voicemail sings a wreck

      Как будто именно после того, как он и Гарри наконец признали, что оба заинтересованы в сохранении этой случайной договоренности, ни один из них не может насытиться друг другом.       Внезапно они стали встречаться по крайней мере два раза в неделю, ссориться на публике, а затем трахаться, как животные, за закрытыми дверями. Луи даже не может сказать, что он удивлен этому: именно так все и было между ними летом — непреодолимая и неутолимая жажда, которую невозможно ничем восполнить.       Томлинсон превращается в настоящего эксперта по избавлению себя от липкого запаха Гарри после того, как они перепихиваются, оттирая кожу в душе, пока она не становится красной, а затем на всякий случай обливаясь духами, которые Пейтон купила ему. Нанесение консилера поверх красных пятен на шее становится неотъемлемой частью его утренней рутины.       Хотя это того стоит. Это оправдывает себя, когда по мере того, как ноябрь прогрессирует и жизнь, кажется, становится все более и более беспокойной, недоотношения с Гарри становятся единственным временем, позволяющим ему снять напряжение и стресс, которые он испытывает, и отпустить их. Временем, когда он может позволить кому-то другому заботиться о нем и просто существовать.       Когда они не трахаются, они обмениваются сообщениями. Интимными фотографиями и непристойными словечками, но также... такими вещами, как идеи стендов для Осеннего карнавала, который проводится между их двумя обществами каждый год для сбора денег на благотворительность. Луи может неохотно признать, что отсутствие у него и Гарри стремления к общению друг с другом, вероятно, нанесло ущерб всем остальным. Раньше они с альфой старались как можно больше избегать разговоров друг с другом вне собраний и, честно говоря, на собраниях тоже были не очень продуктивны в этом плане. Но похоже, что они оба приняли негласное решение попытаться изменить это. Обсуждение стендов было их первой попыткой, и омега действительно был впечатлен тем, насколько хорошо они на самом деле могут делиться идеями.       На самом деле, это приносит такой успех, что они шокируют всех на своем совместном заседании, когда Гарри произносит: «Мы с Луи говорили о...».       Не будет преувеличением заметить, что все за столом — а это Джас, Айви, Дакота, Наоми, Лиам и Илай — пялятся на них. Луи и Гарри просто обмениваются насмешливыми взглядами и продолжают.       Тем не менее, это не значит, что они не столкнулись также с изрядной долей проблем. Омега не может сосчитать, сколько раз они были на волосок от того, чтобы их поймали. Если бы он это сделал, то добавил бы один прямо сейчас, пока Гарри засовывает два пальца в задницу омеги.       Они в комнате Луи. Сейчас около шести вечера, альфа только что закончил тренировку и гудит от количества дополнительной энергии, которую ему нужно сжечь. Он уже добился одного оргазма от Томлинсона после того, как растянул его и довел до слез своим умелым языком, но он жаждет большего. Гарри настолько сосредоточен на своих движениях, что не слышит стука в дверь.       Омега, однако, замечает его, яростно дергаясь, когда паника вцепляется ему в горло. Он открывает рот, чтобы ответить, но, конечно, именно в этот момент альфа находит его простату, и вместо этого он издает скулеж, тут же в ужасе прикрывая рот ладонью.       — Всегда такой громкий, — забывчиво бормочет Гарри.       Раздается еще один стук в дверь, сопровождаемый знакомым голосом:       — Лу? — и на этот раз Гарри действительно слышит его. Он замирает, глаза расширяются от осознания. Он вытаскивает пальцы с дырочки, и омега прикусывает язык, чтобы не заскулить от потери.       — Айви, — выпаливает он, сердце колотится в груди. «Скажи ей, чтобы она ушла», — одними губами произносит Гарри. — Э-эм, это срочно?       — Вроде того, — отвечает девушка, не обращая внимания на мгновенную панику омеги. — Могу я войти?       — Э-эм... — Луи замолкает, беспомощно глядя на альфу.       Самым логичным планом действий было бы, чтобы Гарри спрятался в ванной, а Луи накинул футболку и открыл дверь, надеясь, что Айви не заметит резкий запах альфы, пропитавший его комнату. Это займет не более минуты, вот только... С этой идеей есть небольшая проблема. И эта небольшая проблема заключается в черных наручниках, которые в настоящее время застегнуты на запястьях омеги. Луи переворачивается на спину, пока Гарри пытается найти ключ, который оставил на тумбочке.       — Одну секунду, Айви, — кричит он, когда альфа возится с замком, матерясь себе под нос. Омега знает, что его волосы в беспорядке, а лицо и шея, должно быть, покраснели, и он даже не хочет думать о смазке, стекающей по собственным ногам.       Когда его наконец освобождают от наручников, Луи практически толкает Стайлса в ванную, в спешке чуть не спотыкаясь о сброшенные кроссовки альфы. Блядь, одежда Гарри, понимает он. Он собирает все и запихивает под кровать, хватает свою брошенную толстовку и спешит к комоду за новым нижним бельем. В его голове эхом раздается хор «о, Боже мой», сердце грохочет в ушах.       — Луи? — зовет Айви через дверь, в ее голосе слышится замешательство.       — Да, извини, одну секунду, я переодеваюсь, — отвечает он, прекрасно понимая, что, вероятно, звучит безумно. Он останавливается у зеркала и неуклюже приглаживает волосы, судорожно делая глубокие вдохи в попытке укротить румянец на щеках, а затем распахивает окно и размахивает руками, как сумасшедший, в отчаянной надежде, что это уберет часть запаха Гарри. Он снова чуть не спотыкается по пути к двери, натягивая улыбку, когда открывает ее.       Айви стоит снаружи, одетая в рубашку с эмблемой университета и фланелевую пижаму, выглядя обеспокоенной.       — Ты в порядке?       — Да, — выпаливает Луи, пытаясь вспомнить, как вести себя нормально, а вовсе не так, как будто он был в нескольких минутах от того, чтобы кончить в очередной раз от рук своего заклятого врага. — В чем дело? Ты в порядке? — добавляет он, вспоминая, что омега сообщила, что это срочно.       — У Лорен случилась еще одна паническая атака, — тихо произносит Айви, и сердце Томлинсона разрывается, все смущение и паника исчезают, сменяясь грустью.       — О Боже, бедная Лорен, — бормочет омега, думая о милой второкурснице. У нее был тяжелый семестр, она отталкивала всех и уходила в себя. Некоторые из ее близких друзей в женском обществе потихоньку пытались достучаться до нее, чтобы она обращалась за поддержкой к ним и другим сестрам, но это был нелегкий путь. — Как она?       — Она на кухне. Я сказала остальным дать ей немного пространства, но хотела позвать тебя, потому что ты в этом лучше меня, — ответила Айви, выглядя расстроенной.       — Это неправда, — произнес Луи, — но я сейчас приду.       Айви кивает, и, как только она уходит, Томлинсон направляется в ванную, вздрагивая, когда дверь открывается еще до того, как он протягивает руку.       — Не беспокойся обо мне, — произносит альфа, отвечая на слова, которые Луи даже не произнес. Он, к счастью, натянул боксеры, прежде чем спрятаться в ванной, так что Луи не отвлекается так сильно, как мог бы. — Иди и помоги ей. Мы можем продолжить в любое другое время.       — Ты не против подождать? — спрашивает омега, потому что по какой-то причине он действительно не хочет, чтобы альфа уходил прямо сейчас. — Я не думаю, что это займет много времени. Я просто поговорю с ней и, возможно, обниму. У нее есть удивительные друзья, которые помогут справиться ей с этим.       К его удивлению, Гарри пожимает плечами и кивает в ответ:       — Почему бы и нет.       — Ты уверен? — Томлинсон хмурит брови. — Я знаю, что у тебя есть дела поважнее, чем ждать меня.       — Все в порядке, Луи, — отвечает альфа, закатывая глаза. — В любом случае у меня есть хорошая аудиокнига. Кроме того, — он ухмыляется, — ты можешь загладить свою вину передо мной позже.       Омега громко фыркает в ответ.       — Придурок, — бормочет он.       Он немного колеблется, прежде чем выйти из комнаты, думая, что оставить Гарри одного в его комнате — плохая идея, но затем оглядывается и видит альфу, растянувшегося на кровати с закрытыми глазами и в наушниках. Он кажется расслабленным и совершенно безобидным. Он выглядит... Луи моргает, хмурится, поворачивается и спешит прочь.       По какой-то причине он почти подумал, что альфа выглядит так, как будто он вписывается в комнату Луи. Но это была ложь — он был в лучшем случае нежеланным гостем. Томлинсон не может не чувствовать себя почти преданным из-за того, что его разум вообще вообразил такую идею.       Все эти мысли становятся неуместными и неважными, как только он видит Лорен со слезящимися глазами и перекошенным от горя лицом. Омега Луи немедленно начинает испускать успокаивающие феромоны: первый инстинкт — всегда заботиться и утешать. После долгого разговора и множества объятий Лорен подтверждает, что чувствует себя намного лучше.       — С тобой все будет в порядке, — произносит ей Томлинсон в последний раз, сжимая ее руки. — Мы все так сильно тебя любим.       — Спасибо, — отвечает она, прерывисто выдыхая.       Луи и Айви снова коротко разговаривают, и девушка предлагает провести семинар по ментальному здоровью в качестве будущего мероприятия женского общества, и Томлинсон говорит ей, что это отличная идея, уже подумывая о том, чтобы посоветовать ее Гарри и для братства.       Альфа, вспоминает он, все еще наверху. Прошло почти сорок пять минут с тех пор, как Луи спустился. Он чувствует, как в нем зарождается чувство вины, когда придумывает оправдание для Айви и возвращается в свою комнату.       Альфа явно нашел свою одежду там, где Луи ее спрятал, стоя полностью одетым у стены, увешанной всевозможными фотографиями и постерами. Тот, который он сейчас изучает, — это копия космического календаря. Руки альфы за спиной, как будто он стоит в музее.       — Двенадцать минут, — произносит он через мгновение, обозначая, что действительно услышал, как вошел Луи. — Если история Вселенной длится один год, то мы прожили здесь двенадцать минут, — его голос звучит одинаково благоговейно и недоверчиво.       — Это довольно безумно, — соглашается омега, подходя и становясь рядом с ним. Он до сих пор помнит, как впервые смотрел объяснения Карла Сагана по этому поводу, когда был еще ребенком, помнит осознание того, что он едва ли крошечная точка в огромной истории вселенной.       — Это действительно показывает, — тихо произносит Гарри, — что мы на самом деле совсем не особенные.       Томлинсон приподнимает бровь.       — На самом деле, я думаю, что все наоборот, — признается он.       Стайлс с любопытством смотрит на него.       — Как так?       — Вселенная огромна — она настолько массивна, что для любого из нас буквально невозможно понять ее масштабы, — произносит Луи, позволяя своему внутреннему ботанику-астроному выглянуть наружу. — И даже не начинай говорить мне о возрасте. 13,8 миллиарда лет? У нас может быть название для этого числа и общее представление о его величине, но на самом деле никто из нас не может понять, сколько лет прошло. Мы не можем. Это буквально исключено, потому что наша система отсчета — это время, которое мы проживаем сами, наша собственная жизнь, но это лишь мгновение по сравнению со Вселенной. И все же... И все же мы здесь. Вселенная невероятно велика и бесконечна, наполнена галактиками и планетами в изобилии, и каким-то образом это чудесное явление — чудесная случайность — человечество произошло здесь, на Земле. Каким-то образом на нашей планете были как раз подходящие условия, ресурсы и окружающая среда для поддержания нашего вида, а затем для содействия нашей беспрецедентной эволюции за последние триста тысяч лет. И я знаю, что многие из нас отстойны и ужасны, но в человечестве все еще так много прекрасных вещей: как мы любим, как мы учимся, как мы продолжаем двигаться даже в самые мрачные времена, — я все равно не могу не бороться за нас. Я не могу не продолжать верить, что мы особенные и что нам суждено быть здесь. Даже если все это было удачей космического масштаба.       Когда он наконец замолкает, то еле дышит, и его щеки порозовели. Он не хотел говорить бессвязно, но, как всегда, когда кто-то спрашивает о Вселенной и своем месте в ней, он ничего не может с собой поделать. Он так сильно в это верит, вот в чем дело. Он верит в человечество, даже когда оно ужасное, или терпит неудачу, или делает и то, и другое одновременно. Это все еще немного смущает.       — Извини, что загрузил тебя, — выпаливает он.       — Не стоит, — отвечает Гарри мягким голосом. — Мне нравится твоя точка зрения. Я никогда по-настоящему не думал об этом так: о том, что мы — чудесная случайность.       Луи наклоняет голову, пытаясь скрыть, как он рад, что альфа нашел его бредни интересными и что он вообще слушал их.       — Все равно... это странно, — бормочет он, подходя к кровати, чтобы присесть. Стайлс следует туда же, оставляя безопасное расстояние между ними. — Ты ждешь траха, а вместо этого я ухожу по касательной к нашему месту во Вселенной, — может быть, Гарри прав, когда говорит, что омега скучный.       — Честно говоря, я уже больше не в настроении для этого, — пожимает плечами альфа.       Чувствуя себя уязвленным, Луи прикусывает губу.       — Прости, что так долго, — произносит он.       Глаза альфы расширяются, а затем он быстро качает головой.       — Нет, не извиняйся, серьезно. Это не твоя вина. В любом случае, причина твоего ухода была гораздо важнее, — он колеблется. — Как Лорен?       — С ней все будет в порядке, — отвечает омега, решая не вдаваться в подробности. — Хотелось бы, чтобы я мог просто... стереть все проблемы. Или чтобы я предугадал их раньше и смог помочь. Мне следовало уделять больше внимания Лорен, и теперь я боюсь, что пропущу тревожные знаки с кем-то другим.       — Ты чувствуешь ответственность за всех них, — тихо произносит Гарри. — И сколько бы ты ни делал, этого всегда недостаточно.       Томлинсон поворачивается, внимательно смотря на альфу, чувствуя, что тот украл слова прямо у него изо рта.       — Да, — это все, что он может выдавить, неловко отводя взгляд. — Ты понимаешь, — он чувствует себя немного глупо — конечно, Гарри понимает, потому что он находится в таком же положении для своего братства.       Часть Луи всегда подсознательно отвергала роль альфы как президента. Несмотря на то, что он был свидетелем его усилий в совместных мероприятиях и планировании, ему было трудно представить, чтобы Гарри относился к этой должности так же серьезно, как Томлинсон относился к своей. Не помогало и то, что Стайлс всегда казался таким непринужденным и холодным во всем этом.       Правда заключалась в том, что альфа действительно серьезно относился к этой роли, и доказательства были буквально повсюду вокруг него. Луи просто не потрудился обратить на это внимания.       — Ты хороший президент, — произносит он, прежде чем успевает подумать. Когда Гарри не сразу отвечает, омега снова поворачивается, чтобы посмотреть на него, удивленный тем, что альфа уже смотрит в ответ.       — Ты это серьезно? — спрашивает Стайлс, выглядя искренне смущенным.       Просто шучу, почти хочет ответить Луи. Он не может справиться с выражением лица Гарри, борясь с желанием съехидничать.       — Да, — отвечает он вместо этого, решив быть честным. — Так и есть.       Гарри молчит какое-то время.       — Это первый раз, когда ты сказал обо мне что-то хорошее.       Омега смотрит на него, застигнутый врасплох.       — Это не может быть правдой, — бросает он, не подумав. Потому что так оно и есть. Это правда.       — Что ж, спасибо, — отвечает альфа, быстро меняя тему. — Ты тоже хороший президент, Луи, — его голос полон искренности.       — Спасибо, — отвечает Томлинсон, наклонив голову и уставившись в пол. Он чувствует себя виноватым за что-то, но не может объяснить за что. — Ты также хороший футболист, — добавляет он через мгновение.       Альфа хихикает в ответ.       — Я сказал это не для того, чтобы напроситься на комплименты, — протестует он, улыбаясь. — Это чисто мое наблюдение.       — Нет, да, я знаю, — Луи качает головой. Он не знает, как выразить то, что чувствует, но это что-то сродни сожалению. Впервые за все время Луи рассматривает возможность того, что слишком рано списал альфу со счетов. — Я просто... пытаюсь исправить ошибки.       — Ты не ошибаешься, — вздыхает Стайлс. — Мы не совсем ладим, помнишь?       То, как Гарри произносит это — так небрежно и быстро, — и тот факт, что он говорит это сейчас, после того как они разговаривали последние полчаса, заставляет Луи чуть не рассмеяться.       — Разве мы не ладим прямо сейчас? — спрашивает омега, поворачиваясь, чтобы посмотреть на парня. — Мы с тобой вежливо беседуем. Немного дико, да?       Гарри широко улыбается.       — Посмотрим, как долго это продлится, — отвечает он, выгибая бровь. — Но да, я думаю, мы иногда ладим.       — Иногда, — повторяет Луи, позволяя некоторому напряжению спасть с его груди. — Я могу с этим жить, — иногда — это поддаваемо контролю. Иногда — это не так пугающе, как всегда.       Альфа ложится на кровать, скрещивает руки под головой и ухмыляется.       — Хорошо, вернемся к разговору о том, насколько я талантлив, — подсказывает он.       — Ох, иди на хрен, — отвечает омега, но почему-то на его губах появляется улыбка. Это кажется одновременно чужим и знакомым. — Я забыл о твоем несносном эго. Я беру свои слова обратно: ты ужасен, и я не выношу даже просто сидеть рядом с тобой.       — Я думаю, мы уже говорили об этом, — отвечает Гарри, ухмыляясь все шире. — Я все равно предпочитаю, чтобы ты стоял на коленях.       Луи хватает ближайшую подушку и бросает в парня, закатывая глаза.       — Придурок.       Как ни странно, он все еще улыбается.

