Курилка — на четвёртый этаж и направо.

— Яся, — спросонья Чжунли не особо следил за строгостью своей речи, так что легко переходил на уменьшительно-ласкательные формы имени. Особенно когда так тепло. Только вот тепло исходит не от зимнего одеяла, которое он через боль вытаскивал с верхней полки вчера ночью, а от почти вплотную прижавшегося к нему парня. — Блять, Яся, убери с меня ногу. — Не убирай, — этот голос точно не Тартальи. Высоковат. С раздражением разлепляет глаза, через тяжесть навалившегося на него тела поднимаясь на локтях. Тао. Ну кто же ещё? Стоит в своей пижаме с бабочками и фоткает их. Смешная ещё такая: длинные волосы, убранные обычно в высокие хвостики, путаются и торчат по всей голове, пушистая корона, не меньше. — Знаешь, за сколько Диона из седьмого купит эти фотки? Всё равно все знают, что вы пидоры. — Который час? — а вот Аякс против любых движений протестует, так что, закинув на Чжунли ещё и руку, тянет его обратно, попутно забирая себе одеяло. Потому что своё уронил ещё ночью, когда перекатывался с другой половины кровати. И ради этого он вчера Чжунли в час ночи напряг, потому что «если будем под одним одеялом, то готовь свою жопу». — Чжунли, ты тёплый, что пиздец. Я теперь всегда буду с тобой спать. — Только если на коврике у двери, — тяжело вздыхает, руками отпихивая Тарталью, пытающегося медленно переползти на него. Выходит плохо, потому что если Аякс решил, что он спит на Чжунли, то спать он будет только на Чжунли. — Яся, пошёл нахуй. — Это, конечно, чудесное зрелище, — Тао всё ещё держит в руках телефон, видимо, снимая всё происходящее на видео, — но мама прислала вас разбудить, потому что уже семь. Так что подъём и завтракать. — Если там опять греча… — но Чжунли договорить на успевает, потому что Аякс, даже сквозь сон услышавший что-то про еду, подрывается на месте, перекатываясь через друга и спрыгивая на пол. — Нихуя себе массаж, у меня чуть желудок не выпал. Бодрый Аякс просто до невозможного. Будто они не просидели вчера до двух часов ночи, устраивая почти смертельные схватки в «нарды онлайн». Во всяком случае, почти каждая партия для Тартальи заканчивалась позорным поражением, а для Чжунли ― беспочвенными обвинениями в жульничестве (как именно это можно было сделать в приложении, он так и не понял). — Тёть Нин, Вы покрасились? — задорно болтает Аякс, с огромным удовольствием доедая порцию Тао. Когда растёшь с двумя братьями и сестрой как-то невольно начинаешь ценить возможность поесть. — Вам очень идёт, градиент такой красивый на волосах. Я бы вам больше тридцати пяти не дал. — Правда? — женщина улыбается, останавливаясь и даже отрываясь от складывания документов в свою сумку. — Спасибо, тоже думаю, что неплохо выглядит. — А вот у меня такой вопрос, — загадочно тянет Аякс, пока нога Чжунли очень даже ненавязчиво опускается на его ступню, как бы напоминая, что подкатывать к матери своего лучшего друга ― это не самая лучшая идея. Особенно если этот самый лучший друг имеет возможность окунуть тебя головой в сугроб. — Вот почему Вы тётя Нина, а этот, — кивает на сидящего рядом Моракса, будто это его приютили на ночь и даже разрешили спать в кровати, а не на коврике под дверью, — Чжунли? — Потому что я Нингуан, а не Нина, — женщина улыбается, остро, но всё равно по-доброму, явно подтрунивая над выпавшим Аяксом. — Чжунли, следи, пожалуйста, за сестрой. И не забудь дверь закрыть, а я на работу. Кстати, — останавливается, уже надев на голову меховую шапку, — я поговорила с