Новый год без чуда праздником не считается!

      Объявив Бекману бойкот за деяния его бессовестные, Нами с чистой совестью заперлась в каюте. Отвоёванной в честной схватке и успевшей полюбиться так горячо. Забыв о существовании света белого, разумеется. Когда дело касается карт, в увлеченности своей берегов она не видит.       Удачно совпало, что на последнем острове получилось улучить немного времени для себя, и Нами, пользуясь представившейся возможностью на максимум, произвела необходимые замеры и записи, и вот теперь с удовольствием отдавалась любимому делу.       В ходе этой небольшой изоляции, которую Нами устроила себе, она с ужасом осознала, что успела соскучиться по команде всего за пару дней. Если быть до конца откровенной (в чём Нами сама себе не признаётся), ей полюбились эти придури с открытым сердцем. А Шанкс среди них — самый главный. Творит дичь с невинной моськой, на которую (как она не пыталась), злиться не получается.       В моменты, когда Нами всё-таки пересекалась со старпомом, она изо всех сил старалась держать лицо и дистанцию, чтобы не простить его ненароком. Когда у тебя месть в разработке, то ни о каком прощении и речи быть не может. Однако Бекмановские колкие замечания так хороши, что как не крути, а прорывает на хи-хи. Которое Нами маскировала шуршанием куртки и громким топотом обратно в каюту.       Нет, такое свинство не прощается! Нами в том гнезде — пропади оно пропадом — до рассвета застряла, пав жертвой Шанксовых воспоминаний о былом. Так нет бы что-то интересное рассказать, историями о рыбалке морил. Вынужденная вахта, чёрт его дери. А потом с видом зомби перед детьми скакать…       Нами чуть не поставила кляксу, предавшись воспоминаниям, но перехватила каплю в полёте тыльной стороной ладони. Медленно выдохнув, она обмакнула перо ещё раз.       Чернила оставляли плавные линии на плотном пергаменте (которым её снабдил как раз таки бойкотированный старпом), погружая её в транс. Приборы и пометки прямо перед глазами, рука не дрожит, а корабль баюкает спокойное море, пока с палубы доносится смех и крики.       До чего хорошо.       Сейчас было стыдно за мысли, посещавшие её первые дни.       Деловая жилка Нами всегда бодра в силу привычки и вечной готовности. Она, бедная, работает триста шестьдесят пять дней в году без перерыва на сон и обед. Судя по увиденному, Нами предположила, что деньги у этих пиратов не случайный гость, а добрый друг. Благодаря опять-таки усилиям незабвенного Бекмана.       Если б она только знала, какой перед её носом лакомый кусочек маячит — йонко, оценивающийся в четыре миллиарда… Спиздила б и продала по спекулятивной цене.       Нами была абсолютно уверена, что единственное, что отличало этих пиратов от её узурпаторов — отсутствие жабр. Так что планировала втереться в доверие, присвоить, что неровно лежит, и уйти в закат.       Что ж, все мы ошибаемся. Главное — это уметь признавать ошибки.       Откинувшись на спинку стула, Нами обвела свежим взглядом проделанный фронт работы. И до чего же приятно было рисовать карты для себя, а не по приказу. Последний раз с таким удовольствием она рисовала карту ещё маленькой девочкой.       В нетерпении она бежала в рощу, чтобы найти Бельмере-сан, выкрикивая её, а та, только заслышав свою младшую дочь, так же громко отзывалась. Нами показывала карту, ожидая, что скажет бывшая дозорная с зажатой сигаретой в зубах, и Бельмере-сан хвалила. Пророчила ей будущее великого навигатора-картографа. Неизменно трепала по волосам и срывала самый спелый мандарин…       Этого никогда не вернуть, Нами прекрасно понимала. Но сейчас она чувствовала что-то близкое, сидя в этой каюте.       Приходилось скрывать — чем это она таким занимается, когда парни заходили поболтать. Потому что шестое чувство жирно намекало — стоит капитану узнать, напор вербовки утроится. И тогда она уже вряд ли устоит. Разумеется, это всё только шутки.       Шутки…       — Ну какая же ты хорошенькая, Нами-чан, — Шанкс шлёпнул себя, куда пришлось, но получилось звонко.       — Й-ЯЙ! — вскрикнула Нами, подскакивая на месте. Она вовремя перехватила чернильницу, однако та успела оставить кляксу на чистом листе пергамента.       — Личико такое сосредоточенное, я аж мешать не хотел.       — Охотно верю, — был бы тут Бенн, он бы оценил уровень сарказма. Так, стоп. Она всё ещё обижена, нечего поминать чёрта добрым словом. — Давно тут? — спросила Нами, окончательно отдышавшись.       