Проблема последствий

Поттер все еще был на улице с Грейнджер? На матче? Еще где-нибудь? В замке? Драко не имел ни малейшего представления. Он остановился, чтобы перевести дух. Быстро оглянувшись, он понял, что он около Главного входа. Он бежал без четкой цели. Разумнее было бы подумать над направлением. Хотя сейчас, похоже, можно было уже не торопиться. Если Блейз был прав, публичное заявление о том, что Драко наложил любовное заклинание, не было тем радикальным, окончательным решением, которое планировал принять Поттер. Что же это было тогда? Может быть, Поттер хотел расстаться и больше никогда его не видеть. Драко рассмеялся. Как радикально и окончательно. Он потеряет парня, которого у него никогда не было. Драко замолчал, оглядываясь. Громко смеяться в одиночестве в коридоре — не самый разумный поступок. Его смех казался ему маниакальным. Может, он все-таки сошел с ума. Честно говоря, нервный срыв казался эмоционально более безопасным вариантом. Он хотя бы знал, как с этим справиться. Панси же смогла. Для этого было специальное зелье. Но как он должен был поступить с отцом, который использовал на нем заклятие забвения? Который стер воспоминания о встречах с Поттером из его головы? Сможет ли он их когда-нибудь вернуть? Чары памяти были хитрыми, и их было великое множество. Что, если он навсегда потерял эти воспоминания? Как все это произошло, что он чувствовал по этому поводу, их первый поцелуй, его счастье, о котором говорил Блейз. И даже если бы Поттер поверил ему и согласился бы все это описать, это все равно никогда не было бы реальным. Но это и не могло быть реальным. А что, если все его теории были правдой? Что, если он сошел с ума? А потом он наложил на Поттера приворот? А потом отец стер ему память? Массивная входная дверь Хогвартса распахнулась, чтобы пропустить большую группу гриффиндорцев и хаффлпаффцев. Их болтовня была необычно тихой и приглушенной. Они, должно быть, проиграли матч. Это было просто замечательно. Теперь Поттер разозлится еще больше. Драко подумал о том, чтобы сбежать. Выбрать Поттера первым для разговора было рискованно. Ему стоило начать с мадам Помфри. Группа студентов направилась в Большой Зал на обед, но несколько гриффиндорцев постарше задержались, по-видимому, только для того, чтобы бросить на Драко странные взгляды. С ними был Поттер; Драко заметил его только тогда, когда тот подошел к нему, выглядя очень удивленным. — Что случилось? — спросил Поттер, и все замолчали, глядя на Драко. На какой-то ужасный момент Драко подумал, что снова произошло что-то, о чем знают все, кроме него, но потом он понял — должно быть, он выглядел крайне странно. Он чувствовал себя горячим и вспотевшим от бега в тяжелой дорожной мантии; его волосы, растрепались. И он, должно быть, выглядел таким же смущенным и напуганным, как и чувствовал себя. — Я просто… — Драко замолчал, обеспокоенный тем, что многие гриффиндорцы наблюдали за ним, как будто он собирался сказать что-то шокирующее. Если бы он был на их месте, он бы предположил, что он планировал поиздеваться над ними за поражение в матче. Похоже, он выглядел хуже, чем мог себе представить. Поттер больше не выглядел рассерженным, он был обеспокоен. Грудь Драко сжалась. Он подумал о том, что Поттер беспокоился о нем, о том, что он наколдовал ему шелковые простыни, несмотря на то, что был обижен и зол. Поттер всегда был таким? Было ли это одной из вещей, о которых Драко был вынужден забыть? Он хотел вернуть это. Драко втянул воздух и посмотрел Поттеру в глаза. — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. — Что случилось? — взорвалась Джинни Уизли. — Кто-то напал на тебя? — она выглянула за спину Драко, как будто ожидала увидеть монстра, преследующего