Проблема последствий

Пропустить обед и избегать Панси казалось самым разумным планом, если не самым очевидным. Панси почти преследовала его, требуя объяснить ей, что, скажите на милость, Драко делал в классе зельеварения, в то время как Слизнорт был за столом для преподавателей во время обеда. Драко захотелось спросить ее, был ли Поттер тоже на обеде и опоздал ли он, чтобы убедиться, что Поттер, который настаивал на поцелуе, не был плодом его воображения, а на самом деле был настоящим, реальным Поттером. Однако он взял себя в руки и пришел к ужину только для того, чтобы схватить бутерброд и уйти, прежде чем Панси смогла бы его заметить. Он спрятался в своей спальне, съел бутерброд и выпил успокаивающее зелье, которое он украл из кладовой Слизнорта вместе с противоядием от любовных чар. Выпить зелье было мудрым решением; от этого ему сразу стало легче. Затем он сел на кровати с пером и пергаментом в руках и спокойно и рационально обдумал ситуацию. Он неохотно пришел к решению, что маловероятно, что все это было злым планом Поттера. Если Поттер хотел унизить его, показав миру, что Драко испытывает к нему романтический и сексуальный интерес, получалось так себе. Мало того, что Поттер старался держать их встречи в секрете, так еще и Драко был уверен, что, если бы это был простой розыгрыш, Поттер не зашел бы так далеко и не поцеловал бы Драко на самом деле, просто чтобы доказать свою точку зрения. Скорее всего, все это было подстроено кем-то другим. — Это твой список смертников? Конечно, Драко должен был понять, что тишина и покой — это слишком много, чтобы о них просить. Он посмотрел на Блейза: — Именно. И ты в нем, — на самом деле это был список подозреваемых, и Блейз определенно был в нем. Вообще-то, в нем было довольно много людей. Драко вычеркнул несколько имен, потому что это были люди, которые никогда не причинили бы Поттеру вреда, внушив ему сомнительную любовь к Драко, но затем он понял, что, возможно, это был не предполагаемый результат, а просто нежелательный побочный эффект. Возможно, они намеревались влюбить в себя Поттера, и Драко каким-то образом оказался посередине. Ему пришлось внести в список и Панси, поскольку она призналась, что у нее нервный срыв, а это означало, что в настоящее время она нестабильна и ей нельзя доверять. Казалось неразумным включать в список Гойла, поскольку у него не было средств, мозгов или какой-либо причины, которую Драко мог бы представить, чтобы составить такой сложный план, но, с другой стороны, виноват всегда был человек, которого меньше всего подозреваешь, поэтому Драко чувствовал себя обязанным записать его имя, хотя оно и было надлежащим образом отмечено множеством вопросительных и восклицательных знаков. — Ты очень злой человек. Кто-нибудь тебе такое говорил? — однако Блейза это не особо расстраивало. Он усмехнулся и подмигнул, когда Драко нахмурился. — Ты мне все равно нравишься. — А вот и нет, — Драко уже тошнило от людей, подмигивающих ему. Блейз странно посмотрел на него: — Я чувствую любовные переживания. Драко напрягся: — Много ли ты в этом понимаешь? — Достаточно. Самодовольная улыбка Блейза, казалось, свела на нет действие успокаивающего напитка, который выпил Драко. Он спрыгнул с кровати и направился к Блейзу. Он должен был знать. — Это был ты. Ты сделал это с Поттером. Не так ли? Улыбка Блейза пропала. Он моргнул. — Поттер? Гарри Поттер? Ты хочешь сказать… — его глаза были очень широко распахнуты. Он ахнул. — Ты и Поттер?.. Драко никогда не хотел кого-то ударить так сильно, как хотел ударить себя в этот момент. Что он наделал? Блейз всегда был самодовольным и всегда ходил с видом я-все-про-всех-знаю. Это ничего не значило. А Драко только что раскрыл все карты. Теперь Блейз скажет всем, кто захочет его слушать, что Драко любит Поттера, и он уже никак не сможет избежать обвинения в том, что он наложил на него приворот. — Что? Нет. Ты неправильно понял, — тон Драко казался ему неубедительным, что было нелепо, потому что он даже не был виноват. Блейз не слушал; он был слишком занят, уставившись на Драко, как будто тот был ожившим призраком. — Мерлин. Поттер. Этого не может быть. — Ничего и нет! — Вот ты где! — сказала Панси, материализовавшаяся в дверном проеме в надежде спасти Драко от его собственной глупости. Она нахмурилась, глядя на Блейза. — Выйди. Мне нужно поговорить с Драко. — Ты выйди. Я разговариваю с Драко. Драко начал чувствовать себя