Курилка — на четвёртый этаж и направо.

Этот Новый год точно отличался от всех остальных. До этого всё ограничивалось одним бокалом шампанского, пятью тоннами салатов, которые мама запихивала в них с Тао силой, просмотром речи президента и отсчётом до полуночи. Короче, скучно, занудно, обычно и совершенно никак. А, ну ещё приходилось лет до восьми подыгрывать Тао, верящей в Деда Мороза. Особенно обидно было, потому что буквально все забывали, что у Чжунли, так-то, день рождения. С друзьями было не отметить, подарок дарили один, да и вообще никто и внимания не обращал, что Моракс теперь на год старше и точно на несколько сантиметров выше. Ну, разве что Яся. Конечно, родители не пускали его мелким никуда тридцать первого, но вот двадцать восьмого он как штык уже часов в девять утра бесконтрольно и неудержимо тыкал в дверной звонок квартиры Чжунли, залетал вихрем рыжих криво подстриженных волос в квартиру, наспех здоровался с родителями Чжунли, и убегал к другу в комнату, вываливая тому на кровать подарок. Это было чем-то вроде традиции, поэтому три дня назад, отказав Венти в очередных посиделках, выслушав его причитания о тяжести отношений на расстоянии и как Барбатос уже забывает лицо Моракса (хотя виделись они буквально двенадцать часов назад), Чжунли с тяжестью вздохнул и, под восторженный взгляд Аякса, потащился с ним по магазинам. Вот она, взрослая жизнь, больше они не проводят этот день за своей общей невъебенной коллекцией бакуганов и даже не играют весь день в приставку, а идут выбирать подарки. И если с Люмин всё было понятно, та сама дала чёткие указания, какие именно тени ей нужны, ну а всякие мелочи, типа электронки и милой подвески, на которую Аякс, скрепя сердце, потратил все свои сбережения, тот докупал просто в дополнение, то вот, что дарить Венти, Чжунли вообще не понимал. Что ему может пригодиться? Весь день они обхаживали торговый центр, несколько раз встретили знакомых, один раз даже столкнулись с Альбедо и Итером в книжном, кажется, те просто сами себе выбирали подарки, выпили по сто литров необычайно вкусного пунша из местной кофейни. И ничего. Вернее, была всего одна идея, но это же, ну… тупо. И Чжунли бы даже её не рассматривал, но время близилось к шести вечера, и он, умирая от стыда, облокотившись на перила второго этажа, решил посоветоваться с Ясей, уже минуты три печально смотрящим на оставшиеся на его счету копейки. Тот, услышав идею Моракса, сначала замер, нахмурился немного, явно задумался, а потом всё же выдал: «Нормально вроде, даже прикольно, если ещё остались, то пойдём, ― и, не сдержавшись, негромко хохотнул, пихнув явно смущённого Чжунли локтём. ― Ебать ты, конечно, этот… Роман?... Ромео, точно, Ромео!» И вот прошло три дня, он сидит на кровати Венти, доедая кусок запеченной курицы с картошкой (Венти все остальные гарниры считал лоховскими и неполноценными) и оливье и не совсем уверен в правильности своего выбора. Подарок ведь правда тупой. И неловкий. Может, вообще дарить не стоит? Скажет, что дома забыл, а потом купит что-то уже после праздников? Не, так не прокатит, Венти его отправит забирать, ещё и с мамой столкнётся, придётся ей объяснять ситуацию… Или, может, сказать, что он заказал Венти подарок, а тот пока не дошёл? Ну, новогодняя загруженность, все дела. Ага, и сидеть потом, смотреть на ворчащего и обиженного Барбатоса? ― Так, я же сказал, что знаю, чем мы займёмся, ― Венти влетает в комнату вместе с огромной кучей тарелок, составленных на деревянную дощечку для нарезки мяса. Ну прямо поднос официанта, нет слов. ― Короче, наши отношения заходят в тупик, нужно как-то сближаться, поэтому я по первой ссылке гугла