его. Несколько человек потянулись за волшебными палочками. «В наше время люди быстро паникуют», — подумал Драко. По крайней мере, Поттер, казалось, понимал, что рядом не было монстров. — Э-э-э, конечно. Мы можем выйти на улицу, — сказал он, а затем перевел взгляд с Грейнджер на Уизли. — Чего встали? Пошли, я голоден, — сказал Рон Уизли, очевидно понимая безмолвное послание Поттера. — Да! И я, — согласилась Грейнджер, потянув Джинни за руку к Большому Залу. Некоторые гриффиндорцы последовали за ними, но других было не так-то легко убедить. Поттер подошел к нему, словно хотел схватить Драко за руку, но передумал: — Пойдем, — сказал он и направился к выходу.  Они не ушли далеко. Поттер остановился у ступенек и повернулся к Драко. Несколько студентов задержались в вестибюле, вытянув шеи, но Драко проигнорировал их и повернулся к Поттеру. — Это было довольно публично, — сказал Поттер. Драко не мог не почувствовать себя оскорбленным. Были ли их отношения секретом из-за того, что Поттер стыдился его? — Ты против? Это было худшим, что он мог ответить. — Я против? — Поттер снова выглядел рассерженным. Драко хотел бы знать, что происходит на самом деле. Тогда бы он знал, что сказать дальше. Он пришел к выводу, что неуверенность не была его другом. — Мой отец был здесь в субботу, — сказал он. Поттер моргнул в явном замешательстве, но затем понимание закралось в его лицо. Вместе с большим гневом: — Понятно. Ну, это просто здорово. Полагаю, это все объясняет. Я имею в виду, все, кроме того, почему ты позволил ему контролировать свою жизнь. Драко, мы говорили о… Сказанное Поттером его имя придало Драко храбрости.  — Я этого не помню. Поттер нахмурился: — Что?  — Я не помню, чтобы он был здесь. Мне сказали, что он был здесь. И, очевидно, он разговаривал со мной. Нас видели, — Драко изучал лицо Поттера в поисках подсказки. Чего-нибудь, что прояснило бы для него: он должен объяснить свое поведение или бежать? — Я не… — Поттер покачал головой. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Я говорю, что многого не помню. Последние несколько месяцев — как расплывчатое пятно. Я помню, как учился и… Это почти все. — Я… я тебе не верю. Ты это выдумываешь. — Зачем? Зачем мне это делать? — Я не знаю! Потому что… Послушай, Малфой, если ты хочешь покончить с этим, то все нормально. На самом деле, я тоже хочу расстаться. Так что тебе не нужно… Почему ты улыбаешься? — Поттер выглядел встревоженным, но Драко почувствовал такую ​​легкость, что подумал, что следующий порыв ветра унесет его прочь. — Расстаться? Ты хочешь расстаться? — Не обязательно выглядеть таким довольным, Малфой! — Так это правда? Мы и правда встречались? — Прекрати! — Поттер дернулся, и Драко понял, что сжимал Поттера за плечи. — Хватит врать. Вчера ты прекрасно все помнил, — голос Поттера больше не казался полностью уверенным, поэтому Драко продолжал. — Нет, я не помнил. Я просто не хотел этого показывать. Я подумал, что это какая-то шутка. Что ты притворился моим парнем, чтобы насмехаться надо мной. Или что ты находился под каким-то любовным заклинанием. Поттер сделал еще один шаг назад: — Это просто смешно. Ты смешон. Если ты хочешь сделать вид, что последних двух месяцев никогда не было, то давай. Я тоже могу. — Двух месяцев? — Драко временно отвлекся. — Мы вместе уже два месяца? И у нас до сих пор не было секса? Нам что, по двенадцать? Поттер моргнул: — У нас был секс. — Тогда что такое было вчера? — судя по тому, как вел себя Поттер, Драко подумал, что вчера должен был быть их первый раз. Поттер подошел ближе и посмотрел Драко в глаза, как будто пытался найти там ответ. Его грудь быстро поднималась и опускалась. — Ты действительно ничего не помнишь? — спросил он