Sinlessness

      Гермиона не верит, что поддалась на его уговоры. Конечно, она тоже не против попробовать что-то новое, разнообразить их сексуальную жизнь, но неуверенность внутри не унимается даже с пониманием того, что Драко сделает всё, чтобы она чувствовала себя комфортно. Эксперименты помогут им обоим узнать что-то новое о себе, друг о друге. И, Грейнджер уверена, они оба сделают всё, чтобы это не было чем-то, что вспоминаешь с неприязнью.       Воспоминания их первой совместной ночи, словно лавина забытых когда-то чувств, погружают девушку в себя в попытке принести покой в сознание, погрязшее в хаосе. Гермиона помнит, как Малфой тогда оставался нежен и осторожен, пускай это и не был её первый раз. Помнит, как он хотел убедиться, что всё в порядке и не приносит боли, что ей приятно. Аристократическая выдержка дала о себе знать. И, быть честной, настолько обнажённым – во всех смыслах этого слова – Грейнджер не видела Драко ещё никогда. Беспокойный чужим комфортом, готовый прекратить любые свои действия по первому же зову. Конечно, до того, как сам разошёлся, однако Гермиона видела в глазах молодого человека заботу.       Она уверена, что если бы попросила, он бы сжал зубы, посетовал на неё за то, что разгорячила, но оставил бы любые попытки продолжить. По нему было видно. Тогда они занимались любовью – это точно.       И вот сейчас, по прошествии трёх лет их когда-то неожиданно завязавшихся отношений, они понимают, что надо возвращать первичный запал. Возвращать и совмещать его с обыденностью. Повышенное увлечение друг другом со временем переросло в привычку – один знает, что другой будет рядом несмотря ни на что, а потому пропадает искра. Каждодневные потехи посредством подколов и романтических ночей ушли в бытовую рутину – только вернувшись домой, они ужинали, разговаривали о прошедшем дне, и старались побыстрее лечь отдохнуть. Был даже момент, когда оба отдалились настолько, что казалось, будто всё вот-вот рухнет. Пришёл домой – другой давно спит, ушёл из дома – его уже нет. Они будто пропали друг для друга.       Однако даже тогда Гермиона видела, что Драко всецело дорожит ей. Оставленные на столе записки о том, куда он ушёл и когда вернётся. Мелкие закуски, которые она любит, появлялись ежедневно и в самых разных местах, ведь он знал её привычный распорядок дня. Время от времени уже приготовленный им обед или ужин, когда Грейнджер возвращалась домой. Последнее стало тем ещё открытием, ведь девушка считала, что Малфой никогда не займётся тем, что в его доме делали домовые эльфы, а в совместной с ней жизни выполняла она. Тем не менее, Гермиона, конечно же, не оставалась в стороне с ответными действиями. То подложит слизеринцу записку с тёплыми словами и поддержкой, то неожиданно разнообразит их рацион питания, пусть и не так сильна в готовке. Они продолжали трепетно любить друг друга даже в тот опасный период, когда отношения с лёгкостью способны перерасти в сожительство с погасшими чувствами.       Теперь же, когда то время прошло и они оба устали от обыденности, гриффиндорка мерит гостиную шествием туда-обратно, тревожно мнёт свои пальцы, продумывая все свои слова наперёд. Никогда у неё не было подобного опыта. В тех недолгих отношениях с Роном всё закончилось довольно быстро и просто, перейдя обратно за черту дружбы и накрепко там завязав их. Сейчас же, понимая, что придётся выходить из зоны собственного комфорта, даже если это весьма волнительный в приятном смысле поступок – Грейнджер видит, что обеспокоена куда больше обычного.       Драко появляется в ровно обозначенное время. Аристократ до мозга костей, не изменяет своим привычкам. Чёрный костюм, как и всегда, идеально сидит на нём, подчёркивая широкие плечи и сильные бёдра. Закусив губу, Гермиона нервно перебирает край шёлкового халата, под которым скрывается комплект белья, что она купила специально для этого вечера. Пришлось довольно долго походить по магазину, чтобы по советам Пэнси, как знающей толк в красивой одежде и том, что понравится любому мужчине, и с бесчисленными вопросами к консультанту выбрать более подходящее бельё. Конечно же, не забывая про вкусы Малфоя, о которых она специально незаметно – так она считает – расспрашивала его.       