нашёл вопросы, тип, чтоб узнать друг друга получше. ― Я поехал домой, ― это какой-то треш. Вот реально, именно этим собираются заниматься двое подростков в новогоднюю ночь? Отвечать на клишированные вопросы с сомнительного сайта? ― Я могу тебе просто всё это рассказать. ― Так веселее, ― Венти жмёт плечами, почему-то немного смущённо улыбаясь. ― Я просто после всей этой истории с твоим папой загнался, что не особо знаю, что тебя задевает, волнует, ну и всё такое. А если буду в лоб расспрашивать, то это странно будет. ― Поэтому ты решил расспрашивать в лоб, прикрываясь вопросами из интернета? ― но это мило, возможно, самая милая вещь, которую делал Венти. Поэтому Чжунли как-то даже тает немного, переставая корчить недовольное лицо. ― Ладно, поотвечаем на вопросы. И, тяжело вздохнув для вида, двигается спиной к стене и разгибает ноги, чтобы просиявший Венти мог с самым счастливым выражением лица доползти до него, усесться, откинувшись на живот Чжунли, и устроить голову на его груди. Уж хочет открыть свой потрясающий список вопросов, как вдруг замирает, мило улыбается и открывает инсту, пока Чжунли слишком занят попытками поставить как-то их импровизированный поднос и не уронить всё к чертям собачьим ― Он мой хуй сосал, ― приближает камеру к лицу Чжунли, поставившего подбородок на макушку Венти. Тот, всё же отвлекаясь от размещения сидра на дощечке, поворачивается к чужому телефону, недовольно цокая, но даже не особо агрессируя, а просто наклоняясь к мягкой щеке и немного прикусывая её. ― Он врёт, ― качает головой, немного щипая Венти за бок. ― Сори, без доказательств не верю. ― Доказательства на другом сайте, ― Венти хихикает и, мило хлопая глазами, в глубине души надеется, что его прямо сейчас не убьют. Время на съемку истории заканчивается. ― Чжунли, ты ведь меня любишь? ― Выкладывай куда хочешь, ― вздыхает, сцепляя ладони на животе Венти. Всё равно он не отстанет, пока не получит разрешение. Ну или расстроится, насупится и будет ворчать до скончания веков. ― Вопросы где? Барбатос только кивает, явно не особо слушая, и на пару секунд зависает, пересматривая историю. Блин, жесть, они такие миленькие тут! Это обязана увидеть вся школа. Пусть пишут фанфики про них. ― Так, да, вопросы, ― пересмотрев историю последний раз, Венти снова открывает браузер, удобнее устраиваясь в кольце рук Чжунли, который, уже потеряв надежду оторвать Барбатоса от телефона, просто молча ест оливье, поставив тарелку Венти на голову и только придерживает её одной рукой. ― Если бы Вы могли позвать любого человека на ужин, то кого бы Вы пригласили? Бля, тупой вопрос, очевидно же… ― Точно Роберт Дауни младший, он же даже в тюрьме сидел, наверное, многое может рассказать, ― Чжунли перебирает пальцами ткань домашней футболки Венти, пока тот вдруг обиженно фыркает, скрещивая на груди руки. ― Я тоже многое могу рассказать, ― ворчит, сползая ниже, чтобы Чжунли не смог больше использовать его как стол под свою тарелку. ― Жесть, ты неправильно отвечаешь, вот я бы тебя позвал. ― Серьёзно? ― удивлённо переспрашивает, отставляя оливье на импровизированный поднос. ― Нет конечно! ― Венти хихикает, переставая наигранно дуться и забираясь обратно. ― Леонид Каневский. Он мой кумир, ― Чжунли даже спрашивать не будет, всё равно из логических цепочек Венти выводы сделать невозможно. ― Так, дальше. Хотели бы стать знаменитым? Если да, то в какой сфере? ― Не думаю, что хотел бы, ― Чжунли задумчиво хмурится, неосознанно нащупывая руку Венти и начиная перебирать его пальцы. ― Слишком много трудностей, мне больше спокойствие нравится. ― Тут плюсую, я б не выдержал, если бы кто-то лез в мою жизнь, ― Венти