вашим отцом, так что вы останетесь дома на Новый год, как ты и просил. Чжунли кивает, тыкая вилкой в тарелку нещадно умасленной гречки. Рад ли он? Вроде и да. Но не то чтобы за себя, ему вроде как всё равно. Или нет? Сложно разобраться, да и не пытается он. Но хоть Тао радостная на каникулах будет, да и не придётся слушать вечерами ругань на кухне по поводу её внешнего вида. Так, ладно, он об этом думать вообще не хотел. Не поедут и не поедут, закрыли тему. Есть вопрос поинтереснее. — Ты еблан? — только дверь закрывается, как Чжунли удивлённо переводит взгляд на Тарталью, уже вытаскивающего у него из-под носа тарелку с гречей. — Ты реально думал, что мою мать-китаянку зовут Нина? — Ну а почему нет? — пожимает плечами, шумно отпивая свой чай с двумя ложками сахара. — Бля, какая она красивая. Даже скучаю по ней, когда долго не вижу. — Та же ситуация с твоей сестрой. — Охуел? — А ты? Этот диалог достиг своего пика, так что оба загадочно замолчали, вновь увлекаясь завтраком и в голове решая, как бы так рассчитать, чтобы поделить последний кусок торта в свою пользу. Чжунли природа наградила склонностью к математике, так что он без всяких проблем смог разрезать десерт будто бы и пополам, но на самом деле нет. Аяксу повезло не меньше, в его арсенале числилась наглость, так что, пока Моракс подливал себе чай, тем самым заняв обе руки, Тарталья отточенным движением просто отломил вилкой кусочек и сунул в рот, за что после, разумеется, получил ложкой по лбу, но дело было сделано, а гордость Чжунли задета. ― Короче, что я щас придумал, ― даже не потрудившись выплюнуть пасту изо рта, Аякс пулей влетел в комнату, в душе хихикая с Чжунли, пытающегося нормально завязать волосы. ― Давай ты в моей толстовке пойдёшь, а я в твоей! Типа байт, что мы ебёмся. ― Тебе так нравится читать фанфики? ― Чжунли приподнимает бровь, всем видом показывая, что Аякс в его глазах просто безмозглый придурок. Но Тарталья смотрит жалостливо и, кажется, готовится на колени упасть. ― Ладно, надеюсь, мне твоя мала не будет. ― Бля, ты выше на одну писюленку, ― отзывается Аякс откуда-то из ванной, всё же решив закончить с чисткой зубов, умыванием, а так же своей фирменной укладкой, суть которой заключалась в замене расчёски пальцами. ― Я хочу с иероглифами на рукавах! Она большая такая! ― Если ты мне её заговнишь, ― едва Тарталья переступает порог комнаты, как ему прямо в лицо прилетает большой чёрный комок, ― четвертую на месте. ― Спасибо! ― но вообще Аякс обижен, потому что Тао толстовку давали поносить без всяких угроз. Друг ещё называется. Зато как классно! Одежда свисает до самых бёдер, рукава закрывают кисти, а капюшон, если накинет, до самого носа дотянется. Ничего удивительного ― толстовка даже Чжунли велика, ему её сестра подарила на прошлый Новый год (и день рождения по совместительству), просто немного просчиталась с размером. ― Я похож на твоего милого пассивчика? Давай мне румяна бахнем ещё? ― Ты на еблана похож, ― Чжунли закатывает глаза, всё же справившись со своими волосами, как-то по-особенному сегодня непослушными, и поднимается, через голову натягивая красную толстовку Аякса с кучей голубеньких китов. Шла она в комплекте с носками и, фактически, являлась отличительным знаком Тартальи. Странные у него гиперфиксации, но с китами он скупал абсолютно всё, даже татуировку такую хотел сделать, но пока откладывал, потому что дома распнут, если узнают. Повлияло ли на его любовь к этим животным одобрение и умиление Люмин, или он просто