Черный самоцвет

***

«Тихий и на редкость спокойный день. Не пугающая тишина, а обычное умиротворение. Подумать только! Я видел столько зим, вёсен, лет и осеней, но всё равно каждое время года ощущается так по-особенному, как будто впервые. Даже проживая много веков я ещё пока не потерял этого очарования», — думал про себя Люциан, стоя на мраморном балконе и безразлично глядя на осенний пейзаж. Подул ветер и сорвал листья, один из них упал на перила возле бледной руки. Вампир недолго думая взял его и стал задумчиво рассматривать пожелтевший и чуть сухой лист дуба. Как и порыв ветра, так же в его голове завертелась мысль: «Вскоре от этого листа останется лишь пыль, а на его месте появится новый. Это закон природы, на смену старому рано или поздно придёт новое. Это неизменно. Это истина. Когда-нибудь так будет и со мной, может быть это будет через день, а может и через тысячу лет». Люциан, поджав губы, сжал в ладони сухой лист, превратив его в крошку. Отогнав от себя мрачные мысли, он решил прогуляться. Некоторое время он прогуливался один, пока не услышал знакомые голоса, доносившиеся с тренировочной площадки, где обычно тренировались ещё совсем молодые вурдалаки*, которые совсем скоро станут либо альт-стражами*, либо смотрящими*. Люциан увидел Гэбриэла, который разговаривал с самим главой стражников, параллельно рассматривая совсем молодых бойцов. Двое из них стояли по центру, борясь и пытаясь победить друг друга, в то время как остальные стояли поодаль и молча наблюдали за своими товарищами. Люциан подошёл совсем близко, и бойцы, заметив своего повелителя, в почтении склонили головы включая борющихся. Обернувшись, Гэбриэл и глава стражи повторили те же действия. Люциан дал знак, чтобы те продолжали, а сам подошёл к своему другу. — Решил посетить новобранцев, Гэбриэл? — спросил Люциан, наблюдая за тренировкой. Гэбриэл, слегка улыбнувшись на одну сторону, ответил: — Да, решил, выдалось свободное время и захотел посетить новобранцев. Дать пару советов или показать пример, если понадобится. — Да, в бою тебе почти нет равных, но всё же не забывай про свои основные обязанности, — решив сменить тему, Люциан осмотрел площадку, где новобранцы собрались в строй, собираясь начать тренировочный поединок в порядке очереди. Люциан захотел посмотреть на поединок. — Что ж, я хочу увидеть, чему ты их научил за столь короткое время, — сказал Люциан, обратившись к своему стражнику. Понимая, что на них будет смотреть сам повелитель, некоторые новообращённые были взволнованы, а некоторые помимо волнения были в предвкушении. В любом случае никто не хотел ударить в грязь лицом, поэтому каждый старался и выкладывался на все сто процентов, демонстрируя свои сильные стороны в силе, ловкости и смекалке. Люциан с интересом смотрел на поединки. Вышла очередь третьей пары: двое совсем молодых юношей, то что они обратились совсем недавно было понятно сразу, уж слишком эти двое были воодушевлены, испытывали прилив сил и чувство эйфории после мучительного и болезненного обращения. Глядя на них, Люциан вспомнил, как и они когда-то с Гэбриэлом много тренировались. Взглянув мельком на своего друга, Люциан предался воспоминаниям.

***Воспоминания***

Летнее солнце палило нещадно, но двоих юношей, сражающихся друг с другом на тренировочных клинках, это не сильно волновало, хотя черноволосый парнишка уже изрядно вымотался и устал. Прерывистое дыхание, стекающий пот и выбившиеся из хвоста волосы тому свидетельствовали. Люциану уже было жаль своего друга, поэтому тот предложил: — Может, уже хватит? Ты едва держишься, — спросил Люциан, с жалостью глядя на Гэбриэла, но тот лишь помотал головой, тихо и прерывисто отвечая: — Неет, я… хочу победить тебя, я должен лучше… стараться. В последний день лета должен был состояться поединок сальвиров*. Все вурдалаки, не достигшие переобращения, могли участвовать и показать себя, заработать уважение для себя и своей семьи. Хоть Гэбриэл и был человеком, но Орофер дал и ему разрешение участвовать, видя его упорство и желание проявить себя. Люциан знал, что Гэбриэл не сдастся и ни за что не отступится, уж слишком он был упорным и упрямым. С каждым днём он тренировался всё больше и больше. Немного подумав Люциан ответил: — Хорошо. Только дай пару минут дух перевести и продолжим. Спустя немного времени Люциан и Гэбриэл продолжили бой, не обращая внимание ни на что вокруг. Орофер тоже наблюдал за поединком уже некоторое время. Его никто не заметил, и он не стал прерывать детей и молча смотрел, что-то отмечая про себя, с каждой минутой хмурясь, наблюдая за Люцианом. Люциан же в силу возраста сглупил, решив немного помочь Гэбриэлу, и стал поддаваться, стараясь это сделать незаметно. По началу Гэбриэл и вправду стал думать, что побеждает, но вскоре понял, что друг просто-напросто подыгрывает и подаётся. Юноша перестал драться, оставшись стоять на месте и опустив клинок. — В чём дело? Разочарованно