Курилка — на четвёртый этаж и направо.

Кто-то дёрнулся под боком, стукнув по животу. Пара минут спокойствия. Снова возня, тёплый плед медленно сполз с плеч, от чего по коже побежала прохлада. Снова тишина. Странный звук, будто чихнул кто. Ещё раз, ещё. Потом пихнул, заехал по ногам, зашевелился, выскользнув из-под руки и чихнул ещё разок. Ладно, невыносимо спать в такой обстановке. Так что Чжунли приоткрыл глаза, ещё не совсем адекватно осознавая окружающую действительность. Так, это точно гостиная, и точно квартира Дилюка ― уже хорошо, потому что в прошлый раз они с Аяксом проснулись в загородном доме Моны, Моны, кстати, с ними не было. Да, Чжунли тогда первый раз в жизни попробовал водку… с тех пор на заманчиво поблёскивающие голубые бутылки он смотрел со страхом и лёгким отвращением. Снова чих. ― Блять, у меня же аллергия, ― говорит, словно ушёл из дома без рюкзака и вспомнил об этом на середине пути. Чжунли несколько раз хлопает глазами, рассматривая пушистые голубовато-зелёные волосы, торчащие после не самого удобного сна во все стороны. Резиночки остались где-то в комнатах и, скорее всего, безвозвратно утеряны, так что Венти просто выглядел забавно, теребя свои длинные передние пряди. ― Нахуй мы с тобой кошку притащили? ― Тебе её стало жалко, ― кошки, кстати, не видно, зато вот шерсти на одежде было предостаточно, чтобы Барбатос буквально ревел, вытирая рукавом щёки и нос. ― Который час? ― Без понятия, но я щас выпью таблетки, а то умру прям тут, и будешь меня откачивать, ― Венти рывком поднялся на ноги, чуть покачнувшись от ломоты в затёкших конечностях и не прошедшей ещё сонливости. Одежда на нём была не его, кажется, Кэйи, так что выглядело это забавно: сто шестьдесят сантиметров чихающего похмелья в безразмерной футболке и ещё более безразмерных спортивках, завязки на которых были затянуты максимально, но всё равно недостаточно, чтобы штаны не съезжали и их не приходилось поправлять ежесекундно. ― Но если дыханием рот в рот, то я согласен. Так, стоп. Чжунли, кажется, трезвеет и исцеляется от лёгкого гудения в голове из-за внезапного осознания, что спали они вдвоём на диване, укрывшись одним одеялом, ещё и в обнимку. Щёки чуть вспыхивают. Надо реконструировать воспоминания. Так, он помнит бутылочку, что отказался целоваться с Люмин, а потом весь выпитый алкоголь разом ударил в голову. Он точно был на балконе с Венти, да, кошку ещё потом пошли эту ловить, Барбатос навернулся в сугроб, поэтому сейчас и не в своей одежде. Да, ещё потом, уже когда вернулись, раза три минимум с Аяксом сыграли в карты на желание. Слава всем богам, что пьяный Тарталья не наделён особым интеллектом и победить его проще простого, наверное, в телефоне есть видео, как тот слизывает дорожку сахара с живота Люмин. А ещё… ― Блять, ― ну зачем была эта реконструкция воспоминаний?! Даже падает обратно на диван, тяжело выдыхая от ударившей в голову боли. Ну нет… Может, его похмельная голова сейчас это придумала? Хотя, такое разве придумаешь? Без всяких там сомнений. Боже, он с Венти целовался раза четыре. Четыре. Гребаных. Раза. И это только те, что запомнил. Первый: на балконе после бутылочки, он самый смазанный и нечёткий, тогда Чжунли был прямо пьяным, но отрезвляющее беганье по морозу за животным весьма и весьма неплохо выветрило из головы весь алкоголь. Второй: на лестнице в подъезде, пока Барбатос заматывал кошку в отобранную у Чжунли кофту, чтобы отогреть; почему-то Мораксу это показалось очень милым, и они целовались, пока где-то на третьем этаже не хлопнула дверь. Третий: пили на брудершафт ― это ещё простительно, так он и с Аяксом, и с Кэйей, и с Моной целовался. Но вот последний, четвёртый, раз… он снова немного краснеет, натягивая одеяло до самого носа от стыда, что пробирается под кожу и теперь шевелится там, словно напоминая обо всём случившемся. Какой же кошмар. Время было уже совсем позднее, часов так пять или даже к шести. Сяо и Тао пропали ещё в