Descent into the Abyss

– Я чувствую, что могу захватить мир прямо сейчас, – Кэйю переполняет уверенность. Если он смог выдержать три члена, он сможет выдержать что угодно. Вероятно. Быть может, его корни даже помогут им преодолеть бездну. Но по правде говоря, кажется, что бездна меняется с такой регулярной частотой, что ничто не может им помочь, кроме них самих. Тем не менее, хочется верить в лучшее. Настроение поднимается, когда квартет пробирается к центру четвертого этажа. К полному и абсолютному удивлению всех участников, атмосфера улучшается после хорошего минета. Все опасаются потенциальных опасностей бездны, но пока все идет хорошо. Если уж на то пошло, то для минета выпало вполне подходящее время. – Я чувствую, что мог бы сразиться с нахальным маленьким предвестником, который думает, что это место принадлежит ему, – хорошее настроение не влияет на мелочность Чайльда. – Ты взвалишь на себя последствия, если мы потерпим неудачу из-за тебя, – Скарамуш ожидает ответа, но вместо этого делает на мгновение паузу, чтобы понять, почему его игнорируют. Остальные впереди него останавливаются как вкопанные, когда видят четвертый этаж перед собой. В центре арены находится большая каменная плита, вертикальная и неподвижная. Чжун Ли пытается разрушить ее силой Гео, но она остается стоять. Около двух с половиной метров в высоту, полутора в ширину и полуметра в толщину, ее размер внушает, но не в первую очередь. В каждом углу находятся пары кандалов. Группа, больше похожая на заключенных, пришедших в пыточную, мгновение колеблется, прежде чем Скарамуш поступает как обычно и делает первую попытку схватить листок бумаги, дергаясь вперед. Шрамы от бездны остаются у всех, кто ее избегает. Покрытый боевыми шрамами воин, который завершит это испытание, может носить следы своей борьбы до конца времен. На данный момент вы, скорее всего, невредимы. Чтобы продолжить, это должно измениться. – Оо, Аякс, – Чайльд выхватывает клочок бумаги из рук Скарамуша, прежде чем удостоить его ответом. Едва он заканчивает читать, он сразу же смотрит на Скарамуша, прекрасно понимая, на что он намекает. Он получает зловещую улыбку в ответ. – Вы двое соскучились по чтению или собираетесь озвучить содержимое бумажки? – Чайльд закатывает глаза в ответ на слова Кэйи. Как он не понимает, что постоянные попытки Скарамуша его задеть – это самое важное из всего происходящего прямо сейчас? – Ну, написано, что кто-то должен пострадать, – Чайльд пожимает плечами, – Может быть, надо пролить кровь, может, просто испытать боль. Я не знаю. Говорится, что мы должны изменить то, что мы все пока невредимы. – Пролить кровь? Это просто, – Утверждение Скарамуша немедленно встречает вопль Чайльда. Он смотрит вниз и видит, что старший Предвестник царапает его бедро своими странно острыми ногтями. Капля стекает по коже, а следующий этаж не открывается. – Какого хрена ты это сделал?! – Он потирает бедро, затем останавливается, так как жгучее ощущения свежей ссадины это только усугубляет. – Немедленно успокойтесь, – пара предвестников смотрит на Чжун Ли, поражаясь его напористости. – Это хитроумное устройство явно является ключом к продвижению. Пока вы двое собачитесь, как пара детей, я предпочел бы двигаться дальше. Кого-то неизбежно придется заковать в эту... Штуку. – Скарамуш слишком мал, чтобы дотянуться до верхних оков. – Заткнись нахуй, Кэйа! Чжун Ли закатывает на ребячество глаза. Кажется, что он единственный помнит, что веселье кончается, когда становится больно. Он в принципе не хочет, чтобы трио было больно, и все же он в равной степени он хочет двинуться вперед как можно быстрее. – Я вызываюсь добровольцем. Каждый из вас уже был основным объектом испытания на первых трех этажах. Полагаю, теперь справедливо, что мое время пришло, – Чжун Ли неторопливо подходит к гигантской каменной плите и задумывается, в какую сторону ему следует пойти. Он довольствуется тем, что подставляет спину мужчинам, и принимает положение запястьями и лодыжками к четырем углам. Он ждет мгновение, пока они не защелкнутся, и проверяет их на прочность. Абсолютно никакого сдвига с места. Он будет висеть, пока бездна не позволит ему уйти. Возможно, это ловушка, и он из нее не выберется. Чжун Ли ждет в предвкушении. Ошеломляющая тишина, которой встречают его действия, удивляет его. Он может только предположить, что его немедленное согласие является достаточно неожиданным, чтобы у других не хватило сил на сомнения. Когда им говорят, что нужно исправить их невредимость, подход к фактическому выполнению не так ясен. В инструкциях, которые им дают, сказано недостаточно, чтобы гарантировать, что они в конечном итоге не накажут себя зря. Это