Курилка — на четвёртый этаж и направо.

Чжунли никогда фанатом зимы не был. Ну, Новый год и день рождения ― штуки хорошие, но весь этот холод и кучи снега, через которые нужно пробираться с боем, его не впечатляли от слова совсем. Вот весна или осень уже совсем другое дело. Во-первых, ему пальто, тренчи и водолазки идут намного больше безразмерных курток и тёплых свитеров, во-вторых, можно выходить из дома на десять минут позже, ведь надевать и снимать сто слоёв одежды не придётся. В-третьих… вот эта ситуация. ― Почему, если поскальзываешься, нужно меня за собой тянуть? ― вздыхает, приподнимаясь на локтях прямо в сугробе и отряхивая голову от пушистого снега. ― Потому что в отношениях горе делится пополам, ― Венти жмёт плечами, даже не предпринимая минимальных попыток встать. Да, уютненько вот так лежать рядом с дорогой, тут и менты могут загрести. ― И вообще, не выёбывайся на человека, который видел твой хуй. ― Не видел же, ― Чжунли задумчиво хмурится, прогоняя в голове воспоминания минувшей ночи, отчего-то даже не смущаясь и не стыдясь. ― Ну, трогал, разницы нет особой, ― выкатывается из сугроба на землю, резво подскакивая на ноги. Романтичное разглядывание холодного зимнего неба его конечно прельщает, но в школу дойти как-то надо. ― А мне выёбываться можно ― ты мой хуй не трогал. Барбатос протягивает руку, и это вызывает в голове Чжунли не самые приятные воспоминания о недавних событиях и весьма романтичном предложении Венти попробовать собственные выделения «ради прикола». Так что Моракс поднимается самостоятельно, показательно отряхиваясь от снега, в который он угодил по чужой вине. ― Будешь купать меня в снегу, точно до конца жизни не потрогаю, ― ворчит, снимая с плеч рюкзак и отряхивая его парой движений, пока Венти рядом отчего-то довольно хихикает, от скуки раскачиваясь с пятки на носок. ― То есть, я могу рассчитывать на смачный отсос, если больше не буду толкать тебя в снег? ― радостно приподнимает брови и проворнее ветра хватает руку Чжунли, пожимая её с нехилой такой тряской, словно они только что заключили какую-то ужасно важную сделку. ― Договорились, так и запишем. ― Эй, ни о чём мы не договорились! ― а вот и смущение, отсутствию которого он так радовался всего минуту назад. Всё ещё здесь, всё еще с ним. Всё ещё он краснеет, как первоклассник. ― Сосать и трогать ― разные вещи. ― Ну, не совсем так, при отсосе ты просто трогаешь ртом, ― с задумчивостью философа и серьёзностью великого мыслителя Венти поднимает взгляд к небу, прикладывая ладонь к подбородку. Если вот так посмотреть на него, то и не скажешь, что безмозглый придурок. ― И я гипотетически предполагаю, что это не так уж и трудно. Типа, могу скинуть тебе видеоурок на ютубе. ― Я боюсь предположить, какие у тебя рекомендации, ― качает головой. Боже, почему они выглядят как двенадцатилетние школьники в период обострения полового созревания? Почему нельзя поговорить про что-то другое? ― Ты, кстати, сочинение-то написал? А то сдавать сегодня. ― Да подожди ты со своим сочинением, ― конечно он его не начинал даже, но всё равно за две перемены сможет набросать что-то на неплохую оценку. Плюсы быть умным. ― Так вот, я что-то лохонулся вчера и не выяснил, сколько у тебя сантиметров. Типа, вроде больше шестнадцати, но так сложно оценить было. ― Во-первых, можем мы обсудить что-то кроме членов? ― смотрит недовольно и даже как-то немного обиженно. Потому что он хотел поругать Венти, ведь тот не написал сочинение, и похвастаться своим на шесть листов. ― Во-вторых, я сам