два, Люмин с Аяксом ушли спать, Синцю поехал на квартиру к какому-то своему однокласснику, где тоже шла пьянка, а Мона, как и всегда, исчезла, чтобы успеть на последний автобус и «не ночевать в этой общаге». Остальные тоже как-то растворились, так что в гостиной сидели разве что Венти и Чжунли, лесенкой допивающие две оставшиеся бутылки яблочного сидра. Дело шло к восьми глоткам, Венти ещё уговорил его на водоворотик, так что организм, только что меньше чем за пять минут опустошивший около полулитра, полностью отключил какую-то рациональную составляющую. И вот тут уже сложно: то ли Венти потянулся, то ли сам Чжунли ― слишком смазано ― но, в итоге, оба оказались на диване, вернее, Чжунли оказался на диване, а Венти на нём. И, о боже, это было явно не «пососались на тусовке, забавно», скорее «а точно ли мы только сосались?». Моракс даже на всякий случай одежду свою проверил, но, вроде, всё на месте, да и вряд ли бы он такое забыл, верно? Хотя, дальше всё немного туманно, но Венти отрыл им где-то одеяло ― кажется, бессердечно стянул со спящего Кэйи ― и они заснули прямо на том диване, даже не потрудившись его разложить. ― Блять, ― может, он сказал бы что-то поумнее, но сейчас не сможет. Хочется есть, ещё немного поспать и, возможно, сгореть со стыда прямо на этом диване. Целовался с парнем весь вечер! Прикрывает лицо руками, едва ли не вскрикивая от раздражения, смущения и медленно подбирающегося к горлу осознания. Нет, не осознания, а какого-то маячащего где-то в сознании факта: он целовался с парнем по собственному желанию. Вернее, пьяному желанию. Но списать всё на выпивку будет так жалко и тупо, что даже самого воротит. Кто в эту херню поверит? Ведёт ладонями по лицу, протяжно выдыхая. Чжунли, ты должен сам поверить. Да, Венти выпил намного больше ― чудо, что он вообще сейчас не с унитазом обнимается ― вряд ли помнит, что вчера было, а, если что, всё можно свалить на алкоголь и разбушевавшиеся гормоны. ― Слушай, давай выдвигаться ко мне, а то больно тут находиться, ― да, выглядит Барбатос и правда не очень: глаза слезятся, нос покраснел, ещё и шмыгает постоянно. ― Только вот, что с кошкой делать-то? ― А ты забыл? ― Чжунли приподнимает брови, присаживаясь на диван и держась за болящий желудок. Пора бы съесть хоть что-то. Но радует один факт: кажется, у Венти в голове чернота, и о событиях минувшей ночи он может только гадать. Слава богу. ― Люмин её себе возьмёт, даже имя вчера придумала ― Паймон. ― А, ну тогда отлично, ― Барбатос пожимает плечами, в очередной раз подтягивая свои штаны. ― Там, короче, моя одежда была брошена в ванну, где кто-то лил воду, так что еду я в этом, и, в общем-то, готов. ― Я спал в том, в чём пришёл, ― ещё бы он переодевался тут. Вообще, Чжунли, конечно, хотел бы как-то сейчас съехать с целого дня наедине с человеком, которого вчера целовал так, что аж до сих пор рот немного сводит, но не может. Во-первых, уже сказал маме, что уйдёт, а она не очень-то любит, когда кто-то так резко меняет свои планы. Во-вторых… хочется? Нет, он не уверен, и это никак не связано с самим Венти, просто кажется, это будет первый выходной за это полугодье, который он проведёт не за учёбой и даже не в компании Аякса ― обидно будет упустить возможность. ― Мы у тебя поедим? ― Я готовлю такой омлет, ты просто охуеешь, ― Венти усмехается, пока натягивает скинутый с ноги носок, все несколько часов их сна провалявшийся на полу, и чуть разминает плечи, заболевшие от не самой удобной позы. ― Ты так крепко обнимаешь, когда спишь, просто жесть. Я двинуться вообще не мог, даже страшно. ― А, ага, ― кивает, слишком нервно поднимаясь с дивана и торопливо направляясь к ванной, чтобы хотя бы умыться. Надо сосредоточиться: Венти ничего не помнит, ты просто был пьяным и по-глупому бунтовал против… против чего-то точно бунтовал. И, может, сказалось отсутствие отношений, контакта физического и всего такого. Короче, лишний повод загнаться только себе и