посмотрев на друга, тот ответил: — Ты ведь поддаёшься! Так ведь нечестно. Нахмурившись Люциан ответил: — Не болтай глупостей тебе показалось. Наверное солнце голову напекло. Гэбриэл хотел что-то сказать, но послышался строгий голос Орофера. Люциан и Гэбриэл поклонились, а сам Орофер пошёл к ним на встречу строго глядя на сына. — Я давно за вами наблюдаю. Как ты это объяснишь, Люциан? Сглотнув, Люциан ответил: — Я ведь физически сильнее его и не устаю так же как и он? Разве это честно? Поэтому я подумал, что будет справедливее если я не буду бороться в полную силу. Орофер всё так же строго глядя на сына сказал: — От того что ты жалеешь Гэбриэла, ты сделаешь только хуже. Ты не даешь раскрыться его потенциалу и убьёшь его усердие. Ты думаешь в бою его пожалеют? Противнику будет всё равно на его слабости! Чтобы я такого больше не видел, иначе я накажу тебя. Чуть смягчившись, он посмотрел на Гэбриэла и продолжил: — А ты продолжай тренироваться, и если кто-то тебя недооценивает, то это его проблема. Не принимай это как оскорбление, а просто используй его глупость. Люциан тогда обиделся на отца, ведь он всего лишь хотел немного придать уверенности другу, а тот его отругал. В тот вечер отец ему сказал: — Гэбриэл усерден, Люциан, это даст свои плоды в будущем. Иногда упорство может одолеть талант. Почти месяц спустя, в последний день лета состоялся поединок сальвиров*. Всего было восемь участников, кроме Люциана из знатных вампиров было ещё двое, сын самого старшего советника его отца Афий и дочь старшего командира стражи Рейша, очень воинственная и своенравная вампирша. Люциан не особо много приятного о ней слышал от своей сестры Лиасы. Остальные молодые вампиры были из более низких сословий, Лиам и Айрис были детьми из семьи принадлежащей к альт-стражам. Жаклин принадлежала к семье одного из старейшин, однако ей не хотелось продолжать семейное дело. Способности к магии у неё никогда не было, поэтому она и решила выбрать другой путь. Арес был сыном самого сильного и известного воина в клане, и воспитывался он в соответствии. Несмотря на его юный возраст, он уже был известен среди сверстников своей силой и боевым характером. На ритуальный поединок собрались почти все, всем было интересно, как себя проявят молодые бойцы. Трибуны были в несколько этажей. На самом верху и почётном месте, откуда всё было прекрасно видно, находились глава клана, его свита и старейшины. На втором этаже представители более низких сословий. На первом этаже присутствовали все желающие и следящие за порядком стражи. Все участники выстроились в полукруг, пока глашатай произносил речь к началу поединка. Так как участников было чётное количество, было решено выбирать соперников в карточном порядке. Было выбрано восемь карт и на каждой из них, на обратной стороне было написано имя одного из участников. Карты перебирались и раскладывались на специальной доске. Глашатай должен был наугад выбирать по две карты на каждый бой. Чьи имена были выбраны, те и должны были бороться друг с другом. Бой считался оконченным, если соперник признает своё поражение. Каждому выдали клинки, но уже не тренировочные, а настоящие. Первый выбор карт выпал на Айрис и Афия, их бой длился долго. Афий был искусен в клинках, но и Айрис хорошо натренирована, к тому же она оказалась быстрее и ловчей. Она наносила много небольших ранений на руки и ноги, дабы ещё больше замедлить соперника, в итоге Айрис сбила Афия с ног и приставила лезвие клинка к его горлу. Афий признал её силу и крикнул, что сдаётся. Глашатай объявил победительницу, и под одобрительные аплодисменты Айрис вернулась на своё место, подмигнув хмурой Жаклин. Следующими стали Лиам и Жаклин, этот бой был самым коротким из всех поединков. Лиам был более подготовлен и обучен боевому искусству, поэтому у Жаклин не было шансов. Жаклин истратила все силы, чтобы поранить Лиама, пытаясь нанести удар, она без устали махала клинком, но тот умело уворачивался, пока соперница тратила силы. В итоге Лиам отбил клинок, прижав к себе и схватив Жаклин за руку, начал выкручивать её руку, чуть ли не отрывая её. Лиам в действительности мог оторвать ей руку, если бы та, не провалившись на колени, не закричала, что сдаётся. Ухмыляясь, Лиам отпустил Жаклин, пока та едва сдерживая слёзы держалась за пострадавшую руку. Чуть ли не плача она вернулась на своё место. Больше всего Жаклин было больнее от того что она проиграла и упустила свой шанс к исполнению своей мечты, самостоятельно выбирать свой путь и не зависеть от строгого отца. Она проиграла и теперь путь, чтобы попасть на воинское обучение ей закрыт. Сама себя обеспечить она не в силах, она ещё совсем юна и без поддержки семьи она не сможет пробиться. Следующими стали Люциан и Рейша. Люциан был не очень доволен по двум причинам: первая причина, что его соперницей была Рейша. Нет, он не был категоричен к женщинам, но считал, что бить или причинять вред девушкам