстро собирается с мыслями и, кивая головой, отвечает: — Отчасти Минхо прав. Госпожа Хван, явно не ожидая подобного ответа от сына, сдержанно улыбается и, извиняясь, выходит из-за стола. — Мам, — устало зовёт Хвиин, но женщина лишь выставляет руку. — Я скоро вернусь. Минхо начинает нервничать так, как не нервничал до этого. Он не то чтобы считает себя виноватым в уходе госпожи Хван… Да, он считает себя виноватым. Приехав с целью убедить родителей Хёнджина в том, что он подходит их сыну, Минхо действует не по плану и говорит точно не те слова, которые могли бы ему посодействовать. Он постоянно себе твердит, стараясь вбить в свою голову, что нужно сначала думать, а потом уже говорить. Но Минхо работает по-другому; это его и губит. Из-за напряжённого молчания трудно было всем, кто остался сидеть за столом. Никто не знал, что говорить и делать дальше, но продолжать праздник точно было нельзя. И, наконец, господин Хван подаёт голос: — Хёнджин и Хвиин, сходите к матери, пожалуйста, — проследив за тем, как его дети выходят из-за стола, дабы выполнить озвученную им просьбу, господин Хван дарит свой взгляд Минхо. — Мы можем поговорить? Минхо кивает головой и смотрит на Джихуна, который, понимая всё сразу, оставляет их вдвоём. — Господин Хван, я прощу прощения. Мне очень жаль, что всё так вышло, но я не имел в виду ничего плохого. Я говорил исключительно о своей жизни, никак не намекая на вас и вашу супругу, — спокойно объясняет Минхо, подойдя к сложившейся ситуации ответственно. — Я знаю. Моя жена частенько принимает всё на свой счёт и драматизирует. Всё в порядке — не переживай. Я хотел поговорить с тобой о другом: о вас с Хёнджином, если ты не против. — Я не против. Господин Хван, выпрямляясь, складывает руки на столе и задумчиво смотрит вперёд, видимо, думая над тем, как лучше начать разговор. Наконец, глубоко вдохнув, он на выдохе произносит: — Ты говоришь о том, что планируешь построить семью с Хёнджином. Ты действительно настроен серьёзно? — Да, господин Хван, я настроен серьёзно, — Минхо отвечает быстро, не задумываясь ни на секунду. В глазах — решительность, которую он всеми силами пытается показать мужчине. И тот, сощурившись, хмыкает, вызывая внутри Минхо неоднозначные чувства. — Вы хотели, чтобы мои слова оказались шуткой, я прав? — Нет, Минхо, ты ошибаешься: всё, чего я хочу, — чтобы мой сын был счастлив. — Вы и госпожа Хван не выглядите так, будто считаете меня тем, кто может его осчастливить. — У Мёнгиль на то свои причины, а, что касается меня, — вздыхает, потянувшись к стакану с водой, — я верю в то, что ты можешь сделать Хёнджина счастливым. Уже делаешь. Господин Хван делает несколько глотков воды, пока Минхо пытается осмыслить услышанное. Кажется, что слова мужчины не такие уж и сложные для понимания, но у Ли уходит много сил на их расшифровку. — Я никогда не относился к тебе плохо, Минхо, и к вашим отношениям тоже. Конечно, для меня до сих пор ваша любовь не является правильной: всё-таки я приверженец того, что мужчина должен любить женщину, а не другого мужчину. Но препятствовать вашим отношениям я не хочу и не стану. Минхо не думает, что у него есть что-то, что он может сказать в ответ. Поэтому он просто кивает головой, принимая к сведению слова господина Хвана. Тот, в свою очередь, не спешит завершать беседу: — Вы с Хёнджином уже обсуждали брак? Он выглядел удивлённым, когда ты говорил. — Да, — смеётся Минхо, вспоминая лицо Хёнджина. — Точнее, мы просто говорили о браке, но это были скорее мечты, нежели планы. Сегодня я впервые заговорил на эту тему вот так серьёзно — понятно, почему он был удивлён. — И как скоро ты планируешь сделать предложение? Минхо от такого вопроса давится слюной. Сказать мужчине, что так далеко он не забегал в своих мыслях, он не может: выставит себя таким образом в плохом свете. Раз наговорил всё серьёзным тоном, то придётся и дальше показывать себя с этой взрослой стороны. — Я думаю, что сначала я всё-таки должен это обсудить с Хёнджином. Вдруг он не хочет спешить. — Боишься сделать предложение и услышать «нет»? — Просто хочу быть уверен в том, что наши планы, касаемые семьи, совпадают. — Что ж, — господин Хван, явно довольный ответом Минхо, кивает головой, — думаю, они совпадают. Мой сын в тебя влюблён — это видно. — Я рад слышать это из ваших уст, господин Хван. Мужчина улыбается и, поднимаясь со своего места, протягивает Минхо руку. Тот, посмотрев на протянутую ему ладонь, крепко сжимает её своей с благодарностью.