придумал, надо просто забить и спокойно провести день за просмотром аниме, как и планировалось. Спотыкается обо что-то мягкое. ― Ого, Кэйа тупо на полу спал. Есть подозрения, что засыпал он на кровати, просто Дилюку что-то не понравилось, вот он и переместил любимого братца. Спасибо хоть, что на тёплый пол, верно? Липкий холодный пот вдруг прошибает всё тело. Блять, если Рагнвиндер тут таскал Кэйю, мог ли он видеть, как они…? Вот это уже плохо. Ладно, если Дилюк, но вот если кто другой. Слухи по школе разлетятся за день, и всем всё равно пьяным ты там был или нет, нарекут геем и приплыли. Одно дело, когда это всё шутки с Аяксом, длящиеся почти что с началки, но это. А если до учителей дойдёт? А если до матери? Ну вот почему он решил пить именно сегодня? Идиотская была идея. ― Ты чё завис? ― подскакивает, машинально хватаясь за сердце, когда за спиной раздаётся голос, а в зеркале мелькает заспанное лицо Венти, обрамлённое подвязанными в смешные петельки прядками. ― Чего такой дёрганный-то? Всё нормально? ― Да, просто не выспался, ― мотает головой, умываясь и закрывая кран. Волосы всё так же стянуты хвостом и даже за весь вечер не растрепались, что огромное счастье, если честно. ― Я Тао только напишу, что мы уехали, она, как проснётся, прочтёт. Что-то атмосферное было в этой утренней прогулке-пробежке до автобусной остановки. Снег вместе с песком бьёт прямо в лицо, за ночь всё замёрзло и превратилось в каток, ветер воет так, что оглохнуть можно, а ещё хочется спать и в тепло поскорее. Воскресенье, десять утра, а они вдвоём посреди засыпанного скверика. Да, наверное, что-то в этом есть. Хотя, Чжунли ощущает только, как шарф прилетает прямо в лицо. Так себе чувство, на троечку. Ещё и Венти почему-то молчаливый немного, только иногда что-то бросает, выглядывая из-за воротника своей куртки, и вновь прячется в него по самый нос. В сон, кстати, меньше клонить не перестаёт, а тёплый полупустой автобус этому только способствует, так что, чуть закинув голову назад и оперевшись виском о стекло, от чего по всему телу тут же побежала дрожь и вибрация, Моракс блаженно прикрывает глаза, не то что бы засыпая, но впадая в какую-то дрёму и фрустрацию, когда в голове ни одной мысли, но ты всё ещё в сознании. Живот уже так не болит, хотя, что-то подсказывало, что печень ещё поноет немного, голова просто чуть гудит, а по конечностям разливается то ли истома, то ли просто банальная усталость. Как-то слишком романтично Чжунли ощущал своё похмелье, даже усмехается этому, удобнее скрещивая на груди руки. На плечо приятной тяжестью опустилась голова Венти. Тот трётся щекой о мягкий рукав, прижимается поближе и, кажется, обнимает руку Моракса, бурча что-то себе под нос. Идиллия. Вот только Чжунли дёргается, распахивая глаза, и нервно хмурится, исподлобья разглядывая умиротворенное лицо Барбатоса. Некомфортно так, они же в автобусе. А если кто-то из знакомых или, что куда страшнее, ребят со школы увидит? Да и неловко как-то перед посторонними, вон, та женщина на соседнем кресле вообще уже косо на них поглядывает. ― Венти, ― дёргает плечом, от чего голова Барбатоса подскакивает, а сам он недовольно фыркает, но всё же открывает глаза. Так, а что дальше-то? ― А кем ты работаешь? ― Ты меня заставил оторваться от твоей удобнейшей руки, чтобы это спросить? ― ворчит, но всё же выпрямляется, зевая и немного потягиваясь, словно спал не пять минут на засаленном сидении автобуса, а, как минимум, на пуховых перинах, застеленных шелковым бельём. ― Репетитор я, английского и французского. ― Реально? ― тут уже и правда просыпается интерес, и Чжунли всем телом поворачивается ко всё ещё недовольному своим подъёмом Венти, что съезжает по сидению вниз, двигая шапку почти что на глаза. Смешно выглядит, губы невольно улыбка трогает, но это отчего-то неловко, так что Моракс тут же одёргивает себя, отводя взгляд. ― И… как? ― Да нормально, мне нравится, ― жмёт плечами, наблюдая за людьми, что