Элдийская принцесса

Нам никогда, никогда не раскрыть этот знак Что сотрет словно бред наши мысли на нет Не упасть и не встать, мы висим в пустоте Невозможно взлететь, мы кричим Ее Величество Пропасть, дай нам шанс Дай нам невесомость!

Rain feat. Нуки

В Тросте всегда было много бандитов, несмотря на то, что полиция каждый божий день пыталась их отловить. Изворотливые и ловкие, они, словно тараканы, распространились по городским улицам, нарушая покой местных жителей. Основная работа — торговля девушками, что после некоторых процедур отправлялись на роль любовниц для богатых и высокопоставленных лиц. Ценилась редкая и особо отличительная красота. Всё остальное не принималось во внимание, будто все отловленные девушки с самого начала были лишь молчаливыми куклами, не имеющими ничего, кроме данного им заводом хорошенького личика да накрашенных губок. Впрочем, как бы торговцы ни злились, строя новые планы и ища запасные обходы да выходы, продавать девушек с каждым месяцем становилось всё сложнее и сложнее. Теперь им приходилось ютиться в непристойных домах, подобно селёдке в банке, и лишний раз носа не высовывать. Их покупатели лишь пожимали плечами и, хоть и с неохотой, поднимали цену за такой живой товар, надеясь, что мотивация — лучший толчок к действиям. Вот и в этот дождливый вечер главарь одной из мелких преступных группировок Эльмар Шмид в компании подручных псов Крэба и Гойло шёл в скрытый бордель Троста, пихая в спину новую жертву. Девушка не могла кричать. Рот её был завязан. Руки тесно стянуты грубыми верёвками. Она шла по лужам босая, одетая лишь в белую ночнушку, не скрывающую уродливые синяки на её теле. Волосы взлохмаченные, светлые. Глаза испуганные, голубые. Она была ещё совсем дитём. Не было даже семнадцати. Но это не помешало Эльмару выкрасть её из собственного дома посреди оживлённого дня. Как ему это удалось? Море тренировок и врождённый талант, унаследованный от отца, разумеется. — Что-то холодновато стало, начальник, — озадаченно сказал Крэб, опасливо оглядываясь по сторонам. Улица была словно мёртвой. Куда ни глянь — холодные каменные стены жилых домов, окна которых были плотно занавешены. От фонарей по стенам плясали пугающие тени. Протяжно завывал осенний ветер. Вся атмосфера этого места была, проще говоря, жуткой. — Так осень, дубина, — отозвался Эльмар, недовольно сплёвывая на асфальт. — Начальник, так похолодало как-то резко, — попытался объяснить Крэб. — Поди чёрная шляпа за нами идёт. — Боже, Крэб! — Эльмар закатил глаза. — Сколько тебе лет, идиот? До сих пор веришь в призраков? Чёрная шляпа — лишь какая-то девка из полиции. Что за суеверия? — Верно, друг, что за бред ты несешь? — расхохотался Гойло. — Чёрная шляпа… Стальное лезвие мелькнуло в воздухе, и в тот же миг Гойло согнулся пополам, прикрывая раненный бок рукой. На лбу выступили капли пота. Глаза смешно выпучились. Не успели Крэб и Эльмар отреагировать, как ещё два ножа просвистели прямо перед их глазами. Крэб по-поросячьи взвизгнул, а Эльмар бросился к девушке и, схватив её, прижал к себе, приставив нож к горлу бедняжки. — Кто тут у нас? Из темноты вылетели три фигуры. Они встали на землю и вытащили острые клинки. Среднего роста девушка в чёрном коротком плаще и в такой же чёрной шляпе вышла вперёд. Рука, на которой была белая перчатка без пальцев, крутила острый нож с кроваво-красной ручкой. Глаза горели синим зловещим огоньком. — Именем королевской полиции мы арестовываем