❄❄❄

За большой стол больше никто и не садится, несмотря на то, что госпожа Хван вернулась к остальным. Зато после раздачи подарков все собрались в гостиной, болтая друг с другом на разнообразные темы. На Минхо было направлено больше всего внимания, особенно со стороны Хвиин и Джихуна, которым было интересно узнать всё-всё о нём и их встрече с Хёнджином. Конечно, рассказывая, он много преувеличивал, шутил, таким образом скрывая правду от любопытных ушей. Хвану оставалось только закатывать глаза и бить Минхо по плечу, сидя на мягком ковре позади него. И в большей степени он делал это не из-за возмущения, а ради того, чтобы Минхо милым голосом говорил «прости» и нежно гладил колено. Хёнджину нравится, когда Ли заботится; нравится, когда он так ненавязчиво нежен с ним. И, хотя он никогда не любил публичность в отношениях, сейчас любопытные взгляды, направленные на них, ласкали его душу. Хочется, чтобы все присутствующие видели, как он счастлив рядом с Минхо. Отчего такое желание и к чему это всё? Хёнджин не знает и не сможет объяснить. — Кстати говоря, — начинает Минхо, переводя взгляд на Хёнджина, когда внимание остальных переключилось на другие вещи, — я забыл про подарок для тебя. — Ничего страшного. Я тоже оставил подарок дома, так что это можно отложить на потом. — Нет, нет, — останавливает его Ли и вытаскивает бархатную коробочку из кармана. — Твой подарок у меня и я собираюсь отдать тебе его прямо сейчас. Он протягивает коробочку чёрного цвета Хёнджину, но тот не торопится её брать, рассматривая вещицу так, будто никогда подобного раньше не видел. На деле же ему просто страшно, и этому есть объяснение: за столом Минхо говорил о замужестве, о семье, а прямо сейчас разворачивается такая картина. Первым делом, соответственно, в его голову приходит мысль о предложении. Минхо, как никак, тот ещё романтик, хотя и яро отрицает сей факт, а потому это было бы очень в его стиле. Однако предположение гаснет на фоне понимания того, что коробочка не похожа на ту, в которой обычно прячут кольцо. Хёнджин выдыхает с облегчением, не до конца понимая, правильно это или нет. Замуж за Минхо он конечно же хочет, об этом и речи идти не может; но сейчас это не совсем то, что кажется ему целесообразным. Им всё ещё стоит немножечко подождать и обсудить такой ответственный шаг. Хотя есть ли ещё в обсуждении острая необходимость, если Минхо так уверенно размышлял на тему семьи за столом? Переводя свои мысли в режим ожидания, Хёнджин наконец забирает протянутый ему подарок из рук Минхо и с лёгкой тряской в теле открывает. — Да ладно, — тянет Хёнджин, не веря своим глазам, и аккуратно вытаскивает из коробочки подвеску на серебряной цепочке. Пурпурный александрит в виде птицы красиво переливается на свету, заставляя Хвана раскрыть рот в восхищении. Это ручная работа, которую они с Минхо видели когда-то давно в одной из частных ювелирок Сеула. Тогда он даже не думал о покупке — просто любовался, пока Минхо любовался им самим. — Я до сих пор помню, какими глазами ты смотрел на эту подвеску, а после весь остаток дня всё болтал и болтал о ней, — смеётся Минхо, как и тогда любуясь хёнджиновой реакцией. Эти эмоции неподдельные, он знает, а от того на сердце становится ещё теплее. — Мне она тогда так понравилась! — возвращая взгляд Минхо, говорит Хёнджин. — Но как ты её достал? Она же единственная в своём роде. Я думал, мастер её уже сто раз продал. — Он её хранил для тебя. — Правда? — Нет, — Минхо смеётся, за что получает удар в плечо. — Просто никто её так и не купил. Я тоже думал, что она уже продана, но мне повезло. Настоящее новогоднее чудо. Ли протягивает руку, таким образом предлагая Хёнджину помочь с украшением, и тот охотно принимает