заходят на остановке. Им ещё минут пять точно ехать. ― Я всегда хотел учителем быть, лет с двенадцати точно. Так что сейчас тренируюсь как раз. Просто цена низкая достаточно, а ко мне по знакомству идут. Дети милые ― я с ними во всякие игры играю, ни разу не видел более серьёзного человека, чем Ноэлль, это ученица моя, которая учит песенку на французском. ― Ты прям в пед пойдёшь? ― не то что бы Чжунли считает это глупым, просто странным. Венти же умный очень, мог бы спокойно на какую-нибудь техническую специальность поступить, да хоть на то же программирование, зарабатывать неплохие деньги и жить счастливо. ― Там же, типа, обычно ребята, которым баллов не хватило. ― И что? ― Венти приподнимает бровь, пока стягивает с головы шапку, от чего его волосы солнышком торчат во все стороны, даже не собираясь укладываться обратно. Как-то расчесать хочется. ― Да ничего, просто, ― и правда, а что такого? Чжунли просто как само собой разумеющееся спросил, но Венти смотрит выжидающе, явно надеясь услышать продолжение вопроса, ― ну, стрёмно, разве нет? Как будто ты никуда поступить не смог. ― Но это ведь не так, ― Барбатос и правда выглядит озадаченным, даже выпрямляется, переставая пытаться поставить ноги на поручни, и слишком внимательно всматривается Чжунли в глаза, не давая отвести взгляд. ― Я же знаю, что могу, мне просто это не надо. ― Ну да, но ведь, ― запинается, чувствуя себя отчего-то глупо и неловко. Словно ребёнок, доказывающий взрослому что-то заведомо неправильное. Только… только это он тут взрослый. Он старше, больше, серьёзнее, не ведёт себя как семиклассник, не портит волосы дешёвой тоникой, не курит. Определённо, из них двоих Венти ― суетящийся недорослик, а Чжунли ― что-то вроде спокойного друга за спиной, что устало закатывает глаза и вздыхает, на очередную глупейшую выходку, но всё равно относится снисходительно. Тогда почему на него сейчас вот так смотрят? ― Но ведь, как сказать, другие не знают, что ты умный. ― А мне-то какая разница? ― Венти, кажется, беситься начинает немного, всё больше и больше хмурясь. Моракс даже двигается немного назад, а то на него словно давят. ― Ну увидит какая-то, скажем, женщина, что я выхожу из пединститута, а не из технического, подумает «вот это он идиот, конечно, никуда не поступил», может, что маловероятно, даже в глаза скажет, а дальше-то что? ― Ну я же не про какую-то женщину, я про, твоих, скажем, знакомых, ― хочется встать и выйти из автобуса прямо сейчас, как-то закончить этот странный диалог, но не выходит, просто не может остановиться, продолжая убеждать. Вот только Венти или себя? И в чём вообще? Что в педе стрёмно учиться? Не дурак ведь, понимает, что это не так. ― Нахуй мне такие знакомые, если они людей по универам судят? ― ещё и, как на зло, встали на перекрёстке, где светофор сломался, так что разговор нельзя прервать банальной вознёй с выходом из транспорта. ― Я не понимаю, в чём ты проблему увидел? ― Да не вижу я никакой проблемы, просто говорю, что мнение о тебе может сложиться из-за этого неправильное, ― вот, например, у Чжунли как раз так и произошло. Он же думал, что Венти ― типичный дурачок с вредными привычками и идиотскими шутками, а оказался правда классным и интересным парнем. А всё потому что ведёт себя по-детски и зачем-то никому про свои сильные стороны не рассказывает. Разве это не странно? ― А родители твои как относятся к этому? Ну, что ты на учителя идешь, ещё и языки, а не что-то техническое. ― Никак, ― Чжунли даже вздрагивает, от того, как резко это прозвучало. Венти, до этого, скорее, просто негодующий от непонимания сути их препирательств, сейчас почти рявкнул в ответ, резво соскочив с сидения и быстро зашагав к дверям. ― Наша остановка. Неужели, ляпнул что-то не то? Торопливо шагает за Барбатосом, нагоняя его уже на улице, а в голове назойливо вертится мысль, что это какой-то бред. Разве можно задеть Венти? Весёлого парня, что отвечает на всё шуткой? Нет, глупости, его