точно не знаю, зачем мне эта информация? ― Ты себе хуй не мерил? ― в глазах Венти читается самое настоящее презрение, ну и ещё немного шок. С кем он встречается, боже! ― Каждый уважающий себя мужчина должен за жизнь измерить член школьной линейкой и попробовать себе отсосать! Каждый, понимаешь?! ― Ты осуждаешь меня, потому что я всегда был в курсе существования в моём теле рёбер и невозможности так изогнуться? ― фыркает, пихая Венти локтём и шагая чуть быстрее. ― Знаешь, в жизни есть недостижимые цели, но это не мешает человеку стремиться к ним, ― он произносит это таким тоном, словно говорит и правда про что-то возвышенное, серьёзное и недоступное пониманию простого обывателя. Про космос, там, или про квантовую физику. ― Я поражаюсь твоему умению нести такую хрень с настолько умным лицом, ― кажется, он понял, как этот полуфабрикат выигрывал олимпиады. С таким-то уровнем красноречия. Наверняка просто комиссии зубы заговаривал. ― Я просто крайне лиричен в глубине души, ― усмехается, глядя на мирно шагающего с ним рядом Чжунли. ― Наверное, где-то в другом мире я мог бы стать поэтом. ― Только если матерных частушек, ― хмыкает, заворачивая в школьной двор, где уже было настолько оживлённо, что к дверям по крыльцу надо было буквально пробиваться. А ещё все почему-то смотрели. Вернее, не просто смотрели. Откровенно так пялились, будто бы переглядываясь и шепчась. Точно. Все ведь знают. Каждый (ну каждый третий точно) человек в этой школе прекрасно осведомлён, что Чжунли Моракс встречается с парнем. И ведь самое обидное, что обсуждать все будут только его, просто потому что Венти с самого начала в буквальном смысле прокричал о своей ориентации, да и выглядел как типичный такой представитель сексуальных меньшинств. Чего только голубые косички стоят. Но ведь Чжунли всегда был гетеро в глазах общественности. Ну, за исключением семиклассниц и их вселенной, где Моракс просто какой-то альфа, зажимающий Аякса по всем углам. А он, даже оказавшись геем (ну или всё же би, он пока сам не особо понял), всё равно надежд не оправдал. Это его сто шестьдесят сантиметров надменной иронии прижимают к стенке, чтоб поцеловать. Вот и думай… Обидно за себя немного. ― Чжунли, хочешь, чтоб все прям охуели? ― вешает куртку на крючок, когда им наконец удаётся протиснуться в раздевалку. Надо приходить или заранее, или с опозданием, а то попали в настоящий «час пик». На самом деле Венти просто прекрасно видит, что у его парня левый глаз немного дёргается от волнения, а взгляд так и мечется туда-сюда. И чего он только переживает? Подумаешь, какие-то там люди узнали, что ты гей. Типа, и что? Барбатосу это понять не суждено. Зато вот как успокоить Чжунли он уже понял. Вернее, это очевидно. Этот светофор закомплексован настолько же, насколько и красив, а потому единственным способом удержать его самоуверенность на плаву является просто банальный выпендрёж и демонстрация, что его кто-то да поддерживает. Дёшево, конечно, но метод рабочий. Так что, стоит Чжунли только едва заметно кивнуть на заданный ему вопрос, Барбатос тут же хватает парня за ворот, пока сам приподнимается на носочки, без тени сомнений утягивая Моракса в поцелуй. Не сказать, что особо страстный или даже глубокий, обычный такой поцелуй, даже не слишком пошлый для школы. Целуйся так какие-нибудь Аякс с Люмин, никто бы и внимания не обратил. Но это ведь Чжунли. Так что глазеют на них теперь знатно. ― Если кто-то нас сфоткал, то скиньте мне, ― оглядывается на учеников других классов, старательно делающих вид, что