его заботу, поворачиваясь к нему спиной. Прохлада серебряной цепочки пускает мурашки по шее, а родные ладони, скользящие по плечам вниз, заставляют чувствовать себя слишком хорошо, чтобы верить в реальность происходящего. — С новым годом, Хёнджин-а, — шепчет на ухо Минхо и оставляет лёгкий поцелуй у основания шеи. Хёнджину не стыдно признавать, что он от этого плавится. Так же, как и не стыдно глубоко и любовно целовать Ли, не задумываясь о присутствующих, что явно вновь обратили всё своё внимание на них. Прямо сейчас, когда Минхо целует его так искренне, трепетно касаясь губ, для него существуют лишь они вдвоём, и абсолютно всё уходит на задний план. Пускай то, что происходит между ними, не считается нормой в их стране. Пускай их любовь продолжат называть болезнью бывшие знакомые. Пускай родители не принимают их отношения, а мать всеми силами пытается разрушить построенное. Это всё пустяки по сравнению с размером и температурой их чувств друг к другу. Горько осознавать это только сейчас, по прошествии частых скандалов. Но лучше поздно, чем никогда. — Мама предложила нам переночевать здесь, — сообщает Хёнджин, когда со стола начинают постепенно убирать, а малышку Джису — готовить ко сну. — Что думаешь? — Если у нас будет отдельная комната, — игриво тянет Минхо, вызывая в ответ смех, — то я не против. — Моя старая комната подойдёт? — Идеальный вариант. Минхо невесомо чмокает в губы и без особого на то желания выпускает Хёнджина из объятий. — Пойду подготовлю комнату. Хёнджин удаляется, оставляя мужчину в гостиной. Тот хотел было пойти за ним или найти Джихуна, дабы занять время какой-нибудь несерьёзной болтовнёй, но его останавливает строгий женский голос: — Можем поговорить, Минхо? Ли оборачивается, встречаясь взглядом с госпожой Хван, что грациозной и тихой походкой львицы направляется в его сторону. На её лице не удаётся различить какой-либо эмоции: оно выражает суровое спокойствие. И если кого-то другого это бы определённо расслабило, то Минхо, напротив, напрягается всем телом и не знает, каких дальнейших действий ждать от женщины. Она подходит ближе, останавливаясь перед Минхо на расстоянии вытянутой руки, и смотрит точно в глаза, сверкая густотой чёрного взгляда. — Твои слова за столом заставили меня задуматься, — ей не нужен ответ Минхо, чтобы начать с ним разговор. — Признаюсь честно: ничего толкового я в тебе с самого начала не видела. Я была уверена в том, что тебе не место рядом с моим сыном, да и в принципе с моей семьёй, — Минхо не сдерживает усмешку, но госпожу Хван это не останавливает. — Однако, обсудив со своими детьми одну тему и проанализировав твои поступки и слова, я поняла, что мне стоит пересмотреть своё отношение к тебе и тому, что происходит между вами с Хёнджином. Минхо, не скрывая своего удивления, настороженно хмурит брови. Внутри дикая смесь ощущений, вызванных услышанным. Сомнения и недоверие загораживают пробивающуюся через них благодарность, и, перед тем как что-то ответить, ему нужно до конца удостовериться в том, что с ним не играют. — Хёнджин рассказал мне о вашей утренней ссоре, о том, что ты не собирался приходить. Однако ты пришёл, а это многого стоит, — госпожа Хван сдержанно улыбается, причём искренне, даже как-то гордо — Минхо никогда от неё такого в свою сторону не наблюдал. — Я ценю людей, которые борются за свои отношения до конца, не взирая на все трудности, что встречаются на пути. — Спасибо. Я рад слышать подобное от вас, — наконец отвечает Минхо, понимая, что долго молчать не получится, да и нет смысла. — Но, что касается брака… — и ​вот оно это «но», думает Минхо и бледнеет. Всё не может быть так хорошо, это было понятно изначально. Он уже готовится получить