вас за торговлю рабами, — звучно произнесла она. — Давайте по-хорошему, у меня ещё дела. Гойло схватил Крэба, и они хотели было убежать, но двое солдат быстро схватили их, скрутив толстые руки торговцев. Эльмар же лишь ухмыльнулся, теснее прижимая нож к побледневшей от страха девушке. Бедняжка испуганно вытаращила глаза, с надеждой смотря на своих спасителей. На эту немую угрозу Рейсс лишь улыбнулась кончиками губ. Нож в эту же минуту влетел в плечо бандита, заставив того заорать. Руки Эльмара стали ватными, и в итоге жертва упала на землю. Ури вытащила из сумки своего напарника Эдварда наручники. Девушка силой скрутила Эльмара, надев блестящие браслеты на руки. Эдвард и Денис привели остальных и замерли в ожидании приказа. — С вами всё хорошо? Девушка кивнула головой. Она всё ещё дрожала от страха и холода. Хотела что-то сказать, но рот был завязан. Денис передал своего пленника напарнику. Тот мужик крепкий, мускулистый. Мог держать в узде двух перепуганных мужчин. Сам же Денис подбежал к жертве и заботливо укрыл её своим плащом. — Как вас зовут? — спросил он, после того как вытащил из её рта грязную тряпку. — Анджелина Пэроу, — тихо ответила она, после чего крепко ухватилась за куртку мужчины. — Прошу, я хочу домой. — Денис, возьми её на руки, — приказала Рейсс, затем снова вернулась к Эльмару. — А ты, мой дорогой друг, полетишь со мной. — С удовольствием, прекрасная леди, — Эльмар злобно оскалился. — Позволите вас обнять? На УПМ же так просто не долететь. — За это зубы тебе потом Эдвард выбьет, — с насмешкой ответила Ури, привычным движением поправляя шляпу. — За обнимашки со мной дорого платить. — Кого-то мне ты напоминаешь… — Эльмар сузил глаза. — Это владение ножами, эта шляпа. Кенни Аккерман тебе случайно не отец? Ури наклонилась к пленнику, легонько проводя лезвием по его щеке. — Я его ученица.

***

Эрвин Смит сидел за своим столом, проверяя сочинения учеников, когда в кабинет ввалился мрачный и уставший Леви. Капитан снял с себя крутку и, повесив её на крючок, подошёл к рабочему столу учителя. Эрвин поднял на бывшего подчиненного глаза, кивнул в знак приветствия и отложил перо. — Должность сменилась, а работа всё та же. С бумажками, — заметил Леви, по-хозяйски усаживаясь на стул. — Говорил тебе не идти с нами. Так бы рука на месте была, а Ханджи не пришлось бы разгребать то говно, которое ты ей оставил. — Она скоро должна подойти, — мягко ответил Смит, пропуская слова Леви мимо ушей. — Я сказал Ури, что ты приедешь сегодня в город. Леви скрестил на груди руки и наклонил голову влево. — Вы, как я посмотрю, сдружились. Смит улыбнулся краешком губ. — Ну, так есть, что обсудить. Ты ведь скучал по ней? Смит внимательным, изучающим взглядом въелся в раздосадованного Леви. Он всегда мог читать мысли капитана, пускай тот и скрывал эмоции внутри. Леви же это совершенно не понравилось, но отвести взгляд он не смел. Отвести взгляд было подобно поражению. Если бы он это сделал, не осталось бы даже маленького шанса на то, чтобы Эрвин подумал, что ошибся. После признания Ури он был сам не свой. Ему казалось, что о том разговоре на балконе госпиталя никто не должен был даже догадываться. Что всё это было миражом, а может, и вовсе его сном. Только серьёзные глаза Эрвина словно кричали о том, что он всё знает, всё чувствует или, по крайней мере, догадывается. После того как Рейсс выпустили на волю, Леви пришлось сразу же уехать. Она не попрощалась с ним. Да и он не