Оксигенация

— Откуда у тебя синяк? — спрашивает Сакура у Наруто на следующий день, после утреннего обхода. Когда она убирает прядь с его глаза, который едва открывается из-за гематомы, Узумаки ойкает и дёргается от нее. — Это я ему поставила, — отзывается Ино, сплетая руки на груди. — Он отпустил тебя без охраны, и вот что из этого вышло! Как в какой-то криминальной мелодраме! — Эй, Ино-Свинино! Бить его — только моя прерогатива! — Харуно смеется, глядя как Наруто старается незаметно улизнуть от них обеих. — Но Ино, не мог же я пойти за ней в женский туалет, даттебайо! — Орочимару же смог! — парирует Яманака. — Справедливости ради стоит отметить, что он был снаружи, — замечает Сакура, потрепав Узумаки по лохматой голове. — Сакура-чан, ты на чьей стороне вообще? В ответ Харуно целует его в щеку, отчего тот готов подрабатывать ее боксерской грушей хоть до конца жизни. Она замечает Какаши и замирает — она прекрасно знает, чью палату он охраняет. — Йо, Сакура! Все в порядке? — Привет, Какаши-сан. Да, за последние двенадцать часов не влипала в неприятности, — улыбается Сакура. — Можешь зайти, пожалуйста? — он выразительно смотрит на Ино с Наруто, которые понимающе кивают и уходят. — Прости, что тебе приходится это делать, но его просто некому осмотреть. — Без проблем, — соглашается Сакура. — К тому же, я вроде как и виновата, что он оказался в больнице. Он не реагирует на нее, когда она входит в палату и прикрывает за собой дверь. Молчит, когда изучает его анализы. Даже не дёргается, когда Сакура измеряет пульс и температуру. — Есть жалобы? Зуд, дрожь? Саске медленно качает головой, смотря в стену. Ей настолько непривычно видеть его таким отстранённым, что хочется дать ему затрещину, лишь бы расшевелить. Лишь бы он начал орать, обвинять ее во всех смертных грехах, лишь бы вернуть в него жизнь. — Тошнота? — Немного, — отзывается он. За обе руки он пристегнут наручниками к больничной койке. Бледнее обычного, он выглядит лет на десять младше. Сакура усилием воли давит в зародыше просыпающуюся в ней жалость. — Завтра можно будет тебя выписывать, — она уже заканчивает заполнять бумаги. — Отправишься на другой курорт, — добавляет ядовито и уже собирается вставать, как он ловит ее за полу халата. — С ним все в порядке? Он наконец смотрит на нее, и Сакура невольно ахает, опускаясь обратно на стул. Она никогда не видела Учиху Саске плачущим. — Да, — сглатывая ком в горле, отвечает Сакура, не замечая, как берет его за руку. — Итачи все еще в тяжелом состоянии, но Цунаде-сама уверена, что он сможет выкарабкаться. Орочимару, каким бы подонком он ни был, ухитрился в той дыре соблюсти все протоколы, и особых проблем у нас не возникло. О чем ты только думал, а? Он же твой брат! Он же не убил твоих родителей! Они живы, хоть и в тюрьме! — она сама начинает плакать, — А ты чуть не прикончил его! Саске молчит довольно долго. Сжимает ее руку, трясёт головой, чтобы сморгнуть слезы. — Я был так зол на него! Черт, да я до сих пор зол, — ударяет кулаком по матрасу. — Я всего лишь хотел найти улики в пользу родителей, а Орочимару обещал помочь в этом. — А вместо этого ты стал его пешкой, — они поворачиваются на голос Какаши. — Он уже лет двадцать занимается незаконной продажей органов. — Как же его до сих пор не посадили? Да еще и позволили дальше работать в больнице? Хатаке пожимает плечами: — Тогда все знали, что это он, но доказать в суде не смогли. В итоге его полностью оправдали, и он вернулся в больницу. — он смеётся, но очень горько, — Зато теперь не отвертится. Когда Какаши возвращается на свой наблюдательный пост в коридоре, Саске все ещё не отпускает ее руку. — Спасибо, — говорит он, наконец разжимая пальцы. — Что остановила меня. — Благодари свою подружку, — сквозь слёзы улыбается Сакура. — Это она мне телефон вернула. — И отметелила Орочимару? — усмехается Саске, — очень в стиле Узумаки. В коридоре Какаши-сана сменяет Ямато. — Блудный брат вернулся в семью? — Похоже на то. Думаете, Итачи его когда-нибудь простит? — Даже не сомневаюсь в этом, — Какаши треплет ее по волосам. — Я сегодня вечером на дежурстве, поэтому постарайся, пожалуйста… — Не влипать в неприятности, я поняла, — подхватывает Сакура. Неприятности же придерживаются иной точки зрения. Стоит ей доползти до квартиры и включить свет, как она встречает их, тяжело дышащих, потных и окровавленных, на своём диване. — Как ты сюда попал? — Через дверь, представь себе, — ухмыляется Сасори, крепче зажимая рану на руке. Сакура в мгновение оказывается рядом с ним. Его предплечье вспорото, словно консервной открывалкой, кожа торчит в разные стороны, оголяя разодранные