это не достойно мужчины, уж тем более воина. Вторая причина, это переживание за Гэбриэла, ведь его соперником будет Арес, а тот не отличался миролюбивым характером, более того тот не недолюбливал Гэбриэла и не упустит возможности покалечить и унизить его. Отец навряд ли вмешается, ведь никогда не заступался за него, считая что тот сам должен отстаивать своё место. За этими мыслями Люциан и не заметил, как начался бой. Он едва успел отбить удар клинка Рейши. На лице девушки заиграла предвкушающая улыбка и пламя азарта, ведь если она победит самого зеломира, то эта победа принесёт ей много чести и её авторитет в клане возрастёт, поэтому Рейша выкладывалась по полной. Люциан же напротив, старался уклоняться и не причинять вреда девушке, чем она пользовалась думая, что её боевые навыки лучше. Сделав подсечку, Рейша полоснула концом клинка по лицу вампира, рассекая кожу. Хлынула кровь, капая на песок. Все затаили дыхание глядя на происходящее, с одной стороны выходка Рейши была нечестной, но с другой стороны в подобных состязаниях такие приёмы было не запрещено использовать. Лиаса сидя рядом с отцом испугалась за брата, а Орофер разочаровано покачал головой. Люциан наполовину ослеп, так как был повреждён глаз, да и внезапная боль сильная, но и в тоже время разозлила, такой подлости от Рейши он не ожидал, и теперь до него дошло, что поддаваясь и недооценивая соперницу сделал только хуже. Нужно было срочно исправлять положение. Отбившись от ещё одного удара, Люциан стал наносить быстрые и довольно сильные удары, от которых Рейше было уже тяжелее отбиться. Пригнувшись, Люциан сильно полоснул по ногам соперницы, отчего теперь она вскрикнув от боли упала на песок, окрашивая его своей кровью. Рейша хотела подобрать свой клинок, но Люциан, быстро оказавшись около неё, пнув и отбросив клинок, тут же пронзил клинком её правую руку. — Ну как, ты готова сдаться? — тихо спросил Люциан, надавливая клинком ещё сильнее, отчего вампирша закричала ещё больше. — Эт… это ведь нечестно, — прошипела девушка, с болью глядя на свою раненую руку. — Да? Почему ты об этом не подумала раньше, когда из исподтишка мне глаз вырезала? — Прости, прости. Да! Да! Я сдаюсь! — крикнула девушка на всю арену. Только после этого Люциан вытащил клинок из её руки. Глашатай объявил Люциана победителем, а Рейшу проигравшей. Люциан вернулся на своё место, как и Рейша, сжимающая свою руку, которая начала затягиваться. Так же как и у Люциана начал формироваться новый глаз. Гэбриэл подошёл к другу и обеспокоенно спросил: — Ты как? — Нормально, уже новый растёт, — уже чуть тише он добавил. Всё-таки Лиаса была права, Рейша та ещё гадюка. Гэбриэл морщился и смотрел на вампира будто через силу. — Что с тобой? — Всё никак не привыкну, — тихо пробормотал Гэбриэл, смущённо отвернувшись, а Люциан, поняв его реакцию, грустно усмехнулся. — Ничего, скоро привыкнешь. Тут Глашатай объявил о последнем поединке. Люциан, похлопав Гэбриэла по плечу, пожелал ему удачи, хотя сам вампир в его удачу почти не верил. «Хоть бы живым остался, это уже удача», — подумал он про себя, наблюдая за тем, как его лучший друг готовится к бою. Остальные, наблюдая, начали перешёптываться. — И зачем он пришёл? Арес его убьёт, — проговорил Лиам. — И не говори, на что он рассчитывает? Неужели думает, что победит вампира? Видно, он либо глупый либо, чересчур самоуверенный, — поддакивал Афий. — Да какая разница? Сдохнет так и лучше. Кем он вообще себя мнит, раз решил, что достоин ставить себя наравне с нами? — с пренебрежением говорила Айрис, брезгливо посматривая на Гэбриэла, однако обернувшись, Люциан посмотрел на них таким взглядом, что все в миг замолчали склонив головы. Однако их молчание вовсе не означало, что их отношение изменилось к Гэбриэлу. Из всех, лишь только Жаклин относилась к нему хорошо и в отличие от остальных, только она мысленно пожелала ему удачи: «Пускай тебе хотя бы тебе улыбнётся сегодня удача, ты заслуживаешь этого больше чем кто-либо из нас.» Подумала про себя Жаклин. — Следите за своими языками, кто вы вообще такие, чтобы обсуждать решения вашего Зеломира. Если достаточно смелости, то идите к отцу и скажите ему это сами, а если нет закройте рты, то я сам ему поведаю о вашем мнении, — все в миг замолчали не став говорить больше ни слова. Между тем начался бой между Аресом и Гэбриэлом. Арес будто играл со своим противником, пытаясь показать насколько тот жалок и ничтожен. Самого же Ареса бесило, что такому смертному оборванцу вообще позволили участвовать в этом поединке, поэтому он решил вдоволь поиздеваться над мальчишкой. Арес нанёс несколько несильных ударов, которые Гэбриэл смог отбить, как бы давая ему надежду. Но после усмехнувшись, он начал усиливать свои атаки, пытаясь поранить противнику руки, но Гэбриэл и от них смог отбиться. — Кажется, ты подготовился. Что ж, так даже лучше, будет интереснее. Улыбнувшись на одну сторону, ответил