💫

      — Да, черт возьми! — радостно восклицает Найл, когда ему каким-то образом удается закинуть третье кольцо на бутылку. Тай, парень из братства, управляющий будкой с аттракционом, аплодирует ему без особого энтузиазма и указывает на стойку с призами.       Бета устраивает шоу, долго разглядывая варианты, поправляя свой фальшивый монокль и поджимая губы. Тай смотрит на него с таким презрением, что Луи не может сдержать смех. Бета наконец останавливается на маленькой плюшевой черепахе. «Я собираюсь назвать его Тай», — решает он, сверкая обаятельной улыбкой альфе, отчего тот лишь закатывает глаза.       — Я думаю, что теперь мы лучшие друзья, — произносит Найл, когда они с омегой уходят.       Луи качает головой, ухмыляясь. Теперь, когда его лицо раскрашено, движение кажется немного скованным. Гигантский желтый подсолнух, усеянный серебряными стразами, окружает его глаз. Пейтон очень довольна своей работой. Найл также позволил раскрасить себя и теперь хвастается большим крылом бабочки-монарха на одной стороне лица.       — Ты смешон.       — До смешного красивый, — самодовольно отвечает бета. — Верно.       — Куда ты хочешь пойти дальше? — спрашивает омега, игнорируя его комментарий.       Он на мгновение оглядывается, не в силах подавить гордость, пронзающую его при виде того, как все здорово подготовлено. Осенний карнавал начался всего пару часов назад, но Луи уверен, что уже может считать его большим успехом. Они заполонили участок внутри кампуса десятками палаток, столов и навесов, а воздух искрится звуками смеха и аплодисментов. Он не может сосчитать, сколько людей толпится вокруг, но их точно не менее пары дюжин, — многие из них щеголяют в футболках с греческими символами братства или сестринства, но есть и такие, у которых их нет. Ежегодное мероприятие, несмотря на то, что оно проводится как греческий фестиваль, открыто для всех, включая друзей и семьи.       У них есть все: аквагрим, полосы препятствий, гонки в мешках, классические карнавальные игры от «Ударь крота» до «Броска фасолью» и «Дартса», киоск с мороженым, бирпонг в натуральную величину и многое другое. В конце вечера проводится розыгрыш призов, а также множество других небольших организованных соревнований, включая запланированный конкурс по поеданию пирогов. Черт возьми, некоторые из альф даже продают свидания. И каждая часть выручки идет прямо в их местный приют. Они также проводят акцию по сбору одежды и обуви, надеясь собрать как можно больше теплых вещей сейчас, когда декабрь становится все ближе и ближе.       — Фанел-кейк*? — с надеждой предлагает Найл.       Так вот, Луи — умный человек: он слышит «фанел-кейк» — он отвечает «да». Тем более, он точно знает, что Талия и Джейс сейчас руководят киоском. Омега уверен, что эти двое будут щедры на начинку, и вздыхает, просто думая об этом.       (*фанел-кейк — популярный канадский и американский десерт, для приготовления которого жидкое тесто выливается через воронку в горячее масло и жарится до золотистого цвета, подаётся традиционно с клубничным соусом)       Несколько минут спустя они околачиваются у киоска с девушкой Джейса, Ниной, пока набивают свои животы сладким тестом.       — Я мог бы жениться на фанел-кейке, — объявляет Найл, слизывая сахар с пальцев.       — Становись в очередь, — шутит Луи, запрокидывая голову и смотря на небо, окрашенное в розово-лиловый цвет с золотыми прожилками. Он отлично проводит время, живот все еще болит от хохота над тем, как Нина изобразила поведение Джейса на их первом свидании.       Омега вздрагивает от звука жужжащего телефона, вытирает липкие пальцы салфеткой, после чего вытаскивает его из кармана. Он ожидает, что это Айви собирается сказать ему, что настало время идти на вторую смену, но вместо этого он видит сообщение от Гарри.       Теперь они переписываются еще больше — переходя от сексуальных фотографий и тематики греческой жизни к случайным разговорам. Например, Гарри спрашивает его о парадоксе Ферми, и они спорят о том, действительно ли люди живут в Матрице. Альфа посылает ему фотографию котенка, смотрящего в телескоп, добавляя «Ты здесь выглядишь по-другому 🤔», и Луи в ответ отправляет ему фотографию золотистого ретривера, играющего в футбол, и затем еще добавляет одетого во фланелевую рубашку. А потом альфа посылает ему фотографию фахитаса, который он готовит однажды днем, и Луи в шутку отвечает «оставь немного для меня»; в итоге альфа на самом деле приносит ему порцию, когда пробирается в женский дом позже в тот же день, чтобы перепихнуться. И, если честно, Луи все еще не оправился после того, как узнал об одержимости Гарри «Настоящими домохозяйками Беверли-Хиллз».       Но сообщение, которое он получает сейчас, — это фотография. Это селфи альфы с малышкой на руках — маленькой девочкой, которой не больше трех или четырех лет. Они совпадают от кепок «Доджерс» на головах до рисунков русалок на лицах и ямочек на щеках. У кого лучше?. Луи предполагает, что это крестница, которую Гарри упомянул, что возьмет с собой, так как они проводят день вместе.       извини, стайлс, думаю, стелла тебя здесь обыграла.       все дело в веснушках, я знаю.       у меня всегда была слабость к веснушкам, это правда       Альфа отправляет целую вереницу разбитых сердец, и Луи широко улыбается.       — Кому ты пишешь сообщение? — Найл прерывает его размышления.       Омега поднимает голову, сердце замирает. Он встречает подозрительный взгляд беты.       — Э-эм... другу, — отвечает Томлинсон, и это слово странно даже дня него.       — Друг, — повторяет бета, растягивая слово. — Понимаю, — в его голосе слышится нотка осведомленности, которая Луи не нравится.       — Просто знакомый, — настаивает омега, потому что он тупой и не может отпустить ситуацию.       — Конечно, — отвечает Найл, растягивая слова так же, как и раньше.       — Прекрати это, — фыркает Томлинсон.       — Ладно, — отвечает бета, делая это снова. Он давится смехом, когда Луи бьет его в грудь. — Хорошо, но серьезно, теперь мне любопытно.       Омега испытывает облегчение, когда телефон снова вибрирует: на этот раз действительно сообщение от Айви. Он машет рукой и извиняющимся тоном произносит:       — Моя смена начинается через пару минут, так что мне нужно идти, извини. Мне предстоит наблюдать за полосой препятствий с Джас в течение следующего часа.       — На этот раз тебе удалось сбежать, — ворчит Найл, скрещивая руки на груди. — Повеселись, приятель.       И Луи правда это делает. Хотя наблюдать, как группа молодых людей проходит полосу препятствий, буквально предназначенную для детей, и следить за тем, чтобы никто из них не получил травму, — это не самая захватывающая обязанность, однако они с Джас развлекаются от души, комментируя действия каждого участника, а также гонки, которые происходят, — обычно между двумя чрезмерно уверенными альфами. В самом деле, особенно забавно наблюдать за тем, как именно они падают.       — Код красный, — произносит Джас примерно в середине смены, прерывая свой непрекращающийся монолог о гонке Уэсли и Оуэна.       — Хм? — растерянно отвечает Луи.       Девушка просто указывает в сторону. Омега поворачивается, сразу же замечая троицу, направляющуюся к ним. Это Гарри, Лиам и маленькая девочка, которая не может быть не кем иным, как Стеллой. Она идет между ними, цепляясь за их руки и радостно подпрыгивая. Она совершенно очаровательная, одета в джинсовый комбинезон, а на ее шее болтается подвеска с крестиком альфы.       Стайлс с улыбкой кладет два билета на стол, когда их компания подходит к омегам.       — Будете участвовать ты и Лиам? — спрашивает Джас.       Гарри качает головой, кивая на Стеллу.       — Этот маленький нарушитель спокойствия вызвал меня на гонку.       Девочка взволнованно подскакивает, хихикая.       — Ну, привет, — произносит Луи, присаживаясь на корточки и протягивая ей руку для рукопожатия. — Как тебя зовут, милашка? — спрашивает он, хотя уже знает.       — Меня зовут Стелла, — отвечает она, показывая четыре маленьких пальчика, — мне четыре.       — Ох, понятно. Ты уже большая девочка, не так ли? — произносит Томлинсон, широко улыбаясь. Затем указывает на себя. — Я Луи.       — Я знаю, — гордо отвечает она.       — Правда? — спрашивает омега, поглядывая на альфу и прищуривая глаза, когда тот невинно смотрит в ответ. — И что же еще ты знаешь обо мне?       — Дядя Гарри говорит, что он тебе не нравится, — отвечает Стелла, очаровательно хмурясь. — Почему?       — Твой дядя груб со мной, — признается Луи, игнорируя фырканье Гарри.       Нахмурившись, Стелла поворачивается, сердито смотря на Стайлса.       — Не будь таким злым, Гарри, — ругается она, скрещивая руки на груди. — Это очень плохо.       Губы альфы подергиваются, пытаясь сдержать улыбку.       — Ты права, Стелла. Мне очень жаль, — торжественно произносит он.       — Извинись перед Луи, — произносит она, выжидающе указывая на омегу.       Гарри поворачивается к Томлинсону, который подражает его невинному выражению лица, хлопая глазами. Стайлс выглядит крайне недовольным из-за происходящего, и омега наслаждается этим.       — Извини меня за то, что я был груб, Луи, — произносит он после долгой паузы, прижимая руку к сердцу. — Пожалуйста, прости меня?       Наслаждаясь зрелищем страданий Гарри, омега делает вид, что обдумывает это признание некоторое время.       — Хорошо, я прощаю тебя, — наконец отвечает он.       — Отлично, — чопорно произносит Стелла. Затем поворачивается к Луи. — А теперь я хочу участвовать в гонках.       — К счастью для тебя, дорожка свободна, — произносит Джас, появляясь рядом с Луи. Она объясняет правила и то, что они должны делать. Стелла внимательно слушает, все еще сжимая руку Гарри.       — Я ставлю на тебя свои деньги, — говорит омега Стелле, как только Джас заканчивает.       Та широко улыбается в ответ.       — Я собираюсь победить, — уверенно отвечает она, поправляя кепку «Доджерс». В этот момент она выглядит точь-в-точь как Гарри, с ямочками на щеках и решительным выражением лица. Они фактически даже не являются родственниками.       И она права насчет победы. Конечно, альфа даже не пытается. Он, безусловно, притворяется, когда встает бок о бок рядом со Стеллой, а затем неуклюже прыгает с ней, когда Джас дает свисток. Но ясно, что Гарри с самого начала хочет, чтобы девочка победила, подстраиваясь под ее темп, но отставая на несколько шагов, когда она перепрыгивает с одного обруча на другой. Он притворяется, что спотыкается, а затем резко падает на траву, когда они оказываются у тюков с сеном, и Стелла хихикает над ним, бросаясь вперед.       Луи не может сдержать ухмылку, наблюдая за происходящим, и чуть не подпрыгивает, когда Джас толкает его локтем.       — О, тебе так грустно, — шепчет она.       — Заткнись, — бормочет в ответ Луи. — Дети просто милые, ясно?       — Конечно, — произносит она, растягивая слова уже знакомым способом.       Томлинсон поджимает губы в ответ.       — Тебе стоит потусоваться с Найлом, — бормочет он, после чего продолжает наблюдать за Гарри и Стеллой.       В самом конце поля установлено кольцо с двумя баскетбольными мячами, и альфа усаживает племянницу себе на плечи, чтобы она могла бросать с более разумной высоты. Она промазывает первые три попытки, нахмурив брови в глубокой концентрации, но ее четвертый бросок попадает в цель, и все тут же громко аплодируют.       Гарри опускает ее на землю и ждет, пока она снова побежит, после чего берет свой собственный мяч. Как и ожидается, он закидывает его в корзину с первой попытки, но даже когда бежит к финишу, то прибывает на тридцать секунд позже, чем Стелла.       — Ты победила меня, — произносит альфа, притворяясь усталым и вытирая пот со лба.       — Да, я это сделала, — радостно отвечает девочка, позволяя парню поднять ее. — Но все в порядке, дядя Гарри. Мама говорит, что проигрывать полезно для тебя.       Луи хихикает, глядя на выражение лица альфы.       — Это хороший совет, — серьезно отвечает Стайлс. — Твоя мама — мудрая женщина.       — У нас есть победитель, ребята, — радостно восклицает Джас, подходя к ним, протягивая Стелле руку, чтобы та схватила ее, и подводя девочку к призовому столу. — Чего ты хочешь, милая?       Пока девочка, прикусив нижнюю губу, тщательно обдумывает варианты, Гарри неторопливо подходит к Луи.       — Спасибо, что разоблачил меня перед моей крестницей, — бормочет он.       — Не за что, — отвечает омега. — Между прочим, она очаровательна.       — Это точно, — нежно произносит Гарри. — Я был так счастлив, когда Джейни — ее мама — предложила взять Стеллу с собой сегодня. Не видел ее несколько месяцев.       Испытывая необычное волнение, Луи прочищает горло. Он бросает взгляд на Джас, которая, к счастью, не замечает их разговора. Однако, Лиам определенно странно на них смотрит. Омега делает маленький шаг назад.       — Отличное выступление. Моя любимая часть была, когда ты споткнулся, — добавляет он, стараясь звучать естественно.       Гарри удивляет его, начиная смеяться в ответ.       Не зная, как реагировать, Томлинсон возвращается к столу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Стелла указывает на плюшевого единорога.       — Вот это.       — Хороший выбор, — произносит он, а затем протягивает руку, чтобы дать ей пять. — Отлично справилась.       — Спасибо, — отвечает она, крепче прижимая к себе игрушку. Затем она манит омегу пальчиком, чтобы тот подошел ближе. Приподняв брови, Луи подчиняется, снова присаживаясь на корточки. — Дядя Гарри — мой любимый дядя, — очень серьезно шепчет она. — Он катает меня на спине и играет со мной в куклы. И он все время меня обнимает. Думаю, теперь он должен тебе понравиться.       Не в силах сдержаться, омега улыбается. Он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что Гарри не подслушивает, обнаруживая, что тот занят разговором с Лиамом.       — Не волнуйся, — шепчет он в ответ. — Так и есть.       Довольная, Стелла наклоняется и обнимает его за шею. Луи осторожно обнимает ее в ответ, чувствуя, как сердце его переполняется от любви к этой маленькой девочке. Она застенчиво отстраняется.       — Дядя Гарри сказал мне, что считает тебя очень красивым, — признается она. — А еще он сказал никому об этом не говорить.       Рот Луи раскрывается, но, прежде чем он успевает ответить, Стелла убегает обратно к своему крестному. Гарри коротко бросает на омегу взгляд, и на мгновение они задерживают глаза, смотря друг на друга.       После чего синхронно отворачиваются.