они ужасно увлечены переобуванием сменки. Провокатор. ― Ты самый настоящий клоун, ― Чжунли ворчит, но ему как-то легче становится. Потому что Венти перетащил на себя всё внимание очередной выходкой? Да, раньше это знатно бесило, а сейчас вот помогает. ― Я предпочитаю звать себя шоуменом, ― откашливается, элегантно прикрывая ладонью губы, и чинно выпрямляет спину, словно он минимум какой-нибудь восемнадцатый претендент на британский престол, а может и вовсе пятнадцатый. Но, увы, затесаться в королевские особы не выходит ― Барбатос спотыкается, смешно ойкая и в один момент становясь обычным таким школьником, особенно по богатству нецензурной брани. ― Кто делает такие уродские лестницы? Чтоб у них понос не прекращался! ― Просто ноги у тебя коротковаты, ― хмыкает, показательно выпрямляясь, даже несмотря на тяжесть рюкзака на правом плече, чтобы казаться как можно выше. Хотя, казалось бы, куда ещё выше, ещё чуть-чуть и головой потолок заденет. Ну или так кажется пылающему завистью мозгу Венти. Хотя, если так посмотреть, все эти сто девяносто сантиметров ― его личная собственность, к которой он имеет доступ. Захочет ― на плечи ему залезет. И вообще, среди всех присутствующих на этой лестнице он единственный трогал хуй главного краша школы. И низкий рост ему не помешал. Тут явно есть, чем гордиться. ― Чжунли! Срочно! Чжунли, очень-очень срочно! ― иногда громкость голоса Аякса пугала просто до нервного тика. Потому что орал он на всю школу, и не прекращал, пока не достигал желаемого результата. Вот и сейчас, взмыленный и почти что ревущий от безысходности, Тарталья перескочил три ступени разом, замолкая лишь прямо рядом с другом. ― Дай списать алгебру, пожалуйста! Я обещал сделать, но у меня обстоятельства, потом объясню! Куплю обед, отсосу, отдамся ― только дай скатать. ― Из всего перечисленного мне только обед и прельщает, ― качает головой с ноткой осуждения во взгляде, но лезет в рюкзак, вытаскивая оттуда нужную тетрадь и протягивая её Аяксу. Он очень надеется, что сегодня в столовой рис, а не эти безжизненные макароны, от одного вида которых хочется блевать. Хотя, за чужие деньги всё вкусно. Но рис вкуснее, и это даже не потому что он китаец.

***

― Почему в такие дни всегда макароны? ― тяжело вздыхает, печально глядя на свою тарелку. Зато котлета вкусная была. А вот Аякса с Венти, кажется, ничего вообще не смущало, они бы всё съели, даже если бы макароны плесенью покрылись. Так что лёгкое отвращение и пренебрежение разделяла разве что Люмин, тоскливо ковырявшаяся вилкой в разваренных пресных бантиках. Сегодня она питается булочкой с корицей и яблоками, которые ей стащит у мелких Аякс. Просто мужчина мечты, какого парня себе отхватила. ― Мы потом курить пойдём? ― Венти наклоняется ближе к сидящему напротив Тарталье, почти что залпом выпивая свой чай. Как вообще можно было переносить этот отвратительно-приторный вкус подкрашенной воды с сахаром, Чжунли не понимал совершенно, но Барбатосу, кажется, даже нравилось. Это оскорбительно немного, Моракс ведь Венти тоже нравится, выходит, он такой же сомнительный, как и столовский чай? ― Я точно пойду, ― Люмин кивает, с всепоглощающим умилением наблюдая как Аякс, заметивший, что она не ест макароны, отламывает кусок своей котлеты, с тенью жалости, но всё равно уверенно перекладывая его на тарелку девушки. ― Сегодня скажу маме, что встречаюсь с этим Емелей, не помешало бы сбросить стресс. ― Бля, смотрите, ― Венти щёлкает своей зажигалкой, на всякий случай оглядываясь, проверяя наличие учителей