хотел, чтобы она с ним прощалась. Так вот они и разделились. Леви часто думал о ней. Невольно вспоминал. Она, словно заевший музыкальный мотив, проникала в его мысли, не давала свободно мыслить. Однажды к нему в кабинет ворвалась Ханджи и протянула письмо. Он сразу заметил на конверте её имя, и дрожь пробежалась по телу. Он уговаривал себя не читать, бросить в дальний ящик и забыть. Она больше не член разведки, она ему не старинный друг. Она просто принцесса Элдии, что пошла к Доуку на обучение. Всего-то. Все мысленные терзания и уговоры были бессильны. Вечером, когда все документы были заполнены, а бушующий за окном снежный вихрь мешал уснуть, капитан все-таки достал письмо и вскрыл его. Она писала о том, что успешно закончила обучение. Что Наил дал ей двоих ребят и позволил стать частью королевской полиции. Писала о том, что много думала о том разговоре, просила его не злиться на неё. Через месяц пришло ещё одно письмо, потом ещё. Он читал их и откладывал в дальний ящик. Потом доставал бумагу и перо и начинал писать ответ. Говорил себе, что делает это из вежливости. Но где Леви, а где вежливость? Иногда им приносили газету, и капитан листал её в поисках заметок о Чёрной шляпе. «У тебя был хороший учитель, — писал он ей. — Твоим умением метать ножи восхищаются не меньше, чем ушедшим огненным даром». «Приятно, что ты меня хвалишь, капитан, — отвечала она, и Леви так и ощущал исходящую от этих строк иронию. — Кто-то говорил, что я бесполезна». «А кто-то слишком много ныл и опускал руки». Впускать кого-то в сердце было очень рискованно. Особенно часто об этом думаешь, когда призраки прошлого возвращаются, чтобы напомнить о себе. Только как бы Леви ни противился, как бы ни закрывался, чувства, зародившиеся когда-то совершенно случайно, дали росток и в конце концов обернулись деревом. Большим таким, с тонкими, раскинутыми во все стороны ветками. И ветки эти упирались прямо в живую ткань и царапали, царапали. Он не пытался найти оправдание, не пытался игнорировать свои чувства. В конце концов, он просто смирился, окончательно приняв их. Сначала было легко. Что может быть лучше принятия? Но тот разговор всё испортил. Всё разрушил. Навсегда перечеркнул возможность просто дружбы или товарищества. Он был уверен, что она любит его так же сильно, как в своих чувствах. Но она ребёнок, не имевший реальных отношений. Он уже не боялся того, что когда-нибудь умрёт на поле боя. Не боялся, что служба будет не совместима с отношениями. Опасался лишь того, что разобьёт девичьи наивные мечты, как однажды сделал это с Петрой. Рал тоже верила в них, делала намёки, а он, как грубый сухарь, игнорировал их, радуясь, что она просто рядом. Только вот письмо, которое он получил от её отца, все расставило по своим местам. Петра не мечтала о любви, она в этом плане разумнее Ури. Но ей хотелось объятий, хотелось немного нежности. Только Леви, не знавший, как обращаться с женщинами и имевший опыт только со шлюхами в борделе, просто не мог ей этого дать. Не мог пересилить себя и просто взять за руку, прижать к телу, провести пальцем по торчащим ключицам. Его выворачивало от одной мысли о сексе. Представлял пот, вонь, липкие жидкости. А она принимала это и, как выяснилось позже, страдала. Леви всё ещё не мог простить себе этого. Он не хотел, чтобы и Ури стала жертвой его холодности. А переделать себя он уже не мог. Не из-за своего самолюбия или лени. Просто слишком много времени прошло, слишком