💫

      Следующее соревнование между женским обществом и братством — Олимпийские греческие игры — приходилось на последний день перед каникулами в преддверии Дня Благодарения. Это серия многочисленных мероприятий, многие из которых проводились на Осеннем карнавале, а какие-то — нет. Каждая игра стоила пять очков, и сторона, набравшая наибольшее количество очков к концу дня, объявлялась победителем.       И, к сожалению, это было не сестринство.       Справедливости ради, большую часть дня они были близки к победе. В конце концов они уступили в «Вышибалах» и гонках на трехколесных велосипедах, но Луи даже не может по-настоящему злиться на это, потому что все его сестры в восторге. Сегодня среди них участвовало больше людей, чем за последние годы, так что с учетом успеха на недавнем карнавале Луи чувствует себя немного гордым.       Тем не менее, ему слегка грустно, когда Гарри прокрадывается в его комнату позже той же ночью, взбираясь по веревочной лестнице, которую омега бросил ему вниз. Альфа достал ее Бог знает откуда летом для ночных вылазок, но Томлинсон на некоторое время потерял ее и затем наконец нашел в своем комоде, когда собирал сумку для каникул. Он уезжает завтра утром и не вернется до конца выходных, желая снова увидеть свою семью.       — Я и забыл, какой хлипкой она кажется, когда держишься за нее, — бормочет Гарри, проскальзывая в окно и неуверенно приземляясь на ноги.       — Ну, хорошо, что ты не упал и не разбил себе голову у нас во дворе, — отвечает Луи. — Люди задавали бы много вопросов.       Гарри смотрит на омегу с ухмылкой.       — Чувствуешь себя немного горько, цветочек? — спрашивает он, проходя мимо и похлопывая парня по плечу. На нем розовая толстовка и спортивные шорты Nike, носки натянуты до неприличия высоко. — Знаешь, одна очень мудрая маленькая леди однажды сказала, что проигрывать полезно для тебя.       — Очень мудрый Луи однажды сказал: «Заткнись, или ты ничего не получишь, придурок», — сладко отвечает Томлинсон, откидываясь на спинку кровати. — В следующий раз мы обязательно выиграем, — он знает, что так и будет.       — Это мы еще посмотрим, — ворчит Гарри. Он хватается за низ своей толстовки и стягивает ее с головы вместе с майкой. Альфа забирается на кровать и наваливается на тело омеги, волосы спадают ему на глаза. — Это моя футболка? — спрашивает он, дергая за подол футболки Луи.       Омега опускает взгляд и скептически смотрит на предмет одежды — как будто он не нарочно решил надеть ее только для того, чтобы позлить Гарри.       — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Это мое, — небрежно отвечает он.       — Она тебе большая, — бормочет Стайлс.       — Может быть, Зейна, — легко предполагает Луи, взвизгивая, когда альфа просовывает пальцы под футболку и начинает специально щекотать его живот. — Я шучу, придурок, — выдыхает Томлинсон между смехом, пытаясь оттолкнуть проворную руку.       — Чья это футболка? — настаивает Гарри, не сдаваясь.       — Твоя, — выдавливает омега, облегченно вздыхая, когда Гарри наконец прекращает свою атаку. Он ждет мгновение, а затем, нахмурившись, толкает альфу локтем в бок. — Придурок.       Гарри смеется в ответ. Луи решает продолжать злиться, но это становится трудно, когда Гарри начинает гладить его живот, намного мягче, чем свои предыдущие действия. Он наклоняется и кусает омегу за мочку уха, проводя губами по изгибу щеки, после чего нависает над его ртом.       — Ты хорошо выглядишь в моей одежде, — шепчет альфа, тут же сокращая расстояние между ними.       Луи вздыхает в поцелуе, обвивая руками шею Стайлса и притягивая его ближе. Гарри теплый и пахнет как рай: древесная сладость его запаха обволакивает нос Луи и заставляет его омегу мурлыкать.       Некоторое время они лениво целуются, но оба неизбежно становятся нетерпеливыми, тела беспокойно двигаются друг против друга в поисках трения. Смазка начинает выделяться из дырочки омеги, запах пропитывает воздух и вызывает у альфы голодный рык.       После того как Луи с помощью альфы избавляется от своей — ладно, Гарри — футболки, его пальцы тянутся к шортам парня, пока сам омега пытается игнорировать серию поцелуев на своей шее.       Когда Стайлс полностью обнажен, Луи несколько раз настойчиво проводит рукой по члену альфы, заставляя его стонать, отчего тот тут же придавливает Томлинсона к кровати, положив руку ему на живот. Это не должно заводить омегу, но все же.       Гарри быстро заканчивает раздевать парня, раздвигает его ноги, а затем прячет лицо между влажных половинок.       Луи вскрикивает, сотрясаясь всем телом. Его пальцы беспомощно запутываются в волосах Стайлса, когда альфа облизывает колечко мышц. Сначала он дразнит, высовывая язык и медленно оставляя им широкие дорожки на сжавшемся ободке.       К тому времени, когда он наконец погружает язык внутрь, Луи уже близок к слезам, задыхается и извивается на простыне, прилипшей к его спине от пота. Гарри прижимается ближе, вдавливая пальцы в бедра Луи, пока проникает языком все глубже и глубже.       Конечно, это не первый раз, когда альфа вылизывает его, но Луи сейчас испытывает такие ощущения, словно все как раз наоборот. Он действительно никогда не сможет справиться с этим.       Как только омега оказывается полностью разрушен, содрогаясь от первого оргазма и находясь уже на пути ко второму, Гарри все-таки отстраняется.       — Боже, я так люблю твои бедра, — бормочет он хриплым голосом.       Нижняя часть его лица блестит, губы ярко-красные. Он вытирает их так небрежно, что Луи замирает, наблюдая, как альфа слизывает излишки со своих пальцев.       — Сладко, — ухмыляется он.       Омега закрывает глаза, ошеломленный. Он все еще тянется к прикосновениям Гарри, когда альфа обхватывает рукой его затылок, ныряя вниз, чтобы украсть поцелуй, а затем еще и еще.       Он сразу же вводит два пальца, медленно, но уверенно погружая их внутрь. Быстро добавляется третий, и вскоре Луи хнычет, стискивая внутри пальцы альфы. Гарри наклоняется к соскам омеги, чтобы впиться в них губами, отчего у того вырывается высокий скулеж. Томлинсон зарывается пальцами в кудрявые волосы, крепко сжимая их.       — Всегда такой отзывчивый, — отмечает альфа, царапая зубами чувствительный бугорок и вызывая еще одно тихое мяуканье. Он успокаивает жжение языком, все еще страстно работая пальцами внутри Луи. — Нуждающийся маленький ангел.       Удовлетворенный, Гарри убирает пальцы и рот, а одна рука опускается к его забытому члену. Он несколько раз энергично поглаживает его, сжимая у основания.       — Как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, малыш? — спрашивает он.       Проходит несколько мгновений, прежде чем смысл вопроса доходит до Луи, слишком отвлеченного членом Гарри и тем, как пусто внутри без него.       — Вот так, — решает он, хватая альфу за руки. У Луи нет чувства смущения из-за того, насколько явно он светится своим желанием.       Альфа подчиняется и осторожно пристраивается, удивляя омегу быстрым поцелуем в верхнюю часть плеча. Он закидывает одну ногу Луи себе на плечо, а затем плавно начинает двигаться.       — Теперь ты замолк, — бормочет Гарри, когда Томлинсон откидывает голову назад, поджимая пальцы ног и цепляясь руками за простыни.       — Ошибаешься, — хрипит Луи, не желая доставлять альфе удовольствие от того, что он прав. Он выдыхает, когда член Стайлса полностью окутывается его жаром, быстро моргая в попытке сосредоточиться. — Тебе придется постараться больше для этого.       Губы Гарри подергиваются.       — Не может быть еще больше, чем сейчас, — отвечает он, и Луи стонет, упираясь пяткой в спину Гарри, когда альфа смеется.       — Я встану и уйду прямо сейчас, — полушутя угрожает Томлинсон. «Глупый альфа и его глупые приколы», — с презрением думает он. — Ты ужасен.       — Нет, ты не уйдешь, — это все, что отвечает Гарри, акцентируя свое заявление тем, отводит бедра назад и быстро толкается вперед. — Ты слишком сильно это любишь.       Луи фыркает, решив не доставлять Гарри наслаждения ответом. Тем не менее, любое затаенное раздражение быстро испаряется, когда альфа начинает трахать его в быстром, устойчивом темпе.       Становится ясно, что, несмотря на свою шутку, альфа воспринял насмешку Луи как личный вызов, закидывая ногу омеги выше на плечо и проникая все глубже и глубже внутрь. Каждый из его толчков, кажется, подталкивает Луи еще на дюйм вверх по кровати, а каркас скрипит под их весом.       Мысли затуманиваются, а сердцебиение гремит в ушах, Томлинсон цепляется за голос Гарри, как за якорь.       — Боже, тебе это так нравится, верно? Ты любишь мой член, — бессвязно рычит альфа, вбиваясь в него быстрее с каждым движением бедер. Луи может сосредоточиться только на зелени его глаз, в то время как все остальное становится размытым. — Не знаю, протянешь ли ты эту неделю без него.       Омега тоже не знает, протянет ли, но не позволяет себе слишком долго думать об этом, теряясь в нарастающем внутри удовольствии; жар прожигает его тело, как лесной пожар.       — Близко, — выдыхает он.       — Давай, малыш, — настаивает Гарри, мягкость в тембре его голоса резко контрастирует с грубыми пальцами, сжимающими бедра Луи, когда он хватает их в качестве рычага, насаживая на свой член, и толкается вперед. — Кончи для меня.       Все, что требуется, — еще несколько толчков, и Луи просто делает это, дрожь пробегает по всему телу. Он расслабляется, позволяя Гарри использовать себя в погоне за собственным освобождением. Как всегда, движения альфы замедляются, когда его узел начинает набухать у основания члена, расширяясь, пока Гарри проникает им в последний раз и соединяет их вместе.       Луи шипит от боли, впиваясь пальцами в плечи парня, когда альфа пытается маневрировать ими и вместо этого резко толкает его.       — Прости, — виновато произносит Гарри. Он пытается сделать это снова, но двигается гораздо медленнее, осторожно поправляя ноги Луи и усаживая омегу к себе на колени.       В полной мере пользуясь новым положением, Томлинсон прячет голову под подбородок Гарри, чувствуя, как холодный металл креста впивается в его кожу. Альфа нежно гудит, утыкаясь носом в карамельные волосы.       Рука опускается на изгиб талии омеги, теплая и тяжелая.       — Ты уезжаешь завтра, не так ли? — спрашивает Стайлс после паузы.       — М-м-м, — отвечает Луи, закрыв глаза. — Айви будет держать оборону, — поскольку девушка на самом деле живет в Лос-Анджелесе, независимо от колледжа, она — очевидный выбор, чтобы остаться в доме для всех сестер, которые не поедут домой на каникулы. Она уже планирует устроить в четверг праздничный завтрак на День Благодарения для оставшихся девочек. — Что насчет тебя?       Гарри из Сан-Диего, что всего в паре часов езды на юг, но Луи на самом деле не знает, какие у альфы планы на каникулы.       — Да, тоже еду домой, — отвечает Стайлс. На его лице вдруг появляется выражение, которое Луи улавливает, но не может расшифровать — что-то сродни страху? Что бы это ни было, оно исчезает так же быстро. — Думаю, увидимся после каникул.       Луи кивает. Он задается вопросом, будут ли они с альфой продолжать переписываться и дружить вне их привычной рутины — университета, их греческих организаций, чем бы это ни было, — или они забудут о существовании друг друга, как только ступят за пределы кампуса.       — У меня есть еще один вопрос, — произносит Гарри. — Ты все еще состоишь в «Членах для дырок»?       — «Членах для дырок»? — медленно повторяет Луи, брови поднимаются высоко на лоб.       Гарри вздрагивает, как будто не успел осознать, что сказал именно это.       — База данных Наоми, — отвечает он, выражение лица становится застенчивым. — Так некоторые парни это называют.       Луи с отвращением качает головой.       — Альфы, — бормочет он. — И да, я все еще числюсь в базе данных. А что такое?       Альфа неловко пожимает плечами.       — Я не уверен, когда это произойдет, но просто хочу, чтобы ты знал, что я готов тебе помочь с твоей следующей течкой, — произносит он, стараясь казаться беспечным. — Если ты этого хочешь, конечно.       По правде говоря, Луи совсем забыл о своей течке. Возможно, это было ошибкой с его стороны, учитывая, что цикл намечается на вторую неделю декабря, когда начинаются зачеты.       Однако... Если ему кто-то поможет пройти через течку, это не только гарантирует, что он не пропустит ни одного экзамена, но и позволит ему в воскресенье использовать свободный день для учебы.       — Я хочу, чтобы это был ты, — честно признается Луи. Он внутренне задается вопросом, не сделал ли Гарри предложение так рано, потому что хотел убедиться, что омега не проведет цикл с кем-то другим. Не то чтобы альфе стоило волноваться: Луи получил пару других просьб о помощи альфам в гоне по электронной почте с тех пор, как помог Гарри, но он отклонил их обе без раздумий. Его омега отказывается позволять ему даже думать о том, чтобы переспать с кем-то другим, когда есть Стайлс.       — Хорошо, — кивает Гарри. — Отлично.       После этого они погружаются в молчание, но это не неловко или неудобно. На самом деле Луи наслаждается тишиной и всем, что она выявляет: стук сердца Гарри о раковину его уха, ощущение пальцев, рисующих круги на пояснице, и нос, обнюхивающий макушку его головы.       Когда узел Гарри спадает, альфа встает, чтобы взять полотенце и намочить его. Он быстро вытирает Луи, а затем они вдвоем ложатся на кровать, ни один из них не хочет двигаться. Было бы разумно выгнать альфу сейчас, когда еще достаточно светло, чтобы он мог вернуться домой, но при этом оказаться незамеченным, но между ними не предпринимается никаких усилий по этому вопросу.       Вскоре Томлинсон чувствует, как его веки становятся все тяжелее и тяжелее, но так и не может заставить себя встать. Вместо этого он сворачивается в клубочек рядом с альфой, закрыв глаза. Он просто немного вздремнет, говорит он себе. Просто даст глазам отдохнуть...       Последнее, что омега осознает перед тем, как заснуть, — это то, что Гарри притягивает его ближе.

