Уроки Гермионы

      Тихим летним вечером Гарри Поттер слонялся по парку, где прятался от уюта дома своих родственников, и вполголоса матерился. В целом, если разобраться в его ситуации, можно было бы и не обращать внимания на обсценную лексику. На днях у парня был день рождения, но отметить он его не смог, потому как застрял у Дурслей. Более того его друг Рон в своем поздравительном письме прислал тот же, уже приевшийся, набор отписок, которым потчевал Гарри все лето. «Не могу сказать где, не могу сказать чем занят, но жду когда присоединишься, без тебя не весело, с праздником». Ну вот и как прикажете к этому относиться? Письмо Сириуса было чуть содержательней, из него стало известно, что Рон где-то тусуется с семьей, Сириусом, старыми друзьями Сириуса. И с Гермионой. Последнее было самым странным и обидным, потому как от нее писем он не получал все лето. Даже таких отписок как от Рона и Сириуса. Так что злость и раздражение Гарри можно было понять.       Так же стоило учитывать, что его крестный был в розыске, значит живут они в каком-то тайном месте, где их никто не найдет. Что было логично, с учетом возрождения Темного Лорда. Но было нелогично, что крестный, собрав всех его друзей, не приютил и его. Да и Волдеморт за ним охотился с извращенным старанием, что тоже не добавляло понимания почему в безопасное место не забрали его.       Дальнейшим поводом для злости было то, что он совершенно не знал что происходит в магическом мире. Отрезанный от друзей и от новостей он не мог знать что предприняло министерство. Или что уже натворили пожиратели. Не дай бог они убили кого-то ещё из его знакомых, он лишь недавно смирился со смертью Седрика.       Кстати, смерть Седрика занимала его мысли половину каникул. Вначале он винил себя за дурацкую идею победить вместе, за то что не смог ничем помочь другу и за то что втянул его в свои проблемы. Он даже по ночам снова и снова видел Седрика и луч авады который обрывал его жизнь. Однако со временем отпустило, и лишь чувство вины навечно поселилось в нем. Именно тогда он понял, что сделает все что угодно, лишь бы не допустить что бы из-за него погиб кто-то ещё.       Впрочем, сегодня его раздражение было вызвано совсем не этими фактами. За свою жизнь Гарри привык к несправедливости и к тому, что внимание к его персоне похоже на маятник. То за ним следили все и всем он был интересен, то о нем забывали практически все. Гарри матерился по другому поводу. Он пытался думать и у него плохо получалось. Отправной точкой стало как раз отсутствие писем от Гермионы. Вспылив по началу, он быстро остыл вспомнив прошедший год, когда его подруга была единственной, кто верил в него и кому мог верить он. Разумеется, она бы не забыла о нем, такого просто не может быть. Значит дело в чем то другом, но в чем? Думая о Гермионе, он вспомнил что его подруга была самой умной из его одноклассников и той, кто всегда могла разобраться даже в самой сложной проблеме. Потому он решил последовать её примеру и мыслить логически. Это и вызвало его нынешнее состояние. «Гермиона не могла меня забыть или бросить, значит дело в чем-то ещё. Она хочет со мной связаться, но не может. Если она в доме Сириуса, значит там нет телефона и она не может позвонить, значит только почта. Может у неё нет совы? Вряд ли, раньше её это не останавливало. Последний раз мы с ней так долго не общались на втором курсе, я уже и забыл как скучал по ней тогда...Точно! И как я сразу не подумал, перед вторым курсом я же тоже не получал от неё писем, потому что их перехватывали! Наверняка что-то подобное и здесь!»       Довольный успешным экспериментом Гарри направился к дому, благо время было уже позднее. Впрочем, дойти до него не успел. Внезапно тепло августовского вечера сменилось холодом, который все усиливался. Уже простимулированный мозг Гарри мгновенно подсказал где он с таким уже сталкивался. Мысленно похвалив себя за то, что с момента возрождения Волдеморта он не расставался с палочкой, и, даже летом среди магглов, носил её в рукаве, он собрался призвать патронуса. "У родственников тебе будет безопасней, ага!"–с издевкой подумал Гарри передразнивая директора, который больше не представлялся ему добрым дедушкой–"выбирай, лишиться души или быть отчисленным за колдовство летом, чтобы лишиться каких-либо шансов вновь встретится с друзьями и научится хоть чему-то для противостояния Волдеморту." Впрочем, закаленный учебой в "безопаснейшем месте Британии" (с недавних пор он не мог без усмешки думать так о Хогвартсе) он решил, что лучше жизнь без надежды с Дурслями, чем поцелуй с Дементором. Тем более что раньше Гарри целоваться не приходилось. Не то чтобы он стеснялся дементора, но ведь и приятного мало когда первый поцелуй становится последним. "Интересно, а с кем бы я хотел разделить первый поцелуй", –внезапно подумал Гарри, даже забыв о дементорах–"Пожалуй Чжоу самая привлекательная в этом плане девчонка, но как то глупо подходить к ней, у неё недавно любимый человек умер. Да и потом, она засмеет, ведь наверняка Седрик гораздо лучше меня целовался. А какие ещё варианты?"–додумать Гарри не успел, дементор был уже в паре шагов от него. Мысли о поцелуях пропали и Гарри погрузился в знакомый кошмар, где злой волшебник убивает его мать. В таком состоянии Патронуса кинуть было практически нереально, но Гарри все равно попытался. Запотевшие очки не давали оценить расстояние до дементора, но когда Гарри начал знакомый взмах палочки, кто-то вцепился ему в плечо и наступила темнота.