Арес, продолжая биться. На удивление всех присутствующих, Гэбриэль не только отбивался, но и атаковал в ответ, чему все были удивлены, ведь для человека он очень хорошо держался. Арес начал раздражаться, он рассчитывал на то, что противник не сможет ему противостоять, а получилось наоборот, поэтому он решил брать того измором, ведь Гэбриэл человек и быстро устанет. Битва уже шла довольно долго, сам Гэбриэл уже порядком сильно устал и даже получил пару небольших ранений, но не хотел отступать. Люциан напряжённо наблюдал за боем, волнуясь за друга. Всё же Арес смог отбить меч у парня, и тот отлетел в сторону. Арес уже хотел приготовиться зарубить парня, тот побежав к нему, вцепился в руки, вырывая меч. — Отцепись! — кричал Арес, отпихивая Гэбриэла, но тот использовав приём, врезал головой в подбородок, отчего противник растерялся. Не став терять времени, Гэбриэл ударил того в живот. Потом стал бить того по лицу, сбивая свои кулаки в кровь и заодно лицо соперника, но под приливом адреналина Гэбриэл не обращал внимание на это. Всё же Арес сдался, не в силах больше продолжать бой. Конечно он мог бы попытаться загрызть Габриэла, но кроме Орофера никто не имел право его убивать. Иначе сам бы остался без головы, даже испытывая дикую ненависть и жажду Арес это понимал, а бороться с ним дальше он уже не мог. Поэтому с трудом выкрикнул, что сдаётся. Многие были впечатлены победой Гэбриэла и аплодировали ему. Сам Гэбриэл был очень счастлив, ведь наконец смог показать, что он не просто жалкий оборванец, как многие его считали. Более того, теперь он получил шанс заслужить доверие Орофера, которого так уважал и в какой-то степени боготворил. Так и вышло. В тот же вечер Гэбриэла пригласили в покои Зеламира, где уже был Люциан. Медленно подойдя к сыну, тот сказал: — Ты не сразу усвоил урок, но всё же не забыл мои слова. Надеюсь, теперь ты понял, что я хотел до тебя донести? Люциан решительно кивнул, после чего Орофер посмотрел на Гэбриэла довольным и одобрительным взглядом своих янтарных глаз. — Молодец, Гэбриэл, я видел, как ты усердно тренировался. То, что сумел выстоять, это уже о многом говорит, но более того, ты победил! Арес талантлив, но очень заносчив, поэтому и проиграл. В твоём случае усердие победило талант. — Поздравляю тебя с твоей первой победой! Отныне ты будешь обучаться всему на равных с Люцианом и остальными. Никто больше не смеет пить твою кровь против твоей воли. Если не разочаруешь меня и будешь предан мне, то когда придёт время, я обращу тебя. Гэбриэл склонился в благодарном поклоне говоря: — Спасибо вам, спасибо. Даю слово я оправдаю ваше доверие. Благосклонно кивнув Орофер одобряющие похлопал черноволосого юношу по плечу — Поглядим Гэбриэл, поглядим. Тогда Люциан помимо радости за друга, впервые серьёзно отнёсся к словам отца, так как понял что возможно сам он не так уж и умён и проницателен в отличие от него. ************* Оторвавшись от воспоминаний Люциан продолжал смотреть на поединок похвалил юных вампиров за усердие — Я доволен тем что вижу, надеюсь в будущем они принесут пользу нашему клану. Глава стражи лишь склонился ещё больше, заверив что сделает всё возможное чтобы их воспитать. Люциан довольно кивнул и обратившись к своему другу позвал того присоединиться к прогулке. Некоторое время они шли молча, и когда ушли в сад подальше от лишних глаз и ушей Люциан заговорил: — В последнее время ты замкнутый и немногословный. Что-то случилось? — Никак не могу найти карту для четвёртого артефакта, поэтому и переживаю. Отведя глаза в сторону ответил Гэбриэл, на что вампир нахмурив брови ответил: — Мне кажется тут дело в другом. Вы всё никак не найдёте общий язык с Жаном? Спросил Люциан прямо посмотрев на собеседника — Нет, он хоть и спесив и дерзок, но это меня не волнует. В конце концов он ещё слишком молод. Ухмыльнувшись ответил Гэбриэл. — Это верно, но ты выше его по статусу и иерархии. Так что можешь наказать его, если он не проявляет к тебе ни почтение и не соблюдает субординацию. — О Не-е-ет он хоть и молод, но не безумный дурак, так что наказывать его пока нет оснований. С лёгким смешком проговорил мужчина — И всё же если тебя что-то беспокоит, то поделись не стоит всё держать в себе. — Спасибо, но не волнуйся. Будь что-то серьезное и я бы рассказал. Мне нечего от тебя скрывать. Заверил Гэбриэл. Послышались шаги и к ним пошла служанка и склонив голову сказал: — Повелитель, только что прибыл ваш старший сын Джеймс. Он ожидает вас в зале. В ответ Люциан кивнул ей, сказав что сейчас прийдёт и она может быть свободна. — Странно, я не ждал его зачем он пришёл? Задумчиво спросил Люциан. — Разве нужна причина для того чтобы сын увидел отца? Спросил Гэбриэл. — Нет, просто обычно он всегда предупреждает заранее, должно быть что-то срочное. Сказав это они оба поспешили в замок. ************************************* Прошло три дня, с тех пор как девушек вернули в поместье. Правда теперь эти