кивает, подтягивая ладонь Чжунли к своему подбородку, чтоб поудобнее устроиться. ― Так, какая-то хуйня, ― ворчит, пролистывая сайт. ― Совсем скучные вопросы. Что, я по их мнению не знаю, что твой идеальный день ― это просидеть у меня, поесть что-то с доставок, посмотреть какую-то фигню и лечь спать в десять? Ну, в перерыве намутить интимчик. ― И не поспоришь, ― наверное, не стоит говорить, что его мечты несколько обширнее, пусть уж радуется. ― Так, у вас есть предположение или предчувствие насчёт того, как вы умрёте? ― Венти заглядывает через плечо, хихикая, потому что Чжунли очень уж увлечённо жуёт солёный огурец. ― Я думаю, что я по естественным причинам умру, не знаю, лет в восемьдесят жахнет меня инсульт или инфаркт. ― Не знаю, может, от рака? У меня бабушка от рака шейки матки умерла, ― с умным видом заключает Моракс, когда уже доедает огурец и лезет в банку за новым. ― Ну у тебя-то матки нет, ― Венти хмурится, ощущая себя настоящим биологом на фоне Чжунли. ― Но предрасположенность есть, ― спорить не хочется, но судя по этому огоньку юмориста, что разгорается в глазах Венти, придётся. ― Не к матке предрасположенность, а к раку, гений. ― Надеюсь, мы сейчас о позе говорим, потому что если я буду жёстко тебя ебать в миссионерской, то буду тебе тупо в пупок дышать, ― хмыкает, в общем-то полностью довольный своей шуткой и тем, как он всё же вышел победителем из этой перепалки, так что укладывается обратно, всей спиной чувствуя недовольство Чжунли. ― Так, три вещи, в которых вы схожи со своим партнёром? Ой, на это я хочу ответить! ― Чжунли и не возражает, потому что оливье его сегодня как-то особо увлекло. ― Так, во-первых, мы с тобой шарим в физике, математике ― технических всяких штуках, во-вторых, есть проблемы с отцом, в-третьих… ну, самый чудесный, замечательный и невероятный человек в жизни каждого из нас ― это я! Чжунли пихает Венти, пока жуёт ложку салата, и тихонько смеётся с его реакции на едва ощутимую щекотку. Что-то в таком праздновании есть. Сложно сказать, словно это самый обычный день, но сегодня они точно предоставлены сами себе и никто не потревожит их милую идиллию. Ещё и еды много. ― Так, давай дальше, ― Венти, только отошедший от приступа смеха из-за щекотки, вновь возвращается на своё по праву место, утыкаясь в телефон. ― Всё херня какая-то… о, давай самое дорогое и любимое воспоминание! Можешь даже не про меня, я не обижусь. Ещё бы он обиделся. Но вообще это сложно. Чжунли несколько раз издаёт долгое «хм», ставит подбородок на голову Венти и качает из стороны в сторону, погружаясь в раздумья. ― Ну, наверное, когда летом после девятого класса мама отпустила нас с Тао на дачу за неделю до своего приезда, и к нам ещё Ясю и Тевкра отправили, ― Чжунли и правда звучит тепло и мило, словно сама эта история греет ему душу, так что Венти притихает, стараясь слушать как можно внимательнее. ― И в один вечер мы пошли на озеро, закат был очень красивый. И вдруг дождь, знаешь, прямо настоящий ливень, но очень тёплый. Тао мне на спину запрыгивает, Яся колонку притащил из города, включает всякую хрень, с мелким своим плавает. Не знаю, тогда прямо чувствовалось, что мы ещё как бы совсем дети, но уже что-то взрослое появляется в жизни. Вот. Чжунли замолкает как-то очень резко, то ли смутившись своему порыву, то ли просто окончательно уйдя в воспоминания. Венти особо его из этого состояния не стремился вытаскивать, только так же молчал, аккуратно поглаживая чужие тёплые ладони. ― Мы с папой должны были поехать на выставку каких-то картин, мама, вроде, очень любила того художника, ― Венти жмётся к Чжунли ближе, сгибая ноги в коленях и ловя вторую руку Моракса, чтобы