Рыжий нахал не спешил отвечать, привалившись спиной к двери, всей своей расслабленной позой показывая, что ему слишком комфортно, чтобы наблюдать за часами.       — Не засекал. Всегда приятно смотреть, как кто-то работает. А ты нет, — он плутовски обнажил верхний ряд белых зубов.       — Ты по делу или помучить?       — Ни то, ни другое. Я проверить — как тут моя девочка. Которая с книгами в душной каюте возится. Про нас совсем забыла… — запричитал безутешный, положив руку на лоб в страдальческом жесте.       — Я не забыла. Я обижаюсь на Бекмана, — ей казалось, все в курсе.       — За что?       Нами повернулась, чтобы ответить, но увидела эту простодушную моську и просто сдалась, издав беспомощный вздох. Не скажешь же ему причину — обидится. Истории о рыбалке та ещё чухня, но он так воодушевлённо рассказывал…       — Тебе не понять, — она снова взялась за перо.       — Битва умов? Научный факт не поделили? — сам пошутил, сам посмеялся. Чем бы дитя не тешилось… — Ладно-ладно, умники во лбу звезда, воюйте. Кстати, что это ты тут делаешь? — Нами грудью бросилась вперёд, чтобы закрыть собой результат своих трудов, но было поздно. Рыжая дылда оказалась проворнее. И как он только умудрялся?       — Отдай! — Нами прыгала во весь опор, пытаясь выхватить пергамент из цепкой клешни капитана.       — Не дам! — он задрал руку, зажав трофей кончиками пальцев.       Скоро она поняла, что пытаться достать вот так — вообще не выход, и залезла на стул, уравнивая шансы. Попыталась устроить воздушную атаку, но Шанкс снова оказался проворнее, убегая к окну. Где было много света и ни одного стула.       — Отдай, кому говорят! — Нами сердито топнула ногой.       Но Шанкс уже не слушал. Он наслаждался чёткими линиями, подробностью изложения и аккуратностью. Поражало то, что у такой маленькой особы и так набита рука. Дай ему сейчас в руки карту, которую рисовал Габан, перетасуй — он не отличит, где чья.       — Я Бекману покажу. Я всем покажу, — заключил он точь-в-точь гордый отец. — Это же точная копия острова! Не, ты гляди, — он подбежал к Нами, ткнул пергаментом в нос, будто не она чертила. — Очень легко читается. Не мудрёная, но подробная, — указательный палец порхал над картой, подмечая и нахваливая каждую деталь. — И почерк каллиграфический! Увидь Скоппер — обзавидовался бы!       Нами всё это время стояла не дыша. Не понимала, как реагировать.       Никто не хвалил её, кроме Бельмере-сан. Да и не нужна ей ничья похвала, она уже давно не ребёнок!       — Нами-чан, ты такая молодчина! — он аккуратно (что было не в природе рыжего йонко), положил карту обратно на стол, повернулся к Нами, прижал её к себе и поцеловал в макушку.       Вместо того, чтобы отстраниться, он продолжал обнимать подростка, уткнувшегося лбом в его грудь.       Она не подняла рук, чтобы обнять в ответ, но и не пыталась вырваться, как делала обычно, когда Шанкс тонул в телячьих нежностях.       «Странно. Нелепое тепло. Почему я не хочу оттолкнуть его? Почему так уютно?.. Он же никто мне. Так почему его слова и объятия не вызывают отвращения?..»       — Я на самом деле порадовать тебя пришёл, — не будучи мастером интриги и сюрпризов в этот раз Шанкс справился довольно неплохо. — Просто так. Но ты снова меня удивила, — порывшись в кармане штанов, он протянул ей мандарин на раскрытой ладони.       Чувствуя, что пауза начинает затягиваться, а Нами даже не попробовала треснуть его под дых и так и не взяла мандарин, Шанкс отлип первым — посмотреть, почему, собственно.       — Нами-чан, ты никак приведение увидела? — он покрутил мандарин в руке, но ничего подозрительного не увидел. — Ты не переживай, я сам купил. Удовольствие недешёвое посреди зимы, но это же кусочек лета. Как его не купить? Тем более вы так похожи, — растянув клочками бородатую моську в довольной улыбке, он вложил мандарин ей в руку.       Нами не понимала, что переворачивается внутри неё, но чувствовала, что ей срочно надо побыть одной.       — Шанкс… оставь меня, пожалуйста…       Он еле разобрал шелест её слов, но уловив тревожные нотки, подумал, что сейчас лучше будет с превого раза сделать, как она просит. В кой-то веке.       — Понял. Не мешаю. Ухожу. Парням передам, что ты надумала вступить в…       — КАПИТАН!       С губ сорвался крик, а руки начали трястись.       Когда дверь закрылась, Нами еле доползла до койки, где свернулась калачиком, чувствуя как горячие солёные дорожки расчерчивают её щёки.