Набравшись сил, когда Драко выступает из зелёного огня камина, девушка начинает:       — Я подумала о том, что ты сказал мне недавно, — карие глаза следят за тем, как молодой человек снимает пиджак, а затем подворачивает рукава рубашки, оголяя руки.       Такая лёгкая небрежность заставляет Грейнджер терять остатки разума.       Никак не отвечая на немой вопрос во взгляде Малфоя, Гермиона ловко расправляется с поясом, после чего аккуратно распахивает халат, позволяя ему насладиться видом. О, этот взгляд. Сканирующий, медленно проходящий по каждому миллиметру её тела, изучающий и запоминающий. С лёгкой ухмылкой на губах. Грейнджер всегда тает под пристально смотрящими серыми глазами. Он смотрит на неё тем самым взглядом, что заставляет чувствовать себя желанной.       С Драко она желанна. Всегда.       Всеми своими поступками он доказывает это с каждым днём снова и снова. И не только после периода «всё готово рухнуть в любую секунду от неверного движения» – как назвала его Грейнджер. Малфой то цветы ни с того ни с сего подарит, – а Рон так никогда не делал – то поведёт на ужин в роскошный ресторан, то при прогулке по пути домой заведёт её в магазин, чтобы порадовать той вещью, на которую она как-то давно заглядывалась. И ведь он помнит их все. Пройдёт Гермиона мимо магазина с одеждой и засмотрится на новый жакет – Драко купит его при первой же возможности, пусть через день, пусть через месяц, когда их не будет в продаже. Поглядит в книжном магазине книгу и улыбнётся от описания – он купит эту книгу либо сразу же, либо подарит на ближайший праздник. В зависимости от того, как сильно она хочет что-то.       Он всегда старается подкидывать дров в их бытовую жизнь, чтобы чувства не угасли. Как те записки на тумбочке, когда он уходил на смену раньше, или летающие самолётики в её офисе в пылу рабочего дня. Всё это давало понять, что привычная рутина не утопит в себе их отношения и не даст им перерости в страшное для Гермионы слово – «сожительство». Конечно, рутины в жизни даже с присутствием отношений избежать невозможно, но с Малфоем гриффиндорка чувствует себя комфортнее. По-семейному. Не просто по-семейному как с другом, а именно как с человеком, с которым она готова прожить остаток своей жизни. Со своим мужчиной.       Один только вдохновлённый взгляд Драко заставляет Грейнджер улыбнуться и почувствовать прилив уверенности в своих действиях. Он поддерживает любые её начинания, даже если считает, что они глупы или бессмысленны. Свои мысли, конечно же, Драко озвучивает, однако не так, чтобы Гермиона взорвалась. Незаметно. Настолько, что понять это получается только тогда, когда Малфоя уже нет рядом и треснуть ему близлежащей книгой по макушке не получится. Хитрый лис, чёртов слизеринец.       Но, сказать честно, такая прямолинейность ей часто нравится. Он поддерживает её в пределах возможного, не скрывая того факта, что чем-то недоволен или что-то ему безразлично. Показывает, что ему не всё равно именно на переживания Грейнджер, остаётся с ней рядом и даёт какие-то советы, причём довольно дельные. С Драко поговорить о чём-то важном и серьёзном намного проще, ведь он выскажет всё напрямую. Бывает грубо, несомненно, но гриффиндорка знает об этом и к этому готова, а потому уже научилась относиться легче. Ведь понимает, что Малфой не со зла.       — Ты предложил выбрать, что бы я хотела попробовать, — женские пальцы касаются поверхности стола и медленно передвигают лист бумаги ближе к подходящему молодому человеку.       Малфой берёт его в руки, и пару мгновений внимательно изучает записи, где до невозможного чётко составлены пункты. Девушка точно изучила вопрос вдоль и поперёк. Возможно даже купила несколько книг подобных практик, узнала обо всех нюансах, подготовительных моментах. Он ухмыляется, отрывая взгляд от бумаги и поднимая его к Грейнджер. Та чуть поджимает губы – он видит это – и неуверенно мнётся на месте. Вопреки своей решительной натуре гриффиндорки, Гермиона даже сейчас остаётся временами стеснительной в вопросе секса. Наблюдать за медленно растекающимся по её щекам поверх веснушек румянцем доставляет Драко отдельное удовольствие.       — Что ж, пойдём по порядку, — он берёт девушку за руку и неспешными шагами ведёт за собой в спальню. — Ты подумала над стоп-словом? Это должно быть что-то такое, что ты не забудешь и что легко выговорить.       Пройдя в широкую комнату, Малфой подходит к стоящему рядом большому креслу. Вальяжно располагается в нём, плавно проводя пальцами по кисти руки Гермионы. Изучающим взглядом, стараясь прочитать уверенность в глазах гриффиндорки, он смотрит на неё слегка снизу. Полуобнажённая и с такого ракурса Грейнджер кажется слизеринцу ещё более привлекательной, чем обычно. Беспокойные кудри, аккуратно уложенные заклинанием, которым с ней поделилась Нарцисса, слегка привлекающая внимание россыпь веснушек по плечам, тёмно-красное кружевное бельё, заставляющее чувствовать прилив старых чувств, скромная портупея на ногах, что так подчёркивает женские бёдра. Идеальный образ. Рваный вдох срывается с губ Гермионы, прежде чем она отвечает:       — Батат, — да она же сейчас сгорит от того, как краснеет. Драко не может не улыбнуться, наблюдая за смесью стеснения и уверенности в её глазах.       — Хорошо, — кивает он, выпуская ладонь и опуская свои руки на подлокотники кресла. — «Стой», «хватит», «нет», «не надо» и подобные слова – не будут свидетельствовать о конце нашей игры.       Серые глаза впиваются в карие, словно проникая в самую душу и заставляя холодные мурашки пробежать вдоль позвоночника. Малфой умеет смотреть так, что Грейнджер приходится вспоминать хотя бы какое-то известное ей слово, чтобы не показаться немой.       — Ты меня поняла? — длинные тонкие пальцы стягивают галстук с шеи, отбрасывая его на пол. В ответ она рассеянно кивает, наблюдая за его действиями и стоя всего в шаге от кресла.       — Тогда, Гермиона, иди ко мне, — молодой человек хлопает по своему колену в приглашающем жесте.       Отправив свой халат туда же, где уже валяется галстук, девушка медленно подходит к нему, а затем опускается на мужское колено. Он смотрит на неё так же, как смотрел в их первую ночь. Мысленно раздевает, несмотря на то, что на ней и так только бельё, которое едва ли что-то скрывает. Однако, вопреки такому взгляду, Драко не принимает попыток стянуть его с женского тела, только лишь проводит невесомо по оголённому плечу, спине, вызывая мелкую дрожь от приятных ощущений.       — Сегодня я отшлепаю тебя, — пальцы крепко сжимаются на женских бёдрах, когда он опускает свою ладонь по позвоночнику. — Ты готова?       Она любит его заботу. Это точно. Мягкая улыбка, сочетающая в себе благодарность полного уважения к её комфорту и небольшое смущение касается губ Гермионы.       — Я готова.       Драко усмехается. Легонько надавив на спину, он ловко опускает её через колено лицом вниз, помогая устроиться поудобней. Это зрелище будоражит ему кровь, заставляя её кипеть. Он и не думал, что Грейнджер согласится попробовать с ним нечто подобное. Это было сказано в шутку, вскользь где-то в мелькнувшей теме в подходящий момент, чтобы поднять ей настроение после тяжёлого рабочего дня, но Гермиона подошла к их разговору ответственно, как и следует той Гермионе Грейнджер, которую он знает со школы. Отличнице, ответственной девушке, что всерьёз воспринимает почти каждый разговор.       И вот она лежит на его коленях, уперевшись локтями в подлокотник дивана, готовая к порке. Ладонь Малфоя медленно опускается на нежную кожу, слегка массируя. Второй рукой он плавно проводит по голой спине, касаясь застёжки бюстгальтера и обходя его дальше к кромке белья. Пальцы проходят по кожаным ремням, достаточно плотно, но не слишком, чтобы сковать движения, зафиксированным на ногах. Он подцепляет их аккуратно, натягивая немного туже, чтобы плавно отпустить, а затем перейти к другой ноге и сделать это более резко. Затем так же мучительно медленно проходит ладонью обратно к лопаткам, проводя по ним немного давящим движением.       