список причин, по которым они с Хёнджином не могут вступить в брак по мнению госпожи Хван. Прокручивает в голове всё, что можно будет сказать в ответ, тщательно фильтруя идеи, дабы не сказать чего лишнего. Однако поток мыслей в голове застывает, ровно как и сам Минхо, когда видит бархатную коробочку тёмно-зелёного цвета в руках женщины. Он сразу понимает, что там кольцо, а когда крышка приоткрывается — убеждается в этом и окончательно теряет дар речи. Перед его глазами золотой перстень со сверкающей вставкой из драгоценного камня — изумруда. Минхо не является любителем и уж тем более ценителем колец, но это радует глаз и заставляет кожу покрыться мурашками. — Это фамильное кольцо, — поясняет госпожа Хван. — Конечно, я могла отдать его Хёнджину, как и планировала. Но, обдумав всё, я приняла решение отдать это кольцо тебе, — закрывая коробочку и протягивая её Минхо, она резко одёргивает руку, когда тот тянется в ответ. — Не подведи меня, Минхо. Теперь коробочка с кольцом аккуратно вкладывается в ладонь Минхо, который впервые так благодарно и трепетно смотрит на эту женщину. Вряд ли он когда-то думал о таком или даже мечтал; ситуация очень неожиданная для него. Крутя коробочку в руке и рассматривая её со всех сторон, Минхо пытается вновь взять верх над управлением своим языком, чтобы хоть что-то сказать. И он не находит ничего лучше, чем твёрдое: — Я не подведу. И, кажется, госпоже Хван это более чем достаточно.

❄❄❄

Когда Минхо заходит в комнату Хёнджина, тот встречает его прямо на пороге и сразу же тянет на себя, усмехаясь. — Я уже думал, что тебя отправили спать в кладовку. Хотел бежать на спасение, — шутит Хёнджин, обнимая Минхо со спины и двигаясь вместе с ним к широкой кровати. — Ты поговорил с мамой? Минхо в ответ усмехается. Хёнджин специально не потащил его с собой в комнату, зная, что госпожа Хван должна поговорить с ним. — Что такого ты ей сказал? — Минхо валится спиной на кровать, двигаясь к подушкам, и давится воздухом, когда Хёнджин плюхается прямо на него, складывая руки на его груди. — Ничего особенного, — пожимает плечами Хёнджин. — На самом деле, в основном говорила она: рассказывала нам с Хвиин о том, почему так плохо к тебе относится. Минхо смеётся. — И почему же? — Ну, — тянет Хёнджин, устраиваясь поудобнее, — у неё, так сказать, любовная травма. Минхо на такой ответ только ведёт бровью. — В общем, мой дедушка — очень строгий отец. Он запрещал моей маме заводить парней, считая, что это будет мешать учёбе, и вообще, ей рано, даже когда она уже была в выпускном классе. Но мама тайком встречалась с одним парнем, любила его очень сильно, врала родителям про уроки и дополнительные занятия, чтобы с ним увидеться. Но их встречи всё равно были не частыми — они из-за этого постоянно ругались. И что ты думаешь? — спрашивает Хёнджин, хмыкая. — Вскоре мама узнала о том, что этот парень изменяет ей с её подругой. Когда она спросила, почему он так поступил, он ответил, что ему надоело вечно ждать её, несмотря на то, что она не настолько хороша. — И как это пересекается со мной? — Та девушка, с которой он ей изменял, воспитывалась в детдоме. За ней не было как таковой слежки, как за моей мамой, никто ей ничего не запрещал. В общем, с ней было проще. — Значит, у неё недоверие к людям, которые воспитываются в детских домах? Хёнджин лишь согласно кивает, поджимая губы и уводя взгляд в сторону. У Минхо в глазах полное непонимание и протест. Ему довольно сложно осознавать, что причина ненависти и постоянных унижений в его сторону всегда таилась в печальной истории разбитого девичьего сердца, а не в нём самом. Он только зря ломал голову. — А через некоторое время родители мамы познакомили её с моим отцом, — как