такой странный, Чжунли не знал, но, как настоящий друг, кидал Аяксу все мемы и видосы с китами, которые только попадались. ― Пошли, а то мы опоздаем. Тебе же ещё домой зайти надо. Кстати, ты это как провернуть планируешь? Тао уже умчалась, чтобы встретиться с Сяо и зайти с ним в кофейню. Чжунли понять этого не мог: она каждый день на тридцать минут раньше вставала, хотя была ещё той соней с самого детства. Видимо, так влюблённость на людей влияет. Так что они с Аяксом собирались в гордом одиночестве, иногда перекидываясь дежурными оскорблениями. ― Мне Тоня вещи мои через окно отдаст, ― отвечает, пока надевает свои ботинки и поправляет убогую шапку-ушанку, которую он отрыл где-то на рынке, хотя Чжунли был уверен, что она была отобрана у бомжей в неравной схватке у помойки. Потому что более уродского головного убора он в жизни не видел. Но Тарталье нравилось, так что просто на улице приходилось делать вид, что они незнакомы. ― Давай я тебе куртку подержу, а ты наденешь! ― Ты немного перепутал, я тебе не Люмин, ― закатывает глаза, демонстративно самостоятельно одеваясь и будто бы нечаянно заезжая рукавом другу по лицу. ― Давай, на выход, я тебя больше никогда к себе не пущу. ― А мама твоя пустит, ― Аякс, нагло воспользовавшись тем, что Чжунли закрывал дверь, рванул вниз по лестнице, перескакивая через четыре ступеньки, если не сразу через пролёт. В спину ему прилетела ругань и старый чек, который Моракс нашёл в кармане. Хотелось бы, конечно, ключами зарядить, но потерять или погнуть их было слишком страшно. ― Перемирие! Объявляю перемирие! ― Щас, сначала окуну головой в снег, потом будет перемирие, ― сказано-сделано: Аякс, мокрый и обиженный, переворачивается на спину, пока Чжунли над ним довольно отряхивает руки, будто испачкался, и победно улыбается. ― Чего лежим-то? Подъём, нам пора. ― Ты себе карму испортил только что, ― ворчит Тарталья, резко поднимаясь с земли и отряхиваясь. ― Всё ведь бумерангом возвращается, знаешь? ― Ты сейчас бумерангом в сугроб вернёшься, ― такое утро поднимает Чжунли настроение, так что идёт он крайне радостно, едва ли не подпрыгивая на каждый шаг. ― Давай, мне надо пораньше прийти, порадую Тао, что мы к отцу не поедем. ― У неё с ним такие плохие отношения? ― Аякс догоняет немного помрачневшего Чжунли, стараясь идти с ним в ногу. Моракс про отца говорить не очень-то любил, но иногда мог рассказать что-то не особо приятное, однако, с каменным лицом. То про подзатыльники в детстве, то про наказания голодом, то про ругань. И вот не поймёшь, задевает его это до сих пор или нет, так что Тарталья просто тему лишний раз не поднимал. ― Просто пиздец у них, а не отношения: она его винит во всех грехах, хоть он руку ни на неё, ни на маму никогда не поднимал, ― морщится, поправляя лямку съехавшего рюкзака. ― За меня обижается, что мне прилетало часто. Я ей говорил, что мне всё равно, но она ни в какую, типа, «как ты можешь вот так прощать его, общаться с ним, на выходные ездить?» Так-то сейчас он исправился, наладить отношения пытается, но уж больно он вспыльчивый, вот с Тао и ругается. ― Хуйня, ― резюмирует Аякс, чуть растягивая каждый слог в задумчивости. ― Зато теперь я у тебя ночевать могу, а то он всегда запрещал. ― Топ причин вернуть отца домой, ― пихает друга в бок на скользкой дорожке около дома Тартальи, от чего тот смешно размахивает руками, пытаясь сохранить равновесие. ― Звони сестре своей, психолог херов. ― Зато бесплатный, ― Аякс жмёт плечами, стягивая перчатку зубами