сфабрикованный матч. – Так что, нам просто ударить его? – Несмотря на то, что группа не может этого видеть, на лице Чжун Ли появляется почти разочарованная улыбка. Он поражен тем, как сильно они сомневаются. – Это будет быстро. Возможно, ранить Бога сложно, но ты уже не тот Моракс, которым был когда-то, – Чжун Ли возмущен утверждениями Скарамуша. Несмотря на то, что в этом есть доля правды, это ранит его эго больше, чем любой из них сможет когда-либо по-настоящему ранить его тело. Его поток мыслей прерывается – он удивлен первому удару сзади. Все еще стоя лицом к стене, едва способный повернуть голову, чтобы посмотреть, кто это делает, он слегка ворчит. Он уверен эти трое способны на большее. Но если это тот максимум силы, который они собираются использовать, они застрянут тут надолго. Второй удар достигает цели, и Чжун Ли громко стонет. В его голове у него есть идея о том, как ранжировать удары с точки зрения того, насколько сильный парни могут причинить ему вред. Кэйа, вероятно, самый слабый, и, судя по тому, что он видел, Скарамуш, скорее всего, самый сильный. Параллельно попыткам ранжировать боль, он изо всех сил пытается подтвердить свою теорию. Он сжимает цепи кандалов руками, чтобы немного успокоиться, когда на него обрушиваются третий, четвертый и пятый удары, и реальность начинает отступать. Ему будет только хуже, и он не знает, насколько. Полагаясь на чувства, Чжун Ли не может сказать, какой урон он на самом деле получает. Что касается мужчин позади него, они могут видеть, как отпечатки рук на его заднице превращаются в большие розовые пятна. Чем больше они его шлепают, тем больше площадь, на которую они распространяется. Очередной удар попадает ему в поясницу, чуть выше ягодиц, а иногда в бедро или боковую часть бедра. Некоторые бьют сильнее, чем другие. Он едва чувствует удары, которые попадают ниже спины, даже если они, скорее всего, теперь наносят ему реальный урон. Каждый раз, когда они хватают его за бедро, он морщится. Но что действительно беспокоит, так это то, что у него стоит. Его деланные доминанты поначалу не обращают особого внимания на его возбуждение. Его член зажат между животом и стеной, к которой он привязан. Гладкая, похожая на мрамор текстура стены и скользкость преякулята заставляют его немного подергиваться от удовольствия, когда головка скользит по ней. Его тело инстинктивно подается вперед, напрягаясь и расслабляясь с каждым ударом. Он действительно не хочет унизительного достижения кульминации в том, что должно стать испытанием на стойкость. В конце концов, они понимают, что ему это слишком нравится. Они избавляют его от стыда, придерживая издевки, и продолжают. До сих пор он ведет себя как самый вежливый и уважительный из группы, и никто из них не чувствует необходимости не отвечать ему тем же. Единственный, у кого есть небольшое подозрение, что он мог бы извлечь выгоду из скомпрометированной ситуации, – это Скарамуш, но уверения Чжун Ли на предыдущих этажах, напоминающие ему, что он видит его насквозь, заставляют его отказаться от попыток его использовать. – Мы занимаемся этим уже некоторое время, но прогресса не видно. Не слишком ли мы сдерживаемся? – Чжун Ли съеживается от мысли, что это была “сдержанность”. Очевидно, что видимых повреждений, кроме розовой кожи и синяков, недостаточно, чтобы сказать, что они приближаются к тому, чтобы пройти этот этаж. Обсуждение мгновенно приводит к тому, что Чжун Ли громко стонет от боли в ответ на самый жестокий удар. Еще более неприятно, что становится все труднее игнорировать его твердый как камень член, трущийся о гладкую поверхность, к которой он прижат. Чжун Ли не считает себя мазохистом, и все же здесь он пытается выдать смесь боли и удовольствия за чистую боль, чтобы попытаться сохранить лицо. Они прекрасно знают, что это такое, и он знает, что они в курсе, но он должен поддерживать какую-то видимость. – Быстрее, – Чжун Ли совершает ошибку, позволяя своему возбуждению взять верх над ним. Это приводит к ошеломленному молчанию остальной части группы, прежде чем медленные интервалы между ударами сокращаются. Тяжелые удары заменяются быстрыми, но интенсивными шлепками, по одному человеку с каждой стороны от него. Осознавая и принимая свою ошибку, Чжун Ли начинает выпускать стоны наружу, становясь все громче и громче, смешивая звуки боли и удовольствия. Чжун Ли ненамеренно трется о гладкую каменную поверхность. Это просто его тело реагирует на боль. Почти не приводящий в восторг уровень стимуляции, который он получает от того, что его член трется о гладкую поверхность, только заставляет его еще больше терять рассудок из-за интенсивности игры с болью. Он знает, что приближается к