бы в заключение истории из прошлого говорит Хёнджин. — Он был сыном дедушкиного знакомого, да ещё и с такой же фамилией как у него самого: Хван, — он резко хмурится, становясь задумчивым. — До сих пор не понимаю, почему моему деду было принципиально выдать мою маму за человека с той же фамилией. — Значит, я собрал всё, что мог? Вырос в детдоме и не был выбран твоими родителями для тебя, — Минхо, получая в ответ кивок, цокнув языком, продолжает: — Вечный победитель во всём. Хёнджин смеётся и, кряхтя от дискомфорта в затёкших руках, ровно садится на чужие бёдра, устраиваясь на них поудобнее. — Да брось, — успокаивающе тянет Хван, нежно обводя ладонями контуры выступающих рёбер на теле Минхо. — Ты же поговорил с мамой — всё должно быть хорошо. Что она сказала? — Сказала: «Не подведи меня, Минхо», — и отдала мне ваше фамильное кольцо. Минхо произносит это так, будто ничего странного и удивительного в тех действиях не было вовсе. И это несмотря на то, что сам недавно был в ступоре из-за них. Хёнджин же смотрит на него удивлённо, озадаченно, нахмурив брови и приоткрыв рот. Он даже не дышит, пытаясь переварить полученную информацию. Выходя из стадии шока, он всё же продолжает разговор: — Ты серьёзно сейчас? — Вполне, — Минхо кивает, и лицо Хёнджина вытягивается ещё больше. — Разве вы не обсуждали это? — Нет! — неожиданно резко восклицает Хёнджин, но скорее радостно, чем разочаровано. По смущённой улыбке и лёгкому румянцу, что появились на его лице, можно понять, что он доволен. — То есть мы говорили, да, но речь о кольце не заходила. Я понятия не имел, что у неё такие планы… даже не думал о таком… Охренеть! Хёнджин радуется как ребёнок, наклоняясь к лицу Минхо и покрывая каждый его участок лёгкими поцелуями. Такой довольный. Минхо за ним готов вечность наблюдать, стараясь даже не моргать. Потому что во взгляде Хёнджина столько потрясающих эмоций, которые чертовски ему идут. Ли резко становится стыдно: и это он вчера заставил сотню звёзд в его глазах потухнуть? Идиот. Полный идиот. Хёнджин прижимается всем телом, уткнувшись носом в тёплую шею. Казалось бы, просто лежит — они часто проводят время так, — но Минхо чувствует что-то новое. Словно влюбляется в Хёнджина в очередной раз с ещё большей силой. — Всё благодаря тебе, — тихо говорит Минхо, и Хёнджин вопросительно мычит. — Проблема решилась благодаря тебе, хотя вчера я говорил, что ты ничего не делаешь, чтобы её решить. Я был не прав. Прости меня. Хван глухо вздыхает, опаляя жарким воздухом нежную кожу шеи Минхо, и прижимается ещё ближе, просовывая руки под его спину и обнимая крепче. Минхо не в силах сдержать улыбки. — Я должен был поговорить с ней так намного раньше, — спустя минуту молчания подаёт голос Хёнджин. — Поэтому отчасти ты был прав, тебе не за что извиняться. Но это всё уже не важно — проблема решена. Хотя в это всё ещё с трудом верится, ведь в памяти снова и снова прокручиваются давящие на их отношения слова и действия, взгляды и ядовитые ухмылки, которые были направлены в сторону Минхо. Невозможно вот так просто отпустить ситуацию, поверив в добрые реплики госпожи Хван. Хёнджину и Минхо жизненно необходимо быть уверенными в том, что эта новогодняя ночь — не жестокая игра, в которой они продули всухую, а чистая правда, так долго ими желаемая. Они знают: чтобы все сомнения развеялись, нужно время и повышенная бдительность. Ну, а пока они позволят себе отдохнуть от всего, что угнетало, расслабляясь в объятиях друг друга. Правда, что касается Минхо… Ему расслабиться достаточно сложно. Фамильное кольцо, что лежит в кармане его пальто в гардеробной, не даёт покоя: вновь наводит на мысли о браке и семье. — Хёнджин-а, — тихо зовёт Минхо, и Хёнджин, нависая