💫

      Луи проводит блаженные четыре дня в своем родном городе, спит в своей комнате и тусуется со своими родными и двоюродными братьями и сестрами. Приятно видеть свою семью и позволять некоторому стрессу от приближающегося конца семестра спадать с его плеч. Однако... омега обнаруживает, что скучает по своим сестрам из женского общества и их дому, болтовне и постоянным сюрпризам и приключениям, которые приносил каждый день.       Он понимает, что скучает и по Гарри — не только по его члену, как Гарри дразнил его, но и по самому альфе. Луи несколько раз обдумывал идею написать ему или позвонить, и в День благодарения, когда омега находит время, чтобы отправить всем своим друзьям небольшие сообщения благодарности, он застает себя за тем, что печатает одно и Гарри. Сразу же после его отправки Луи чувствует себя почти разоблаченным, поспешно добавляя «благодарен за твой чудовищный член больше всего <3» и отсылая это тоже. Не так уж похоже на ложь.       Ответ приходит только на следующее утро. «Я тоже благодарен тебе, как и мой чудовищный член ;)» каким-то образом умудряется одновременно рассмешить парня и согреть его сердце. В субботу Луи наблюдает за тем, как альфа выигрывает последний футбольный матч сезона, чувствуя иррациональную гордость за него. Он отправляет ему поздравительное сообщение, но на этот раз альфа вообще не отвечает. Омега предполагает, что тот слишком занят празднованием, и не держит на него зла.       И теперь Томлинсон вернулся в кампус, у него только что закончился первый урок, и ему не терпится увидеть альфу. Он стучит во входную дверь братства, пытаясь убедить себя, что это не ужасная идея. Дверь распахивается, и его встречает очень смущенный Лиам.       Альфа, несомненно, удивлен появлением Луи, так что поднимает руку, чтобы рассеянно почесать волосы.       — Э-эм, привет, Луи. Ты здесь, чтобы увидеть Зейна? Ты же знаешь, что он еще не вернулся, верно?       — Нет, я знаю, — отвечает Томлинсон, качая головой. Малик всю неделю посылал ему просьбы о помощи из Тахо, где остановился в хижине с большой семьей, совершенно лишенный возможности побывать в одиночестве и уединиться. Омега прочищает горло. — Я, э-эм, на самом деле здесь, чтобы увидеть Гарри?       Выражение лица Пейна искажается шоком, прежде чем он быстро приходит в себя, натянуто улыбаясь.       — Прости, ты сказал...       — Да, — перебивает Луи, теребя завязки своей толстовки. — Мне нужно кое о чем с ним поговорить, — неопределенно объясняет он, надеясь, что альфа решит, что это связано с их обществами.       — Конечно, разумеется, — отвечает Лиам, к большому облегчению омеги. Он придерживает дверь открытой для Луи, жестом приглашая его войти. — Просто честно предупреждаю, Гарри был немного не в себе весь день. Не думаю, что он в лучшем настроении.       Томлинсон удивленно приподнимает бровь. Это совсем не похоже на альфу. Одна из самых бесящих вещей в Стайлсе — это то, насколько он всегда оптимистичен и добродушен, не склонен позволять своим эмоциям овладевать собой. Даже когда они спорили и ссорились в прошлом, Гарри всегда оставался неприятно беззаботным и невозмутимым, и это всегда сводило Луи с ума.       — Все нормально, — отвечает омега, думая про себя, что знает верный способ поднять настроение альфы. Направляясь в комнату Гарри, он проходит мимо многих братьев-альф, все они явно удивлены, увидев президента женского общества, проходящего через братство.       Он здоровается с Уэсли, Куинси и другими знакомыми лицами, стараясь выглядеть естественно — как будто нет ничего странного в том, что он здесь один в одиннадцать утра. Он стучит в дверь Гарри, задаваясь вопросом, какой предлог может использовать, чтобы захотеть увидеть его так скоро после возвращения в кампус. Томлинсон прикусывает губу, когда дверь со скрипом открывается.       — Лиам, в последний раз, я не... — альфа резко останавливается, увидев Луи, его брови хмурятся. — Что ты здесь делаешь?       Омега сразу же понимает, что Пейн был прав. В голосе Гарри слышится резкость, которой он никогда раньше не слышал, и у него тяжелый хмурый взгляд.       — Просто пришел повидаться с тобой, — выпаливает омега, чувствуя себя более взволнованным, чем обычно, не ожидав увидеть альфу таким.       Стайлс брезгливо поджимает губы, и именно тогда Луи замечает красный оттенок в его глазах — как будто он плакал, или устал, или и то, и другое.       — Я сейчас не в настроении для секса, — отвечает он резким тоном.       — Ничего страшного, — произносит омега, чувствуя, как внутри закипает тревога. Что-то не так, но он не знает, что именно. — Ты в порядке?       — Все отлично, — ровно отвечает альфа. — Я в порядке.       — Тогда что за тон такой? — спрашивает Томлинсон, скрещивая руки на груди.       — Просто оставь меня в покое, Луи, — отвечает Гарри, выглядя расстроенным. Его следующие слова вылетают как удар ножа. — Последнее, что я хочу сейчас делать, — это иметь дело с сопляком. Иди отсоси у кого-нибудь другого.       Томлинсон отшатывается, как ужаленный, раскрыв рот от шока. Это чертовски грубо, вот в чем дело, — может быть, даже подло, — и это так нехарактерно для альфы, что Луи еще больше уверяется, что что-то не так. Дело даже не в самих словах, а в том, как он произносит их — холодно и резко, бесчувственно. Гарри никогда так с ним не разговаривал, несмотря на десятки споров и разногласий, которые у них были за последние два года. Он много раз оскорблял его, но никогда злонамеренно. Никогда с целью причинить ему боль.       — Ты чем-то расстроен, — произносит Луи, стараясь, чтобы его тон был ровным и спокойным. Внутри он весь ощетинился. — Я вижу это. И я не знаю, что это такое или почему ты, кажется, стремишься держать это в себе, но это не дает тебе повода вымещать это на мне или на ком-то ином. Это не дает тебе повода перестать быть порядочным человеком. А теперь я собираюсь спросить тебя еще раз — что случилось, Гарри?       Альфа не отвечает, решительно уставившись на ковер.       — Хорошо, — сдается омега, поворачиваясь, чтобы уйти. — Повеселись на своей вечеринке страданий в одиночку, набрасываясь на людей, которые заботятся о тебе. Надеюсь, это поможет.       Он уже на полпути по коридору, когда Гарри жалобно хрипит.       — Прости, — произносит он, и Луи останавливается.       — За что? — спрашивает Томлинсон, все еще злясь. Правда в том, что он ранен. Ему больно, что Гарри мог сказать ему что-то подобное... после всего, через что они прошли. После того, как отношения между ними, казалось, стали лучше, чем когда-либо прежде.       — Я сожалею о том, что сказал. Я не это имел в виду, — отвечает альфа с чувством вины в голосе. После вздыхает. — Ты можешь, пожалуйста, вернуться сюда?       Луи колеблется, но в конце концов поворачивается и идет обратно к Гарри. Альфа жестом приглашает его в комнату, и омега почти задыхается, когда видит состояние комнаты. На кровати бесцеремонно разбросана одежда, а на полу валяется все еще упакованная дорожная сумка. Ноутбук Гарри ненадежно примостился на тумбочке, демонстрируя стоп-кадр из фильма «Любовь с уведомлением». Обычно альфа держит свою комнату почти причудливо аккуратной, и, хотя уровень беспорядка сейчас не является возмутительным ни по каким меркам, Луи никогда не видел ее такой.       Хуже того, запах Гарри здесь такой же густой, как и всегда, но на этот раз омега чувствует разочарование и тревогу, исходящие отовсюду.       — Во-первых, если ты еще когда-нибудь скажешь мне что-то подобное, я прикончу тебя, — начинает Луи, и губы альфы дергаются в каком-то подобии улыбки, когда он кивает. — А теперь, что случилось?       Гарри просто качает головой, опускаясь на кровать.       — Мои родители разводятся, — произносит он, зажмурив глаза.       На мгновение Луи застывает, не в силах подобрать слова.       — Черт, — отвечает он, прежде чем успевает все обдумать. — Мне так жаль, Гарри.       Альфа смотрит вниз.       — Спасибо, — после прочищает горло. — Я узнал об этом не во время каникул, если ты об этом думаешь. Они сказали мне перед началом семестра, и с тех пор я впервые был дома. Они все еще хотят праздновать День Благодарения вместе — сказали, что это традиция. Но все, о чем я мог думать весь ужин, это то, что ничего уже никогда не будет как прежде.       Луи садится рядом с Гарри, тихо слушая.       — Дело не в том... не в том, что я против этого, — прерывисто продолжает альфа. — Я просто... Я думал, они счастливы вместе, понимаешь? Может быть, это потому, что я больше не бываю дома, что очевидные признаки проскользнули мимо меня, но я думал... — он замолкает, выдыхая. — Я просто не ожидал, что это произойдет, наверное.       — Это не твоя вина, — бормочет Луи, читая между строк.       — Я знаю это. По крайней мере, рационально, — произносит Гарри. — Но по какой-то причине я не могу перестать мучиться из-за возможности того, что это происходило годами прямо у меня под носом. Например, они договорились подождать, пока я не уеду в колледж, прежде чем окончательно расстаться. Я слышал, что это обычное дело. И все это время я понятия не имел. Большинство людей могут предвидеть это, верно? Но я этого не сделал. Я почти чувствую себя глупым.       — Ты не глупый, — мягко отвечает омега. — Даже если это продолжается уже много лет, очевидно, что они приложили усилия, чтобы не втягивать тебя в это. Они не хотели причинять тебе боль.       Гарри издает сухой смешок.       — Я думаю, что для этого немного поздно, — произносит он. — Я просто хотел бы знать.       — И что бы изменилось, если бы ты знал? — тихо спрашивает Луи. — Как ты думаешь, ты мог бы повлиять на их мнение?       Альфа яростно качает головой.       — Нет-нет, только не это. Все совсем не так. Я хочу, чтобы они оба были счастливы, — твердо произносит он. — И если это означает, что они больше не хотят быть вместе, я понимаю. Я даже поддерживаю это. Я просто хотел бы сказать им это с самого начала. Хотел бы я быть рядом с ними.       — Но ты был, — отвечает Луи. — Возможно, непреднамеренно и неосознанно, но это все равно имеет значение. Переживать развод тяжело, и я уверен, что знание того, что тебе не приходится нести бремя их решения, пока они его принимают, успокаивало их. И теперь ты здесь ради них.       Гарри закусывает губу.       — Наверное.       — Ты рассказал кому-нибудь из них об этом? — осторожно спрашивает Луи. — О том, что ты чувствуешь?       — Не совсем, — признается Гарри.       — Я думаю, тебе следует, — произносит омега. — Я знаю, что не в курсе всех деталей и что это не мое дело, но как человек, который тоже прошел через это, я говорю тебе сейчас, что все будет хорошо. Да, все изменится, и это будет отстойно, но что не изменится, так это то, как сильно они любят тебя и как сильно ты любишь их. Так что поговори с ними и придумай лучший способ ориентироваться в этой новой семейной динамике для всех вас троих.       Альфа тяжело вздыхает.       — Я знаю, что ты прав, — отвечает он. — Но пока не могу.       — Тебе пока не нужно этого делать. Иногда необходимо какое-то время погрустить, — сочувственно произносит Луи. После чего смотрит на экран ноутбука Гарри. — Мы можем закончить смотреть фильм.       — Мы? — спрашивает альфа.       — Ну, мои занятия закончились, — пожимает плечами омега.       Гарри молчит.       — Спасибо, — отвечает он через мгновение. — Тебе не нужно было оставаться, но ты остался.       — Конечно, — тихо произносит Луи. Он смотрит на свои колени, на мгновение колеблясь, прежде чем решиться добавить: — Так поступают друзья.       Он смотрит направо, с удивлением наблюдая улыбающегося альфу с ямочками на щеках.       — Друзья?       — Только не раздувай из мухи слона, — бормочет Томлинсон, скрывая улыбку. На самом деле они, наверное, дружат уже несколько недель. Это был постепенный, но неоспоримый сдвиг, и Луи солгал бы, если бы сказал, что он был недоволен этим. С Гарри приятно дружить, как он выяснил. Гораздо приятнее, чем быть врагами.       — Не раздувать из мухи слона? Я собираюсь залезть на крышу и прокричать о том, как Луи Томлинсон сказал, что мы лучшие друзья, — отвечает альфа с серьезным лицом.       — Мы не будем ими, если ты еще раз произнесешь слово «лучший», — фыркая, произносит Луи. — Ты чертовски смешон.       — И кто из нас пришел повидаться при первой же возможности после перерыва? — самодовольно спрашивает Гарри.       — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Я пришел сюда, чтобы увидеть Лиама, — отрицает Луи, подавляя ухмылку. Ему нравится, что у них все еще может быть это: стеб, поддразнивание, несерьезные оскорбления. Они все еще перекидываются колкостями, но тем не менее они друзья. — Пейн на самом деле мой лучший друг.       Омега откатывается в сторону, когда Гарри пытается пощекотать его, смеясь до упаду.       Пока они смотрят фильм, голова Гарри оказывается на коленях у Луи, отчего омега проводит пальцами по его волосам так же, как он делал бы со своими младшими сестрами дома. Они ругают Джорджа и Люси за глупость, едят кислых червячков из тайника альфы и, несмотря на их новообретенное перемирие, все еще препираются. Много.       Но может быть (только может быть) Томлинсону нравится препираться с Гарри.