Все подобные прелюдии располагают к себе и заводят Гермиону. Она любит нежность, сменяющуюся согласованной жёсткостью, что прибавляет к обострившимся чувствам новые эмоции. Любит его хриплый шёпот, заставляющий кожу покрываться мурашками и чувствовать прикосновения мужских рук ещё ярче, словно горячие ладони после бани прикладывают к коже человека, вышедшего с мороза. Драко разгоняется от нежности то приятной и томительной грубости быстрой – дай только волю и возможность.       Неожиданно кожу обжигает, и Грейнджер взвизгивает, ёрзая на мужских коленях. Горячо и саднит. Боль сразу же сменяет нежное поглаживание, успокаивающее девушку и отвлекающее от неприятных первых ощущений. Это как с первым разом, но без длительной и более аккуратной подготовки. Сначала больно от резкости, потом нравится. Верно же?       — Расслабься, — голос Драко звучит хрипло, и Гермионе приходится повернуть голову, чтобы заметить его помутнённый взгляд. — Скоро боль должна смениться приятными ощущениями.       Вздох. Сжав в пальцах подлокотник кресла, она замирает в ожидании нового удара, что с хлёстким звуком нарушит тишину их комнаты. Расслабься, как же тут. Как расслабиться, когда тебе неудобно смотреть и понимать, примерно через какое время ожидать удара по голой коже? И даже неизвестно с какой силой. Малфой, конечно, начинает не так сильно, как мог бы, но тем не менее.       Когда боль утихает, она тут же ощущает очередной хлёсткий шлепок, а затем ещё один, но по другой ягодице. Гермиона прикусывает губу, стараясь – безуспешно – сдержать стон. От поглаживаний, от временами сжимающих кожу пальцев, гриффиндорка ощущает аккуратно подбирающееся к ней возбуждение. Ох, а как же сейчас Драко нравится всё происходящее. Его пальцы в очередной раз крепко сжимаются на горящей с новой силой коже, – уже не так больно, как в первый раз – а затем скользят под резинку почти прозрачного нижнего белья, сминая тонкое кружево в кулаке.       — Ты бы знала какое это потрясающе зрелище, — он тяжело вздыхает, опуская голову к её уху. — Хочешь назвать стоп-слово?       Она качает головой, откидывая волосы на другое плечо, чтобы лучше видеть Малфоя. Знает, как ему нравится эта её привычка, когда она оголяет своё плечо и трогает свои волосы, что он так любит перебирать пальцами. Хотя в школьное время ему претила одна мысль о том, чтобы девушка из его окружения была с таким, как он выражался, «гнездом» на голове. Драко приподнимает уголок губ, натягивая бельё чуть больше, из-за чего ткань вжимается в тёплую плоть Грейнджер, распаляя вновь.       — Хорошо, — удовлетворённо отвечает молодой человек, свободной рукой проводя по спине меж лопаток и оглаживая плечо.       Рука вновь хлёстко опускается на ягодицу, но с уже большей силой, чем ранее. Гермиона уверена, что там отпечатается его пятерня. Это удар не просто сильнее, чем все предыдущие, он заставляет её дёрнуться с места в рефлекторной реакции. Но Малфой лишь надавливает на её спину, удерживая в том же положении и сразу же крепко сжимая кожу пальцами. Крепче, чем до этого. Грейнджер прикусывает губу, опуская голову и прикрывая глаза. Он был прав насчёт того, что спустя время и небольшое – большое – количество будоражащих картин в голове, придёт ощущение того, как приятен весь процесс.       Занеся ладонь, Драко обрушивает на ягодицы целую серию шлепков. Кожа почти буквально горит, а с губ девушки срывается сдержанный рык вместо тихих полустонов. Выгнувшись в спине, словно кошка, она призывно трётся о бёдра Малфоя, искоса глядя на него. Хочется почувствовать больше новых прикосновений и уже перейти за черту простых прелюдий. Она терпит, как может.       Неспешно разминая красные ягодицы, Драко вновь скользит пальцем под трусы, медленно пробираясь дальше. Гермиона прикусывает губу и в смущении отводит взгляд, неспособная выдержать зрительного контакта вместе с его действиями. Во время одного из таких экспериментов он наверняка попросит её сохранять взгляд по максимуму, чтобы довести до грани. Она выдыхает, сглатывая.       — Ты такая влажная, Грейнджер, — его палец погружается в тёплое лоно.       