рядом. Кстати, эту самую зажигалку ему подарил какой-то бомж, потому что Венти подкинул ему три рубля. Так что вещицу он хранил как зеницу ока и считал если не своим талисманом, то как минимум оберегом или вроде того. ― У нас романтический ужин… обед при свечах. Ставит на стол загоревшуюся зажигалку, двигаясь ближе, чтобы прикрыть её, и немного хихикает, выглядя крайне счастливым. ― Ебать, просто двойное свидание в ресторане, ― Аяксу много времени не нужно, чтобы подхватить всю эту атмосферу, и он тут же складывает салфетку розочкой, кладя её на середину стола. Просто полноценная романтика. ― Щас как закажем вина за сто миллионов тысяч, а потом лобстера. ― И ещё этих, в раковинах таких, ― Венти втягивается ещё больше, жмурясь и щёлкая пальцами, чтобы вспомнить забытое им слово. ― Мидии, вот! Они на сопли кстати похожи, держу в курсе. ― По съёбам? ― у этих двоих своя атмосфера, так что Чжунли смотрит на Люмин, которая тут же кивает ему, прожёвывая отданный ей кусок котлеты и поднимаясь вслед за Мораксом. ― Я с тобой курить, пока эти трапезничают. ― Ого, действительно неожиданно, ― Люмин в лёгком изумлении приподнимает бровь, но согласно жмёт плечами, как бы говоря: «а почему нет», и быстрым шагом направляется к дверям, а затем, минуя две раздевалки и стайку выстроившихся по парам первоклассников, забегает на лестницу, торопливо поднимаясь на четвёртый этаж. Чжунли от девушки не отстаёт, стараясь только не пнуть кого-то нечаянно, а то уж больно любили ему дети под ноги кидаться. ― Итак, расскажешь, с чего порыв отравлять свой организм? Обычные сигареты Люмин не курила особо, зато вот электронок имела целую коллекцию, так что одну протянула Чжунли, глубоко затягиваясь второй, пока удобно устраивалась на немного пыльном полу подсобки-курилки. ―Так-то теперь всё моё окружение знает, что я встречаюсь с парнем, ― жмёт плечами, немного дёргая ими от нервов, и вдыхает химозно-сладкий пар, выпуская его носом. Неприятно. ― Стрёмно. ― А что поменялось-то? ― Люмин приподнимает бровь, выпуская пар колечком, словно они в дорогущей кальянке, а не школьной импровизированной курилке, которую учителя могут накрыть в любой момент. ― Типа, всем же плевать так-то, учителя только просят вас не ворковать на уроке, и тут я полностью согласна, заебали уже бубнить там что-то друг другу. Чжунли только фыркает, неловко отводя глаза. С одной стороны, Люмин, конечно, права. Фурор новость об их отношениях может и вызвала, но максимум на пару часов, а когда сплетня подтвердилась утренним поцелуем, то и вообще всем стало как-то по боку, конец четверти как-никак, о другом думают. С другой же… всё равно ведь всё как прежде быть не может. Чувствует он просто, душой чувствует. Ну не может каждый в этом мире просто спокойно отреагировать, поздравить Чжунли с окончанием свободной жизни и пойти дальше заниматься своими делами? ― Кстати, Яся сегодня без домашки, потому что со мной весь вечер просидел, ― рассказывает просто чтобы разбавить обстановку, пока Чжунли совсем уж не загнал себя до экзистенциального ужаса. ― Я рада, конечно, что мы много времени вместе проводим, но он ведь просто домой идти не хочет, да? ― Есть такое, ― Чжунли не до конца уверен, что ему стоит сейчас рассказывать всё Люмин. Просто потому что сам Аякс о своих проблемах распространяться не любил, разве что Моракса посвятит, и то без особых подробностей, предпочитая наслаждаться моментом, а не думать о чём-то неприятном. Может, оно и правильно? Чжунли психологического образования не получал, так что