и её сложить себе на живот. ― Вот, но у меня было награждение в тот день, выиграл какой-то конкурс, не суть. И я был уверен, что папа поедет на выставку, для него мама была очень важна. Но он не поехал. Пошёл со мной на награждение, потом повёз в ресторан праздновать, там была очень вкусная паста, как сейчас помню, купил мне приставку. Здорово было хоть в одиннадцать лет понять, что тебя ценят больше мёртвой женщины. Чжунли не особо умеет поддерживать. А ещё ему немного стыдно это делать, почему-то чувствует себя глупо. Но это Венти, поэтому он, задавив в себе смущение, обнимает того покрепче, прижимаясь лбом к затылку парня. ― Я тоже ценю тебя… сильно, ― сложно говорить громко и разборчиво, но Венти, кажется, его слова прекрасно слышит, так что издаёт то ли писк, то ли скулёж, моментально проворачивается в чужих руках и лезет с недолгим и очень уж аккуратным поцелуем, а потом и вовсе утыкается носом в шею, щекоча своим дыханием. ― Ладно, поехали дальше, ― полностью не разворачивается, а остаётся сидеть полубоком, удобно уложив голову Чжунли на плечо. ― Самое ужасное воспоминание? Наверное, будь атмосфера другой, Чжунли бы ни за что не ответил, но сейчас всё располагает к такому разговору по душам, и он прижимает Венти ближе, покачивая ступнёй вперёд и назад. ― В последний год жизни с нами папа очень много ругался на Тао, прямо очень много, они постоянно орали друг на друга, но её он никогда не бил. И один раз Тао крикнула что-то типа: «лучше сдохнуть, чем с тобой жить», взяла здоровенный кухонный нож и закрылась в ванной, ― поджимает губы, опуская взгляд, так что Венти даже в глаза ему заглянуть не может, а только крепче стискивает в пальцах ладонь, будто бы и не дыша вовсе. ― Мамы дома не было, папа после ссоры сразу ушёл куда-то. И я сидел под дверью три часа, слышал, как она там ревёт, и все три часа уговаривал открыть дверь. Мне тогда вообще тринадцать было, я не знал, что делать, мама трубку не брала, а Тао ещё с этим ножом… Я ненавижу, когда она плачет, но тогда очень страшно было, что она вдруг затихнет, знаешь, как фильмах, когда, ну, того. Венти просто молчит. Смотрит на свои колени, сгибает их ещё больше, почти что к груди подбирая, а потом хмурится, шумно сглатывая. ― Папа хотел покончить с собой. Ну, я так думаю, ― начинает тише обычного, уже до красноты кончиков пальцев стискивая фаланги Чжунли. ― Я пришёл домой, мне было девять, я учился прямо во дворе тогда. Вот, захожу, а наш ящик со всякими таблетками прямо перевёрнут, открыта куча упаковок, блистеры некоторые пустые, а папа был в своей комнате, закрылся. Я его спрашиваю, что случилось, он сначала молчал, дышал только очень тяжело, а потом всхлипнул, вроде, и попросил вызвать скорую. Мне сказал позже, что у него аллергия какая-то разыгралась, он не знал, что нужно выпить от неё и теперь полежит какое-то время в больнице, но я года через два в его карточке медицинской увидел, что он тогда лежал в психиатричке. Подозреваю, что с попыткой самоубийства, ― передёргивает плечами, вырисовывая круги на тыльной стороне ладони Чжунли. ― Но он тогда вернулся другим человеком: больше времени мне стал уделять, занялся моей учёбой, стал на всякие кружки отдавать, меньше маму упоминал, вроде, даже психотерапевта посещал. Что после таких историй говорить, Чжунли решительно не знал. То есть, он просто сейчас молчит, тупо сверля Венти взглядом. Хочет высказаться. Ну, у него есть мысли, но как их озвучить? Какие слова подобрать? И нужно ли это Венти? ― Я тебя люблю, ― даже на эту фразу в каких-то жалких три слова он тратит уйму сил, кое-как выдавливая её из горла. Ну. Он хочет сказать, что, несмотря