довольно популярным. Это раздражало. — Оба выйдите. Я не хочу ни с кем разговаривать, — не говоря уже о том, что ему пора было идти. Чтобы встретиться с Поттером. И, видимо, заняться с ним сексом. Как он вообще дожил до такого? Блейз недовольно посмотрел на Драко и сунул в сумку книгу, за которой он, должно быть, пришел сюда. Только когда он подошел к двери, Драко подумал, что злить Блейза — не самое разумное занятие. Он побежал за ним. — Блейз, подожди, пожалуйста! Никому не рассказывай. Я имею в виду… здесь нечего рассказывать. Ты только что сделал неверные выводы. Но об этом тоже никому не рассказывай. Блейз нахмурился, глядя на руку Драко, сжимавшую его предплечье, и Драко поспешно отпустил его. — Ты говнюк, — сказал он и ушел. — Ты сказал Блейзу? — голос Панси вывел Драко из замешательства. — Что ты ему сказал? Не о Поттере, я надеюсь? О, Драко. — Оставь меня в покое, — Драко был слишком несчастен, чтобы спорить. Он не был уверен, почему Блейз был так зол. Это был не первый раз, когда он велел ему оставить его в покое. Казалось, это никогда раньше не беспокоило Блейза. Как будто все сегодня утратили способность вести себя рационально. Панси тяжело вздохнула: — Держи, — она сунула Драко небольшой пузырек. На какую-то смущающую пугающую секунду Драко был уверен, что Панси дала ему еще один пузырек со смазкой, и все это было гигантским заговором, призванным свести Драко с ума своими сексуальными намеками. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что в этом флаконе была не смазка. — Это то, что ты принимаешь от нервов, — предположил он. — Да. И я не понимаю, почему ты не можешь хотя бы попробовать. — Потому что я только что выпил целый флакон успокаивающего зелья. Панси отмахнулась от него: — Не парься. Я мешала его с успокаивающим зельем и все еще жива. Драко был слишком измучен, чтобы не согласиться. Он откупорил склянку и выпил ее содержимое двумя большими глотками. Панси нахмурилась. — Ну, это был немного перебор. — Мне это нужно, — сказал Драко, проверяя время. Он схватил мантию и убедился, что противоядие все еще в кармане. Смазка тоже была там, не то чтобы она могла ему понадобиться. — Куда ты собрался? — потребовала ответа Панси. — Я думаю, тебе стоит прилечь. Драко решил, что лучше не отвечать: — Я ценю твою заботу, — сказал он, сжимая ее плечо, а затем выбежал наружу так быстро, как только возможно. Он надеялся, что Панси не последует за ним. Он пробежал весь путь до четвертого этажа, делая резкие повороты. Коридор, который он выбрал наугад, оказался полностью заброшенным. Поттер сказал, что найдет его, где бы Драко ни находился, что было странным утверждением, но, опять же, Поттер был довольно опытен в преследовании Драко. Драко спрятался в нише, невольно нервничая и чувствуя себя мальчиком, играющим в прятки с другом. По логике вещей, Поттеру придется обыскать весь замок, чтобы найти его. Если только он не наложил на Драко следящее заклинание. Может, так он и сделал. Может, Поттер просто хотел заняться с ним сексом. Может быть, это была сложная, извращенная фантазия Поттера. Ну что ж, хорошо. Драко не возражал против любого плана, связанного с сексом с Поттером. — Попался, — сказал пустой воздух голосом Поттера. Секунду спустя Поттер стянул мантию-невидимку и тут же подался вперед, чтобы поцеловать Драко. Драко решил, что к этому легко привыкнуть. Ему пришлось улыбнуться, когда Поттер отступил с удовлетворенным вздохом, как будто целовать Драко было для него особым видом удовольствия. — Я мог бы делать это часами, — прошептал Поттер, все еще касаясь губами Драко. — Я мог бы делать это вечно, — в тот момент, когда эти слова сорвались с его губ, Драко заметил размытые края своего зрения. Он покачал головой. Мерлин. Сочетать успокаивающее зелье и зелье Панси было не самой лучшей идеей. Поттер рассмеялся: — А я довольно неплох, не так ли? — он сказал это несколько высокомерно, но его щеки покраснели. Теория Драко о том, что Поттер тщательно спланировал все это только для того, чтобы соблазнить его, больше не казалась такой правдоподобной. — Все дело в практике, — добавил Поттер. — Точно. Спорим, люди выстраиваются в очереди, чтобы получить шанс поцеловать тебя, -Драко изо всех сил старался не звучать расстроенно. Поттер оглядел пустой коридор: — Должно быть желающие замечательно прячутся. — Да ладно тебе, Поттер. Ты знаешь, что это так. Хорошее настроение Поттера, казалось, мгновенно