три дня они находились не в уютных и просторных комнатах, а в клетках в подвале, каждый в отдельной клетке. Если для остальных это было в первые, то Селена была тут уже второй раз что не облегчало ведь она так не хотела оказаться здесь снова. Однако угнетало всех не отсутствие комфорта. У каждой девушки были свои собственные переживания. Селена просто смотрела в одну точку глядя на стену. Она уже почти смирилась с провалом и что теперь их всех скорее всего убьют. Ханна кусая ногти раздумывала что она скажет Джеймсу, чтобы разжалобить и вымолить второй шанс для всех. Ведь так хотелось жить. Аделина вспоминая заученные псалмы и держась за небольшой серебряный крестик на своей груди, молилась про себя. Прося Бога за Элизу, остальных, а самое главное за брата. Это было впервые, когда она так искренне и усердно молилась. Ведь это единственное что она могла сделать, даже плакать уже не могла, понимала, что не будет от этого толку. Хелен же ходила из стороны в сторону и была похожа на дикую зверушку, запертую в клетке. Когда кто-то приходил из слуг Гилберт или Лесли, то она требовала сказать что с её сестрой и где она сейчас. Ей было всё равно что её накажут, страх за сестру перечёркивал всё остальные чувства. От мысли что она могла умереть ей становилось очень дурно и горько. Когда Гилберт спустился в подвал, чтобы принести еды состоящую из воды и хлеба, то Хелен перестала ходить из стороны в стороны бросилась к решётке. — Эй! Скажи, где моя сестра?! Что вы с ней сделали? Гилберт невозмутимо разносил подносы по камерам, поначалу не обращая на неё внимание. Хелен это очень разозлило на что она крикнула: — Я к тебе обращаюсь! Мы тут уже третий день сидим, скажи хоть что-нибудь! Гилберт на это только устало вздохнул: — Может уже хватит кричать? Толку от этого всё равно никакого. — Ну так ты ответь и я перестану, неужели так тяжело ответить? Пожалуйста Вымученно спросила Хелен облокотившись о перила. Гилберт ставя поднос с ломтём белого хлеба и стаканом воды понизив голос сказал почти шепотом: — Нам запретили с вами разговаривать. Где твоя сестра я не знаю, передо мной господин не отчитывается, да и дела мне до этого нет. Так что кричи, не кричи, ничем помочь не могу. Ханна тоже решила задать вопрос: — Ты не знаешь что с нами будет? Они убьют нас? — Все ждут когда прибудет господин Джеймс, потом они вместе решат вашу судьбу. Сказав это Гилберт поспешил уйти дабы избежать ещё больше вопросов. От этой информации Хелен легче не стало. Она испугалась что произошло худшее. На нервах она схватила поднос и швырнула его о решетку клетки. И закрыв лицо руками горько заплакала. Все встрепенулись, когда услышали громкий звук скрежета металла и всхлипы Хелен. Ханна была напротив Хелен и поднявшись с места приблизилась настолько близко насколько можно, чтобы утешить плачущую подругу хотя ей и самой было плохо. — Хелен, ещё ничего не известно. Не думай о худшем. — Не думать? А если она сломала себе спину? А-а вдруг её уже давно убили и выкинули где-нибудь? Почему ничего не говорят? Всхлипывая и надломленным голосом прошептала девушка, после чего продолжила ещё тише: — У меня ведь никого ближе неё нет, я ведь даже не успела с ней помириться. Ханна поспешила заверить Хелен и высказала своё предположение: — Если так, то зачем ему понадобилась Карла? И их нет столько времени. К тому же если бы нас хотели убить, то почему не сделали это сразу? Значит ещё есть шанс. Остальные тоже это слышали, но Аделина нечего было сказать. Ситуация была настолько страшной, что никакие бы ободряющие слова не помогли, да и сил уже не было. Селена же могла сказать что: возможно у них в планах убить их позже и всем вместе, ведь неизвестно какие у них извращённые фантазии? Однако Селена промолчала, не хотела сеять ещё большую панику и отчаяние, однако мысленно она уже смирилась что не проживет долго. Ей казалось что лучше принять свою участь чем обнадёживать себя. Ведь если надежда не оправдается, то потом будет больнее. ********************************** Первое, что увидела Элиза когда, открыла глаза так это белый потолок. Веки были настолько тяжёлыми, что открыла глаза она далеко не с первой попытки. Поначалу она не поняла где находится. Голова была будто сделана из камня, жутко мутило Спина и ноги болели, да и тело ломило так будто по ней пробежало стадо слонов. По началу глядя на потолок она не поняла кто она и где находится. Немного погодя она попыталась вспомнить последние события. Вспомнила лишь вспышки адской боли, поездку в машине, знакомые голоса, как на каталке проезжала по каким-то коридорам. Воспоминания были большими урывками и будто в тумане. Дальше пустота. Элиза долго пролежала глядя на потолок пока её не проверила медсестра и не позвала врача. Мужчину лет сорока с каштановыми зачёсанными назад волосами в которых виднелась седина. В руках он держал какие-то бумаги. — Вы кто? Хриплым и тихим голосом спросила девушка, на