на всё это, он любит, и Венти не становится хуже от неприятных историй, и что-нибудь ещё душевное, но все слова путаются в голове, смешиваясь и не давая чётко изъясняться. ― Ты очень хороший человек, хотя такие вещи обычно… ну, ломают, типа, и ты как бы перестаёшь быть собой, и… Венти лезет целоваться посреди фразы, спасая Чжунли от обязанности договорить свою ужасно сформулированную мысль до конца. Удобно устраивается, закидывая руки на шею Моракса, и с огромным удовольствием чувствует, как его крепче обнимают, стараясь притянуть ближе. Ему комфортно. Не стыдно, не совестно, что рассказал такое, даже как-то легче, что Чжунли теперь всё знает. Нет, он вовсе не стесняется своих проблем или своего прошлого, но раскрывать его всем подряд особого желания не изъявлял никогда, это слишком многое усложняет. С Чжунли ничего не изменится. Венти уверен, они просто станут чуть ближе и всё, ну и Моракс, наверное, по-тупому, но очень мило теперь не будет при Венти пить таблетки… на всякий случай. ― Как-то мы с тобой немного словили дединсайдерское настроение, ― хихикает, чуть улыбаясь, и бросает взгляд на экран своего телефона, чтобы проверить время. ― А меж тем уже к полуночи, надо бы подарки дарить. Ну вот, со всеми этими задушевными разговорами Чжунли и забыл как-то про необходимость немного опозориться. Ему всё ещё стыдно за свой подарок. Хотя. Не столько стыдно, сколько неловко и смущающе. ― Так, сначала мой подарок на твоё совершеннолетие! ― Венти сползает с коленей Чжунли, вскакивает с кровати и исчезает на минуты из комнаты, видимо, отправившись на поиски своего подарка. Чжунли лезет в рюкзак, нащупывая небольшой пакет. Ладно, он только что делился самым сокровенным с этим человеком, всё должно быть нормально. ― Так, я тут! Давай, сначала я подарю тебе подарок на день рождения, потом ты мне мой подарок, а потом я тебе второй? Чжунли согласно кивает, садясь ровнее и с огромным интересом сверля пакет взглядом. Детскую любовь к подаркам и сюрпризам он в себе убить так и не смог. Так что сейчас любопытство подпирает к горлу, и приходится сдерживаться, чтоб не полезть раньше времени. ― Клянусь, мы с Кэйей себе мозг наизнанку вывернули, пока придумывали, ― эти двое, кстати, спелись просто с феноменальной скоростью, даже краской одной на двоих красились (хотя Чжунли подозревал, что это из соображений экономии, а не великой дружбы). ― Но потом я напряг свои три извилины, одна даже лопнула от напряжения, и вспомнил вечер перед тусовкой у Дилюка с Кэйей, и фотку, которую твоя сестра мне показывала. Ну а сегодня я в своих догадках убедился. Так что, вот. И протягивает на раскрытой ладони какой-то то ли маркер, то ли карандаш, криво перевязанный ленточкой. Чжунли чуть хмурит брови, беря подарок в руки и поднося к лицу, чтоб рассмотреть… Подводка. ― Какая-то охуенная, меня твоя сестра консультировала, ― говорит это с неописуемой гордостью в голосе. Кажется, Венти со всей семьёй Чжунли поладил на ура. ― Тебе очень идёт с ней, надеюсь, что понравится. ― Спасибо, правда, я удивлён немного, но рад, ― крутит в руках свой подарок, снимает колпачок, глядя на оранжевую кисточку, проводит полосу на руке, разглядывая оттенок. ― Я, если честно, пользоваться этим не умею, но у меня есть домашний визажист, работающий за сырки, а обучающий вообще за бутерброд. Так что, думаю, пригодится. ― Так, это всё, конечно, круто, ― выдержкой Венти вообще не отличался, так что уже возился на месте, нетерпеливо стараясь заглянуть в пакетик, стоящий на коленях Моракса. ― Что мне? Давай, не тяни. ― Короче, я пока сам не понял, как отношусь к своему подарку, вроде кринж, а вроде и норм, ― говорит не