проблемы, по словам самого же Венти, сводятся к подорожанию булочек в столовой на два рубля, контрольной по истории и переносу нового сезона его любимого аниме. Венти пихается на уроках, тыкает в уродливые картинки в учебниках и пытается зачитать поэму как рэп, пока Аякс за спиной битбоксит. И Венти точно не срывается вот так из-за пустяков, вроде вопроса про родителей. ― Извини, я просто не выспался, ― улыбается. Моракс смотрит ещё удивленнее, пока парень перед ним чуть хмыкает, подкидывая ключи от квартиры в руке. ― Давай дотащимся до дома, и я тебе объясню всё нормально. Мне просто, ― задумывается на секунду, неловко посмеиваясь, ― странно это всё кому-то рассказывать. И он снова идёт рядом, чуть подпрыгивая на каждом шаге, от чего растрепавшиеся петельки его волос смешно качаются, каждый раз задевая щёки. Выглядит таким забавно-крохотным в этой своей безразмерной куртке, шапке, съехавшей до самой переносицы, подвёрнутых кучу раз огромных штанов и детских варежках. И уже и не кажется, что перед тобой кто-то, заставляющий чувствовать себя глуповатым ребёнком. Венти снова становится обычным школьником с необычно низким ростом и плохим окрашиванием. А ещё в квартире у него сейчас куда чище, чем было в прошлый раз: в коридоре протёрт пол, завал убран с этажерки, на столе нет грязной посуды и даже четыре магнитика из упаковок сырков ровненько висят на старом холодильнике. Он готовился к их встрече? Это даже мило как-то, так что Чжунли чуть смущённо отводит взгляд, принимаясь рассматривать кухню, будто не был тут неделю назад. ― Смотреть будем у меня, щас я только чай нам заварю, ― тараторит, пока скидывает верхнюю одежду, едва ли не на пол её бросая. ― Ой, и переоденусь, подожди тут. Хотя, можешь пойти со мной. Подмигивает, что больше походит на нервный тик, и исчезает за дверью спальни, которую Чжунли не видел пока, кажется, что-то там бурча себе под нос. Ладно, в домашней одежде он ещё смешнее, чем обычно: футболка длиннющая, ещё и растянутая, с пятнами, кажется, от синей краски и осветлителя для волос, шорты ниже колена, с выцветшими клеточками и высокие носки вместо тапочек, благодаря которым Венти скользил по полу, изображая из себя то ли ниндзя, то ли фигуриста. ― Щас омлет приготовлю, ― топает на кухню, открывая холодильник, но почти сразу же закрывая его обратно. ― Не приготовлю. У меня закончились яйца. И молоко. И сыр. Есть два огурца, помидор, три куска хлеба и сметана. Ну и печеньки всякие, шоколадки. Короче, мы завтракаем чаем со сладким. ― Окей, ― в Чжунли тут же летит завязанный целлофановый пакет с батончиками, а следом ещё упаковка крекеров, которые ему поручают отнести в комнату, пока Венти колдует что-то с чаем, вновь залезая на табуретку, чтоб достать его с верхней полки. И зачем только ставит так высоко? Спальня Венти выглядит совершенно не так, как себе её представлял Моракс: нет ни плакатов, ни гирлянд ― вообще ничего, просто всё те же древние обои на стенах и широкая кровать с неаккуратно застеленным постельным бельём. У окна и заставленного всякими коробками подоконника стоит небольшой рабочий стол с запылившейся лампой, на котором свалены учебники и тетради, и лишь небольшой участок посередине расчищен, видимо, под ноутбук, что сейчас стоит на кровати с открытым первым сезоном «Атаки титанов». Тут очень обычно. Да, слишком обычно для весьма необычного Венти, который, кстати, материализуется в дверях, держа две горячие кружки, что он спешит поставить куда-то, чтобы не обжечь руки. ― Хватит мои хоромы разглядывать, ― хмыкает, плашмя падая на кровать и переползая ближе к середине, чтобы дотянуться до клавиатуры. Они же поговорить хотели, разве нет? Ладно, Чжунли сейчас как-то неловко вновь про это вспоминать, так что он просто садится рядом, опираясь спиной на стену, и берёт в руки одну из кружек, аккуратно делая маленький глоток. Наверное, чуть позже напомнит про это. ― Готовься преисполниться в познании мира.