пропало: — Теперь ты ревнуешь? — он отступил. — Знаешь, ты начинаешь меня сильно раздражать. Черт. Драко забыл. Раздражать человека под любовными чарами — плохая идея. Разозлить Гарри Поттера под любовным заклинанием было определенно очень опасно. И он был явно слишком иррациональным, если он реально не понимал, что половина волшебной Британии хотела бы его трахнуть. Драко снова притянул Поттера в свои объятия. И это было странное чувство. Поттер охотно прижался, позволил обнять себя, его взгляд стал намного мягче, когда его тело прижалось к Драко. Как вдруг оказалось, что вызвать у Поттера хорошее настроение было намного проще, чем разозлить его? — Прости? — сказал Драко, хотя подозревал, что его уже простили. — Я просто… э-э… — Нервничаешь? — Да! Определенно нервничаю. Я даже выпил успокаивающее зелье, -полуправда была даже лучше лжи. Улыбка Поттера была доброй и успокаивающей, внутренности Драко снова сжались. — Тебе не о чем волноваться, — твердо сказал Поттер, что немного искажало реальность, поскольку Поттер определенно выглядел нервным. — Ну, давай же, — он взял Драко за руку и немного потянул за нее. — Я хочу показать тебе кое-что. Драко без возражений последовал за ним, не скрывая любопытства, и имел право чувствовать себя человеком, который только и ждал подходящего момента, чтобы дать Поттеру противоядие. Поттер провел его к классу трансфигурации. — Профессор Харди снова болен, — сказал он, произнося заклинание за заклинанием у двери. — Так что, если он не решит читать эссе в лихорадке, я думаю, нас никто не побеспокоит, — дверь распахнулась. — Ты довольно профессиональный взломщик, — произнес Драко, впечатленный его умениями. — И снова… — Поттер ухмыльнулся и втянул Драко внутрь. — Много практики. Свет в правом углу комнаты привлек внимание Драко. Там была настоящая кровать. Маленькая и жалкая, явно сотворенная заклинанием и не очень удачная, но определенно это была кровать с матрасом, подушками и простынями. Высоко над ней парила в воздухе дюжина зажженных свечей. Драко на самом деле не требовалось еще одно подтверждение, но он все равно получил его — это не был тщательно продуманный и странный план Поттера. Это определенно был приворот. Тот, который заставлял жертву делать глупые попытки завязать романтические отношения. — Да знаю я, знаю, — взорвался Поттер, засунув руки в карманы. — Я знаю, как это выглядит. Но… нам нужен свет. Я не виноват, что в Хогвартсе нет электричества, и мне пришлось использовать свечи. И мы могли бы использовать кровать. Что в этом плохого? И я не виноват. Мне лучше удается трансфигурировать шелк, чем хлопок. Драко покосился на простыни. Он даже не осознал, что они шелковые. — А что с табуреткой? — у изножья кровати стояла трехногая табуретка, а в изголовье — прикроватная тумбочка. — Это для нашей одежды, — сказал Поттер раздраженно. — Ты ведь понимаешь, что в этом классе около тридцати стульев? — К тому моменту я уже поймал волну. — И не поймал волну для стула на четырех ножках? — Ой, заткнись. И раздевайся, — Поттер направился к кровати, на ходу стягивая мантию. Он сел, чтобы снять обувь и носки. Он явно не шутил по поводу раздевания. Или занятия сексом с Драко. Прямо сейчас на наколдованной кровати, на которой мерцают шелковые простыни и над которой висят свечи. Поттер снял очки и положил их на тумбочку. Он поднял глаза, расстегивая рубашку, и остановился. — Что не так? Драко стоял как вкопанный и смотрел. Очевидно, он должен был начать раздеваться. Что он немедленно и начал делать, потому что только идиот мог бы держаться подальше от чего-то столь привлекательного. Он завороженно остановился перед Поттером. — Что? — повторил Поттер, и Драко знал, что ведет себя странно, но ничего не мог с собой поделать и не мог об этом не беспокоиться. Он чувствовал себя довольно спокойным и счастливым, хотя и немного шатко держался на ногах. Он схватил Поттера за подбородок, проводя большим пальцем по его коже, его челюсти, губам. Глаза Поттера больше не были скрыты за очками; контраст его темных ресниц и ярко-зеленых радужек поражал. Все поражало. Черные волосы Поттера, тепло его кожи, полнота его губ. Почему Драко не осознавал, насколько красив Поттер? Так красив, что у Драко закружилась голова. Или нет. Нет, у Драко действительно кружилась голова. И дело было не в Поттере. Дело было в зелье, которое выпил Драко. — С тобой все в порядке? — Поттер вскочил, когда Драко