очень-то чётко, явно немного сомневается и смущается, так что Венти просто перебирается ближе, требовательно протягивая ладонь. Чжунли медлит пару секунд, вздыхает покорно, и кладёт на неё прозрачный гриппер, тяжело вздыхая. ― С Новым годом. Венти смотрит на свой подарок где-то секунд двадцать. Открывает пакет, вытаскивает двумя пальцами, подносит к лицу. Парные, мать его, колечки. Просто полоска металла, достаточно толстого и грубого на вид, но с выгравированными словами: на первом ―сигарета, на втором ― пепельница. Хмыкает от милой шутки, потом переводит взгляд на свой пакет, потом на всё ещё смущённого Чжунли. И заходится диким хохотом, складываясь пополам. В себя он приходит, только когда ему прилетает пинок по коленке. Стирая с глаз слезинки, он старается отдышаться, но как же это, чёрт возьми, тяжело, потому что перед глазами совсем сконфузившийся Чжунли, пыхтящий и, кажется, немного обижающийся. ― Не подумай, просто… ― снова давит смешок, разглядывая колечко. ― Купил на этой, типа, ярмарке на первом этаже торгового центра, да? Там ещё за прилавком была милая девушка с проколотым носом? ― Ну… да, ― Чжунли кивает, и прежде чем он успевает задаться вопросом, почему Венти вообще этим интересуется, ему на колени кидают точно такой же закрытый пакетик с парой колец, но чуть потоньше. ― Мы синхронизировались, ― Венти снова пускает смешок, жестом подгоняя Чжунли, чтоб тот открывал быстрее. На первом ― пассив, на втором ― актив. Чжунли их, кстати, видел, но решил, что это уж совсем лютейший кринж. ― Ну ничего, твои на большой палец, а эти на безымянный. Кстати, «актив» на твой палец не налезет… Ой, давай снимем этот тренд, типа, я даю тебе кольцо, ты его берёшь, я его на свой палец надеваю, ну и дальше музычка? И улыбается так довольно, что аж бесить начинает. Хочется придушить, но Чжунли зачем-то целует. Смеётся, специально выдыхает, так что Венти аж давится воздухом, и снова целует, подтягивая надевающего кольца парня к себе. И от мысли, что он может делать так сколько захочет, почему-то теплеет в груди. Какой-то мальчик в гимназической форме тыкает в неправильное решение Моракса ― Венти забавно хихикает в его губы, а потом прикусывает немного самый кончик языка. С Венти всё быстро, всё сумбурно и немного (совсем не немного) абсурдно. Они дарят друг другу кольца из одного магазина и зачем-то надевают их на безымянный палец правой руки, они по-скучному празднуют новый год в однушке Барбатоса, хотя их зовут на тусовку, они заваливаются на кровать и, не уследив, оба стукаются головой об изголовье, смеясь от глупости ситуации. За окном взлетает фейерверк соседей. Кажется, они пропустили полночь. Да и нет совсем этого чувства таинства Нового года. Как будто они празднуют не что-то глобальное, а просто день рождения Чжунли. Как будто для них двоих. ― Поехали к Дилюку с Кэйей? ― Венти буквально лежит на нём, с прищуром глядя в янтарные глаза. ― Мы ведь празднуем вдвоём, ― только что думал, что это лишь для них, что это какое-то таинство. Но Венти широко улыбается и трётся носом о его щёку: не милуется, просто чешется. ― Планы меняются, ― он мотает головой, и его косички смешно мотыляются туда-сюда, сухими секущимися кончиками задевая лицо Чжунли. ― Я хочу жёстко тебя засосать прям на глазах у всех, и чтоб кольца парные тоже увидели, и как сильно тебе идёт подводка. ― Хвастаешься мной что ли? ― вскидывает брови, негромко посмеиваясь от выражения лица Венти, когда тот закатывает глаза, цокая языком. ― Скажи спасибо, что так, а не хиджаб надеваю, ― пихает Моракса в бок, потом скатывается с него на кровать и снова тычет под рёбра пальцем, вынуждая парня вступить с ним в