что доктор слегка улыбнулся и достал из кармана своего белого, медицинского халата маленький фонарик. — Я твой лечащий врач, зовут меня Лоренцо Эрдони. Раскрыв глаза мужчина проверил состояние зрачков после чего удовлетворённо кивнул и спросил: — Ну-ка скажи как ты себя чувствуешь? — Тошнит, голова тяжёлая будто из железа, ещё у меня болят спина и ноги. — Это последствие анестезии. Врач начал ощупывать ноги на что Элиза зашипела. — Да больно мне, говорю ведь! Не глядя на Элизу врач продолжил попутно приговаривая: — Если больно, значит у вас в порядке нервные окончания. Это больше хорошо чем плохо. Ну-ка попробуй пошевелить ногами. Попросил врач на что девушка сделала как ей сказали. Хоть было и больно, но у Элизы получилось. Ещё немного её осмотрев, врач сел рядом на стул и внимательно пересмотрел бумаги, после чего сказал: — Тебе повезло девочка. У тебя сильный ушиб позвоночника и повреждения мягких тканей. Элиза скривилась после чего недовольно процедила: — И в чём же мне повезло? У меня ведь всё болит. Мужчина недобро посмотрев на девушку ответил: — А в том, что мог быть и перелом и тогда бы ты передвигалась на коляске, а так будешь ходить. Вот только придётся лечиться долго и останутся боли в спине на первое время. Элиза не знала что и сказать, от наркоза хотелось всё ему рассказать, попросить помощи, выговориться, но она понимала что одно неверное слово и ей, и её сестре, и остальным конец. Если уже не… Нет, об этом даже думать не хотелось. Глядя на ошалелый и задумчивый взгляд девушки, врач решил её оставить. — Ты была без сознания почти три дня, тебе скоро принесут обед. Отдохни если что-то понадобится, то скажи медсестра. Сказав это доктор ушёл оставив Элизу переваривать свои мысли. «Как же быть? Как меня угораздило упасть с этого дерева? Неужели остальных убили? Навряд ли ведь если меня отвезли в больницу, то… живой и здоровой я нужна Грегори больше. Кто будет лечить кого-то просто так? Да и где гарантия, что я останусь невредимой? Может у него фетиш такой, вылечить, а потом убить или покалечить? Да и остальным могли и не простить побега. Боже как же страшно! Ничего не понятно!» Думала Элиза глядя немигающим взглядом на стену. Элиза не обратила внимание на скрип открывающейся двери, пока не услышала знакомый голос. — Вижу тебе уже немного лучше, ты долго была без сознания. Уже подумал ты в кому впала. Спросил Грегори, проходя к кровати и без спроса садясь напротив девушки. Элиза не возмущалась, лишь спросила чуть хрипловатым голосом. — Как? Почему я здесь? — Ты что же совсем ничего не помнишь? Неужели у тебя амнезия? Наигранно удивлённым и обеспокоенным голосом спросил вампир приложив руку к подбородку. Элизу же это взбесило из-за чего она не стала осторожничать и прямо сказала: — Хватит притворяться, хватит говорить со мной таким снисходительным голосом. Что с моей сестрой? Что с остальными? Грегори лишь прищурил глаза после недолгой паузы он продолжил: — Тебе бы о своей жизни печься. По хорошему счёту тебя бы следовало серьёзно наказать, но тебе и так сильно досталось так что… считай сама себя наказала? — Я спросила не о твоём наказании, что с остальными? Зло спросила девушка. — Они мне не принадлежат, каждый сам решит их участь. Холодно бросил вампир. Девушка сглотнула тяжёлый ком в горле после чего её глаза стали влажными от слёз. — Как так вышло? Мы… мы ведь так старались. — Я знаю, твоя сестра так громко мыслит. Эмоции и мысли так и льют через край. — будничным тоном ответил вампир, из-за чего получил недоуменный взгляд девушки. — Что это значит? О чём ты говоришь? Чуть помолчав Грегори продолжил: — Я владею не только телекинезом, а ещё могу читать мысли и чужие эмоции. Обычно я не лезу в чужие головы, но одним утром за завтраком рядом со мной сидела твоя сестра. Её настроение было таким хорошим, полным оптимизма и надежды, что мне стало интересно, что же так её обрадовало? Представь как я удивился прочитав все её мысли! Элиза очень удивилась от услышанного, в шоке она спросила широко раскрыв глаза: Так вот оно что! Получается вы знали всё с самого начала? — С самой первой минуты. — Почему? Почему тогда не прекратили всё? Зачем позволили бежать? Усмехнувшись Грегори ответил: — Решили вас проучить и показать не словом, а делом, что бежать бесполезно. Да куда вам бежать? Допустим у вас это получилось и что бы было дальше? Куда бы пошли? Элиза потупила взгляд и несмотря на него ответила: — Нам бы помог брат Аделины. Он обещал помочь. В ответ на это Аделина лишь услышала горький смех. — И ты в это поверила? Допустим мальчишка добр, но ты ведь не думаешь что он бы мог долго заботится о незнакомых людях. Взяв девушку за подбородок Грегори продолжил: — Мне казалось ты умнее и далеко не наивная. — Я ведь знаю в каком месте тебе и твоей сестре пришлось расти. — Никто за вас не вступится, никто вас не защитит, не выслушает. От таких, как вы, всегда отмахиваются, а ваши жизни не