и клацая начавшими мёрзнуть пальцами по экрану. Через несколько секунд трубку берут. ― Тоня, я под окном твоим, давай только беспалевно, окей? ― замолкает на секунду, удивлённо вскидывая брови. ― Да, Чжунли тоже тут, а что? ― Да ничего, ― окно распахивает, ударяя Аякса по носу стеклопакетом, пока Тоня, вальяжно поправив ворот школьной рубашки, застёгнутой так, что виден край кружевного лифчика, опирается локтями на подоконник и перекидывает рыжие пряди через плечо. ― Приветики. ― Давно не виделись, ― Чжунли хочет просто подойти поближе, чтобы поздороваться, но его обнимают за шею. И от этого как-то неловко. ― Как в школе? Ты с нами пойдёшь? ― Нет, ― Тоня загадочно улыбается, хотя раньше первой вылетала на улицу, лишь бы со старшими пройтись. ― Меня мой… друг встретит. ― Круто, ― а что он должен сказать? Ещё и вырез этот на рубашке… Неловко, просто ужас, он ведь Тоню ещё мелкой совсем помнит, она смешно очень букву «т» не выговаривала, получая «самокак» вместо «самокат». Время слишком быстро летит. ― Так, микрочелик-1, ― для простоты Аякс просто пронумеровал всех своих младших, считая это гениальным изобретением, ― ты бы ещё голая высунулась! Мороз, видела, какой на улице? Давай сюда мои вещи и марш футболку под блузку надевать! ― подпрыгивает, опираясь на подоконник, чтобы взглянуть на ноги сестры, ― ты ещё и колготки не пододела! Бегом, блять, отморозишь себе яичники, потом хныкать будешь, что живот во время месячных болит, а мне таскайся тебе за обезболом и прокладками по ночам. ― Ясик! ― Тоня обиженно топает ногой, немного краснея. Не будь тут Чжунли, она бы Аяксу в красках расписала, как он её бесит, но слишком красивый друг брата немного неловко улыбается, тактично отходя на пару шагов, и ей остаётся только залиться румянцем и припомнить потом этому придурку, как он в очередной раз испортил весь её блестящий план. ― Забирай свои шмотки! Никогда больше для тебя ничего не сделаю! Позоришь меня только! Окно хлопает прямо перед носом Аякса, пока его рюкзак выкидывают на снег. Тоня явно зло пыхтит, задвигает шторы, бросив финальный суровый взгляд, и силуэт её постепенно отдаляется, предварительно замерев, очевидно, чтобы топнуть ногой. ― Знакомо, ― Чжунли прямо-таки флешбеки прошибли. Слава богу, что у него только одна сестра, её ещё можно терпеть, но вот если бы их было две… Один раз у него был такой ночной кошмар. ― Ещё один взгляд на сиськи моей сестры ― полетишь в канаву, ― он, конечно, шутит, но лицо выглядит крайне сурово, и будь на месте Чжунли кто-то другой, Аякс бы уже полез драться. ― И обниматься с ней, когда она в таком виде, тоже не стоит, понял? ― Да я-то что сделал? ― вскидывает руки, оскорблённым таким отношением к себе. ― Во-первых, она меня сама обняла, во-вторых, никуда я не смотрел, я Тоню ещё малявкой помню, она мне как вторая Тао. ― Оправдывайся-оправдывайся, ― Аякс щурится, грозно указывая в сторону друга пальцем. ― Только вот посмей даже подумать о ней как-то не так, я тебя кастрирую, усёк? ― Хорошо, что я никогда не думал, а сразу делал, ― до обрушения огромной волны есть примерно пять секунд, и Чжунли срывается с места, едва ли не упав на гололёде. За спиной слышен топот шагов и матные выкрики, так что приходится поднажать и свернуть в небольшой сквер у дороги, чтобы затеряться среди засыпанных снегом кустов. Как же неудобно спасаться от смерти в зимней куртке и с рюкзаком за спиной. ― Перемирие! Перемирие! ― Ну уж нет, ― Аякс, правда, не так ловок, как Чжунли, так что в своей