пошатнулся. Поттер развернул их, и Драко рассмеялся; казалось, что они танцуют. Но затем Драко был вынужден сесть, а Поттер возился с мантией Драко, пытаясь ее сдернуть. Должно быть, она обернулась вокруг Драко; он чувствовал себя немного в ловушке. — Что это, черт подери, такое? — на этот раз Поттер выглядел скорее расстроенным, чем обеспокоенным. Драко покосился на него. Поттер держал в руке небольшую серебряную фляжку прямо перед носом Драко. — Семейная реликвия Малфоев, — Драко важно кивнул. Поттер открыл фляжку и, поморщившись, фыркнул. — Это успокаивающее зелье? — Драко попытался угадать. Он действительно не мог вспомнить, что в ней было. В последнее время все эти бутылки, склянки и фляги были повсюду. — Или смазка? — Ты пьяный? Драко был очень сильно сбит с толку: — Я пил смазку? — Это огневиски, — лицо Поттера внезапно оказалось очень близко. Он слишком сильно схватился за подбородок Драко и уставился Драко в глаза. — Мерлин. Какого черта, Драко? — Нет, нет. Я выпил успокаивающее зелье, — в голове Драко снова прояснилось. — И кое-что мне дала Панси. Не это! — он указал на фляжку. — Это просто… огневиски, — он нахмурился. — Да, точно, — огневиски с добавлением противоядия от приворотов. — Попробуй, — сказал он Поттеру с, как он надеялся, невинной ухмылкой. — Я не могу поверить. Зачем ты это сделал? — Хм. Я нервничал? Похоже, это не удовлетворило Поттера так же, как в прошлый раз. В его выражении лица не было ничего мягкого; он выглядел рассерженным: — И как, напиться тебе помогло? Ты даже стоять не можешь. — Я могу стоять, — возразил Драко. — Я просто предпочитаю этого не делать. Поттер бросил фляжку на кровать. Драко уставился на него: — Тебе действительно стоит немного попробовать. Это поможет. Поттер не слушал: — Что с тобой не так? Я думал, ты этого хочешь. Зачем ты решил все испортить? — Я не хочу этого! — за исключением того, что именно этого он и хотел. — В смысле, я хочу. Я хочу секса. Конечно, я хочу секса. Я хочу заниматься сексом все время. Я просто не хочу, чтобы это было так, — он махнул рукой вокруг. — Не так. Это неправильно. Это очень неправильно, — Драко прикусил губу, чтобы заставить себя замолчать. У него так кружилась голова. Его мозг не работал должным образом. Но он помнил, что он не должен был злить Поттера. Это было опасно. — Тебе стоит выпить огневиски, — сказал он, потому что не был уверен, упоминал ли он об этом раньше. Но Поттер выглядел все менее и менее сердитым и все больше и больше грустным. Что на самом деле было хорошо. Потому что Поттер, которому было больно, с большей вероятностью утопил бы свое горе в виски и с меньшей вероятностью убил бы Драко. Если бы только Драко мог вспомнить, как он умудрился причинить боль Поттеру. Из его рта вырывались слова, но он не мог вспомнить их значения. Поттер неосознанно помог ему: — Если ты думал, что это так неправильно, ты должен был сказать мне сразу. — Неправильно! Да! — Драко был доволен, что вспомнил, о чем говорил. — Это неправильно. Совершенно неправильно. Разного рода неправильно. И по-гейски. Очень по-гейски. Знаешь? Это… не мое? Это просто фу, правда? Фу, — Драко сделал вид, что вздрогнул. — Фу-у-у. — Я тебя понял, — отрезал Поттер. Он рывками натягивал на себя одежду. Он выглядел несчастным. — Мне очень жаль, — сказал Драко, потому что ему действительно было жаль. Он надеялся на новые поцелуи. Все развивалось слишком быстро. Поттер даже не пил противоядие, но, похоже, он ненавидел Драко настолько, что сам сбросил с себя заклинание, иначе он просто не сдался бы. — Вставай, — сказал Поттер. — Нам нужно идти. Мне нужно все тут прибрать и запереть это место. Драко захотелось сказать что-нибудь приятное: — Эти простыни очень красивые, — он похлопал по шелку. — Мне очень нравится. — Рад, что угодил. Вставай и уходи, — голос Поттера звучал устало. — Мы могли бы сначала вздремнуть? — Драко… — Можно я оставлю себе простыни? У меня не получается делать шелк, и у меня нет шелковых простыней здесь, в Хогвартсе. Все хлопковое. Поттер схватил Драко за руки и поднял его. Мир закружился. Поттер снова смотрел в глаза Драко. Драко ухмыльнулся: — Ты мне тоже нравишься. Могу я и тебя оставить? Хватка Поттера ослабла; теперь это было больше похоже на объятие. — Ты даже не в состоянии идти, да? — Еще как в состоянии. Я просто… плохо вижу. Лицо Поттера потемнело, и Драко почувствовал, что падает вперед. Он надеялся, что Поттер поймает его.