***

      Нами никогда не задумывалась о своих родителях. У неё была Бельмере-Сан, которая заменяла им с Ноджико отца с матерью. А потом… когда её не стало… так рано… Нами потеряла опору второй раз. В сознательном, но таком нежном возрасте.       Она продолжала винить себя в смерти Бельмере-сан. Приняла ненависть деревни, подписав бессрочный контракт на рабство, подтверждение которого оскверняло её левую руку. Чёртова татуировка с каждым годом жгла невыносимее. Проблем становилось всё больше. Груз на душе порой тянул так сильно, что невыполнимой задачей было встать с кровати.       Как ей, оказывается, этого не хватало. Чтобы просто похвалить. Потрепать волосы. Дать мандаринку…       Наскоро очистив мандарин от кожуры, она жадно вцепилась в нежную мякоть — сунула в рот сразу три дольки и зажмурилась.       До чего он был кислый…       Такой кислый, что аж сладкий…

***

      Сидя на камбузе, гоняя пиво на дне деревянной кружки второй к ряду час, Шанкс пытался понять — что он сделал не так.       Чем её мог расстроить мандарин? Грёбаные цитрусы… Как знал — надо было брать киви.       Остаток дня прошёл молча за раздумьями. Такое случалось нечасто, а потому пугало до усрачки. Команда паниковала. Беспокоилась. Места не находила. Но и подходить никто не спешил. Если кэп думает, лучше под горячую руку не лезть, пока в мозгах само — чего там есть — не уляжется.       — Так, — Шанкс решительно стукнул кулаком по столу, чем заставил Лаки, который мирно помешивал кари, подпрыгнуть на месте. — Я старше.       Что значило: как бы я не боялся её и не был сбит с толку сейчас, я должен пойти и выяснить — что, к чему.       — Говоришь сам с собой?       Бекман был единственным, кого Шанкс не ставил в тупик, в каком бы состоянии он не пребывал. Хоть ему и не нравилось будоражить эту тихую гладь, но ведь ему же иметь дело с последствиями бури, которой и предшествовало подозрительное затишье.       — Нами странная, — пожаловался рыжий, не отрывая взгляда от дна кружки.       — Ты тоже, — старпом снисходительно пожал плечами, выпуская облако дыма.       — Мандаринку главное взяла, а меня выгнала.       — Дай ей время.       — Для чего?       — Отойти от монолога о рыбалке. Там в гнезде.       — Да не в этом дело, — отмахнулся Акагами, мотая головой. — Там что-то другое.       — Может и так.       — Бек, так ты же тоже взрослый! — внезапно осознал Шанкс и поднял загоревшиеся надеждой глаза на Бекмана.       — И?       — Может ты сходишь — поговорить?       — Пока не могу.       — Почему?       — Злится на меня за то, что я сдал её тебе. Пока Нами не совершит свою месть, вряд ли захочет разговаривать со мной.

