Кафе «Broken Dreams»

Следующие ночи я проводил с Даби. Мы почти не разговаривали — за нас говорило наше пламя. Я не смотрел на него, а он не смотрел на меня. Было чем-то неправильным вот так узнать внешность друг друга. Тогда пропадет эта атмосфера… атмосфера спокойствия за свою личность. Когда горит огонь — мы смотрим на него, а когда он гаснет, то становится слишком темно, чтобы разглядеть что-то кроме силуэтов друг друга. В первый день мы уже мельком увидели друг друга. Я понял, что у него есть ожоги, а он увидел мои. Мы увидели раны друг друга, которые притащили из прошлого с собой. Мы сидели в этом заброшенном доме и создавали фигурки из огня. Иногда мы приходили сюда и понимали, что кто-то из нас не в настроении. Тогда другой просто садился рядом, но не слишком близко, чтобы не нарушить личное пространство, и молчали. Молчали, поддерживая друг друга и молча справляясь с проблемами. Когда Даби злился или был расстроен, то я молча оказывал ему свою поддержку, а он отвечал тем же. Думаю, мы оба нуждались в этом. Если бы мы встретились при свете дня, то навряд ли познакомились бы. Если бы мы были «нормальными», то не смогли бы вот так сидеть в удобной тишине. Если бы у нас не было пламени, то мы бы на следующую ночь не встретились бы. Если бы мы не были собой, то у нас не было бы друг друга. Так прошло три года. Я был уверен, что Даби уже совершеннолетний или, по крайней мере, близкий к этой планке. Но он все-равно продолжал приходить и молчать. Или мы садились и отпускали свое пламя, что могли позволить себе только здесь. Ведь Общество не поймет нас. Оно осудит нас за наше пламя*. А потом, в один день, Даби не пришел. Не пришел он и на следующий день. И я начал молчать в одиночку. Я молчал не с кем-то и это стало давить на меня. В глубине души я понимал, что он ничего мне не должен и приходил только из-за каких-то странных обстоятельств, но все равно было обидно. Я больше не смог выпустить здесь свое пламя**. И я ушел, под конец залив все здание своим бензином. Я вышел и поджег его. Оно горело алым пламенем, сжигая мое молчание с Даби. Больше я не возвращался туда.

***

Я рос и опять был один, но теперь я просто знал, что где-то в этом мире был такой же как я. И я принял решение забыть. Впервые забыть что-то в своей жизни. Я старался, правда… но как можно воспринимать одиночество, когда ты уже побыл не один? Я долго не мог нормально спать, а потом просто сел за бумагу. Рисование помогало справляться с эмоциями. У меня был один синий карандаш и один простой. Я знал, что этого мало, чтобы передать все то, что я ощущаю, но нужно было довольствоваться тем, что есть. Я начал выводить на листке линии — острые, стремительные и опасные. Линии складывались в фигуры, а фигуры — в пламя. В то самое пламя Даби. Через часы работы у меня был огненный волк, горящий синим. Он сидел и скалил зубы, в оборонной стойке. Я не смог сжечь этот рисунок, как делал с большинством других, а просто сложил его много раз и засунул на дно рюкзака. После этого я не вспоминал о Даби.

