Лёнька

      Грести Лёньке нравилось. Легкие весла не утомляли плечи, и каждый раз, подаваясь назад и отталкивая лопастями прозрачную воду, он чувствовал упругое сопротивление озера. Резиновый пол «‎Нырка»‎ волнами покачивался под ногами, словно тугие мышцы напрягались под кожей, и Лёнька представлял, что это не дно резиновой лодочки, а спина какого-то доброго и сильного зверя, который везет их с отцом в путешествие.       Папа щурился от солнца, высматривая по курсу подходящий островок:       — Может этот? — он показывал куда-то Лёньке за спину.       Лёнька придержал весла, повернулся и поглядел по ходу лодки, куда указывал отец.       — Я не хочу на большой. — Не согласился Лёнька, — Я хочу на маленький, но высокий! Чтобы кругом была вода, как будто в за́мке!       — Ладно, тогда греби дальше! — папа сидел напротив, зажав коленями рюкзак, поглядывал на Лёньку и улыбался.       Лёнька греб. Лодку чуть покачивало, невысокие волны со смешным чмокающим звуком шлёпали о резиновые борта. Солнце припекало, и блики на морщинистой глади воды начинали слепить. Отец вынул из рюкзака бейсболку и напялил Лёньке на макушку. Тот фыркнул, бросил весла, надел бейсболку козырьком назад.       — Ты не устал? — спросил отец, — Давай я на весла?       Лёнька помотал головой. Ему нравилось грести.       

***

             О том, что у него была дочь, отец даже не знал. Это было нечестно и горько, но в жизни много несправедливого. Например, рак у детей. Ему сообщили три года назад. Отец поехал в Энск, а обратно уже не вернулся.       Рая — так звали Лёнькину сводную сестру. Папа сказал, она бы Лёньке понравилась. Увезти её из Энска было нельзя, она жила только в больнице. Отец остался с ней. Он устроился в больницу и два года работал там, ухаживал за Раей и жил там же, в больнице, — больше было негде. Когда она умерла, отец остался в Энске. И каждый день сам хотел умереть.       Лёнька долго набирался смелости спросить, но отец его опередил:       — Почему я тебе не звонил? Почему не писал?       Лёнька кивнул.       — Струсил. — Спокойно ответил отец. — Думал, что не справлюсь. Не выдержу. Услышу твой голос и сломаюсь, не смогу остаться, сбегу. А потом...       Отец пытался объяснить, что было потом — после похорон, как он жил, почему не звонил и не приехал, но так и не смог. Он начинал рассказывать, сбивался, долго молчал, вертел в руках чайную ложку. Начинал заново. Опять сбивался. Потом ложка со странным тихим звуком сломалась пополам. Они оба удивленно посмотрели на две половинки мельхиоровой ложечки и отец вдруг заплакал. Лёнька вскочил, кинулся к отцу, обнял его и все повторял: «‎Не надо, не говори! Не надо!».              

***

             Маме про плохое решили не рассказывать. Когда она позвонила, Лёнька говорил про школу, что отец помогает с уроками, что оценки Лёнька исправит, что живут мирно. Мама слушала недоверчиво, потом попросила отца. Тот говорил в трубку: «‎угу», «‎да всё хорошо, правда», «‎нет, он всё ест» и всякое такое. Кажется, мама поверила.       Отец обрабатывал Лёньке ссадины, перевязывал ногу. Лёнька больше не ломался, терпел. Однажды отец положил ему руки на плечи и попросил: «Сынок, ты только не прогоняй меня, пожалуйста». Лёнька ткнулся лицом ему в грудь и понял, что отец вернулся.              

***

             Подходящий остров наконец нашли. Пришлось обойти его вокруг, чтобы найти пологое место, где пристать — остров весь был одной гигантской каменной глыбой с густой макушкой из сосен и берез под самым небом. Лодку втащили с трудом. Поставили палатку, отец развел костер, повесил котелок, стал возиться с обедом.       Лёнька обежал крошечный островок, нашел самое высокое место и стал вертеть головой. Горизонта не было. Небо сливалось с поверхностью озера, окружая бездонной синевой со всех сторон. Пестрые каменистые острова были похожи на рассыпанные по глади зеркала нарядные бусины. Редкие пушистые облака отражались в этом зеркале с кристальной ясностью. Лёнька стоял на вершине скалы, глядел по сторонам и представлял, что остров плывет в небе.       Папа осторожно обнял его сзади и чуть потянул назад, подальше от края:       — Хороший вид, правда?       — Отличный! — согласился Лёнька.       — А на закате будет совсем улет! — папа крепко обхватил его двумя руками и зарылся лицом в Лёнькины волосы.