💫

      Дружить с альфой довольно приятно.       Во-первых, Луи испытывает слишком большое наслаждение, подходя к Гарри, если замечает его в кампусе или студгородке, и наблюдая за шоком на лицах тех, кто неизбежно оказывается с альфой рядом, когда они становятся свидетелями того, как некогда заклятые враги обнимаются на публике.       А во-вторых, Стайлс — чертовски хороший друг. Они смотрят «Интерстеллар» в понедельник вечером, потому что омега упомянул Гарри в сообщении, что это его любимый фильм, и альфа, о ужас, ответил, что никогда не смотрел его. У Луи действительно не было выбора, кроме как воздерживаться от секса, пока Гарри не придет и не исправит свою прискорбную ошибку. К счастью для альфы и его члена, ему нравится фильм. Они оба плачут в конце, и Стайлс ни слова не говорит о том, что Луи реагирует на каждую сцену так, будто он видит ее впервые, а не в десятый раз.       Альфа также помогает Луи подготовиться к экзамену по звездной эволюции в среду, задавая ему вопросы и поощряя его сделать перерыв, когда он слишком утомлен. В четверг он отвозит омегу в «Ralphs», чтобы купить закуски перед встречей женского общества, и на обратном пути они подпевают новому альбому Адель. И когда в пятницу Луи узнает, что отлично сдал экзамен, Гарри так же рад за него, как и он сам.       Томлинсон чувствует такую признательность альфе, что в субботу решает поблагодарить его, испекши ему шоколадно-трюфельное печенье — его любимое. Однако, несмотря на множество часов, что Луи провел, наблюдая за «Great British Bake Off», и клятвы, что однажды он сам будет участвовать в шоу, он, к сожалению, не является выдающимся пекарем. Поэтому он прибегает к помощи того, кто является.       Джас неохотно помогает ему готовить печенье, и омега удивляется, когда она не требует сразу же дополнительной информации, хотя он может сказать, что это ее гложет. Она наконец взрывается, как только они ставят противень в духовку и устанавливают таймер на пятнадцать минут.       — Это печенье для Гарри? — выпаливает она.       — Да, — отвечает Луи, избегая зрительного контакта. — Это для того, чтобы поблагодарить его за то, что он не раз спасал мою задницу на этой неделе.       — И почему бы не купить ему магазинного печенья? — спрашивает Джас, прищурив глаза. — Зачем возиться и печь его самостоятельно?       — Покупное печенье кажется мне менее особенным, — легко парирует Томлинсон.       — Серьезно? Гарри будет в восторге от всего, что ты ему подаришь, и ты это знаешь, — произносит девушка, закатывая глаза. — И почему вообще печенье? Почему не что-нибудь другое?       Луи сжимает губы в тонкую линию.       — Знаешь, давай, просто скажи все, что думаешь. Я понимаю, что ты этого хочешь.       Девушка хмурит брови в ответ.       — Просто дело в том, что... Это похоже на то, что омега делает для своего альфы.       — О, да, потому что каждая хорошая вещь, которую омега делает для альфы, означает, что они влюблены, — с горечью отвечает Томлинсон. — Это чушь собачья.       — Я никогда этого не говорила, — произносит Джас, скорее удивленная, чем обиженная. — И это было бы не то же самое, если бы ты делал выпечку постоянно или хотя бы для других друзей, но... — она приподнимает бровь.       — Так что ты тогда хочешь сказать? — спрашивает Луи. — Что у меня есть чувства к Гарри? Это нелепо, — он игнорирует то, как начинает биться его сердце.       — Этого я тоже не говорила, — терпеливо отвечает Джас. — Это просто мои наблюдения.       — Что ж, они не имеют смысла, — обиженно произносит Луи. Он не позволит себе снова пойти по этому пути. — Я просто пытаюсь сделать приятное другу.       Джас внимательно смотрит на парня.       — Вы, ребята, все еще спите вместе, верно?       — Да, — признается он, зная, что в любом случае нет смысла пытаться держать это в секрете от Джас.       — Интересно, — усмехается девушка, на что Луи хмурится.       — Мы друзья, — настаивает он. — Друзья, которые иногда трахаются. Мы друзья с привилегиями.       — Хорошо, — отвечает девушка, широко улыбаясь. Срабатывает таймер. — Думаю, печенье для твоего «друга, который иногда тебя трахает» готово.       Луи решает не удостаивать это ответом.       Десять минут спустя Томлинсон снова стучит в дверь братства, сжимая в руках пластиковый контейнер, в который он упаковал выпечку. Они с Джас попробовали печенье на вкус всего несколько минут назад, и оно чертовски хорошо, несмотря на путаницу с рецептом. Альфа, которая открывает дверь, должно быть, одна из новых членов, потому что Луи не знает ее, но тем не менее он улыбается ей.       К своему удивлению, он обнаруживает Зейна, сидящего за стойкой на кухне, и решает недолго поговорить с ним.       — Отличный свитер, — замечает омега, улыбаясь. Альфа одет в серый свитер с тремя миньонами из «Гадкого Я». Кусочек пиццы лежит перед ним на тарелке.       — Спасибо, — отвечает Малик, опуская взгляд на пластиковый контейнер. — Джас испекла немного печенья?       Луи громко фыркает в ответ.       — Нет, вообще-то я его приготовил, — произносит он. Альфа внимательно смотрит на него, отчего тот тут же закатывает глаза. — Хорошо, она помогла.       — Дай угадаю, — произносит Зейн, делая паузу. — Ты здесь, чтобы увидеть Гарри, — у альфы на лице появляется такое выражение, что Луи не выдерживает и стонет в ответ.       — Неужели ты тоже, — ворчит он. — Серьезно, вы, ребята, обсуждаете меня за моей спиной? — Зейн, как и все остальные, совсем недавно узнал о его дружбе с Гарри, но уже ведет себя так, будто знает что-то, чего не знает Луи.       — Да, — отвечает Малик. — Кажется, у нас есть такая штука, которая называется дружбой? Друзья обычно болтают между собой о всяком, — он многозначительно смотрит на Луи. — Например, о том, как они начинают трахаться со своим соперником.       Луи удивленно открывает рот.       — Джас сказала тебе? — шипит он, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что они одни.       — Нет, она этого не делала, — возражает Малик, качая головой. — Я сам это понял. Когда твой лучший друг и президент твоего братства пропадают на три дня, пока упомянутый президент братства находится в гоне, и когда один из твоих братьев небрежно упоминает, что надеется, что никто не побеспокоил меня во время вечеринки на Хэллоуин... давай просто скажем, что вы двое не были такими ловкими, как ты думаешь.       — Блядь, — отвечает Луи, застигнутый врасплох. Хотя, когда он мешкает и обдумывает это, конечно, Зейн знает. Зейн знает все. — Будь проклят ты и твой большой мозг.       Альфа лишь ухмыляется в ответ.       — Кстати, я прощаю тебя, — с намеком произносит он.       — О, точно. Мне так жаль, Зейн, — отвечает Томлинсон, хлопая ресницами. — В следующий раз, когда я решу переспать со своим «соперником», я скажу тебе.       Альфа тут же морщится.       — Пожалуйста, не надо. Мне не нужны регулярные новости о том, как часто вы с Гарри трахаетесь.       — Не искушай меня, — сладко произносит Луи. — В любом случае, я ухожу.       — Конечно, — отвечает Зейн, жестом отгоняя его.       — Люблю тебя, — хихикая, произносит Луи, спиной выходя из комнаты. Он останавливается, когда оказывается в коридоре, достает телефон и, ухмыляясь, набирает текст. Привет, Зейн! Ты официально подписан на текстовую рассылку «Собираются ли Луи и Гарри трахаться». Отправь «ЛУИ — АНГЕЛ», чтобы отказаться :)       я тебя заблокирую 😐, — тут же отвечает альфа.       Гарри без футболки, когда открывает дверь, и Томлинсон внезапно очень рад, что держит контейнер обеими руками.       — Привет, Луи, — весело произносит альфа, впуская парня. Сегодня его ногти выкрашены в синий цвет, волосы мокрые, струйки воды стекают по горлу и груди.       Омега переводит взгляд на лицо Гарри, выдавливая из себя улыбку. Внезапно он начинает нервничать. Затем неловко протягивает контейнер альфе, краснея.       — Я, э-эм, испек тебе печенье.       Альфа берет коробку, выглядя удивленным. После смотрит на Луи с непроницаемым выражением лица.       — Ты испек мне печенье? — повторяет он.       Обычно омега поддразнил бы его за то, что он в точности повторил слова, только что сказанные Луи, но сегодня все, что он может сделать, это отрывисто кивнуть.       — В качестве благодарности за всю твою помощь на этой неделе, — бормочет он.       Томлинсон наблюдает, как альфа осторожно открывает контейнер и достает одно печенье.       — Шоколадный трюфель, — комментирует он, глядя на омегу. Его голос хриплый от не поддающихся определению эмоций. Гарри подносит печенье ко рту, и Луи, затаив дыхание, наблюдает за тем, как он откусывает и жует.       Альфа сглатывает, широко улыбаясь омеге.       — Оно идеально.       — Ну, это был просто простой рецепт, и Джас помогла с основной частью, — признается Луи, теребя свой свитер. Внутри его омега расцветает от похвалы. — Оно, вероятно, было бы не таким вкусным, если бы я приготовил его сам, но... — он замолкает, когда Гарри обнимает его, сжимая за талию.       — Оно идеально, — повторяет Гарри. Томлинсон замирает, когда альфа целует его в макушку. Этот жест настолько нежный, что по его телу проходит волна тепла. — Спасибо тебе, Луи. Ты такой милый.       — Не за что, — тихо бормочет омега, стараясь не обращать внимания на стук своего сердца, грохочущего в ушах. После он осторожно обвивает руками шею альфы. Слова Джас проносятся у него в голове, и он закрывает глаза, думая только об одном слове.       Ох.