со здоровой долей осторожности, но Драко был уверен, что его тон полон надежды. Поттер хотел ему верить. — Ты помнишь битву снежками? Драко вспомнил множество битв снежками, но у него было ощущение, что он не помнит ту самую, о которой говорил Поттер. — Мы дрались снежками. Боже мой, нам и правда по двенадцать. — Но этого не может быть. Если ты не помнишь ничего из этого, тебя бы здесь не было. Ты ненавидел меня раньше. Тебе было бы все равно. Ты был бы рад, что потерял эти воспоминания. Драко пришлось рассмеяться над этим, хотя и несколько горько: — Моему отцу пришлось бы стереть как минимум два года из моей памяти, чтобы заставить меня тебя ненавидеть. Я не знаю, что случилось с тобой в этой битве снежками, но со мной все произошло задолго до этого. Глаза Поттера расширились: — Ты никогда мне этого не говорил. — О, — Драко смущенно улыбнулся. — У меня, должно быть, была причина. Но я этого не помню. Поттер теперь сжимал руки Драко. Он выглядел полным надежды, взволнованным, встревоженным: — Мы должны пойти к Помфри. — Да. Да, должны. Поттер казался удивленным тем, что Драко так легко согласился, и взял Драко за руку, потянув того к замку. Драко позволял вести себя, представляя всевозможные ужасные сценарии. Как Помфри говорит, что с его памятью все в порядке. Или находит что-то плохое и заявляет, что не может это исправить. Или как Драко, который все вспомнил, понимает, что дал Поттеру приворотное зелье во время битвы снежками. Ему следовало спросить Поттера, пил ли он вчера огневиски. Сделал ли хоть один глоток. — Если Помфри не сможет помочь, может, Гермиона сможет, — сказал Поттер. Он казался встревоженным. — Она без проблем восстановила воспоминания своих родителей. Она очень подробно изучала этот вопрос. Она знает всех экспертов по чарам памяти, — они вошли в больничное крыло, которое было пустым. — Может, она на ужине. Я проверю ее кабинет, — Поттер слегка сжал руку Драко и убежал. Драко сел на одной из больничных коек, больше не надеясь на свои ноги. К счастью, у него не было времени снова мысленно переживать худшие сценарии, потому что вошла мадам Помфри, размахивая палочкой и ворча: — Еще одна травма, связанная с квиддичем, не так ли? Клянусь, этот спорт следует запретить. Поттер поспешил обратно к Драко: — Нет. Мы думаем, что на него наложили заклятие забвения. Драко ненавидел неуверенность в голосе Поттера, но, опять же, Драко тоже не вполне доверял себе. — О, дорогой! — Помфри схватила Драко за подбородок и повернула его голову из стороны в сторону, глядя ему в глаза. — Кто это был? Когда? Есть другие симптомы? Головные боли? Драко решил ответить на самый безопасный вопрос: - Да, есть головные боли. — Повышенная тревожность? — Помфри направила палочку на лоб Драко. — Паранойя? — Э-э, да, — он не понимал, как тревога и паранойя могут быть симптомами. Это вселило в него надежду, но все же было трудно не бояться, когда Помфри сказала: «Тогда давайте посмотрим», и пробормотала заклинание. Драко закрыл глаза. — Хм-м, — протянул она. — Ничего нет… Ой, подождите-ка, вот оно, — Драко втянул воздух и открыл глаза. — Кажется, немного запутано. Достаточно глубоко. Что ж, к счастью, никакого ущерба нет. Кто бы это ни сделал, он был осторожен, чтобы не повредить функции вашего мозга.  — Я пришлю им письмо с благодарностью, — сказал Драко. Значит, это действительно произошло. Его отец действительно сделал это. Драко не был уверен, что он должен был чувствовать по этому поводу. Возможно, он должен был быть зол, но на самом деле больше всего он был разочарован. И, подумать только, он верил, что его отец не может разочаровать его больше, чем он уже разочаровал. — Довольно умелое заклинание для… ученика Хогвартса? — бровь Помфри приподнялась. — М-м-м, — уклончиво сказал Драко. Помфри выглядела так, будто хотела сказать больше, но передумала. Обычно она умела не задавать слишком много вопросов. — Вы сможете восстановить его воспоминания? — спросил Поттер. Он снова сжимал руку Драко. Драко даже не заметил. Это было теплое, долгожданное утешение. Он сильнее сжал руку Поттера, опасаясь, что тот может вырваться. — Это вполне вероятно, — Помфри нахмурилась. — Мне нужно, чтобы вы выпили зелье для защиты. Побочные эффекты заклинания, которое я буду использовать, могут быть ошеломляющими. Однако от зелья вы почувствуете легкое головокружение. Драко без труда услышал эвфемизм. — Пожалуйста, никаких зелий. Я уверен, что справлюсь, — меньше всего ему хотелось пить зелья, влияющие на его мозг и заставляющие его чувствовать себя не самим собой. Казалось, Поттер его понял: — Я уверен, что он справится, мадам Помфри, — сказал он чарующим голосом, и Драко был уверен, что он может заставить любого сделать то, что он просит. Однако Помфри была невосприимчива к этому. — Если я сказала, что ему нужно зелье, значит, ему нужно зелье, — едко ввернула она и направилась к шкафам в другом конце комнаты. Драко воспользовался моментом, чтобы настойчиво прошептать Поттеру: — Ты вчера вообще пил огневиски? Поттер выглядел очень смущенным: — Что? При чем тут это? Нет. Сердце Драко пропустило удар. Поттер все еще мог быть под любовным заклинанием. — Ни глотка? Поттер покачал головой: — Что ты?.. Помфри вернулась: — Выпейте это, — приказала она, протягивая ему склянку, и Драко повиновался, зная, что спорить бессмысленно. Затем она снова схватила Драко за подбородок и сказала: «Не двигайтесь». Драко схватил Поттера за руку, когда Помфри выстрелила заклинанием ему в лоб. Эффект был мгновенным, от его силы перехватило дыхание. Было такое ощущение, будто кто-то бросил его головой в холодное озеро. Воспоминания наводнили его разум безо всякого порядка и причины. Но еще более интенсивным был натиск эмоций, который заменил пустоту, заполненную только учебой и рутиной. Он вспомнил радость своих утренних полетов, непрекращающийся гнев из-за того, что его выгнали из команды, печаль, которая охватывала его каждый раз, когда он видел пустую кровать Крэбба. Он вспомнил, как беспокоился о Панси, которая боролась с депрессией, и ей становилось все хуже. Он заменил ее успокаивающее зелье яблочным соком, потому что она смешивала его с другими зельями, и это ей не помогало.  Он вспомнил, как однажды застал Блейза и Барнаби в постели. Они волновались, думая, что Драко расскажет всем эту историю. Они успокоились только после того, как Драко признался, что сам в некотором роде гей, и пообещал, что будет молчать. Барнаби пожал ему руку, сказав: «А ты не так уж плох», и с тех пор Блейз помогал Драко с домашним заданием по трансфигурации.  У него забрали больше трех месяцев, а кое-что до этого было исправлено. Части его памяти сливались воедино, и теперь Драко вспомнил и Поттера. Воспоминания о нем разгорались медленно, затмевая все остальные, как будто его разум изо всех сил старался передать их с осторожностью. Может быть, это было частью заклинания Помфри. Чтобы сильные воспоминания раскрывались мягче. Он вспомнил битву снежками. Произошло это сразу после рождественских каникул. Он успел замерзнуть в засаде, ожидая, пока Поттер пройдет мимо, чтобы бросить как можно больше снега ему в лицо. Это должно было быть шуткой, способом разозлить Поттера, заставить его заметить Драко и взглянуть на него так, как он привык смотреть. Но это превратилось в бой, где безобидные снежки — их единственное оружие. Они были там несколько часов, слишком весело проводя время, чтобы злиться. Щеки Поттера были