много воды утекло. Он уже не мог поменять себя. В конце концов, когда это люди в тридцать лет полностью перепрошивали себя? — У неё сегодня день рождения, — мягко прервал тишину Смит. — Двадцать лет. — Двадцать… Так быстро год пролетел. — Мне тоже страшно от того, как быстро летит время. — Эрвин захлопнул тетрадь и положил её на стопку с проверенными работами. — Ещё вчера, кажется, я был командором, покрытым с ног до головы кровью, а сейчас сижу в домашних штанах и ставлю отметки детям. — Поверь, Ханджи от таких перемен тоже не в восторге, — хмыкнул Леви. — Что будешь дарить? Эрвин открыл ящик и вытащил из него плоский предмет, упакованный в пёструю бумагу. — Колин Маккалоу «Поющие в терновнике». — Как будто ты мог подарить что-то другое… — В отличие от тебя, я хотя бы что-то подарю. Аккерман фыркнул, после чего залез в поясную сумку. Эрвин с интересом наблюдал за тем, как Леви вытаскивает подарок. Длинная, продолговатая коричневая коробка с золотистой подписью на крышке. Положив коробку на стол, Леви открыл её, и перед Смитом предстал кортик на бархатной тёмно-синей подушке. Рукоять оружия была чёрной, украшенной золотыми завитками и с выплавленным из серебра гербом королевской семьи. Ножны чёрные, также покрытые золотистыми узорами. Самое лезвие тонкое, сребристое, с выжженной надписью: «Восставшая из пепла». — Кортик Андрея Первозванного. Вернее, его пародия. Заказал его у лучшего кузнеца. Ещё Кенни ходил к нему за клинками. — Как будто ты мог подарить что-то другое. — Передашь? — спросил Леви, серьёзно взглянув на друга. — Почему я? — Я скоро уеду. В коридоре раздались звуки шагов. Вскоре дверь распахнулась и на пороге появилась Ури. Взволнованная, радостная. Глаза огромные, словно настоящее чудо увидела. — Эрвин, мы сегодня пойма… Леви? Девушка подбежала к капитану и, не дождавшись того, что он встанет, обняла его. Крепко, без стеснения. У Леви перехватило дыхание. Он чуть ли не захлебнулся волной нежности, окатившей его. Этого он и боялся. Боялся их встречи, как маленький мальчишка. — Ури, ты вовремя. Леви вот переживал, что не сможет поздравить тебя лично. Девушка отпустила Леви и взглянула на Смита. Тот подвинул к Аккерману раскрытую коробочку, хитро улыбаясь. Леви, одарив его раздражённым взглядом, цыкнул. — С днём рождения, — буркнул он, протягивая подарок. — Не знаю, что ещё там обычно желают… — Какая прелесть! Ури положила коробочку на стол, вытащив из неё кортик. Сразу же достала его из ножен, любуясь лезвием и сверкающей на нём надписью. Леви, не желая больше оставаться здесь, поднялся. — От Ханджи тоже поздравление. — Капитан вытащил небольшую коробочку конфет и передал их Ури. — Просит её простить за то, что не сможет приехать лично. Дела разведки. Ури озадаченно кивнула, рассматривая коробку, на которой кривым подчерком было написано: «Есть осторожно! Сама готовила!» «Самоиронии ей не занимать». — Ты уже уходишь, Леви? — Смит, нахмурившись, взглянул в глаза друга. — Вечер на дворе. Не лучше ли переночевать у меня, а поехать уже утром? Куда логичнее, не думаешь? Леви еле поборол желание закатить глаза. Специально же хитрый лис это делает. По глазам видно. — Да, капитан! — Ури умоляющее захлопала ресницами. — Пожалуйста, останьтесь! У нас сегодня будет небольшая вечеринка. Никого лишнего. Все свои. — Да, Леви, останься, — поддакнул Смит, наслаждаясь замешательством капитана. — Ладно, — вздохнув, ответил капитан. «Сбежать по-быстрому не получилось».