мышцы. — Все-таки выкинул игрушки Дейдары, и он решил отомстить? — Куда ему, — сквозь зубы цедит Акасуна, сдерживая стон, когда Сакура пытается рассмотреть рану получше и аккуратно отодвигает края рубашки. — Твой новый друг постарался. — Это кто это? — с неподдельным интересом спрашивает Харуно. — Хатаке. — Никакой он мне не друг! — вспыхивает Сакура, — Я схожу за инструментами. У меня где-то был анальгетик. Сасори хватает ее за руку и шипит от боли: — Нет времени. Зашивай так. — По живому? Да ты сдурел? Тут сантиметров пятнадцать в длину! Знаешь что? — она поднимается, — Сейчас я твой врач, — она уходит в ванную в поисках иглы, ниток и бинтов. Наложив повязку, откидывается на диван рядом с ним. — Тебе нужно отлежаться несколько часов. Сасори, под действием лекарств, флегматично кивает, прикрывая глаза. Сакура с лёгким разочарованием идёт на кухню — ей понравилось им командовать. Когда они кое-как расправляются со скромным ужином, у Сакуры звонит телефон. — Твою мать. — Что? — лениво приоткрывает один глаз Акасуна, — Друг объявился? — Он самый. — Так ответь. — А как же ты? — Соври! Всему тебя учить нужно… Сделав глубокий вдох, Сакура принимает вызов. — Он у тебя? — Кто, Какаши-сан? — она и сама понимает, что ее голос слишком высокий, слишком радостный, но не может остановиться, — Не понимаю, о чем ты. — Значит, у тебя. Я скоро буду. Когда она кидает телефон прочь и со стыда закрывает лицо руками, Сасори только качает головой. Они практически засыпают, когда раздаётся звонок в дверь. — Болит? — спрашивает Какаши, усаживаюсь напротив них. — Стыдно? — огрызается Акасуна. — Немного, — ухмыляется Какаши, — Вообще-то, я хотел поговорить. Нужна твоя помощь. — Не знал, что нынче хорошим тоном считается сначала стрелять, а потом уже говорить. — Профессиональная деформация, — Какаши опускает руки на колени, опираясь на них, — Давай так. Ты сейчас поможешь мне. А я просто уйду. Оставлю тебя в покое на какое-то время. — С чего это такая щедрость? — Нам нужно как можно быстрее поймать Орочимару. Цунаде уверена, что на свободе он натворит много больше, чем ты. Сасори внимательно смотрит на Сакуру и только потом кивает. — Только вот я понятия не имею, где он может быть. — Зато твой чудо-айтишник наверняка знает. Акасуна, морщась, достаёт из кармана телефон и начинает писать сообщение. Получается плохо — рука снова начала болеть. — Не проще ли позвонить? — закатывает глаза Какаши. — Не-а, — улыбается Сасори. — С ним только так. Главное не спугнуть. Сакура, из любопытства заглянувшая в экран, читает: «Дейдара, будь котиком, отследи телефон змеёныша. Или ещё как поколдуй, но найди его местоположение» «Ты в жопе, да?» «В полной» Меньше чем через полчаса Дейдара сбрасывает им координаты. — Если обидишь ее, наша сделка аннулируется, — бросает Какаши на выходе. Сакура просыпается среди ночи, но не в своей постели, а на заднем сидении машины, и чертыхается. Спереди весело качается хвост Дейдары, рядом сидит Сасори. — Какого хрена? — вопрошает Сакура, переводя взгляд с одного на другого. Но стоит признаться, хотя бы самой себе, что она почти не злится. Не после того, как они спасли жизнь ей, Итачи и душу Саске. — Я знаю, я не вправе этого делать, — тихо говорит Акасуна, беря ее за руку, — Но я не могу тебя отпустить. Видит бог, я пытался. — Пару минут он молчит, а потом достаёт из кармана неведомо откуда взявшееся кольцо с фиолетовым камнем, — Сакура… Это наверняка прозвучит банально, и даже фальшиво. Но я готов остановиться, навсегда. Но только если ты будешь со мной. Сакура смотрит на него. Долго смотрит. В конце концов протягивает ему мизинец. — К тому же, тебе нужен врач, чтобы ухаживать за раной. Орочимару бегает от них уже полгода по всей стране. Поиски змеёныша приводят его в маленькую деревню рядом с Киото. Когда тот уже был почти у него в руках, его новый подручный, некий Кабуто, на редкость одарённый, конченный на всю голову, стреляет в него, чудом не попав в грудь. Какаши сидит в очереди травмпункта уже десять минут —на перекрёстке перевернулся автобус, докторов на всех не хватает. Руку свело от боли, он не чувствует предплечье до самого локтя. Наконец, его вызывают в кабинет. Когда дежурный врач оборачивается, Хатаке узнаёт ее сразу, хоть она и отрастила волосы, сменила макияж и одежду. На мгновение, увидев его лицо, девушка замирает с ватным тампоном в руке. Но быстро берет себя в руки и обрабатывает рану. Когда она заканчивает возиться с бинтами, Какаши ловит ее за руку, легонько пожимает маленькую ладошку. — Все в порядке? Сакура, улыбаясь, кивает. На мизинце блестит серебряное кольцо с фиолетовым камнем.