💫

      Следующая неделя проходит в тумане сна, еды и подготовки к выпускным экзаменам. Луи погружается с головой в написание руководств по самостоятельному изучению, делает флеш-карточки и перечитывает заметки, пока у него не начинают гореть глаза. Ежедневно вечером в женском обществе проводятся учебные занятия, во время которых все сестры собираются в гостиной и кухне и усердно работают в поддерживающей тишине.       Стресс и усталость, кажется, цепляются к его телу, как вторая кожа, создавая себе приют между каждой впадинкой и плоскостью, — не только из-за предстоящих экзаменов, но и из-за приближающейся течки в самом конце недели. Он уже чувствует зуд под кожей, усиливающийся с каждым днем.       Наконец он рассказывает об этом Гарри во вторник, не уверенный, испытывает ли облегчение или разочарование, когда альфа немедленно отвечает, что сможет ему помочь.       Честно говоря, Луи избегал альфу. Это не так уж сложно, учитывая, сколько времени он тратит на учебу, — Гарри, вероятно, даже не заметил. Но Томлинсону нужна эта дистанция, чтобы оправиться от откровения, которое настигло его в прошлые выходные.       Каким-то образом за последние пару месяцев у Луи появились чувства к альфе.       Снова.       Хуже всего во всем этом тот факт, что он переживает ту же историю, обреченный на то же самое разбитое сердце. Он пообещал себе, что не позволит этому повториться, и вот он здесь. И на этот раз он опустился глубже, чем когда-либо прежде.       Потому что они с Гарри даже не стали друзьями в первый раз. Он не знал, каково это — чувствовать привязанность альфы за пределами спальни, в первый раз. Возможно, он был увлечен, но он определенно не был в...       Луи не может даже думать об этом слове.       И теперь... и теперь омега знает Гарри. Он знает, что в альфе гораздо больше прекрасного, чем он мог себе представить. Он знает, какой альфа добросердечный и какой придурковатый. Он знает истинный характер Гарри, и теперь он попался на крючок, но леска с грузилом тянут его ко дну.       Томлинсон определенно влип по полной. Однако этого все еще недостаточно, чтобы остановить его ранним утром в пятницу, когда он направляется в Центр Циклов Спаривания в кампусе, где забронировал номер в начале этой недели. После регистрации его ведут в спальню, идентичную той, в которой он был ранее.       Хотя Луи одет в свои самые мягкие, самые удобные вещи, ткань кажется жесткой и колючей на его горящей коже. Течка начнется где-то через час, а омега уже чувствует ее вплоть до самых костей.       Гарри должен был прибыть сразу после него, но написал Луи, что опаздывает и будет через десять минут. Почему-то каждая из этих минут кажется годом. Луи становится беспокойным, снимает кеды и сворачивается в клубочек на кровати. Однако это кажется слишком несправедливым, и он не может заставить себя расслабиться. Возможно, прикосновение к себе помогло бы снять напряжение, разрывающее его тело, но омега не может этого вынести, когда то, чего он действительно хочет, — это руки его альфы на нем.       Тем не менее, раздеться кажется хорошей идеей. Он стаскивает толстовку, которую Гарри одолжил ему накануне, чтобы у него было что-то с запахом альфы на случай наступления течки, а затем стягивает вниз фланелевую пижаму, которую не удосужился переодеть после пробуждения в шесть утра.       Он чувствует запах своих собственных феромонов, наполняющих воздух, с оттенком отчаяния и желания. К облегчению, его телефон гудит из-за очередного сообщения от Гарри, сообщающего ему, что он снаружи и уже поднимается.       Луи не совсем уверен, как ему пришла в голову эта идея. Его мозг слишком затуманен, чтобы точно определить момент, когда он решает перекочевать на пол, сесть и упереться ягодицами в пятки. Он выпрямляет спину и сцепляет руки за спиной, покорно опуская взгляд вниз.       Время, кажется, течет по-другому вот так. Томлинсон сосредотачивается на том, чтобы оставаться как можно более неподвижным, даже когда поза быстро становится жесткой и неудобной. В этом действии есть почти чувство глубокого удовлетворения; дискомфорт и отчаяние отступают в пользу счастья от того, что он является хорошей омегой для своего альфы, ожидая его в таком положении. Он не осознает ничего, кроме прохлады пола, обдающей его ноги, растущего давления в его члене и отсутствия давления в дырочке, звука его сердца, колотящегося между ребрами, и его собственного учащенного дыхания.       Сигнальный звук открывающейся двери почти заглушается шумом в его ушах. Поскольку на этот раз именно Луи проходит цикл, они не полагались на то, что он сам впустит Гарри, и омега благодарен за это решение сейчас.       Он слышит, как альфа входит в комнату и, без сомнения, обнаруживает его стоящим на коленях перед кроватью, когда судорожный вздох раздается в комнате и достигает ушей. Дверь захлопывается, и Луи едва не вздрагивает от неожиданного резкого звука. Он порывисто вдыхает, и внезапно запах Гарри — это все, что он может чувствовать. Его альфа.       — Луи, — выдыхает он, подходя ближе. — Блядь, милый. Только посмотри на себя.       Смиренно опустив глаза, Луи видит только верхушки кроссовок альфы, а затем его голени, когда он появляется в поле зрения. Теплая рука опускается ему на макушку.       — Такой хороший омега, — бормочет Стайлс, нежно поглаживая его по волосам. — Приветствуешь меня так мило и уважительно. Боже, ты словно видение.       Луи тихо хнычет в ответ, сопротивляясь желанию уткнуться носом в прикосновение Гарри. Его омега прихорашивается, гудит от похвалы и восхищения в голосе Гарри. Он не думал о том, чтобы преклонять колени перед Стайлсом, пока альфа не произнес те судьбоносные слова на вечеринке в октябре, но теперь, когда Луи делает это, это кажется таким правильным.       Когда альфа полностью одет, а он сам обнажен, он отчетливо осознает свою собственную уязвимость, но это не заставляет его беспокоиться или нервничать. Он чувствует себя маленьким, но уютно маленьким. Маленьким и защищенным.       Рука Гарри крепко, но нежно сжимает его подбородок, осторожно приподнимая голову.       — Посмотри на меня, — приказывает он, и Луи делает это, уставившись на него широко раскрытыми, остекленевшими глазами. Он видит благоговение во взгляде альфы, падающее на него, как теплые лучи солнечного света.       — Идеально, — выдыхает Гарри, его ладонь скользит по шее омеги. После гладит мягкие волосы прямо на затылке твердой подушечкой большого пальца. — Ты идеальный.       Когда он поднимает Луи на ноги, все еще обнимая его рукой за шею, а затем подхватывает вверх, омега обвивает ноги вокруг талии Гарри, зарываясь лицом в шею альфы и вдыхая его запах. Руки Стайлса обнимают его, окутывая своим теплом и защитой.       — Альфа, — тихо бормочет он. Это просто выскальзывает из него.       Дыхание Гарри прерывается.       — Да, — отвечает он, крепче сжимая омегу. — Да, малыш. Я здесь, — его голос такой нежный, что сердце Луи тут же замирает. Гарри так легко отреагировал на то, что его назвали альфой, и возможно, это только потому, что он знает, что это то, в чем Луи нуждается прямо сейчас, но омега не может не думать об альтернативе. Что Гарри наслаждается, слыша это, так же, как Луи наслаждается, говоря это. Что он в это верит. Маленький огонек надежды, спрятавшийся глубоко внутри него, мерцает, разгораясь немного ярче.       И он только продолжает полыхать, пока Гарри опускает их на кровать. Он обхватывает лицо омеги руками и целует его, медленно и нежно, как будто мог бы делать это вечно. Луи скулит, когда парень отстраняется, и альфа целует его в лоб, мягко успокаивая.       Стайлс спешно раздевается, снова нависая над омегой. К этому времени смазка начинает непрерывно выделяться из его дырочки, впитываясь в простыни под ними и наполняя воздух сладким, пьянящим ароматом.       — Насколько ты близок? — рокочет альфа, проводя большим пальцем по изгибу скулы парня.       — Очень близок, — отвечает Луи, чувствуя головокружение и отчаяние. После поворачивает голову и ловит большой палец Гарри ртом.       Глаза альфы темнеют, он давит на язык и нижнюю губу омеги. Луи обхватывает его губами и начинает сосать.       — Блядь, — шепчет Стайлс, снова хватая его за подбородок.       Он наклоняется и заменяет большой палец губами, облизывая рот омеги и приглушая ему звон в ушах. Одна из его ног оказывается между ногами Луи, давая ему возможность выгнуться. Руки Гарри блуждают вверх и вниз по его бокам, большие и теплые, оставляя за собой дрожь. Он скользит ими по кругу, резко хватая Луи за задницу, массируя плоть, после чего прокрадывается пальцами ниже, туда, где омега больше всего жаждет прикосновений.       Пальцы обводят ободок, почти не надавливая. Томлинсон извивается, разрываясь между желанием вжаться в ногу Гарри или податься навстречу мимолетному прикосновению к его дырочке. Это облегчение, когда альфа наконец прижимает два пальца к входу, медленно вводя их внутрь.       Омега вздыхает Гарри в рот, когда тот начинает работать пальцами глубоко в нем, осторожно растягивая дырочку. Все остальное, кажется, исчезает, кроме Стайлса и огромного удовольствия, струящегося по венам.       Когда крупная головка члена Гарри останавливается у его входа, Луи обнимает альфу за спину, цепляясь за него, пока тот медленно начинает проникать внутрь. Голова омеги откидывается назад, дрожа от напряжения. Стайлс целует его в изгиб шеи, впиваясь губами в тонкую кожу, покачивает бедрами и начинает вбиваться жестко и быстро.       Как только альфа находит простату омеги, Луи лишается сил, в его глазах танцуют звезды. Он начинает умолять, проводя ногтями по спине альфы и извиваясь на матрасе. Его зрение затуманилось, жар разливается вдоль позвоночника и поднимается выше.       — Альфа! — кричит он, когда узел Гарри начинает набухать.       — Я здесь, детка, — бормочет Стайлс, снова осыпая парня поцелуями в шею. После чего ускоряется, погружаясь все глубже и глубже. — Мой милый омега.       Мой милый омега. Луи теряет сознание, дрожа от своего освобождения. Узел Гарри продолжает расширяться, цепляясь за края дырочки и фиксируя их вместе.       В животе омеги ввысь взлетает стая бабочек.