над ним на руках, с интересом смотрит в глаза. Ли не совсем уверен в том, что должен поговорить с Хёнджином об этом прямо сейчас. Но он очень хочет этого разговора, несмотря на то, что совершенно не знает, что говорить. С чего начать и как не отпугнуть? Что нужно сказать, чтобы умиротворённость Хвана никуда не исчезла, сменяясь сильным напряжением из-за волнующего, где-то даже неловкого разговора? В голове ни единой мысли, а язык так и чешется выпалить всё бездумно. — Когда я говорил за столом о браке и семье, ты выглядел очень удивлённым и растерянным, — решает начать издалека. Хёнджин бесшумно делает глубокий вдох ртом и уводит взгляд. И Минхо не кажется это хорошим знаком. — Я высказывал своё мнение, но мне интересно послушать и твоё. Хёнджин, прочищая горло, переваливается на бок, но взгляд от Минхо по-прежнему прячет. Он не знает, почему эта тема так пугает его; хочет, но боится. Бабушки и дедушки, а также родители всегда подавали ему достойный пример в качестве хороших взаимоотношений в семье. Да и брак Хвиин с Джихуном заставляет желать обретения своей семьи ещё больше. А про малышку Джису, которая вызывает в нём особую тягу к воспитанию детей, даже говорить нечего: всё и так понятно. Хёнджин действительно хочет связать свою жизнь с Минхо, хочет просыпаться по утрам в его объятиях и любоваться обручальными кольцами на их безымянных пальцах. От одних только представлений, что рисуются в голове, губы растягиваются в улыбке и глаза счастливо блестят. Но вот, когда дело доходит до обсуждения этой темы с самим Минхо, у Хёнджина мозг настраивается на тревогу и не позволяет принять нормальное участие в разговоре. Это и бесит, потому что Хван прекрасно видит реакцию Минхо в такие моменты: он заметно расстраивается, а после устало переводит тему. Но сегодня, видимо, день кардинальных изменений в их жизни, поэтому Хёнджин сделает всё возможное, чтобы перебороть себя. Только вот он не совсем понимает, что ему говорить, а Минхо уже успевает устало вздохнуть и увести с него взгляд. Хёнджин и не заметил, что взвешивал все «за» и «против» в своей голове слишком долго. — Я хочу стать твоим мужем, — испугавшись чужой реакции, как на духу выпаливает Хёнджин и вжимается в кровать, думая, наверное, что сможет с ней слиться и стать незаметным для Минхо, который слишком резко повернул голову в его сторону. — Здесь должно быть «но», я прав? — Минхо хмыкает и, протягивая руку, заправляет выпавшую прядь светлых волос за хёнджиново ухо. Хван скрывать не станет: он моментально расслабляется, готовясь даже бесхребетно притереться к тёплой ладони щекой. Минхо прав: здесь есть «но». И Хёнджин почему-то уверен в том, что мужчина с ним согласится. Поэтому, ничего не боясь, ровно озвучивает: — Но не сейчас. Я понимаю, что мы живём в одной квартире, ходим на все мероприятия вместе, и что нам не хватает только колец и свидетельства о браке. Но я всё равно пока что не готов. — Помню, когда-то ты говорил, что хочешь красивую свадьбу, которую попробовал бы полностью распланировать сам, — Хёнджин быстро кивает головой, улыбаясь. — На самом деле, я согласен с тобой. Тем более нам некуда спешить. — Я рад, что наши мнения совпадают. Минхо скромно смеётся и вытягивает руку, чтобы просунуть её под хёнджинову шею, дабы тот лёг ближе к нему. Так теплее и намного уютнее. — Кольцо будет прекрасно смотреться на твоей руке, — хрипит Минхо, подхватывая чужую ладонь своей и перебирая длинные пальцы. — Да, оно мне идёт… Я мерил, когда забирал свои вещи отсюда перед переездом к тебе, — признаётся Хёнджин и весь краснеет, когда Минхо, перевернувшись, нависает над ним со вскинутой в немом вопросе бровью. — Что?! Я тогда был слишком эмоциональным. Минхо