финишу, и его разуму требуется короткое мгновение, чтобы обдумать последствия достижения оргазма через это, не зная, насколько они даже были близки к достижению своей цели. Эта единственная мысль быстро отбрасывается, поскольку с каждым быстрым, почти неконтролируемым шлепком, который он получает, он чувствует, что приближается. Его хватка на цепях становится такой же жесткой, как его член. Его голос начинает ломаться и становится выше, чем кто-либо из них когда-либо слышал, поскольку он начинает поддаваться всему, что с ним происходит. – Пожалуйста. Сильнее, – Чжун Ли не уверен, вызваны ли эти слова его эгоистичным желанием или он пытается отвлечь внимание от удовольствия и вернуться к задаче этажа. Это не имеет значения, поскольку его бедра начинают дергаться против его воли, прижимая его член и живот к стене. Он очень близок к осознанию того, что он собирается кончить всего лишь от порки и трения о стену. Его разум сразу же отключается, едва тело достигает пика удовольствия. Язык выскальзывает изо рта, и слюна стекает по подбородку от неуместной радости. Обжигающий жар розовой, покрытой синяками кожи сочетается с жаром, который, распространяется от паха, пока ощущение яркой кульминации выкидывает Чжун Ли из реальности. По мере того, как удовольствие нарастает, он трется о поверхность все интенсивнее, поскольку дополнительная смазка в виде его спермы просто не позволяет остановиться. После эякуляции стоны удовольствия снова превращаются в стоны боли. Как только кайф от оргазма проходит, адреналин, бегущий по венам, начинает вымываться, и вся причиненная троицей боль дает о себе знать. Когда азарт от маленькой игры с элементами садомазо проходит, трое мужчин возвращаются к тяжелым и жестким ударам. Теперь, когда его разум успокаивается и полностью сосредотачивается на своей агонии, каждый удар становится мучительнее предыдущего. Пятна превращаются в глубокие гематомы. Чжун Ли только представляет, как выглядит его задница прямо сейчас, особенно учитывая, что им все еще не разрешили пройти на следующий этаж. Мысль о том, что это просто ловушка, снова приходит в голову, но он не намерен больше показывать слабость остальным членам группы. Он усваивает свои страхи и просто берет то, что ему дают другие. Они, кажется, проводят лучшее время в своей жизни и ни капельки не обеспокоены тем, сколько времени это занимает или как это заставляет Чжун Ли себя чувствовать, особенно учитывая, что он был так счастлив кончить от этого всего за несколько минут назад. – Посмотри на это, – Вне поля зрения Чжун Ли Скарамуш смотрит на свою теперь уже слегка окровавленную руку. Это не более чем крошечный развод от касания ягодицы, расшлепанной до такой степени, что на поврежденной коже уже начинают образовываться капли крови. Чжун Ли еще только предстоит узнать о том, какое неизгладимое воздействие окажут на его тело подобные побои и кровоподтеки, когда они минуют оставшиеся восемь этажей, но он подумает об этом позже. Сейчас Чжун Ли безвольно свисает со стены. Его колени подогнулись, и весь его вес давит на плечи и запястья. Он едва реагирует, почти смиренно, на каждый удар. При одном неудачно направленном ударе, который настигает его ребром ладони Скарамуша, ранка становится чуть больше. Он чувствует на своей пояснице ладонь Скарамуша, вытирающую кровь, когда вдалеке слышится тяжелый звук открывающейся двери. Яркая вспышка заполняет комнату, и на полу между ног Чжун Ли появляется ключ. Грязная работа по освобождению Чжун Ли из кандалов и проверке его способности стоять на ногах, ложится на Кэйю. Как только его запястья освобождают, он падает ему в руки. Месиво на ягодицах очень быстро перестает кровоточить – не более, чем поверхностная рана, но этого достаточно, чтобы задание засчитали. Чжун Ли находит в себе силы перенести свой вес на собственные ноги и начинает идти к выходу, морщась при каждом шаге, он привыкает к тупой боли от своих синяков, которые начинают формироваться. Он едва способен сказать группе хоть слово, но собирается с силами, чтобы сказать им, что они проделали хорошую работу. Остальные возвращаются к будничному общению между этажами, а Кэйа остается рядом с Чжун Ли, просто чтобы убедиться, что он справляется. Как архонт он сталкивался с гораздо более серьезными битвами, чем эта. На самом деле, это абсолютно ничто по сравнению с тем, что он испытал в жизни. Но не многие из этих сражений заставляли его стонать от удовольствия. Он едва чувствует землю, когда идет в следующую комнату. Остаточная боль приятно обжигает задницу, но всякое удовольствие быстро исчезает, когда он понимает, что прежде чем они выберутся, это потенциально может повториться еще восемь раз.