💫

      После того, как примерно через сорок два часа у Луи заканчивается течка, они с Гарри проводят оставшиеся часы своего зарезервированного пребывания, укутавшись друг в друга. Они вместе принимают душ, а затем обнимаются, выводя омегу Луи из состояния цикла наилучшим возможным способом. Это такой разительный контраст с тем, как обстояли дела после гона Гарри, что омега чувствует себя только более убежденным.       Гарри чувствует то же самое. Он должен.       И все же Томлинсон не может заставить себя выразить свои чувства вслух. Может быть, это глупо и неуверенно с его стороны, но ему нужно, чтобы именно Гарри сделал это сам — дабы доказать, что омега не сумасшедший и что между ними действительно что-то есть. Чтобы доказать, что все не так, как в прошлый раз, когда отношения между ними были очень хороши до того, как альфа внезапно оборвал все тем июльским утром и разбил сердце Луи.       Но Стайлс ничего не говорит, и, как только время пребывания в комнате заканчивается, они расходятся каждый своей дорогой. Тем не менее Гарри отдает Луи еще одну из своих толстовок, так как его внутренняя омега все еще чувствительна, и обнимает Томлинсона перед тем, как попрощаться. Это успокаивает Луи — по крайней мере, на данный момент.       Потому что они с альфой вообще не разговаривают в течение недели. Честно говоря, это экзаменационная неделя. У Томлинсона едва хватает сил, чтобы одеваться по утрам, потому что он слишком напряжен, не говоря уже о том, чтобы практиковать социальное взаимодействие. Он рассеян и занят, как и Гарри. Все в порядке. Это имеет смысл.       За исключением того, что наступает пятница, и омега сдает свой последний экзамен утром. Он точно знает, что у Стайлса сегодня нет никаких экзаменов, поэтому он решает написать Гарри и узнать, хочет ли он потусоваться, но альфа отвечает, что у него собрание братства и он не может. Все в порядке, думает Луи. В этом тоже есть смысл. Но он не может избавиться от паранойи, гноящейся в его груди и шепчущей ему, что Стайлс избегает омегу.       В любом случае, он увидит Гарри завтра. Поскольку завтра состоится светское мероприятие, посвященное окончанию семестра, которое, как всегда, пройдет в братстве. Оно включает в себя официальную одежду и все такое, и Луи взволнован по многим причинам, одна из которых состоит в том, что Джас приведет свою девушку. Он громко ахает, когда подруга рассказывает ему о ней, и немедленно требует дополнительную информацию. Состоит ли она в братстве? Как они познакомились? Какого хрена она не рассказала об этом Луи?       Последний вопрос обидел Томлинсона на минуту, прежде чем он понял, что на самом деле он не из тех, с кем можно поболтать. В этом семестре он хранил секреты от стольких людей, и теперь самый большой из них когтями впивается ему в горло, стремясь вырваться наружу.       Ему нужно рассказать Гарри, решает он в ту пятницу вечером. Если альфа не собирается сделать это сам, то это должен сделать Луи, прежде чем сведет себя с ума от любопытства. Либо у него все получится, либо нет, и нет смысла тянуть с этим еще дольше.       Но потом... омега обнаруживает, что просматривает Instagram перед сном, как он иногда это делает, и видит, что Найл опубликовал размытую фотографию его и... Гарри.       Оно было опубликовано три часа назад с Центрального рынка, вскоре после того, как Луи написал альфе. Он пристально смотрит на нечеткие очертания лица Гарри. Собрание братства, ответил тот. Они происходят в доме братства, где присутствуют все его члены — и, хотя Найлу удается проникнуть на многие греческие мероприятия, несмотря на то, что он не состоит ни в одном обществе, он определенно не член братства, и они определенно не в доме.       Странное давление формируется в груди омеги. Гарри солгал ему. Это было единственное возможное объяснение, но Луи не мог понять, почему. Если у альфы уже были планы с бетой, почему он не сообщил об этом? Луи легко бы понял. Зачем что-то выдумывать?       У него комок в груди, когда он печатает сообщение Зейну, спрашивая его, запланирована ли у них встреча на сегодня. Это последняя отчаянная надежда — надежда на то, что, возможно, Гарри не соврал и всему этому есть совершенно рациональное и разумное объяснение. Может быть, они покупали еду для встречи. Или, может быть...       Пока он находится в процессе обдумывания возможных вариантов, пришедший ответ Зейна гласит: Нет. А что?       Томлинсон смотрит на экран, его сердце замирает. Теперь это кажется неоспоримым: Гарри избегает его. Каким-то образом, после всего, что произошло между ними, альфа начал отстраняться. Это происходит снова, с ужасом осознает Луи. Возможно, пройдет совсем немного времени, прежде чем он воспроизведет еще одно глупое голосовое сообщение посреди ночи, слушая, как альфа неловко говорит ему, что было очень классно, но, возможно, было бы лучше, если бы они перестали встречаться, — снова и снова он слушал это, пытаясь смириться с тем фактом, что Гарри это никогда по-настоящему не заботило. Луи был для него просто трахом. Чем больше он убеждал себя в этом, тем больше росло его негодование по отношению к альфе, и, когда начинался новый семестр, омега ненавидел Стайлса больше, чем когда-либо прежде.       Гарри был самовлюблен и высокомерен, ему было наплевать на все. Для него это было почти как мантра. За исключением... за исключением того, что Луи знает, что это больше не так. Он знает, что, хотя альфа иногда не следит за своими словами, и не всегда воспринимает вещи всерьез, ему не все равно. Не все равно на братство и его братьев, на его занятия, на футбол и на омегу.       Просто это не то же самое, что у Луи. Он, вероятно, понял, что чувства Томлинсона стали более глубокими во время течки, и теперь специально создавал дистанцию между ними. В конце концов, в их соглашении не было никаких условий. Луи был единственным, кто забыл об этом.       Он лежит на кровати, уставившись в потолок и мучительно обдумывая каждую возможность, пока его глаза не начинают гореть. Когда он наконец погружается в беспокойный сон, его омега громко плачет у него в груди.       Это почти поэтично, что Томлинсон просыпается с болью в теле, такой же сильной, как и в сердце. Он едва может встать с кровати. Айви приходит с термометром в половине одиннадцатого, и подтверждается: он заболел.       — Мне жаль, Лу, — произносит девушка, сочувственно хмурясь, когда Луи хрипло стонет. — Может быть, к вечеру тебе станет лучше?       — Не надо беспокоиться обо мне, — бормочет Томлинсон, протирая глаза. Он пропустит зимнюю вечеринку. Может, это и к лучшему: если бы он пошел, ему пришлось бы встретиться с Гарри лицом к лицу, а сейчас это последнее, что он хочет делать.       — Ну, может быть, мне стоит остаться с тобой, — предлагает Айви. — Теперь, когда за окном на самом деле декабрь, мы можем смотреть рождественские фильмы, — омега утверждает, что месяц действительно начинается только после окончания сессии, с чем Луи может согласиться.       — Нет, ты иди, — отвечает Томлинсон, качая головой. — Пришли мне фотографии девушки Джас и присматривай за первокурсниками. Ты же знаешь, как окончание первого семестра в колледже вызывает у них желание сойти с ума.       — Помнишь, когда это были мы? — задумчиво спрашивает Айви. После чего наклоняет голову. — Ты уверен?       — Я не умираю, Айви. Со мной все будет в порядке, — полураздраженно обещает Луи.       Он говорит то же самое Джас, когда она приходит через несколько минут с тем же предложением.       — Пожалуйста, — настаивает он, а затем фыркает. — Иди целуйся со своей горячей альфа-подружкой, о которой ты никогда не думала мне рассказать.       — Клянусь, я собиралась, — упрямится Джас. — Это просто так ново для меня.       — Да, я знаю, я знаю, — отвечает Луи, морща нос. — На самом деле я не злюсь. Я был бы лицемером, если бы это было так.       — Верно, потому что ты снова и снова отрицал связь с Гарри, хотя это было очевидно, — произносит Джас, прищурив глаза. Должно быть, она что-то замечает на лице парня, потому что тут же хмурится. — Лу?       — Ты была права, — выпаливает Томлинсон.       — В каком смысле? — удивленно спрашивает Джас.       — У меня есть чувства к Гарри, — выходит торопливо, слоги вбиваются в кучу.       Глаза Джас тут же расширяются.       — Боже мой! — восклицает она. — Да! Вы, ребята, будете такой влиятельной парой.       Луи вздрагивает.       — Э-эм, не совсем, — отвечает он, а затем прочищает горло. — На самом деле, мне нужно тебе кое-что сказать... — под любопытным, но ободряющим взглядом Джас омега решается завести разговор, и, как только он начинает, все легко выливается наружу.       Он возвращается к июню и рассказывает ей о вечеринке по случаю дня рождения Джули и обо всем, что за этим следует. Он рассказывает ей о том, как постепенно влюбился в альфу и о той боли, которую он испытал, когда Гарри внезапно порвал с ним («Он оставил тебе гребаное голосовое сообщение?»). Он рассказывает ей о том, что одной из причин, по которым он зарегистрировался в базе данных, в первую очередь было то, что он хотел забыть альфу, и, когда они оказались в паре, он просто не мог упустить шанс побыть с Гарри еще раз. Он рассказывает ей, как легко было вернуться к их договоренности и как легко было влюбиться в него — хуже, чем когда-либо прежде.       — Боже мой, — повторяет Джас, когда он заканчивает, но совершенно другим тоном. — Блядь.       — Действительно, — шутит Луи, закрывая глаза. — В любом случае, на самом деле хорошо, что мне не придется видеть его сегодня, потому что я, вероятно, умру от смущения в тот момент, когда он проявит ко мне что-то близкое к жалости.       — Ты так уверен, что он знает, что ты в него влюблен? — спрашивает девушка.       — Я называл его «Альфа», когда у меня была течка, Джас, — категорично отвечает Томлинсон. — Я испек ему эти дурацкие долбаные печенья. Я бы сказал, что был довольно очевиден.       Джас хмурится.       — Но... тогда почему он не поговорил с тобой об этом? Зачем скрываться?       — Может быть, он планирует, — ворчит Луи, — но сначала он просто тянет время, — он смотрит на Джас, которая выглядит обеспокоенной. — Что?       Девушка хмурится.       — Я просто... Я чувствую, что здесь что-то не сходится, — отвечает она.       — В каком смысле? — спрашивает Томлинсон, выгибая бровь.       — Я не знаю... Это просто... то, как он смотрит на тебя, Лу, — тихо объясняет Джас. — Я никогда не видела, чтобы он так на кого-то смотрел.       Парень смотрит на свои сцепленные руки.       — К сожалению, это ничего не значит, — произносит он, — учитывая, что я думал то же самое прошлым летом.       — Мне очень жаль, — искренне отвечает девушка. — Я бы обняла тебя прямо сейчас, если бы ты не был болен.       Омега улыбается, протягивая руки.       — Воздушные объятия?       Девушка наклоняется вперед, тепло улыбаясь.       — Ты уверен, что все еще хочешь, чтобы я пошла? — спрашивает она снова.       — Да, черт возьми, — отвечает Луи, закатывая глаза. — Иди, или я попытаюсь приготовить что-нибудь. Я даже воспользуюсь плитой.       Хотя Томлинсон сильно преувеличивает отсутствие у него способностей на кухне и они оба это знают, Джас все еще смеется и делает вид, что спешит выйти из комнаты. Однако она останавливается у двери.       — Люблю тебя, Лу, — произносит она. — Все будет хорошо.       — Люблю тебя больше, — отвечает омега, грустно улыбаясь. — Я знаю.       Когда все уходят и в доме воцаряется тишина, за исключением некоторых других сестер, которые решили не идти, Луи хватает свой ноутбук и включает эпизод «Новенькой». Время от времени его взгляд устремляется на телефон, желая, чтобы на экране появилось определенное имя.       Однако этого не происходит.