***

― Нет, подожди, это мама Армина, я отвечаю! ― чай уже был долит четыре раза, а все сладости уничтожены в особо стрессовые моменты. Венти плавно переместился ближе к Чжунли, сев с ним рядом, пока сам Моракс увлечённо следил за сюжетом, строя сотни теорий примерно каждые пару секунд. ― Бля, она узнала его, это же очевидно! Типа, его родители ушли за стену, там стали титанами, но были, не знаю, очень умными, поэтому они не безмозглые, а крутые. Это сто процентов его мама! ― Да мне-то ты что говоришь?! ― Венти чуть фыркает, всеми силами стараясь не засмеяться в голос и не испортить интригу. Всё, теперь Чжунли официально фан «Атаки», из этого болота не вылезти так просто, потом ещё мангу пойдёт читать, Барбатос уверен. ― Я же и так знаю, смотри просто. ― Это ты на паузу ставил каждые две минуты, чтобы пошутить, ― Чжунли готов защищать своё право строить теории и заниматься комментаторством, тем более, когда сюжет такой запутанный и сложный. А ещё он как-то попривык немного, спокойнее стало, можно и спросить. ― Слушай, ты мне хотел рассказать… ну, что-то хотел рассказать. ― Как ты переключаешься, ― Венти хмыкает, но звучит это не очень весело, скорее, нервно и слегка взволнованно. ― Так хочется послушать душещипательную историю? ― Вроде как, мне интересно, ― жмёт плечами, отрывая глаза от экрана и поворачиваясь к сидящему рядом Венти, что, оказывается, всё это время сидел настолько близко, что почти плечом касался Чжунли. ― Но если не хочешь, то можешь не рассказывать. ― Да не, мне-то нормально, просто это странная история, ― Венти жмёт плечами, но глаз от своих согнутых коленей не отрывает, гладя большим пальцем кружку в своих руках. ― Короче, я не очень люблю, когда к моему будущему приплетают мнение моих родителей. Вернее, моего отца, я, тип, безмамный, ― хмыкает, зачем-то стягивая резинку со своих волос и завязывая её обратно. ― Ну, в чём прикол. Папа сильно хотел, чтобы я поступал на инженера, там, или програмера ― ты понял ― на успешного технаря, одним словом. А мне вот, если честно, нахуй эта физика не сдалась, да, я понимаю её, мне легко даётся, но я терпеть не могу эти задачки решать, да углы вычислять ― скучно, что пиздец. Ну и начал я в девятом классе косить все допы, олимпиады, даже просто уроки прогуливал ― тошнило от одной мысли, что снова придётся сидеть и решать всё это, ― Чжунли слушает с интересом, но не особо понимает. Как можно просто взять и отказаться от такого таланта? Это же невероятные способности, открывающие Венти дверь в очень хорошее будущее. Но перебивать не спешит, внимательно наблюдая за лицом Барбатоса. ― Такие дела-а, мы с ним орали друг на друга, ругались вот, считай, до ноября-декабря этого года. А я уже с лета подрабатывать репетом начал ― откладывал себе на карманные, комп хотел купить. Ну и вот срёмся мы в очередной раз с отцом, и он сказал что-то вроде «если хочешь маяться дурью, то сам за неё и плати». Короче, ультиматум поставил: или я живу в его доме на его деньги, но поступаю туда, куда он скажет, или мне перестают выделять вообще какие-либо средства к существованию. Ну а я психанул, собрал вещи и съехал на следующий день, ― говорит он очень спокойно, даже не волнуется, кажется, только пальцы сильно-сильно сдавливают ручку кружки. ― Это квартира мамы девочки, с которой я занимаюсь, она очень добрая женщина, я тут