хмыкает: — Поэтому представлял, как я надеваю кольцо тебе на палец? — Я репетировал свою будущую реакцию, — смеётся Хёнджин. Он закрывает глаза, не переставая смеяться, пока Минхо тянется к его губам, чтобы оставить на них долгий поцелуй. Удерживаясь на локтях, Ли целует тягуче и глубоко, опаляя горячим дыханием нежную кожу хёнджинового лица. Ему чертовски нравится целоваться с Хёнджином: у него мягкие и чуть пухлые губы, которые так приятно сминать и кусать, у него юркий язык, который часто пытается ускользнуть от его языка, таким образом дразнит. Хёнджин полностью отдаётся поцелую, и, чувствуя это, у Минхо попросту не получается не поступить так же. Воздуха как обычно не хватает: он полностью выбивается из лёгких. Дыхание сбивается, как и ритм сердца, которое то начинает биться быстрее, то вовсе замирает. Минхо кусается, оттягивая зубами нижнюю губу, и довольствуется тихим стоном, когда целует более горячо, выдыхая в самый рот. — Дверь не заперта? — между делом интересуется Минхо, пока Хёнджин вытаскивает рубашку из его джинсов, и вновь целует, будто чужие губы — особый вид кислорода для него, более необходимый для нормального функционирования. — Не-а, — хрипит Хёнджин, и Минхо нехотя отстраняется, получая в ответ на свою реакцию недовольное мычание. — Если ты думаешь, что мои родители не в курсе того, что мы с тобой трахаемся, то ты ошибаешься. — Ты… — Помнишь, я говорил тебе, что обязательно расскажу маме о том, как однажды оседлал твои бёдра? — Минхо гулко сглатывает и сам не понимает из-за чего: то ли из-за слов Хёнджина, то ли из-за его тёплых пальцев, что скользнули по торсу под рубашкой. Когда он согласно кивает, вспомнив ту хёнджинову фразу, Хван, ведя ладонями к напряжённой груди, шепчет в самые губы: — Я рассказал. И Минхо готов сгореть от стыда, потому что это какого-то хрена возбуждает. Ещё и голос Хёнджина, что стал говорить на полтона ниже, ещё и эта горячая хрипота — Минхо точно сойдёт с ума прямо сейчас, несмотря на то, что уже давным давно должен был привыкнуть к таким выходкам Хёнджина. Но каждый раз для него как первый, потому что Хван умеет удивлять даже в том, что изучено Минхо от и до. — Ты настоящий дьявол, Хван Хёнджин, — говорит Минхо и тут же шипит, хватаясь ладонью за шею Хёнджина, потому что тот резко царапает грудь и живот короткими ногтями, явно оставляя за собой краснеющие полосы. — И я знаю, что тебе это нравится. Минхо не нужно отвечать: его тело говорит с Хёнджином за него. Хван давно научился с ним разговаривать, знает его, как свои пять пальцев, даже сам Минхо не настолько просвещён. — Надеюсь, ты не рассказывал ей все подробности того дня: мне будет неловко смотреть ей в глаза утром, — говорит Минхо и, поворачивая голову Хёнджина в сторону, мажет губами по выступившей на шее мышце, прикусывая кожу у основания. Комнату наполняет сдавленный стон. — Тебе так и так будет неловко после того, что произойдёт сейчас, — издевается Хёнджин, за что получает очередной укус. — А ты будь потише. — А ты заставь меня, — очередная издёвка, и Хёнджин готов вновь издать протяжный стон, потому что Минхо вдруг спустился вниз, задирая его кофту кверху. Однако он вовремя прикрывает рот ладонью: за дверью слышатся шаги, за которыми следует женский голос, по-доброму желающий «мальчикам спокойной ночи». — Доброй ночи, мам! — Спокойной ночи, госпожа Хван! Они искренне смеются, находя эту ситуацию немного глупой, но максимально забавной. Видимо, у новогодней ночи судьба быть именно такой в этом году. Но это ничуть не расстраивает, а даже наоборот — делает этот новый год лучшим в их жизни. — Давай запрём дверь, иначе нам придётся продавать ваше фамильное кольцо, чтобы спасать сердце твоей матери.