💫

      На следующий день Томлинсон чувствует себя значительно лучше, чем накануне. Утром он заканчивает собирать вещи для зимних каникул, после чего направляется на завтрак со всем женским обществом. Он произносит небольшую речь, рассказывая, как он счастлив быть частью семьи, которую они создали, и ему требуется некоторое время, чтобы объявить новых членов, которые завершили свое посвящение в этом семестре и теперь официально являются омегами женского общества. Все это очень эмоционально и все такое, но у Луи остается теплое чувство в груди.       Он удивляется, когда чуть позже получает сообщение от Зейна: Можешь зайти на минутку? Должен передать тебе подарок на день рождения :)       Несмотря на то, что семейный дом Малика находится всего в часе езды от Томлинсонов, альфа будет путешествовать на каникулах, поэтому они не смогут увидеть друг друга в день рождения омеги, как в прошлые годы. «Скоро буду», — отвечает Луи после минутного колебания. Он, вероятно, даже не увидит Гарри, говорит он себе. А если это произойдет... что ж, в конце концов ему придется к этому привыкнуть.       Зейн — тот, кто открывает дверь, держа в руках свой подарок, завернутый в бумагу с галактической тематикой.       — Поздравляю тебя с ранним днем рождения, малыш, — произносит он, крепко обнимая Луи. — Не забудь подождать до настоящего дня рождения, чтобы открыть его. И напиши мне, когда сделаешь это.       — Спасибо, Зи, — отвечает омега, улыбаясь ему в плечо. — Я сниму свою реакцию, не волнуйся, — обещает он.       Альфа отстраняется, кусая губу.       — Когда у тебя рейс?       — В 17:00, но я выезжаю в аэропорт Лос-Анджелеса уже через пару часов, — отвечает Томлинсон. Вместо того чтобы делить машину с Зейном и несколькими другими людьми из Северной Калифорнии, как он делал в прошлом, ему удалось купить дешевый билет в один конец до Окленда, поэтому он доберется до дома за час и двадцать пять минут.       — Отлично, значит, у тебя есть время, — улыбается Малик.       Луи хмурится.       — Время для чего?       Малик хватает его за руку и тащит внутрь, закрывая дверь. Рот Луи приоткрывается, когда он осматривает темный интерьер братства.       — Э-эм... вы, ребята, забыли заплатить за электроэнергию или что-то в этом роде? — он оборачивается, разинув рот, когда понимает, что Зейн исчез. — Зейн? — зовет он, но ответа не получает.       Однако он может уловить музыку, доносящуюся откуда-то — тихую инструментальную мелодию, которая постепенно становится громче. Луи прислушивается какое-то время, прежде чем в шоке осознает, что это «Heaven and Hell» Вангелиса — начальная тема документального сериала «Космос: персональное путешествие».       Совершенно сбитый с толку, омега оглядывается по сторонам и хмурится, когда видит на стене светящуюся стрелку, без сомнения, нарисованную светящейся в темноте краской. Немного поколебавшись, он начинает идти по коридору в указанном направлении, замечая еще одну стрелку, которая указывает ему на закрытую дверь гостиной.       — Какого черта, — шепчет Луи себе под нос, берясь за дверную ручку. Он медленно открывает, почти ожидая, что кто-нибудь выпрыгнет — напугает его. Вместо этого он сталкивается с удивительным зрелищем.       Гостиная братства окутана тьмой, как и коридор, шторы задернуты, свет выключен. Но Луи все еще может видеть вещи из-за тусклого сияния от десятков светящихся в темноте звезд, усеивающих стены и потолок. Некоторые из них даже узнаваемы как созвездия — Большая и Малая Медведица, Орион, Дракон, Цефей, Кассиопея и другие.       Он проходит дальше в комнату как раз в тот момент, когда внезапно включается свет. Омега отшатывается от резких лучей, зажмуривая глаза.       — Ох, дерьмо, — произносит знакомый голос. — Может быть, это была плохая идея.       Глаза Луи распахиваются.       — Гарри? — выпаливает он с бешено колотящимся сердцем.       Альфа стоит посреди комнаты, держа в руках пульт, который, предположительно, управляет светом, и выглядит сожалеющим.       — Извини, я не хотел тебя ослеплять, — застенчиво отвечает он.       — Что ты... ты это сделал? — спрашивает омега, чувствуя, как внутри него расцветает шок. На секунду он снова осматривает комнату, с благоговением осознавая, что с потолка свисают пластиковые планеты, а на журнальном столике стоят вазы с фруктами, вырезанными в форме звезд, и коробки с едой на вынос со знакомым логотипом любимого итальянского заведения Луи.       — Э-э, да, — отвечает Гарри, внезапно выглядя очень взволнованным. — С помощью других.       — Зачем? — тихо спрашивает Луи, хотя в глубине души у него довольно хорошее предчувствие — он просто хочет услышать это от самого альфы.       Гарри сглатывает, делая шаг к нему.       — Для тебя, — произносит он. — Чтобы удивить тебя, — добавляет он.       Луи прекрасно осознает, как ускоряется собственный пульс, и очень хрупкая надежда струится по его венам.       — И почему ты хочешь удивить меня? — спрашивает он.       — Потому что мне нужно тебе кое-что сказать, — отвечает альфа, по-видимому, успокоенный тем, как Луи реагирует на это. — Или, я думаю, спросить тебя кое о чем.       — И что бы это могло быть? — спрашивает Томлинсон, не в силах сдержать улыбку.       Когда Стайлс видит это, тоже улыбается — ярко и лучезарно. Он делает шаг ближе к омеге и берет его за руку.       — Луи, — обращается он.       — Да? — отзывается Томлинсон, чувствуя, как сердце пытается вырваться из груди. Несмотря на то, что у происходящего всего один вариант исхода, он не может не позволить нервам и предвкушению взять верх над ним в этот момент.       Но потом Гарри делает это.       — Луи, быть рядом с тобой — все равно что быть планетой, вращающейся вокруг Солнца. Ты такой яркий, такой красивый и способен обжечь меня своими словами... — омега фыркает на это, но его губы все равно растягиваются в улыбке. — Ты заботливый и трудолюбивый, — продолжает альфа, смягчая голос. — Ты лучший президент, которого только можно пожелать, и твоим сестрам так повезло, что у них есть ты. Твое сердце такое большое, что я удивляюсь, как оно вообще может поместиться в твоем крошечном теле. Ты намного умнее меня, и мне это нравится, хоть и пришлось овладеть искусством гуглить вещи быстрее скорости света всякий раз, когда ты начинаешь говорить о космосе, — улыбка Томлинсона становится шире, но он пытается скрыть ее. — Луи, — повторяет Гарри, держа сердце Луи в своей ладони. Однако омега больше не боится этого. — Ты будешь встречаться со мной? — он произносит это тихо, наклоняя голову, чтобы заглянуть парню в глаза. В его словах и взгляде нет ничего, кроме искренности. Искренности и надежды.       Омега открывает рот, чтобы ответить, а затем решает перейти к делу. Он поднимается на цыпочки, обнимает Гарри за шею и крепко целует его. Чистое счастье омывает его, вибрируя в каждой клеточке его тела. Две большие руки почти сразу же ложатся на талию Луи, впуская тепло в его кожу через ткань и притягивая его вплотную к груди альфы. Прошла всего неделя с тех пор, как они делали это, и почему-то казалось, что прошло столетие.       — Это означает «да»? — Гарри отстраняется, чтобы спросить, прижимаясь своим лбом ко лбу Луи и ухмыляясь. Он такой счастливый и милый, что у омеги внутри все трепещет.       — Да, — отвечает Томлинсон, и сердце его поет. Он отстраняется, морщит нос и пыхтит. — Даже несмотря на то, что ты придурок.       Гарри издает протестующий звук, приоткрывая рот.       — Прошу прощения?       — Ты игнорировал меня всю неделю, — произносит Луи, прищурив глаза.       — Нет, — отрицает альфа.       — Да, — произносит омега, поджимая губы.       — Черт, мы уже ссоримся, — шутит Гарри, и они обмениваются мягкими игривыми улыбками. — Ладно, может быть, так оно и было, — наконец признается он. — Но только потому, что я пытался придумать, как рассказать тебе о своих чувствах.       — Ты солгал мне в пятницу, — произносит Луи, обвиняюще тыча указательным пальцем парню в грудь. — Я видел фотографию Найла в Instagram. Ты не был на собрании братства.       Стайлс в ответ закатывает глаза.       — Этот придурок, — бормочет он. — Найл увязался за мной, когда я пошел купить больше светящихся в темноте звезд, потому что они закончились, — признается он. — А потом мы остановились на рынке, чтобы поужинать. Прости, что солгал: я просто не хотел, чтобы ты узнал о моих планах.       — Я не могу поверить, что ты это все сделал, — признается Луи, оглядываясь вокруг. — Гарри Стайлс, это буквально не от мира сего, — он не может поверить, что только что придумал глупый каламбур. Он не может поверить, что придумал глупый каламбур лишь для того, чтобы заставить Гарри улыбнуться.       И, конечно же, это работает.       — Я рад, что ты одобряешь, — отвечает альфа, снова сжимая руками талию омеги. Они как магниты, притянутые друг к другу и беспомощные сопротивляться. К счастью, Луи этого и не хочет. — Потратил целую вечность, пытаясь правильно расположить все созвездия. Ты даже не представляешь, как я намучался с этими планетами. Эти штуки буквально невозможно повесить. И некоторые из них продолжали отваливаться, так что мне пришлось приклеить их скотчем.       Луи прерывает его маленькую тираду, обнимая его, прижимаясь лицом к изгибу шеи альфы и тихо вздыхая.       — Спасибо, — бормочет он. — Ты такой милый, Гарри.       Гарри сжимает его в ответ, утыкаясь подбородком в голову омеги.       — Для тебя все что угодно, — тихо отвечает он.       Через несколько минут они сидят на диване, и Луи набивает живот своими любимыми жареными макаронами с сыром.       — Как ты вообще узнал, что «Maria's» — мой любимый ресторан? — спрашивает он альфу, потому что почти уверен, что никогда раньше не говорил ему об этом.       — Джас сказала мне, — поясняет Гарри. На удивленный взгляд омеги он добавляет: — Прошлой ночью. Когда она загнала меня в угол на светской вечеринке и сказала, что я либо мудак, либо идиот, и, что бы это ни было, нужно исправить все.       Луи широко ухмыляется в ответ.       — Это похоже на нее.       — Она также сообщила мне, что ты болен, — продолжает Стайлс, выражение его лица становится озабоченным. — Я надеюсь, что сейчас ты чувствуешь себя лучше.       — Так и есть, — уверяет его Луи. — Это была просто небольшая простуда.       — Хорошо, — умиротворенно произносит альфа, после чего слегка прикусывает губу. — И еще она упомянула, эм, — неловко произносит он, — про голосовое сообщение, которое я тебе отправил.       — О, да, — отвечает Луи, а затем толкает Гарри локтем в ребра, заставляя его хрюкнуть от замешательства. — Член.       — Наверное, я это заслужил, — соглашается Стайлс, потирая бок. — Честно говоря, я действительно хотел сделать это по телефону, но потом ты не взял трубку.       — Поэтому ты решил бросить меня, отправив голосовое сообщение, так ведь гораздо лучше, — укоризненно замечает Луи, расширяя глаза.       — Послушай, я знаю, что вел себя как трус, — смущенно признается Гарри. — Я просто не осмелился сделать это лично, потому что никогда не смог бы пройти через подобное.       Эти слова становятся для Луи неожиданностью.       — Подожди, что это значит? — спрашивает он. — Я думал... Я думал, что тогда тебе не нравился.       Стайлс смотрит на него, как на сумасшедшего.       — О чем ты говоришь?       — Ты покончил с этим, а не я, — сконфуженно отвечает Луи. — И я уже был влюблен в тебя к тому моменту, так что это как бы разбило мне сердце, — он пытается произнести это как можно небрежнее, но фантомная боль все еще вспыхивает в наиболее чувствительной части его груди, никогда не исчезая.       — Подожди, я тебе тогда нравился? — удивленно спрашивает Гарри. — Я думал, ты ненавидел меня.       — Ну, — отвечает Луи, щеки его тут же розовеют, — это было не так.       — Ох, — произносит альфа, внезапно выглядя расстроенным. — Я порвал с тобой, потому что думал, что так будет лучше для меня, — признается он после долгой паузы. — Потому что я не хотел, чтобы мое сердце разбилось, когда ты неизбежно не чувствовал того же.       — И как ты узнал, что я не чувствовал того же? — спрашивает Томлинсон. Он не может поверить в то, что слышит прямо сейчас — что Гарри влюбился в него прошлым летом так же, как он влюбился в альфу. — Потому что ты мне сильно нравился.       — Честно говоря, мне это прежде не приходило в голову, — отвечает альфа, пожимая плечами. — Ты никогда раньше не обращал на меня внимания, до...       — Раньше? — растерянно повторяет омега. — До чего?       — Луи, — весело отвечает альфа. Он выглядит одинаково влюбленным и возмущенным: — Я был влюблен в тебя с начала первого курса.       Требуется мгновение, чтобы эти слова обрели смысл, и, как только это происходит, Томлинсон широко разевает рот.       — Ты что?       — С самого первого совместного заседания Совета, — бормочет Гарри. — Когда ты достал свой блокнот, со всеми твоими идеями по сбору средств на год, и взял на себя руководство целым собранием.       Луи тут же шипит в ответ.       — Я этого не делал, — возражает он, но тут к нему возвращаются воспоминания и... ну, ладно, он вроде как сделал это. Он нервничал, понятно? Он баллотировался в вице-президенты по элементарной прихоти и никогда по-настоящему не ожидал, что сестры действительно выберут его. Однако, раз уж они это сделали, последнее, чего он хотел, — это подвести их.       — Это было восхитительно, — умиляется Гарри, уголки его губ приподнимаются.       — Но... но мы не нравились друг другу, — отвечает Луи, чувствуя, будто нити всего, что, как он думал, он знал, начинают распутываться.       — Нет, я тебе не нравился, — поправляет альфа. — И я даже не могу винить тебя за это, потому что тогда я был чертовски раздражающим. Это было чудо, что меня вообще избрали вице-президентом. Я определенно не воспринимал это так серьезно, как ты, поначалу.       — Мы были врагами, — настаивает Томлинсон.       — В итоге да, — кивает Гарри. — Но для меня это всегда казалось больше игрой. Мы были соперниками, и мне это нравилось. Мне нравилось соревноваться с тобой и видеть, как ты злишься.       Покраснев, Томлинсон смотрит на свои колени.       — Я не могу в это поверить, — произносит он.       — Если это поможет, я действительно иногда думал, что ты зануда, — улыбается Гарри, получая от Луи шлепок по руке.       — Я был так жесток с тобой, — печально признается он. Альфа все это время испытывал к нему чувства.       — Не совсем. Ты не способен быть жестоким. Грубый, может быть. Но не грубее, чем я был тогда, — отвечает Гарри. Похоже, его все это не сильно беспокоит. — Плюс я всегда питал слабость к болтливым омегам, — парень толкает Луи локтем в бок.       — Придурок, — бормочет Томлинсон, подталкивая его в ответ, после чего кладет голову альфе на плечо. — Итак, короче говоря, мы оба были идиотами.       — Похоже, это и есть вывод, да, — бормочет Гарри. Он обнимает Луи за талию, а затем целует его в голову. — Но больше нет.       Омега закрывает глаза, ухмыляясь.       — Больше нет.       Позже Гарри отвозит Луи в аэропорт и провожает его до контрольно-пропускного пункта службы безопасности. Они крепко обнимаются, и Луи приподнимается на цыпочки, чтобы поцеловать альфу в щеку. Они оба взволнованы и прилипчивы, не желая проводить следующие несколько недель порознь после того, как все наконец встало на свои места.       Даже когда омега все-таки заставляет себя встать в очередь, он не может не оглядываться на Гарри каждые несколько секунд. Он посылает альфе воздушный поцелуй, когда их глаза встречаются, и тот делает вид, что ловит его. К тому времени, как Томлинсон подходит к своей стойке, а Гарри уже далеко позади, он все еще чувствует легкость.       Когда Луи приземляется в Окленде, в его животе по-прежнему порхают бабочки.

💫

      Лиам открывает дверь, одаривая парня улыбкой.       — Гарри действительно должен достать тебе ключ, — произносит он. — Привет, Луи.       — Привет, Лиам, — отвечает Томлинсон, проскальзывая мимо него.       Он здоровается с братьями, которых узнает, и с теми, кого не знает, практически вприпрыжку поднимаясь по лестнице. Он останавливается у комнаты Зейна, чтобы поздороваться с ним, после чего направляется к последней двери в коридоре.       Даже после более чем трех месяцев отношений Луи все еще не утратил того головокружительного предвкушения, которое предшествует каждой его встрече со своим парнем. Он чувствует это и сейчас, когда стучит в дверь.       Она распахивается, и омегу прижимают к стене, страстно целуя. Волосы Гарри влажные, когда Луи запускает пальцы в его кудри, приподнимаясь на носочки. Они отстраняются с одинаковыми улыбками на губах.       — Привет, малыш, — здоровается Гарри, закрывая за собой дверь. — Все в порядке?       Луи прикусывает губу, волнение пульсирует в его венах.       — Я поступил, — произносит он.       Гарри застывает на месте, открыв рот.       — Ты поступил? — повторяет он.       — Я только что сказал это, да, — отвечает омега, широко улыбаясь. — Ты смотришь на будущего аспиранта по астрофизике Калифорнийского технологического института, — он визжит, когда Гарри поднимает его, начиная кружить по комнате.       — Мой омега такой чертовски умный, — с гордостью заявляет он.       — Отпусти меня, — протестует Луи, но невероятно широко улыбается. Когда его ноги снова оказываются на ковре, он обнимает Гарри за шею. — Спасибо тебе за всю твою помощь, — альфа был рядом с каждым отправленным заявлением, каждым безумием перед собеседованием, каждым принятием и отказом. И он был первым, кому Луи хотел сегодня рассказать о том, что его мечта сбылась.       Осенью он переступит порог нового кампуса и вступит в новую эру своей жизни. Сам Гарри, вероятно, выйдет на поле для следующей главы в своей карьере, но Луи и почти всем остальным в кампусе запрещено даже упоминать о футболе рядом с альфой, пока не состоится набор игроков в профессиональный клуб в конце месяца.       — Конечно, — бормочет Гарри. — Я люблю тебя.       — Я тоже люблю тебя, — вторит Луи, потому что, если Гарри говорит это, он не может не сказать то же ему в ответ.       Когда альфа начинает задавать ему больше вопросов о полученном им электронном письме, Луи не может не задуматься о том, как много вещей изменится в ближайшем будущем. До окончания семестра осталось чуть меньше двух месяцев, они с Гарри скоро станут выпускниками. Он собирается покинуть этот кампус, женское общество и все, что было его домом в течение последних четырех лет. Думать об этом, честно говоря, страшно, но Луи находит утешение в вещах, которые не изменятся.       Ярким примером этого является Стайлс, который сияет перед ним прямо сейчас, как будто взволнован поступлением Луи так же, как сам омега, если не сильнее. Они с Гарри все еще могут постоянно препираться, и они оба могут быть слишком азартны для их же блага — нынешняя ничья между братством и женским обществом за Кубок является свидетельством этого, — но, так или иначе, они идеально подходят друг другу.       И что ж, у Томлинсона нет никаких доказательств, но он чертовски уверен, что, даже когда будет мертв и похоронен на глубине шести футов, он все равно будет глупо влюблен в Гарри Стайлса.