попытке повалить Моракса в сугроб, падает за ним, смешно кряхтя при приземлении. Пыхтит, хватая пинающегося друга за запястья одной рукой, а второй пытаясь окончательно засунуть его голову в сугроб. Не выходит, тот слишком хорошо сопротивляется, так что Тарталья ограничивается натягиванием шапки до самого носа и киданием снега в лицо. ― У вас БДСМ-сессия, или вы так нежность проявляете? ― Аякс аж подскакивает, слезая с Чжунли, на котором сидел до этого и поднимая голову. Две голубые косички свисают ему едва ли не на лоб. ― Зря я вас прервал, да? ― Доброе утро, ― Аякс мило улыбается, резко подскакивая на ноги, но наступая подошвой ботинка на край куртки Чжунли, тем самым вынуждая его остаться ещё немного в сугробе. ― У нас случился небольшой конфликтик, ничего необычного. ― Еблан, ногу с меня убери, а то… ― договорить не успевает, потому что Аякс слушается, решая всё же не перебарщивать. Поднимается, стряхивая со штанов и куртки хлопья снега и пытаясь поправить намокшие волосы. Аякс ему теперь лично пойдёт и бальзам купит, потому что действие вчерашнего только что было уничтожено водными (или стоит сказать «снежными») процедурами. ― Привет, Венти. ― Я так и знал, что ты нижний, ― смешок слетает сразу за фразой, и Венти всё же заходится в смехе, наблюдая за растерянным Чжунли, пытающимся вытряхнуть снег из капюшона. ― Давай помогу. Даже для этого действия ему приходится подняться на носочки, но он, предварительно стащив перчатку, отодвигает ворот одежды, забираясь ладонью почти до середины лопаток, чтобы выкинуть ещё не растаявший от тёплой кожи снег. Чжунли от такого вздрагивает, чуть дёргая плечами, когда холодные пальцы поднимаются выше, отряхивая шею. Это мурашки поползли? Ладно, логично, горячей кожи коснулись ледяные руки в снегу, что он хотел? Но всё равно как-то немного неловко будет, если Венти заметит. ― Готово, ― отряхивает промокшие руки, вытирая их о свои штаны, и надевает обратно смешные варежки, поскорее пряча ладони в карманы. ― У тебя плечи красивые. ― Чего? ― Чжунли, только оживший, замирает обратно, несколько раз хлопая глазами. К щекам приливает кровь. Слава богу у него хоть лицо красное от снега и холода, а то было бы стыдно. ― Спасибо. Наверное. ― Нет, ну правда красивые, ― блять, блять, блять, Венти чувствует, как зарывается с этим тупорылым комплиментом всё больше и больше, но остановиться никак не может, потому что нужно что-то говорить, а то вдруг Чжунли вспомнит их вчерашний диалог о первой встрече. ― Типа, широкие в меру и мышцы прикольно так… ну, торчат? И шея тоже, короче, вот. ― Чел, я рядом с Люмин лучше разговариваю, ― Аякс, конечно, дурак, но не конченный. В отличие от этих двоих: стоят, мямлят что-то под нос, Тарталья себя так на первое сентября в седьмом классе вёл, когда впервые встретил Хотару, только перешедшую к ним учиться. Позорники. ― Идём, кто-то хотел успеть Тао обрадовать. ― А чем обрадовать? ― Венти, с лёгкостью пропустивший критику их общения мимо ушей, увлечённо смотрит на Чжунли, натягивая смешную шапку с помпоном так, чтобы она прикрыла уши. ― Да так, ― Моракс неловко отмахивается, пряча волосы под воротник, чтобы мокрые пряди не замёрзли и не превратились в сосульки, ― мы с ней, ну, к отцу должны были ехать, но не поедем. Семейная херня. ― Всё, тогда не лезу, ― Венти, хоть и испытывает жуткий и непомерный стыд за свои глупые реплики, сейчас затыкается, не намереваясь портить идиллию очень неловкой встречи и вторжения в их с Тартальей утренний