не знает. ― Ты лучше тему эту не поднимай лишний раз, он себя виноватым чувствует, если кто-то знает. ― Уже поняла, ― стоило пару дней назад об этом заикнуться, как Аякс в миг, словно опровергая слова Люмин, отправился домой, а на следующее утро рассказывал, что отец в очередной раз с матерью поругался до битья посуды, весело так рассказал, с шутками, но Хотару всё равно стало немного грустно. ― Чжунли, брось гадость! ― Венти влетает в курилку пулей, скидывает рюкзак на пол прямо рядом со своим парнем и плюхается на него, на ходу выуживая из пачки сигарету. Такой ловкости только позавидовать можно было, просто нет слов. ― Ты у нас теперь курильщик? Мерзость какая, даже не смей целоваться со мной! ― А со мной можно, ― Аякс подмигивает, посмеиваясь, пока аккуратно присаживается рядом с Люмин, невольно поглядывая на приоткрытое окно и невзначай касаясь плеча девушки, проверяя, не слишком ли оно холодное и не нужно ли ему состроить из себя настоящего героя и пожертвовать Хотару свой свитер.― Кстати, мы после этого урока домой? ― Мы после этого урока на физкультуру, ― Чжунли недовольно хмурится, возвращая электронку Люмин. Хватит с него на сегодня вреда своему телу, точно не ради сладкого воздуха. Взглядом встречается с умоляющими и почти хнычущими глазами Венти. Вот же манипулятор! ― Ладно, после этого урока мы домой.

***

― Я имел в виду, что каждый к себе домой, ― тяжело вздыхает, терпя обстрел снежками, который ему устроил Венти. Видите ли, тот хочет вместе порешать домашку (ага, так Чжунли и поверил, Венти её вообще практически не делал), а потом что-нибудь посмотреть. ― Мне нужно личное пространство и время. ― Ну дай хоть провожу тебя, ― дует губы, прекращая кидаться снегом, но теперь просто скача вокруг Моракса. Да, возможно, Венти скучал по близости с кем-то чуть больше, чем считал. Возможно, он готов к Чжунли привязаться и вообще не отлипать до скончания веков. Но так делать нельзя, так что он просто выжимал из парня как можно больше. Сегодня в планах пообниматься, полежать, пообниматься, может, что-то ещё, но это как пойдёт. Ну и, если честно, ему очень понравилось дома у Чжунли. Всяко намного лучше не самой новой пустой квартиры, где только ты и грязные тарелки. ― Блять, ― Чжунли замирает на тротуаре совсем рядом со своим домом, удивленно и до ужаса раздражённо глядя куда-то перед собой. ― Ну какого хрена? ― Чё случилось? ― Венти старается проследить за взглядом парня, но натыкается разве что на припаркованную машину. И что? Хотя, тачка приличная, но вряд ли бы это могло так расстроить Моракса ― Подождёшь в квартире? ― передаёт Венти связку ключей, вздыхая так, будто на смерть отправляется. Барбатос решительно не понимает, что происходит. Что за шпионский боевик? А если его парень не просто обычный школьник, а, скажем, спецагент ЦРУ? Не, спецагенты ЦРУ точно не ворчат как старики на перевешанную сменку и не пыхтят паровозом от минутной пробежки. Видимо, нужно просто подождать. Так что он кивает, проходя к подъезду и до последнего не отрывая взгляда от замершего на пару секунд на месте Чжунли. Тот тушуется, неловко одёргивает засыпанный снегом капюшон, а потом всё же шагает к машине, натягивая на лицо улыбку. Дальше ничерта Венти не видел ― дверь закрылась. Чжунли прокашлялся. Три раза: пока шёл, пока открывал дверцу и пока забирался. Надо говорить спокойно, быстро и очень чётко. Но как это делать, когда говорить вообще не хочешь? Ослабляет шарф, туго затянутый на шее, и переводит взгляд на водителя. ― А чего ты приехал, пап?