Осколки сердца

      Долго скрывать от Бессмертного короля поиски его бывших друзей не получилось. Подслушанный разговор охраны выбил омегу из наладившейся колеи, заставив снова впасть в апатию. Для парня она была самым страшным состоянием. Совершенные, в моменты такого психологического состояния, действия заставляли ужаснуться как матерых альф, так и прошедших через многое членов других крупных группировок. Частым итогом становились трупы должников, найденные в любых случайных местах, с пометкой в справке о смерти «Растерзан зверем».       Будучи опасным для всех в таком состоянии, омега удерживался лишь одним фактором — сыном. Для него мир вообще делился на три категории: мы, можно потерпеть и бесполезный мусор. Если категория «мы» была вполне понятной, это он и сын, то в категорию «можно потерпеть» входили Ханма, Инуи и Коко. Ребята хоть и находились в зоне риска, но процентов на тридцать, тогда как все остальные в мире, «бесполезный мусор», были в стопроцентной опасности.       Именно по этой причине охрана была отослана, а необходимая для спокойствия четверка находилась под боком, являясь своеобразным триггером, удерживающим от глупостей. Иногда зам.командирам казалось, что они из категории «можно потерпеть» постепенно переходят в категорию «мы». На этой почве они могли себе позволить некоторые вольности в общении с командиром.       — Итак, — начал единственная омега среди присутствующих нелегкий для остальных разговор, — вы с ними виделись.       Шуджи и Инуи немного виновато опустили глаза в пол.       — Я не буду вас ругать. Просто объясните мне, — радужки омеги в полутьме комнаты блеснули красным, а сидящие напротив альфы съежились от давящей ауры, — какого черта мне никто не сказал.       Коконой, единственный не замешанный во всем этом человек, преспокойно играл с Кентой, пока два других зама пытались придумать слова, которые не заставят омегу напасть. В итоге все решил Ханма, резко встав с насиженного места и уверенно глядя омеге в глаза:       — А тебе что, так хотелось с ними встретиться спустя столько времени?       — Это тебя не касается.       — Как раз таки наоборот! Пока твой же сын называет меня отцом, и пока ты считаешь меня чем-то большим, чем просто пешка группировки, меня касается все, что касается тебя!       Эти слова ударили омеге в самое сердце. Он давно не чувствовал за своей спиной кого-то, кто мог бы дать ему люлей в случае необходимости. Ему даже стало стыдно, что он так долго игнорировал чувства, которые проявляет по отношению к нему Шуджи, закрывшись в своей скорлупе вместе с сыном.       — Ха… — Вздохнул Мичи, тяжело поднявшись с мягкого дивана. — Ладно. Твоя взяла. Я хочу с ними встретиться. Но, — сделав небольшую паузу поднял уставший взгляд на рослого альфу напротив, — только для того, чтобы наконец-то отпустить тот этап своей жизни.       Инуи, молча уставившийся округлившимися глазами на своего командира, не мог поверить своим ушам. Этот омега признал поражение. Впервые на его памяти. После такого он определенно зауважает Шуджи, но никогда ему в этом не признается.

***

      Когда через полторы недели после встречи Майки и Дракена с членами Голодных тигров ребят привели на какой-то заброшенный склад, те думали что их сейчас начнут убивать. Но, встретившись глазами с агрессивно настроенными Сейшу и Шуджи, скрывавшими за своими спинами троноподобный стул, на котором восседал обладатель полузабытого, но все ещё приятного омежьего запаха, им стало казаться, что их сначала замучают всеми возможными пытками и только потом убьют.       Скрытый за своими заместителями Такемичи не мог, от слова совсем, рассмотреть бывших знакомых. Поэтому цыкнув на Ханму, дернул того за край футболки, заставляя немного отойти и стать сбоку от стула.       Теперь же, глядя на этих ребят, Ханагаки удивлялся. Перед ним стояли обычные, измученный парни, а не, некогда, Непобедимый Майки и его грозный злой пёсик Дракен. Запах этого пёсика, ударивший по рецепторам омеги, был все так же притягателен, но с не меньшей силой отталкивал нахлынувшими воспоминаниями.       Ребята в ответ рассматривали парня перед собой. Этот молодой человек ничем не напоминал им того жизнерадостного омегу с чистыми, не замутненными небесными глазами и пшеничными волосами. Теперь это брюнет с потухшим взглядом, черными синяками под глазами и болезненно бледной кожей. Не яркий, солнечный мальчик, а повидавший немало печали юноша.       Тишина начала давить на нервы силком приведенных альф, но ни один из них не решался заговорить. Манджиро не знал с чего начать, а Кена душила совесть. Его нос учуял небольшие изменения в запахе пары. На нем ощущался его, Рюгуджи, аромат с примесью чего-то непонятного, что наталкивало на разные удивительные мысли.       — Чего молчим?