ритуал… драки? Он так и не понял, что эти двое делали в снегу, но выглядело, будто пытались минимум прибить друг друга. ― А вы вообще готовы к работе по истории сегодня? ― Братан, это просто пиздец! ― вот и живая тема для разговора, потому что Аякс остановился в своём изучении истории и в развитии по совместительству где-то в классе так седьмом. Знал он разве что про гусей в Риме, и то из пьяных поговорок отца, и про Наполеона, потому что это торт. Все эти годы выезжать приходилось на феноменальных знаниях Чжунли, кажется, зазубрившего дату каждого чиха всех правителей всех стран. Нет, реально, что ни спроси, он всё знает. Да, разумеется, Аякс (вернее, Моракс) напишет работу на четвёрку, но пожаловаться на сложность заданий опрометчиво спросившему Барбатосу будет крайне полезно для здоровья. ― Ясенька, ― свой пламенный монолог, уже перешедший на сложность получения образования в целом, он заканчивает, только когда слышит за своей спиной на школьной лестнице мягкий голос, от которого мурашки ползут по затылку, забавно шевеля рыжие растрепанные волосы. ― Привет! ― Люмин, ― даже подскакивает на месте, резко отходя от Чжунли и спускаясь к девушке, мило улыбающейся ему. ― Ты сегодня пришла к первому уроку? ― Да, необычно, ― она хмыкает, почему-то подмигивая Венти. ― Слушай, ты не хотел бы сесть со мной сейчас? ― З-за парту, типа? ― а куда ещё, придурок? Внутри себя Аякс уже бьётся головой о стену, но серьёзность пытается держать, хотя взгляд Чжунли, так и говорящий «ты жалок», подмывает зареветь. ― А куда ещё? ― Люмин хмыкает, удивлённо вскидывая брови. Иногда ей кажется, что она не доживёт до того дня, когда этот местный альфач наберётся смелости ей признаться. Всё самой, всё самой. ― На лицо, ― такая тишина, что несмешная шутка стала ещё несмешнее. Аякс готов провалиться сквозь пол. Он определённо только что переосмыслил само понятие «кринж» и поднял его планку до небес. Краснота пятнами подступает к лицу, и остаётся разве что ртом воздух хватать и мечтать о машине времени, чтобы как-то исправить этот позор. ― Да, давай сядем вместе за парту, окей! ― Повторишь своё предложение, когда сегодня гулять пойдём? ― и Люмин, увидавшая неспешно поднимающуюся по лестнице Мону, тут же растворяется в толпе школьников, внутри себя желая пойти поскорее в туалет с девочками, чтобы выплеснуть целую бурю эмоций. Пошутил про отлиз! Блять, он это сделал! Свадьба в кармане! ― Пиздец как плохо, ― Чжунли качает головой, сгорая изнутри от испанского стыда. ― Ни слова, блять! ― Аякс, всё ещё красный как рак, грозно поднимает вверх палец, тяжело дыша. ― Унесёте это с собой в могилу, оба! И не сметь даже потом нашим детям это рассказывать! ― После таких подкатов не видать вам общих детей, ― Чжунли пускает смешок, пока Венти рядом едва ли не пополам складывается от хохота, двумя руками держась за живот. ― Тебе светит разве что запрет на приближение к ней. ― Завались! ― Аякс, раскрасневшийся ещё больше, обиженно фыркает, складывая руки на груди. ― Я хотя бы не плечам комплименты делал, да, Венти? Вот теперь стыдно всем. Чжунли отворачивается, будто в восьмиклассницах, воркующих на подоконнике, есть что-то увлекательное. Те смотрят в ответ, краснеют немного и приветливо машут, удивляясь румянцу на щеках одиннадцатиклассника. Уже через пару минут они всему своему классу расскажут, что Чжунли, который краш, точно в кого-то из них влюблён. Венти держится немного лучше: просто замолкает, чуть надувая губы и фыркая. ― Аякс, ― ладно, всё равно