забавную драку. ― Это наш последний школьный год, я этих ребят мало знаю, но ты с ними столько лет учился. На мне свет клином не сошёлся, поехали, повеселимся, а потом, если захотим, вернёмся. Твой же день рождения, тебе и решать. ― Про свет и клин я бы поспорил, ― сам от себя такого наплыва романтики не ожидал, но искренне старается держать лицо и не впадать в смущение. ― Но, наверное, ты прав. И кто кого ещё засосёт. ― Нашёлся альфа, ты ж краснеешь как помидор, стоит мне в твою сторону дунуть в общественном месте, ― спорит больше для вида, пока засовывает бутылки их сидра в рюкзак, чтобы не с пустыми руками на тусовку. ― А вот и нет, ― Чжунли хмурит брови, упирая руки в боки. Если сфотографировать, то неплохой формат для мемов получится. ― Пидора ответ. ― Шлюхи аргумент, ― Венти реально думает, что Чжунли никогда не учился в шестом классе и не в курсе всех этих подъёбок? ― Ты сейчас с маэстро вступил в спор,― усмехается, грозно склоняя голову набок, ― Аргумент не нужен…

***

― Ребят, у вас у всех оценки нормальные… ну, выше двойки, поэтому никого я на пересдачи зачётов и переписки контрольных не отправляю, все отдыхаем, все наслаждаемся летом. Гомон, звук закидываемых в рюкзаки вещей, болтовня ни о чём. Венти умилительно вздыхает, подпирая рукой подбородок. Он тоже таким был. И кричал «пока, ад» в последний день, и даже один раз в окно выскочил, лишь бы быстрее убежать домой. Но теперь такая роскошь непозволительна ― ещё нужно кабинет закрыть. ― Извините, Венти, ― он сам настоял, чтобы его звали по имени, просто обращались уважительно, ― это вам. Две девочки из девятого, хихикая и переглядываясь, останавливают его в коридоре и протягивают коробку конфет и упаковку чая. Опа, вот это подгончик. ― Ой, девочки, спасибо огромное, я такие люблю, ― да, излишне сладкие, так чтобы рот сводило. Это прямо его тема. ― Хороших вам каникул, отдохните. ― У нас ещё экзамены, ― вздыхает почти в унисон, печально опуская взгляды. ― Ну, если кто-то сдаёт английский, то смело пишите мне, я помогу, ― в сопровождении двух дам (он так называл почти всех своих учениц), спускается по лестнице школы, которую сам закончил не так уж и давно, стараясь не подскакивать на каждом шаге ― несолидно. ― Я, конечно, не эксперт по государственным экзаменам пока, но когда в универе был, готовил нескольких ребят. Не жаловались. ― А сколько вам лет? ― ойой, начали про личное ― не к добру. Венти улыбается и, как бы невзначай, чешет нос именно правой рукой, благоразумно повернув кольцо надписью внутрь. Конечно, в школе весь учительский состав был в курсе его… предпочтений (насмотрелись за второе полугодие одиннадцатого класса), но вот совсем уж похабные вещи попросили не демонстрировать. ― Двадцать пять скоро будет, ― не переобувается (не для того он учителем становился, чтобы сменку с собой носить в мае) и просто шагает за эти тяжеленные двери, придерживая их для щебечущих благодарности девятиклассниц. ― Знаю, думали, что младше, но я уже даже магистратуру закончил. ― Хороший возраст, ― та, что повыше и немного посмелее, неловко улыбается, перебирая прядь своих длинных волос. ― А я вот хотела сходить в кафе с друзьями, но те не смогли. Может, Вы хотите? У, то, чего Венти боялся как огня. Сложно быть красивым и молодым преподом в месте, где у кучи подростков гормоны аж из ушей лезут. Ожидаемо, ему даже объясняли, что с таким делать. ― Извините, но я не могу, ― отказать. Уважительно, но однозначно. Уж лучше пресечь это в самом начале, чем потом пожинать плоды своей мягкотелости. ― У меня сегодня встреча. И снова чешет нос правой рукой, уже излишне демонстративно шевеля пальцем с тонкой полоской