***

      — Нами-чан, — Шанкс постучал впервые, чем немало удивил сидящую на койке Нами, приоткрыл плечом дверь и сунул голову в каюту. Бекман сказал - предпочитаю не вмешиваться в межличностные отношения людей, и был таков. Оставил бессердечный капитана один на один с потёмками одной конкретной души.       После ещё двух пинт пива, Акагами решил, что заряда мужества на разговор с ощерившимся подростком ему должно хватить.       — Уходи, — буркнула она, подтащила колени ближе, и уткнулась в них лицом, забившись в самый угол.       Шанкс умел тонко чувствовать. Он слышал, что она снова прогоняла его. Но ничего подобного его тонкое чутьё не подсказывало. Даже наоборот.       Акагами сделал шаг вперёд и закрыл ногой дверь.       Насколько было возможно решительно пересёк каюту, сел рядом и протянул тёплую булочку (только что из печи), и стакан молока. Нелегко было удерживать всё одной рукой, чтобы не выронить и не пролить, но он старался.       Не сказав ни слова, Нами протянула руку к булочке, осторожно, будто опасаясь чего-то, и отщипнула кусочек. Прожевав, она взяла всю её вместе со стаканом и набросилась на свой импровизированный ужин.       Рыжий улыбнулся. Коммуникация налажена.       — Где мандарин? — спросил он вскользь, шаря цепким взглядом по каюте.       — Съела.       Так. Значит, дело всё-таки не в нём. А в чём тогда?       — Нами-чан, скажи, чем я тебя расстроил? — гадалка из Акагами была никакая, он бы просто не вывез заходить окольными путями или пытаться догадаться.       — Ничем, — Нами отпила из стакана. — Просто… я давно мандаринов не ела, — что в сущности своей было правдой.       Шанкс не стал настаивать или расспрашивать. Ему было достаточно того, что Нами сейчас с аппетитом ела и не отсаживалась от него подальше.       Допив в тишине остатки молока, Нами отставила стакан и села обратно к Шанксу. До неё только сейчас дошло, что он беспокоился.       — Всё правда хорошо, — заверила она его. И тут же шмыгнула носом.       Уткнувшись в тёплый бок, Нами впервые за долгое время разрыдалась, позволяя другому человеку себя успокаивать.       Будучи капитаном здоровых, давным-давно взрослых мужиков навык останавливать слёзы у Шанкса почти атрофировался за ненадобностью. Но и растеряться сейчас у него не было права. Инстинктивно он прижал её к себе и так же инстинктивно не отпускал, пока дрожь не утихла.