***

На улице уже было далеко за полночь. Тьма поглядывала через окна на единственный освящённый кабинет в этой школе. Там на обшарпанных стенах висели бумажные, криво сделанные гирлянды. Посередине расположился стол, составленный из четырёх учительских столов. Парты учеников для этого оказались непригодны — слишком маленькие. Из угощений: большой торт, украшенный воздушными облачками сбитых сливок и одной крупной земляникой, да жаренная картошка с овощами. Из напитков: сок для барышень Рейсс и бутылка крепкого вина для мужчин. — Думаю, стоит выделить денег для школы, — озадаченно и сам себе сказал Дариус, осматривая облупившуюся краску. — Народный герой не должен работать в таких условиях. — Думаю, как будущий директор этой школы, я буду только рад вашей помощи, — подняв бокал вверх, ответил Смит. Хистория и Ури переглянулись между собой, а затем почти в унисон воскликнули: — Ты будешь новым директором?! — Как и ожидалось от Эрвина, — буркнул Леви, делая глоток из чашки чая. Он был единственным, кто предпочёл чай. — Не изменяешь себе. Смит лукаво улыбнулся. — Не могу позволить, чтобы школа, где работал мой отец, пала. Намерения у меня весьма серьёзные. — Лучше бы такие намерения были в отношении женщины, — уже пьяный Дариус мог говорить всё, что придёт в его могучую голову. — И ты, Леви. Два холостяка. Эрена как поймаешь, сразу бабу ищи. А то скоро импотентном станешь. На это Аккерман ничего не ответил, лишь глаза закатил. Не нравилось ему, когда женщин бабами называли. Было в этом что-то отвратительное и по-мерзки бордельное. — Ну, а сами-то вы, Закклай, чего ещё холосты? — смеясь, спросил Смит. — Так дочь у меня уже есть. За ней бы приглядывать. — Дариус похлопал сидящую рядом с ним Ури по плечу. — Вздумается ещё чего. Вот зачем в полицию полезла? Теперь уже настал черёд Ури закатывать глаза. Хистория, поправив вязаную розовую кофту незаметно отодвинула от Закклая бутылку. Пьяные разборки той были не нужны. Портить день рождения единственной сестры ей не хотелось. — Может, пора потанцевать? Смит понимающе кивнул, после чего, осушив бокал, поднялся, скрипнув старым стулом. В старом школьном складе быстро нашлась старенькая гитара. Хистория невероятно обрадовалась данной находке. На ферме была такая же. Дети научили её играть. Молодая королева забрал из рук Смита гитару и, сев на стул, положила её себе на колени, любовно поглаживая струны. Ури в этот момент залюбовалась сестрой. Какой же она была красивой. Какие чудные светлые волосы, какие прекрасные голубые глаза. Настоящая королева. Больше нечего сказать. — Сыграйте, королева, — попросил Смит. Рейсс зажала аккорд. Пальцы начали перебирать струны. Нежная мелодия заполнила весь кабинет. Закклай, довольный музыкальным сопровождением, снова потянулся к бутылке с вином. Его глаза блестели, а разум уже давно был затуманен. — Потанцуем? — предложил Эрвин, протягивая руку Ури. Девушка, засмеявшись, вложила свою ладошку в его крепкую ладонь. Глаза Смита невольно засияли. Ури, заметив дьявольские искорки в его глазах, сначала стушевалась, но потом всё же поднялась со стула, проследовав за ним к свободному месту. Тёплая мужская рука обхватила её талию. Эрвин вёл уверено, а Ури, словно воздушная синяя бабочка, плыла за ним. Тонкая ткань длинного синего платья колыхалась, будто волны. Её улыбка показалась Смиту знакомой. Будто когда-то ему уже кто-то так улыбался, и теперь это воспоминание проявилось, пройдя сквозь пелену времени. Возможно, так улыбалась его мама, когда он был ещё ребёнком. Возможно, бабушка, которая, не справившись с потерей дочери, умерла в тот же год. Синие глаза блестели. Чёрные локоны подпрыгивали на резких поворотах. Смит всё никак не мог отвести от неё глаз. От домашней, нежной улыбки, от искрящихся глаз, от хрупких девичьих плеч. Знакомый аромат духов, когда-то подаренный им ей на её повышение, дурманил и пьянил — так эстетично он смешался с личным ароматом её тела. Сердце замирало и начинало стучать вновь, а музыка стала такой отдалённой. Но послышался громкий хлопок дверью, и мираж рассеялся. Ури остановилась, удивленно уставившись на закрытую дверь, а Смит разочарованно выдохнул, выпуская