металла. Девочки неловко замолкают, стреляя друг в друга взглядами. Они отойдут к первому сентября… Венти очень надеется. А то ему как раз брать их класс, неловко будет. С парковки во дворе сигналит машина, и Барбатос, весело махнув на прощание немного расстроенным девочкам, ещё раз извиняется перед ними за свой отказ и убегает в сторону автомобиля, припаркованного не самым удачным образом. ― Папа приехал забрать со школы, ― Венти строит милое личико, выдавливая писклявый голос и тут же подключаясь к ауксу. Музыка в автомобиле ― его территория.― Я сегодня получил пятёрку, похвали меня! ― Ты ставишь пятёрки, придурошный, ― Чжунли только хмыкает, аккуратными движениями выруливая с парковки. ― Нечего там ставить, ты ж видел, как я вчера итоговый диктант проверял, ― слышал, вернее. Поразительно много мата для одной стопки тетрадей. ― Я б им колонку двоек поставил за этот ужас, но мне лень тащиться сюда ещё ради их переписок, так что обошлись трояками. Ничего не учат, а потом я плохой, понимаешь?! ― А ты учил? ― Чжунли вскидывает одну бровь с осуждением глядя на подрезавшее его авто. ― Это другое, ― Венти фыркает, закатывая глаза. Он-то не учил, потому что дела поважнее были, да и списывал, если что неплохо. А эти… стыд и позор. В глаза он им, конечно, такого не говорит, но вот вечером за чашечкой чая каждому своему ученику кости перемоет, Чжунли их уже поимённо выучил. ― Кстати, я отработал свой первый год, в честь этого наскрёб со всех зарплат нам подарок. ― О, у меня тоже подарок тебе, ну, первый учебный год не в качестве студента, все дела, ― Чжунли улыбается, заворачивая во двор их дома. Переехали поближе к школе, чтоб Венти не таскаться на работу по несколько часов, а Моракс всё равно из дома все бумажки свои оформляет, в офисе компании был только на первом году работы, а сейчас уже третий идёт (в магу он не пошёл, потому что уже на четвёртом курсе нашёл неплохую работу и решил посвятить себя этому, а не очередной корочке). ― В бардачке лежит. Улыбается, паркуясь на своё место (наконец его не занял сосед). Машину ему подарили родители на окончание вуза, с красным дипломом, как никак. Не особо дорогая, но хорошая, самое то, чтобы перевозить тонны тетрадок, которые Венти проверяет ночами с кружкой кофе в одной руке и злосчастной красной ручкой в другой. Этих красных ручек у них теперь штук семьдесят по квартире валялось. А ещё его романтичное представление о совместной жизни разбилось о стену суровой реальности: когда оба учились, ещё было терпимо, когда учился один Венти, тоже нормально, даже какая-никакая романтика, Барбатос то ужин приготовит, то уборку генеральную сделает. Но сейчас… Сейчас оба приходят домой (Чжунли приходит в кровать из соседней комнаты) и просто падают. Выходные проводят дома, Венти так вообще вечно со своими контрольными: то составляет, то проверяет. Короче, тяжко. Но впереди оплачиваемый отпуск, у Венти так вообще сорок два дня. ― Ты серьёзно, ― Венти замирает, сжимая пальцами вскрытый конверт, который он только что достал из бардачка. Хлопает глазами. А потом смеётся, прикрывая рот ладонью. ― Блять, билеты до Австралии? ― Ну, сразу переезд оформить сложно, да и нам не по двадцать восемь, но надо хотя бы слетать, посмотреть, ― бурная реакция Венти ему понятна: на другой конец мира поехать ― это дороговато. Забавный такой, ищет что-то в телефоне. Не забавно становится, когда Венти показывает ему то самое «что-то». ― Да ёбанный... ― Мы снова синхронизировались, как тогда, помнишь? ― хохочет, прикрывая лицо руками. Да что ж за цирк у них вечно? Чжунли тоже прыскает, заглушая мотор машины. В телефоне Венти два ебучих билета до Австралии.