это сделать нужно, ― можно спросить кое-что у тебя? Типа, лично. ― Я пока к сестре, ― отлично, у Чжунли есть повод дать по съёбам, потому что стоять на этой лестнице уже невыносимо. Давно ему так плохо не было. И зачем только Венти перевёлся? ― Чё такое? ― Аякс накидывает на плечо свой рюкзак, что съехал, пока он зарабатывал очередную историю, из-за которой будет сгорать со стыда до конца жизни. ― Так, первый вопрос, вроде, очевидный, но я спрошу, ― Венти хихикает, поднимаясь следом за парнем сразу на четвёртый этаж, предусмотрительно быстро пробегая мимо учительской, чтобы не спалиться. ― Вы же с Чжунли не в каких-то странных отношениях, да? ― Я? С этим?! Блять, щас блевану, ― Аякс корчится, всем видом изображая отвращение. Венти немного не выкупает, потому что всё время, что он наблюдал, эти двое едва ли не в дёсна целовались, строя из себя гей-парочку номер один. ― Я гетеросексуал. Нет, я люминосексуал, вот! Мне кроме неё никто вообще не нравится в этом мире! Поставь передо мной хоть Зендею, хоть Беллу Хадид, я всё равно Люмин выберу! ― Я понял, ― слушать восторженную речь не хотелось, потому что, кажется, Аякс про свою влюблённость часами может говорить. Венти выуживает последнюю сигарету из упаковки чапмана, пока Тарталья открывает окно подсобки, используемой всеми школьниками в качестве курилки, и чиркает колёсиком зажигалки, затягиваясь. ― Ты будешь? ― Не, мне так-то не особо нравится, я хожу вместе с Люмин обычно, ― это даже слишком очаровательно. Аякс хоть и выглядит типичным придурком, но, кажется, на деле очень даже милый влюблённый парень. Хочется по голове погладить и открыть глаза на взаимность его чувств. ― Так что ты ещё хотел? ― Пообещай, что никому не скажешь, ― Венти немного стыдливо поджимает губы, а затем поднимается на носочки, чтобы выдохнуть дым в окно. Тарталья кивает, проводя большим и указательным пальцами по губам, а затем «выкидывая ключик» куда-то себе за спину. Посплетничать он, конечно, любил, особенно если с Люмин после школы, но и тайны умел хранить, иначе бы репутация Чжунли была разрушена хотя бы той историей про перепутанные бутылки, с которой он уссывался четыре дня, но поклялся молчать. ― Короче, вопрос: Чжунли, он как вообще, ― неловко вздыхает, от нервов затягиваясь до кашля, ― по парням, там, по девушкам? ― Сто-оп, ― Аякс округляет глаза, хлопая ими со скоростью несколько сотен раз в секунду минимум. ― Ты сейчас, типа… ты, типа… Стой! Ты спрашиваешь у меня, не нравятся ли Чжунли парни! Не в плане дружбы, а в плане… ― Венти жестами просит его быть потише, но Аякса слишком рвёт изнутри, так что громкость его голоса переходит в яркость мимики. ― Типа, в плане ебаться в жопу? Типа, хотел бы он, ну, ебаться с парнем? ― Давай ты меня только бить сейчас не будешь, ― Венти невинно улыбается, поднимая руки, как бы сдаваясь. ― Я, вообще, говорил о романтических чувствах, но так тоже. ― Тебе нравится Чжунли?! ― Аякс даже подскакивает от восторга и шока, от чего его лохматые рыжие прядки смешно пружинят. ― Тебе в романтическом плане нравится мой лучший друг, который пиздец какой душнила?! ― Ты, вроде, не собираешься меня бить, ― Венти, конечно, не из пугливых или неумеющих бегать, но сейчас немного забоялся, что из-за этого вопроса с Тартальей будут проблемы. ― Шутишь? Я рад только, если его хоть кто-то заберёт, а то я начну с Люмин встречаться, а он как бездомный сиротливый котёнок останется брошенным, ― Венти так и подмывает отпустить шутку про Люмин, но он сдерживается, только