***

      Очередной остров за плечами. Ещё одна порция согревающих душу детских улыбок. Нами почувствовала, что после того мандарина между ней и кэпом установилась связь, но это не значило, что он закончил пакостить. Сегодня ей снова пришлось иметь дело с ещё одним подлым ходом от Шанкса.       Нами припёрла поднявшего руку к небу капитана к стене.       — Шанкс, это грязная игра.       — Ты о чём?       — Не разыгрывай дурочку, ты зачем на меня детей натравил?       Акагами смотрел куда угодно, но не на Нами. Перед глазами проносились свежие воспоминания, как он слёзно жаловался доверчивым детишкам, что такая-сякая дочь хочет бросить команду. И надо как-то так сделать, чтобы она осталась. Он бы потирал ручки как коварная муха, наблюдая как дети обступили Нами и потребовали её положительного ответа. И потирал бы их активнее, видя как эльфу пришлось спасаться бегством, но не сегодня.       — Всё потому, что ты не хочешь в команду вступать! Я отчаялся!       — Да что ж такое!       — Это ты, Нами-чан, бессердечная, очаровала бедного капитана своим умом и навыками. Я уж сколько бьюсь, пытаясь получить твоё согласие и не лезть на стену от неведения! Пожалей, старика! Неужто тебе меня совсем не жалко?       — Да на тебе пахать надо.       — Капитан, ты чего к ребёнку пристал? — вмешался Лаймджус.       — Это я-то пристал? Это она меня к стене припёрла! — Шанкс постучал затылком по дереву, поднимаю руку выше.       — И поделом. Нами, кончай с ним, да пойдём чай пить.       — Так, а ну-ка не вмешивайся, мы тут спорим!       — Так чай же…       — Потом попьём! — в унисон прорычали две злобные рыжие фурии.       В расстроенных чувствах, он попятился назад. Всегда так — хочешь как лучше…       — … я на Нами ставлю. Помяни моё слово, победа за ней, — Снейк горячо отстаивал свою правоту.       — Капитан — личность сильная. Но и Нами не промах, — спокойнее рассуждал Панч.       — Так что? На кого ставишь-то в итоге? — поторапливал Ясопп.       — Эх, была не была! Давай на капитана! — решился Панч.       — Принято!       — Только я на мели, — скромнее добавил он.       — Так я тоже, — хмыкнули Ясопп со Снейком.       — Ставки? — спросил заинтересовавшийся Лайм.       — Ну. У тебя деньги есть?       — Так я ж вместе с вами Нами проигрался вдрызг, — напомнил парень. Славная была битва два дня тому назад. Хотели отыграться, но остались с совсем уж голым задом.       — А давайте на крекеры! — как и всегда вёрткий Ясопп нашёл выход из ситуации.       — Точно!

***

      Не подозревавшая, что накормила двух пиратов и страшно опечалила трёх, оставив тех с пустыми желудками, Нами отправилась на поиски старпома. Настрой у неё что надо после Шанкса, стало быть — время мести пришло.       Вот он — перед ней как на ладони.       Бекман с головой ушёл в бумаги, только папиросой пыхтит.       Словно смертоносный хищник Нами подкрадывается к своей цели на мягких лапах. Медленно, дыхание спокойно, никакой суеты. Пальцам холодно, но оно того стоит. Определённо стоит.       — Нами, не шали.       Она остановилась на расстоянии вытянутой руки, вылупившись на невозмутимого дяденьку.       У него что — глаза на затылке? Как он понял, что к нему подкрадываются? И что это — она?!       — Вероятно ты удивлена тем, что я заметил тебя, — констатировал он, не отвлекаясь от бумаг.       И это — о-о-очень мягко говоря, мистер старпом.       — Я удивлю тебя ещё больше, сказав, что зажатые в твоей руке кубики льда не подействуют.       — Как так?..       — Я с севера Норт Блю. Но если не веришь, можешь проверить опытным путём.       Нами и не поверила. Это он ей зубы заговаривает. Оттянув шиворот, она кинула пару кубиков льда под футболку.       Старпом даже не пошевелился.       — Вижу ты расстроена. И, кажется, злишься ещё сильнее, чем до воплощения мести, — он, наконец, отложил пергамент, задрал очки наверх и повернулся к Нами. — Предлагаю решить вопрос как взрослые люди. Поэтому спрашиваю тебя прямо — чем мне заслужить твоё прощение?       Поковыряв в полу носком сапога, Нами подняла голову и нерешительно предложила.       — Десять миллионов белли и мы в расчёте.       — Не натурой и не деньгами, Нами, — любезно напомнил старпом.       — Ладно, — набычилась она. — Расскажи про Гранд-Лайн.       «Клянусь морским дьяволом, в её глазах зажглись огоньки», — подумал про себя Бекманн и усмехнулся. Вспомнил себя в её возрасте.       — Об этом месте невозможно рассказать. Это надо увидеть, пережить, почувствовать. Рассказывать — не то, — он отвернулся назад, важничая. Цену набивал, прохиндей. — Подумай ещё.       Но Нами тёртый калач, а потому в ход пошла тактика Шанкса. Подойдя к старпому впритык, она повисла у него на плече, молча сверля взглядом, чем страшно действовала ему на нервы. Вот уж яблоко от яблони…       — Не отстанешь?       — Не-а.