***

Мне одиннадцать. Школа так же невыносима и скучна. Дети так же жестоки и глупы, а учителя… они просто бездействуют. Но я привык. Наконец-то привык. Смог отгородиться от этого и закрыться, чтобы ничто не могло меня сломать. После школы я не возвращался в приют, а шел в библиотеку, где проводил почти все свободное время. За мной уже не присматривали и, я уверен, они не заметят, даже если я пропаду на несколько недель. Это было именно то, чего я добивался — свобода при полном ее отсутствии. Я мог пойти куда угодно и теперь тратил свое время на новый поиск знаний. Я учился наперед, мечтая однажды экстерном сдать экзамены и выпуститься из школы. Я еще не думал, чем буду заниматься после приюта. У меня так и не появилось хоть какой-то цели в жизни. Если я раньше мечтал увидеть мир и шедевры, которые создали люди, то сейчас это просто невозможно. Картину Мона Лизы уничтожил один из злодеев еще в начале эпохи причуд, а церковь Святого Семейства уничтожил уже герой при ловле злодея. Причуды принесли упадок в духовное развитие людей. Сотни шедевров было уничтожено, сотни архитектурных стилей исчезло из этого мира из-за того, что герои и злодеи ломали и разрушали дворцы, соборы и храмы. Теперь все это осталось лишь на страницах книг и в интернете. Я вздохнул и поплелся домой. Уже темнело и мне стоило дойти до приюта, пока не стемнеет полностью — просто во избежание. Но солнце садилось быстрее обычного, да и я засиделся. Не хотелось, чтобы патруль героев или полицейских заметил меня — будут вопросы. Я быстро огляделся и уже составил себе путь до приюта. Я повернул в малонаселенный переулок, где обычно патрульные не ходят и побежал по нему. Тут было тихо, но тишина не давила. Я бы сказал, что здесь было спокойно. Но, видимо, удача была не на моей стороне. Когда я уже был готов выйти с этой улочки, то чуть не врезался в какого-то парня. На вид ему было около 15-16 лет. Он и еще трое стояли передо мной, но один из их группы быстро переместился мне за спину, не давая сбежать. — Что в такой час здесь делает такой маленький мальчик? — нарочито ласковым голосом сказал один из них. — Маленькие дети должны спать в кроватках, а не ходить по улице. — вторил ему другой. — Не бойся, добрые братики доведут тебя до дома без проблем. Но за символическую плату. — противно усмехнулся третий. — У меня нет денег. — спокойно сказал я, надеясь, что они отстанут. Но, видимо, мне опять не повезло. — Не ври, пацан. Давай деньги по-хорошему или нам придется тебе помочь. — понизил голос первый. — Я не вру. — сказал я, пытаясь придумать как выйти из этой ситуации. В любом варианте мне бы пришлось использовать причуду на них, а из-за этого у меня могут быть проблемы. Нужно как-то попытаться избежать столкновения, но это будет трудно — такие ублюдки как эти четверо не отстанут так просто. Эх… я не хотел использовать огонь, но раз без этого не обойтись, то… — Чего молчишь, сученыш? — рыкнул один из них. Я так глубоко погрузился в мысли, что не услышал то, что они говорили мне. — Я задумался. — тихо ответил я, начиная накапливать бензин у себя в руке. Сначала я оболью им первых трех, а затем ударю чистым пламенем четвертого, который стоит позади меня. Пламя от четвертого перекинется на других трех и подожжет их, тогда я и сбегу. — Я тебе щас покажу, как в облаках витать! — рявкнул второй и занес кулак. Я уже готовился напасть в ответ, но нас всех прервал чей-то голос еще. — Внучок! Ты чего после школы так долго гуляешь? Я же беспокоюсь. — начал причитать какой-то старик. У него были короткие, седые волосы и синие глаза. Лицо было в морщинах, а на лице играло обеспокоенное выражение. — Ох, ребята, как хорошо, что вы его нашли. Я уже думал в полицию звонить. Вот, номер даже набрал, а тут вы. Какая удача! — улыбнулся старик. Парни переглянулись и, недовольно, удалились. Никто не хотел связываться с полицией. Когда они уже вышли с улицы, то старик повернулся ко мне. Он выглядел озабоченным, как будто его что-то беспокоило. Я не понимал этого беспокойства. Из-за чего так волноваться? — Они тебе ничего не сделали? — спросил он. А, так он беспокоился обо мне? Довольно мило с его стороны. — Нет, сер. Спасибо за помощь. — поклонился я. — Да вставай ты. Нечего мне тут кланяться, я же просто владелец кафе. А ты не ходи больше так поздно. — надзирательским тоном сказал старик. — Хорошо. — просто согласился я, зная, что нарушу это обещание. Старик долго смотрел на меня, а потом вздохнул, видимо, поняв о чем я думаю. — Так вы владеете кафе? Не знал, что в этом районе есть какое-то. — решил перевести тему. — О, ну этот район сам по себе очень тихий. А мое кафе не так уж и популярно, чтобы из других районов о нем знали. Вон оно стоит, совсем рядом. С вывеской «Закат на берегу». — старик указал себе за спину. Там и правда было кафе. Здание было двухэтажным, но, с первого взгляда, кафе занимало только первый этаж. Можно было увидеть чистые столики и плетенные кресла. — Красивое. — честно сказал я. Такое место создавало ощущение спокойствия и умиротворенности. — Заходи как-нибудь. Если нужна подработка и лишние карманные, то у меня в кафе всегда найдется работа, а то одному уже трудно становится. — сказал старик, потирая спину. — Я не очень лажу с людьми. — признался я. На эти слова старик лишь лукаво улыбнулся и прищурился. — Я хочу, чтобы люди возвращались ко мне, не смотря ни на что. Это может быть эгоистичным, но я хочу, чтобы они любили именно еду в моем кафе, а не разговоры. Так что ты никак не помешаешь. Приходи, если хочешь, а пока беги домой — уже почти стемнело. — и старик, улыбнувшись, ушел. Я бросил взгляд на него, а затем на кафе. Что ж, мне хотелось получить ноутбук? Думаю, поработать в кафе будет не такой уж и плохой идеей. И я пошел в приют, собираясь вернуться завтра. На следующий день я взял несколько книг из библиотеки с собой и пошел на ту самую улицу. Кафе оказалось еще уютнее при свете дня. Стены были светло-кремового цвета с кофейными элементами. Красивые лампочки были развешены по углам помещения и было несколько картин, которые, по моему мнению, совсем не вписывались в интерьер. — О, ты тот парнишка. — улыбнулся старик. — Решил взяться за работу? — спросил он. Я кивнул. — Что мне нужно делать? — спросил я. — Не много. После посетителей убирать тарелки и протирать столы. Загрузить посудомойку, когда наберется достаточное количество посуды и помыть пол в конце дня. Ну, и заменить меня на кассе, если я куда-то отлучусь. — сказал старик. — Отлично. — кивнул я. — Мне можно во вне рабочее время читать? — Конечно. — согласился старик. — Меня зовут Мэдока Хаяси. Как твое имя? — Рэй. — коротко ответил я. — А фамилия у тебя есть, Рэй? — спросил старик. — Нет. Просто Рэй. — твердо сказал я, смотря в глаза Хаяси. Старик пожал плечами, принимая мою точку зрения. — Хорошо, Рэй, ты принят на работу. Во все будние дни и, если хочешь получить внеурочные, то и выходные. Можешь начинать сегодня. — сказал он и сел за барную стойку. — Да, старик. — ответил я, отвернувшись, и из-за этого не заметил слабую улыбку Хаяси.