Она дрожит всем телом, сгорая от нетерпения и, вопреки желанию, наслаждаясь его прелюдиями. Сказать, что ей это не нравится – значит солгать. Гермиона в восторге от того, что делает с ней Малфой. Он раздвигает её границы, помогая найти наслаждение там, где, казалось бы, не должно быть этого. Заставляет узнать себя намного дальше положенного, при этом не доставляя ей абсолютно никакого дискомфорта. Ну, разве что слегка, но оно естественно в её случае. Предательский румянец, выдающий тот факт, что смущение всё же не покидает Грейнджер и не покинет, пока она к таким экспериментам не привыкнет, успешно игнорируется.       — Ох, пожалуйста, — взмаливается девушка, ведя плечом немного назад.       — Неужели тебе так понравилось?       Он усмехается – даже не видя его лица за небольшим количеством упавших обратно к правому плечу волос, Гермиона понимает это. Одна рука Драко плавно проходится по телу, то совсем невесомо, то надавливая на кожу, затем обхватывает упругую грудь. Пальцы касаются напряжённого соска, затем сжимая его сквозь ткань бюстгальтера и вызывая лёгкий ток по телу.       — Ты плохая девочка, Гермиона, — Малфой тихо смеётся.       Подцепив кружево нижнего белья второй рукой, молодой человек спускает его по ногам девушки, – с гартерами под комплектом это намного проще – обнажая податливое тело ещё больше. Два пальца проникают по уже горячему лону внутрь девушки, от чего её колени подгибаются. Чертовски глубоко. Пристально наблюдая за выражением лица Грейнджер, он покидает её тепло, а затем вновь входит внутрь, поглаживая большим пальцем клитор, в то время как вторая рука всё так же терзает сосок.       Вытащив пальцы, Драко снова шлёпает Гермиону. Затем ещё раз, потом ещё. Она стонет, извивается, то ли пытаясь избежать его ладони, то ли подставляясь, чтобы ощущения стали куда ярче. Медленный первоначальный темп, заставляющий навоображать себе множество непотребств, темп, сменяющийся более грубым – тот, что так любит Малфой – всегда приводит девушку в восторг. И сегодня, даже пусть новизна в их утехах первоначально смущала, Грейнджер понимает, как же она обожает тот факт, что они отлично сочетаются в качестве партнёров.

***

      Стоя полубоком перед зеркалом, Гермиона осматривает свои бёдра и проводит ладонями по ним и ногам. Ягодицы всё ещё горят от шлепков Драко, и даже красные следы будто не собираются сходить с кожи в ближайшие несколько часов. Хочется применить какую-то мазь, чтобы избавить себя от неприятных колющих ощущений, от только гриффиндорка не торопится. И, кажется, отводит эти мысли – причём вполне логичные – на задний план, решая оставить всё как есть, как когда-то она оставила засос, не сведя его заклинанием. Грейнджер надеется, что с прошествием ещё некоторого времени боль утихнет совсем, как обычно происходит с синяками или другого рода небольшими ссадинами. Хочется, чтобы что-то напоминало об их вечере ещё долгое время.       — Всё хорошо? — Малфой подходит сзади, обнимая девушку за талию и глядя в её глаза через зеркало. — Ты жалеешь..? — Гермиона поворачивает голову и поднимает взгляд к лицу, обхватывая его руками за плечи.       — Нет, конечно, нет, — она улыбается, проводя пальцами по оголённой коже своего молодого человека. — Просто думаю, как мне сидеть сегодня на совещании.       Его руки бережно ложатся на женские бёдра, не обтянутые никакой мешающей ранее тканью. Им стоило бы поторопиться, чтобы позавтракать, одеться, и успеть на работу вовремя, но вместо этого они продолжают стоять посреди комнаты, обнимаясь и нежась в остаточном тепле раннего утра. Солнце сегодня греет лучше обычного.       — Намерена поиграть ещё как-нибудь? — ухмыляется слизеринец, оставляя лёгкий поцелуй на виске.       Фирменная улыбка. Лукавый взгляд. Скользящая по талии ладонь. Дать бы по носу, как на третьем курсе, честное слово. Но Гермиона отвечает приподнятыми уголками губ и таким же лукавым взглядом, который переняла наверняка от него. Не говорит ничего вслух, вместо этого поворачиваясь, чтобы обнять его за шею и обхватить податливые губы своими.