розовыми, и он смеялся, когда один из его снежков попадал в цель. Его смех был заразительным, как и его хорошее настроение. Они, покачиваясь, шли к замку, как два обмороженных придурка, и Поттер сказал: «Мы должны сделать это снова». Итак, они сделали это снова. И снова, и снова. И теперь Драко знал, о каком снежном сражении говорил Поттер. Не о первом, а о том, что произошел через несколько недель. Когда драка привела к тому, что Поттер толкнул Драко на спину, оседлал его, а затем вместо того, чтобы ударить его снежком, поцеловал его. Он вспомнил, как это было. Как поцелуй согрел его замороженные кости. И каким был шок Поттера, даже несмотря на то, что тот инициировал это. Поттер сбежал; Драко впервые увидел, как Поттер убегает от чего-то. Это придало Драко смелости пойти за ним и поцеловать в ответ. Последовали новые поцелуи в шкафах и чуланах для метел, в потайных проходах и в каждом темном уголке замка Хогвартс. И это были не только поцелуи. Теперь Драко определенно помнил их секс. Их грязный, немного нервный первый раз, результатом которого стало смущение, а не оргазм; их усердные усилия в будущем с гораздо более приятными результатами. Его мысли задержались на их последней встрече. Произошло это в пятницу вечером, за день до матча по квиддичу. Они лежали на полу потайного прохода поверх своих мантий. Драко провел кончиками пальцев по гладкой коже внутренней части бедер Гарри, собираясь с духом: — Может быть, когда-нибудь мы сможем сделать это немного по-другому, — сказал он, его пальцы смело скользнули между ног Поттера. Поттер поерзал, схватил Драко за запястье и сказал:  — Э-э, конечно. Когда-нибудь, — Драко не знал, было ли это обещанием или отказом.  Но Поттер покраснел и добавил:  — Завтра матч, помнишь? Мне придется несколько часов сидеть на метле. Так вот. Кстати, как насчет воскресенья? В воскресенье мы будем делать всякие веселые дела. — Квиддич — это глупо, — проворчал Драко, и Поттер отогнал его сварливость. Они все время говорили о квиддиче. Это была безопасная тема. Было даже безопасно ругаться из-за этого. Но он вспомнил и другие разговоры. Более серьезные о войне. Ругаться из-за этого никогда не было безопасным, но они ругались. О том, кем они были и кем они должны быть, о том, чтобы бросаться вперед и цепляться за тени. Драко определенно не хотел выходить из тени. Он хотел сохранить их отношения в секрете. Он не рассчитывал, что они продержатся долго. Не было необходимости рисковать своим будущим и наследством ради этого. Но он начал менять свое мнение. Он вспомнил, как написал письмо матери, рассказал ей о своих занятиях и друзьях и намекнул, что кое-что происходит у него с Поттером. Его отец появился в Хогвартсе через два дня после того, как Драко отправил это письмо. Драко вспомнил, как его ужас превратился в онемение, когда отец направил палочку ему в голову и сказал: «Ты ел, ты спал, ты учился. Ни на что не отвлекался. Ничего важного не произошло; все остальное не имело значения. Особенно Поттер». — Ну что? — нетерпеливый вопрос Помфри вернул Драко в реальность. — Не заставляй нас мучаться в ожидании. Воспоминания вернулись или нет? Драко почувствовал, как его лицо растянулось в улыбке, которую он не мог сдержать: — Вернулись. Поттер потянул его за руку: — Все? — его глаза были широко раскрыты и встревожены, и теперь они казались такими другими, когда Драко вспомнил, как они смотрели на него, когда Поттер крутил бедрами и толкался внутрь него. В груди Драко закипело возбуждение. Как будто он сразу слишком многое почувствовал. Теперь он был благодарен за зелье Помфри.  — Я надеюсь, что это все, — сказал он. — Если есть еще… — Драко ухмыльнулся еще шире, — я бы винил в потере памяти истощение. Поттер попытался — безуспешно — скрыть свой смущенный смех за кашлем, и Драко вспомнил, что Помфри все еще была рядом с ними. — Вы дали мне довольно сильнодействующее зелье, мадам Помфри, — сказал он. Помфри уставилась на их сцепленные руки: — Ясно. Тогда хорошо, — она наложила еще одно быстрое заклинание на голову Драко, выглядя довольной результатом. — Ну все, идите. Боюсь, я не могу оставить вас здесь. Вы в полном порядке. Возвращайтесь, если у вас заболит голова, но я узнаю, если вы врете, так что даже не пытайтесь. — Спасибо, — сказал Поттер и снова потянул Драко за руку. Драко спрыгнул с кровати, благодарный за то, что его оттащили прежде, чем он сказал что-то еще более смущающее перед Помфри. — Мистер Малфой! — Помфри остановила их.  Она заколебалась на мгновение, а затем сказала:  — Если есть что-то, что, по вашему мнению, вам нужно сказать директрисе, она весь вечер в своем кабинете, — выражение ее лица было добрым и озабоченным. Драко кивнул, зная, что он не примет это предложение — это был его отец и его проблема, — но он все равно ценил это. Его сердце забилось сильнее в тот момент, когда они достигли коридора. Он прижал Поттера к стене и поцеловал его легко и знакомо, ощущая при этом, будто это все еще было чем-то новым и волнующим. Как он мог это забыть? Как он мог подозревать любовные зелья и нервные срывы, когда ничто не казалось более правильным? — Мне очень жаль, — бормотал Поттер между поцелуями. — Я должен был догадаться. Должен был заметить. Драко покачал головой: — Теперь я знаю, чья это вина, Поттер, и точно не твоя. — И не твоя тоже. — Может быть. Но я знаю, что мне следовало сделать, чтобы этого не произошло. — Как он узнал? — Я предполагаю, перехватив письмо, которое я послал своей матери. Я не сказал ей всего; я выразился очень неопределенно. Он, должно быть, думал, что если он заставит меня забыть, то некому будет заставить меня вспомнить. Выражение лица Поттера было напряженным, его челюсти стиснуты: — Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Что ты хочешь чтобы я сделал? — он выглядел готовым атаковать поместье Малфоев и отдать отца Драко под суд. Драко пришлось улыбнуться: — Не беспокойся об этом. Мы должны позволить матери справиться с этим. Я не могу придумать худшего наказания. — А вот я могу, — мрачно сказал Поттер. Драко напряг голос, сказав:  — Это он многое потеряет теперь, а не я. Он единственный, кто будет бороться с последствиями. Поттер выглядел несчастным.  — Мне очень жаль, — сказал он снова. — Я должен был заметить. — Я уверен, что я бы ответил тебе, что все нормально. Поттер покачал головой: — Я не могу себе представить, насколько это выглядело запутанным. У нас довольно богатая история. Я удивлен, что выжил после того, как устроил на тебя охоту по всему замку. Если твоей нормальной реакцией было проклясть меня, я очень рад, что ты этого не сделал. — Честно говоря, я просто не хотел, чтобы это прекращалось. Я хотел, чтобы это было по-настоящему, — Драко не мог перестать смотреть в лицо Поттеру. То, как Поттер смотрел на него, мягко и эмоционально — Драко подозревал, что ему это никогда не надоест. — Это все было на самом деле. И есть сейчас, — Поттер поцеловал его снова, на этот раз долго и медленно. — Хм, — пробормотал Драко. — А мне все было интересно, где я научился так целоваться. Поттер ухмыльнулся: — Перецеловав половину своего факультета. По крайней мере, так ты утверждал. Ой. Судя по всему, Драко все еще не улавливал некоторых деталей. Он отмахнулся: — Я уверен, что ты никогда в это не верил. Ты был первым, с кем я по-настоящему поцеловался. Однажды я попробовал с Панси, но это было очень неловко… Что? Поттер изучал его, зажав нижнюю губу между зубами.  — Сегодня ты изобилуешь признаниями. — Ага. Ну, кто знает, что все эти зелья сделали с моим мозгом? А еще… хранить секреты у меня получается не особенно хорошо, не так ли? На самом деле… — Драко отступил, увлекая за собой Поттера. — Мы должны кое-что сделать. Прямо сейчас. — Мне приодеться? — с усмешкой спросил Поттер. — Нет. Точнее да, но не сейчас. Сначала мы пойдем в Большой Зал. — О, это тоже хорошо. Я голоден. — М-м-м, — уклончиво сказал Драко. На самом деле он имел в виду не прямо идти поесть, но он ничего не сказал, пока они спускались к главному входу. Это была одна из самых приятных прогулок в его жизни. Одна часть его чувствовала себя нелепо из-за того, что он шел, держа Поттера за руку, но другая часть отказывалась перестать волноваться по этому поводу. Раньше они этого не делали, но Поттеру это не показалось странным. Однако он неуверенно посмотрел на их соединенные руки, когда они достигли входа в Большой Зал, и Драко остановился в дверном проеме. Студенты и учителя были заняты едой и болтали, не обращая на них внимания. Панси, однако, смотрела в их сторону, глубоко нахмурившись, прижав вилку к губам. — Э-э-э, так, — сказал Поттер. — Я в тупике,  — он осторожно потянул Драко за руку. — Потому что, если я не отстранюсь, то ты рассердишься; если я отстранюсь, то ты рассердишься. Мне нужно знать твой план. Драко притянул Поттера к себе, обняв его за талию: — Это мой план. Поттер уставился на него, моргая: — Понятно. Это очень публичный план, — он оглядел Зал. — Не совсем то, что я имел в виду, когда сказал, что хочу перестать прятаться. — Ой, извини, — Драко попытался отодвинуться, но Поттер притянул его обратно. — Нет, я понял. Твой отец не сможет стереть воспоминания половине Хогвартса. — Именно, — Драко закусил губу. — Но еще я просто хочу, чтобы все знали. Поттер рассмеялся: — Я не думаю, что смогу выдержать такой уровень твоей честности. — Боюсь, тебе придется к этому привыкнуть. Это мое окончательное решение. Я планирую провернуть это и на моем отце, написав ему письмо, в котором скажу ему — совершенно честно — что он огромный мешок с говном. — А как насчет… возможных финансовых последствий? Это всегда было одним из аргументов Драко против обнародования их отношений. Но он передумал. Он пожал плечами: — В любом случае, я не планирую возвращаться домой. Я хочу получить все «П» на ЖАБА. И у меня есть богатый знаменитый парень. Со мной все будет в порядке, — самым приятным было то, что Драко искренне верил в это. Поттер улыбнулся ему: — Не настолько богатый, но я думаю, что могу позволить себе кормить тебя. — Очень мило с твоей стороны. — Ну, тогда… — Поттер придвинулся ближе. — Я думаю, твой знаменитый парень станет еще более знаменитым, когда станет известно, что он трахал Драко Малфоя. Но, знаешь, меня так часто обвиняют в преднамеренном привлечении общественного внимания, что мне кажется справедливым, что я делаю это намеренно хотя бы один раз. Кроме того… — он взглянул на Зал, который стал намного тише, — слишком поздно отступать. Жар распространился по щекам и шее Драко. Многие студенты наблюдали за ними, тыкая пальцами и шепча, одни улыбались и хихикали, другие смущенно хмурились. Смотрели даже некоторые учителя; Слизнорт вытянул шею, чтобы получше разглядеть. Гриффиндорцы все вместе придвинулись к Грейнджер и Уизли, которые выглядели немного взволнованными, пожав плечами и покачав головами, что выглядело очень неубедительно. За столом Слизерина Панси смотрела то на Драко, то на свой стакан, как будто подозревала, что выпила слишком много тыквенного сока. Драко усмехнулся и подмигнул ей. Затем он снова посмотрел на Поттера. — Ни шагу назад, определенно, — сказал он и притянул Поттера к себе для поцелуя.