с огромной скидкой живу, но с её дочкой бесплатно занимаюсь. Я из гимназии ушёл, потому что она далековато отсюда, мне времени не хватало. Ну и выслушивать каждый день, как я подвожу всех своим поведением, тоже не было желания. Вот, поэтому я так отреагировал, когда ты про мнение родителей спросил. Понимаешь, клал я на его мнение, оно мне не важно, хоть я его люблю и благодарен за нормальное детство, ― улыбается, переводя взгляд на Чжунли, будто бы изучая его реакцию на свои слова. ― Прикинь, как сильно я хочу пиздюкам объяснять значение артиклей. ― Извини, ― выпаливает совсем не к месту, явно перебивая шутку. Вот, ему опять стыдно, на этот раз за то, что ляпнул, не подумав. Стоило догадаться, что раз семнадцатилетний парень живёт один и работает, то у него явно есть какие-то неувязки с родителями и не стоит поднимать эту тему. ― В меня отец как-то банкой запустил. Я её, правда, поймал, так что она не долетела, но всё же. ― Ты это сейчас сказал, чтобы я не чувствовал себя таким вот единственным лохом с проблемами в семье? ― чуть смеётся, поворачиваясь к Чжунли и ловя его взгляд, чтобы через ухмылку улыбнуться с тенью благодарности на лице. ― Спасибо. И как-то слишком быстро тянется вперёд, приподнимаясь на коленях, так что за секунду дыхание с привкусом шоколадного печенья опаляет губы, а потом их накрывает суховатым и терпким от крепкого чая поцелуем. Венти делает это спокойно, будто так и должно быть, пока Чжунли прошибает почти панический страх, смешанный с шоком, на пару мгновений парализующий с ног до головы. ― Ты чего? ― так резко отодвигается назад, словно Венти его не поцеловал, а ножом угрожал. Карие глаза бегают по удивлённому лицу Барбатоса, пока сам Моракс вспыхивает, перебирая пальцами одеяло. ― А ты чего? ― Венти шокирован не меньше, так что замирает на месте, хлопая ресницами, видимо, осознавая реальность. ― Ты щас с кровати навернёшься, если ещё дальше двинешься. ― Я как раз ничего, ― диалог выходит каким-то дурацким, и Чжунли может разве что нервно хихикнуть с его глупости, однако, всё же слушает наставление Венти и перестаёт двигаться назад. ― Ты зачем это сделал? ― Что именно? ― Барбатоса уже начинает напрягать эта сцена, так что он садится обратно, продолжая сверлить взглядом Чжунли, ужасно сейчас напоминающего испуганного ребёнка. ― Ты меня целовать полез! ― а разве это не очевидно?! Моракс даже голос чуть повышает, пока пальцы превращают пододеяльник в комок. ― Так момент же был, ― Венти жмёт плечами, убирая свою кружку на стол. ― Там нужно было или в слезах в объятия бросаться, или целоваться. Как ты видишь, слёз у меня не наблюдалось. ― С чего ты вообще решил, что я не против? ― румянец всё больше и больше выступает на щеках, а уши пылают просто адским пламенем. ― С того что мы вчера сосались минут двадцать перед сном, и до этого ещё несколько раз, ― Венти жмёт плечами, снова хмурясь, как тогда в автобусе ― не понимает суть конфликта. ― Я вообще тебе встречаться хотел предложить, но раз ты против, то давай смотреть дальше, там щас треш вообще будет. Тишина прерывается нажатием на пробел и заигравшим эндингом досмотренной ими серии. Венти ворчит что-то, наклоняется к экрану ближе, старательно пряча поползшие по шее красные пятна волнения, и всё пытается унять дрожание руки, чтобы включить следующую серию. ― Что ты мне хотел предложить?!