стоят ничего. — Я знаю это очень хорошо, в своё время я много повидал таких несчастных. Вы несчастные жертвы системы. Отвернувшись девушка лишь сдавленно прошептала: — Перестань, зачем ты мне всё это говоришь. Отпустив девушку Грегори отошёл от неё, сказав уже более строгим голосом: — Чтобы ты поняла и наконец расставила приоритеты. Может для тебя же лучше будет подчиниться мне? По крайней мере ты будешь жить, и возможно жить даже не плохо. Роняя слезы Элиза горько ответила: — Какой мне толк если Хелен убьют. Подняв умоляющий взгляд она взмолилась — Помоги мне, ты ведь можешь сделать хоть что-нибудь, я всё что хочешь сделаю, только помоги. На это Грегори лишь встал и собрался уйти, но подумав некоторое время ответил: — Я знаю Маркуса, он хоть и суровый, но не жестокий. Возможно ты зря роняешь слёзы. Отдыхай и набирайся сил, тебе ещё долго лечится. Сказав это, Грегори ушёл оставив Элизу наедине с невесёлыми мыслями. ******************************************************** На кухне, как всегда, витал приятный аромат готовящихся блюд, однако сама Жанна была не в настроении. Вместо весёлой женщины которая любила поговорить, была угрюмая и грустная, она устало нарезала овощи. Лесли глядя на эту картину решила спросить: — Жанна, что с тобой? Ты эти дни какая-то не такая. — Осеняя хандра. Холодно отрезала Жанна. Немного погодя на кухню зашёл Гилберт выпить воды. Желая разбавить тишину он решил поделиться новостями: — Господин Джеймс прибыл, скоро они решат что делать с девчонками. Эх даже жаль если их убьют, с ними было весело. — С чего ты так решил? Спросила Лесли глядя на брата. — Так Карла пошла их звать. Эх даже в какой-то степени жалко их, но всё же они сами виноваты. Краем глаза Лесли заметила как Жанна сдавила сильнее нож и начала резать всё сильнее. Она поняла что ей неприятно это слышать и попыталась намекнуть Гилберту чтобы тот замолчал, но Гилберт не заметил этого и продолжал говорить о незавидном будущем девушек, тем самым раздражая Жанну сильнее. В конце концов её нервы не выдержали и воткнув нож со всего размаху о доску она воскликнула: — Слушай тебе заняться нечем? Иди отсюда пока не накостыляла. Гилберт недоуменно посмотрел на Жанну после чего сказал: — Ты чего? Что я сказал такого? — Ерунду болтаешь, иди займись лучше делом? Тут на кухню зашла Карла и застав эту картину отчитала Гилберта отправив того заняться делом. Сам Гилберт же не понимая что вообще происходит, ушёл, а Карла дала намёк Лесли, чтобы та оставила их наедине. — Думаешь я не понимаю в чём дело? Неужели ты успела привязаться к девчонке? — Неужели всё вот так закончится? Неужели ничего нельзя… — Оставь это Жанна! Ты всё равно не сможешь ничего сделать! Мы слуги и наша задача выполнять, то что сказано. Строго ответила Карла, а Жанна лишь отвела взгляд грустно глядя в окно. ******************************************* Джеймс и Грегори сидели в зале ожидая когда придут остальные. Грегори тем временем рассказывал что произошло во время его отсутствия. — Так значит они всё-таки сбежали, я думал, ожидал что передумают в последний момент. Как факт ответил Джеймс придерживая переносицу. — Так и случилось, мы были в том коттедже и видели их. Данте постарался на славу когда переделывал барьер. Чуть помолчав он продолжил: — Вот только Элиза полезла на дерево и упала сильно повредив спину. Приподняв брови в удалении он спросил: — Она жива? Что ты сделал? — Исцелить кровью её бы не получилось. Были повреждены кости, а ты сам знаешь их они зарастают тяжелее чем всё остальное. Она бы не выдержала такого без сильного обезболивающего. К тебе в склянки я лесть не стану. Я не суюсь в чём не разбираюсь, поэтому я отвёз её в больницу к твоему хорошему знакомому Лоренцо. Он всё сделал как надо. Удовлетворённо кивнув Джеймс ответил: — Правильно сделал. Я поговорил с отцом он позволил нам самим решать судьбу мальчишки. — Ох, а он не прост, ты бы видел, какой он устроил спектакль! Но всё же в нём что-то да есть. — Поглядим кто он такой. Задумчиво сказал вампир наматывая локон волос у виска на указательный палец. Постепенно стали собираться и другие, последним зашёл Кай приведя за собой понурого Влада. На его лице красовался синяк, а рука болела и немного припухла, сам он понимал что теперь уже ни он, ни его сестра, ни кто-либо другой ни куда не денется. Мысленно он уже был не надеялся выжить. Кай отошёл на своё место и Артур спросил: — Чего же мы ждём? Так и будем смотреть друг на друга как родственники на помолвке? — Подождём наших виновниц сего торжества. — ответил Джеймс. Через некоторое время в дверь постучали и Карла показалась за дверью, после чего получив разрешения завела Хелен, Селену, Ханну и Аделину. Аделина с изумлением посмотрев на брата тут же кинулась к нему с объятьями не обращая внимания на недовольный окрик Карлы. Влад тоже прижал к себе сестру вдыхая запах её волос. — Думаю достаточно, вас тут собрали не для этого. Раздался