***

Работа в кафе не была чем-то утомительным. Пару раз нужно было вытереть столы, протереть пыль, убрать посуду за ушедшими посетителями и загрузить ее в посудомоечную машину. Это было легкой работой, а платили за нее достаточно много. Причем в свободное время (которого было довольно много) я мог сидеть и читать книги на удобном диване, а не на жестком стуле в библиотеке. Причем, старик давал бесплатную еду и вкусный сок, просто за «спасибо». Старик оказался довольно странным человеком, хотя бы потому, что не возражал против того, что я зову его «стариком». Еще он платил реально много за такую легкую работу. Помню, как какой-то из его клиентов приставал ко мне. Нет, это не было каким-то домогательством, просто приставучая женщина со своими «сюси-муси. Что такой милый мальчик здесь делает и где его родители?». Такие разговоры меня раздражали, а женщина была очень настырной. Я не выдержал и выплеснул накопившееся раздражение в язвительных выражениях. Женщина сначала замерла, а потом, обиженная, ушла из кафе. Я ожидал, что меня уволят или, по крайней мере, сделают выговор, но нет. Старик успокаивающе улыбнулся и промолчал. Я был благодарен Хаяси за работу. Только через три года я понял, что он увидел в день нашей первой встречи. Тощий парень, озлобленный на весь мир и людей вокруг, с ужасающей своей разрушительностью причудой и интеллектом, способным утопить множество людей в их невежестве. Тот, кто легко мог стать злодеем, если бы споткнулся, идя по лезвию ножа, даже не подозревая об этом. Я был тем, кто мог убить в тот момент и меня ничего не сдерживало — у меня не было якорей. Но Хаяси увидел во мне что-то и решил помочь, спасти. Дал место, где я вновь смог молчать не один. Где каждый принимал мое пламя. Старик дал мне место, которое я стал считать домом. И я благодарен за это. Всегда буду благодарен. Наверное, если бы тогда старик не вышел и не помог мне, то те четверо парней погибли бы от моего огня. Я тогда не в полной мере это понимал, но моя причуда почти не наносила мне вред, но когда мне было 5, то чуть не убила человека, когда я ее в первый раз активировал. Это было страшно, вот так вот понимать, что мог стать совершенно кем-то другим. Когда через столько лет смотришь назад, то видишь как некоторые люди влияют на тебя. Хорошо или плохо, но влияют. На меня повлияли многие, хотя я об этом даже не подозревал. Сейчас, когда мне уже почти 15, я уверен в одном — чтобы я ни сказал клиенту, как бы пофигистично себя ни вел, старик всегда узнает, что я чувствую по-настоящему. Это уже не так ужасает, а дает успокоение, что кто-то понимает твои чувства и переживания. В кафе проходят мои лучшие моменты и я уверен, что так будет еще очень-очень долго. Как же глуп я был, думая так. Ведь все изменилось в один чертов день. В один день, когда я потерял старика.