принцессу из объятий. Прохладный ночной ветер смог остудить его мысли. Леви стоял около школы, облокотившись спиной о старенький забор, и смотрел на покрытое звёздами небо. Почему он не мог запихнуть все мысли и эмоции куда поглубже? Почему снова теряет контроль, смотря на, казалось бы, обычные вещи? Звёзды горели холодным равнодушным огнём. Они казались Аккерману невольными зрителями его холодной и безмерно интересной жизни. Возможно, там, скрываясь за тёмными облаками, спит его мама. Возможно, там Фарлан и Изабэль ссорятся. Как всегда по пустяку. Возможно, там сидит и смотрит на него Петра. Простила ли она его? Не винил ли в упущенной молодости? Хотя винит она его или нет, то, что случилось, всё равно уже случилось. Его вина безмерна, и прощение этого не изменит. — Спасибо за подарок. Аккерман взглянул на Ури нечитаемым взглядом. Девушка куталась в кофту сестры и обеспокоенно смотрела на него. — Не стоит, — спокойно ответил он, снова поднимая глаза к небу. Ури встала к нему ближе, точно так же облокотившись о забор и задрав голову. — Возвращайся к остальным, — то ли приказал, то ли попросил Леви. — Хотите побыть один? — На улице достаточно холодно. Ури взглянула на свои замёрзшие руки и слегка подула на них. — А ведь на улице не зима. Странно, да? В последнее время очень холодно ночами. — Почему ты тут? — устало спросил Леви. — Не оставляй гостей одних. — Вы мой самый важный гость, — потупив взгляд, ответила Ури. Аккерман резко развернулся и схватил девушку за плечи, легонько встряхнув. Она смотрела на него без страха, с каким-то невинным детским обожанием во взгляде. Можно сказать, со слепым обожанием. — Ури. Забудь, — снова предупредил он. — Я пыталась, — честно ответила она. — Не получилось. А у вас? Получилось? — Да. — Не верю. Аккерман раздражённо выдохнул и, развернувшись, уже хотел уйти, но Ури остановила его, крепко схватив за руку. Он стоял к ней спиной и чувствовал, что она плачет. Вскоре стали слышны всхлипы. — Ты ещё слишком глупа, — раздраженно ответил, наконец, капитан. — Для тебя же лучше. Что, среди полиции нет достойных мужчин? — А может, мне и не надо много? — Как же. — А вот честно. — Девушка сделала шаг вперёд и прижалась к его спине. — Я столько ждала. Столько ждала встречи с тобой. Прошу, не бросай. Если у тебя остались хоть какие-то чувства ко мне, то, прошу, останься! Ури продолжила тихо плакать, сильнее сжимая руку капитана. Её слёзы впитывались в его рубаху. Приятно холодили кожу. — Я сломан, а сломанные люди не могут дать того, что может дать нормальный человек. — Перед глазами Леви тут же появилась Петра. — Они могут ранить тебя. — Мы все сломаны, капитан, разве нет? — Смит тоже многое пережил, но смог начать свою жизнь сначала. Я так не смогу. Я не такой, как он. Мне этого и не надо! А ты свободна и можешь быть с кем хочешь. Стать женой, обустроить свой дом да, блять, что хочешь! — Кому нужна свобода? Зачем быть свободной, если рядом нет тебя? Леви обернулся к ней и мягко отстранил от себя. Смахнул с её щёк слёзы. Глубоко вдохнул холодный воздух. Ури резко прильнула к нему, прижимаясь к шершавым губам, словно к последней надежде. Она снова поцеловала его. И ему снова приятно. И ему снова хорошо. «Хочешь поиграть со мной? — подумал про себя Леви. — Ты ещё совсем ребёнок. Поймёшь, что тебе нужна семья, дети и сама уйдёшь от меня». Капитан положил свою руку ей на голову. Позволил себе ответить на поцелуй. Позволил ей завладеть им на это кроткое время. Он не верил, что у них что-то получится, но хотел хотя бы на краткий миг ощутить её тепло. Может, люди и правда учатся только на своих ошибках? Им сложно держаться от манящего их идеала на расстоянии. Они не верят голосу разума, слушая лишь своё сердце. Леви в сказки не верил. Но даже ему вдруг захотелось поверить, что он может ей что-то дать. А может, просто не мог смотреть на её слёзы. А может, просто устал бегать от неумолимо засасывающей его пропасти. В горящем окне застыл тёмный силуэт. Крупная мужская фигура отдёрнула штору и несколько минут смотрела на целующуюся парочку. Когда Леви отстранился от девушки, та, не сдержав эмоции, снова прижалась к нему. Тёмный силуэт, закрыв штору, исчез.