кивая и продолжая слушать Аякса. ― Но, если так подумать, мы с ним никогда это не обсуждали. Типа, он и не влюблялся особо, не помню, во всяком случае. ― Асексуал, типа? ― Венти вскидывает бровь, стараясь не выдавать своё разочарование, медленно подбирающееся к горлу. ― Не, не думаю, ― Тарталья качает головой, серьёзно задумываясь, словно от ответа зависит минимум жизнь всей планеты. ― Он просто слишком много учится и мало обращает внимания на всякие обычные штуки, поэтому и отношения не строит. Я бы ставил на би, но точно сказать не могу, может и гетеро, но, посмотри на его волосы, на гетеро не похож. ― Вот он, психоанализ сексуальности по Фрейду, ― Венти усмехается, но в груди разгорается надежда. Если уж лучший друг не верит в натуральность Моракса, то, наверное, удачу можно попытать. ― Так, ты ведь сидишь с Люмин, и место рядом с Чжунли не занято? Аякс разве что улыбается, закрывая окно, за которое Венти выкинул окурок. Он определённо чувствует себя спецагентом. ― Привет, тут свободно, ― он даже не спрашивает, просто вихрем синих косичек приземляется рядом, с улыбкой подпирая подбородок кулаком. Чжунли немного заторможено отвечает кивком, стыдливо убирая карандаш, которым они обычно с Аяксом делили парту пополам. ― Ты не думал волосы завязывать в пучок, будешь как Эрен Йегер. А ещё тупее тему для разговора было не найти? Венти прямо чувствует повиснувшее напряжение и слышит смешок Люмин за спиной. Благо, она быстро переключает внимание на Аякса, пытающегося загладить свой утренний позор каким-то анекдотом про евреев. ― Кто такой Эрен Йегер? ― Чжунли удивлённо смотрит в ответ на своего соседа, пока тот роется в рюкзаке, выуживая оттуда одну-единственную тетрадь по всем предметам. ― Ты не смотрел «Атаку титанов»? ― Венти даже замирает на месте, а в его голосе отчётливо слышно осуждение и непонимание. ― Не смотрел, но, вроде, слышал, ― наверное, Тао что-то говорила, но он редко запоминал бесконечные названия из списка просмотренных ей дорам и аниме. ― Ты же японец, ты не мог не смотреть! ― У меня китайские корни, ― со вздохом поправляет его Чжунли, вздрагивая от внезапно зашумевшего на весь этаж звонка. ― Один хрен, это «Атака титанов»! Это классика, которую должен посмотреть каждый уважающий себя человек, ― он возмущён до глубины души, даже по парте пару раз ударяет, привлекая внимание играющих в дурака на соломку с солью Кэйи и Моны. Однако, видимо, соломка с солью всё же интереснее, так что они оба возвращаются к своему занятию уже через пару секунд. ― Ты когда свободен? ― Сегодня, вроде, ― Чжунли пока не особо понял, что происходит, так что отвечает максимально честно и быстро. ― Не, сегодня не могу, у меня работа, ― работа? Моракс удивлённо приподнял брови, внимательнее глядя на Венти. Эти метр с кепкой где-то работают? Очень интересно. ― Что по поводу воскресенья после тусовки у Кэйи? ― Ну, планов не было, ― жмёт плечами, чуть кусая нижнюю обветрившуюся губу. Из планов только тащить если что перепившего Аякса домой, чтобы он не скончался где-нибудь в автобусе от похмелья. ― Отлично, тогда поедем после ко мне и будем смотреть «Атаку титанов»! ― Венти не уверен, что это хорошая идея. Он вообще так не планировал, оно как-то само. А ещё ему постепенно становится неловко, так что щёки краснеют, а в грудь будто кто ваты напихал. ― Ты ведь… ну, не против? Чжунли мотает головой только, утыкаясь носом в свой идеальный конспект. Он… смутился? В какой раз за утро? Что за чёрт вообще происходит?