строгий голос Джеймса. Ещё раз глядя на него он продолжил: — Так вот ты какой Влад. Что ж объясни нам парень, как ты тут оказался, будь уж любезен. — Аделина моя родная сестра. Я за неё отвечаю, она долго не отвечала. Сначала я думал, что новое место все дела. Одним вечером мне от неё пришло сообщение, после она мне позвонила и всё рассказала. Я вычислил откуда был звонок, собрал все деньги, что были и поехал её искать. — Как же у тебя это получилось? — спросил Артур с лёгким прищуром глядя то на Влада, то на Аделину. — Я с детства разбираюсь в компьютерах, уже четыре года работаю белым хакером. Если бы я только знал, никогда бы не дал разрешение ей сюда ехать. Джеймс хмуро его оглядел после чего сказал: — Я изучал досье Аделины, ты там не обозначен. Разрешение на её отъезд дала её мать, Анна Баэсеску, её покойный отец Игор Росенберг, откуда же ты Влад Гестер? Почему её мать не забеспокоилась а ты поехал невесть куда? Ты говоришь так, будто ты принимаешь все решение. Влад не хотел вдаваться в подробности их жизни, но всё же отказать он тоже не мог поэтому поджав губы ответил: — Почти два года я опекаю сестру, Нашей матери немного не до этого. Она лишь делает всё, что я ей скажу, скажем так у меня есть для этого аргументы. Я и Лина — мы родные брат и сестра. Просто так вышло, что Игор удочерил её и дал свою фамилию, а у меня фамилия нашего отца. Артур слушая это понял что Влад не любил свою мать, то как он отзывался о ней каким тоном и голосом говорил о ней. Слышалось пренебрежение, нежелание и даже в какой-то степени разочарование. Ещё раз глядя на Аделину, он вдруг подумал, может девчонка не просто так выглядит запуганной и депрессивной. Хотя уже и так было понятно что с матерью ей не шибко повезло. Уже было такое когда матери или отцы просто-напросто продавали своих детей. Сам Артур был уверен, что с Аделиной так и было. В какой-то степени ему даже было её жаль, так как сам знал на собственной шкуре пример плохого материнства. Его мысли прервал голос Аделины: — Пожалуйста, отпустите его, не убивайте. — взмолилась девушка, но Данте лишь насмешливо бросил: — Говоришь не убивать, но ведь ты сама сообщила ему где находишься. Неужели ты не понимала, что если хоть что-то пойдёт не так, то и твоему брату придётся платить? Чего ты ожидаешь теперь? Что своим тоненьким слезливым голоском нас разжалобишь? Так глупо всё равно что залезть ко льву в клетку закрыться изнутри и молить льва тебя не есть. Учти милая в случае его смерти это не наша вина, а твоей глупости. Селена сделала шаг вперёд после чего ответила — Она не одна на это решилась, а мы все вместе. И виноваты во всём вы! Это вы нас обманули и притащили сюда. Да мы хотели сбежать, любой бы захотел. Кстати вы ведь тоже братья, неужели вы бы ничего не сделали попали кто-нибудь из вас в беду. Данте ухмыльнулся, но не нашёл что сказать. Ведь что не говори, но девчонка была права. Джеймс дал знак чтобы все замолчали. — На ваше счастье, мы вам даём ещё один шанс. Для первого раза каждый сам даст своё наказание. Если ошибётесь ещё хоть один раз вас убьют, у вас теперь только два пути: либо служите, либо умираете. Больше вам шанса не дадут, так что имейте это ввиду когда сотворите ещё одну глупость. Чуть помолчав Джеймс продолжил: — А что до тебя, то придётся решать, что же делать с тобой. Ты кому-нибудь говорил куда собираешься ехать, зачем? — Дома у меня лишь пару приятелей, я им сказал что хочу навестить сестру. Работаю я обычно удаленно, я только последние месяцы в офис ходил чтобы было хоть какое-то разнообразие. С родственниками я не общаюсь. Джеймс повернулся к Грегори как бы спрашивая, на что получил утвердительный кивок. — Судя по тому какой ты путь прошёл ты любишь сестру. Скажи чтобы ты хотел: жить или быстро умереть? — Я за Аделиной пришел и от сюда не уйду без неё. Сказал Артур ещё крепче прижав сестру. Джеймс спросил остальных братьев: — Кто за то, чтобы он остался и служил нам? Первым сказал Грегори: — Пускай остаётся, лишней крови не бывает. — Убить его дело пять минут, живой он будет нужнее. Сказал Артур. — Его умения могут нам пригодится, да и Грегори прав живой, свежей кровью не стоит разбрасываться. Сказал Данте. — Мне всё равно. Коротко ответил Кай — Всё равно обратной дороги ему уже нет, может с него действительно выйдет толк. Проговорил Маркус. Джеймс всех выслушав, обратился уже к Владу: — Ну что ж. Будешь общим сосудом, и выполнять наши указания. Если кто-то заболеет, то питаться будем тобой. Да и твои навыки с современными технологиями нам пригодятся, будешь исполнять всё что тебе скажут. Будешь жить на этаже ниже в комнате для слуг и учти …допустишь ошибку, то тебе придётся дорого за это заплатить. Сказал Джеймс серьёзным тоном Все можете идти, а ты Ханна иди за мной. Предстоит серьёзный разговор. Сказав это, Джеймс поспешил уйти и Ханне ничего не оставалось делать, как следовать за ним, предчувствуя нехорошее.