alleyways

Поздно, о чем-то думать слишком поздно.

Тебе, я чую, нужен воздух.

Лежим в такой огромной луже.

Прости меня, моя любовь.

Земфира — П.М.М.Л.

/|\

Утро не заладилось с самого начала. Этим началом как раз таки был наинеприятнейший сон, который вновь затронул старые раны и заставил Дзёно проснуться с мокрыми ладонями и учащённым пульсом. Устал. Он так от этого устал. Постоянная тревога, сопровождающаяся ночными кошмарами и лёгким тремором рук, вытекающий оттуда недосып, а значит и потеря работоспособности. Уж не говоря об отвратительном настроении, гарантированном ему как минимум на добрую половину дня. Первый разговор случился, когда Сайгику чрезвычайно тихо сидел в столовой штаба, угрюмо ковыряясь в тарелке овсянки. — Ты опять не спал? — обескураживает блондина резким вопросом как будто из ниоткуда взявшийся Тэттё, который, кстати, сидел рядом уже довольно приличное количество времени. Не сказать, чтобы Дзёно не слышал того, как он приближается или его пульса, скорее он не придал этому ровно никакого значения, не обратив внимания. — Не твоё дело, — по привычке огрызается слепой, немного хмурясь. Уловив носом запах зефира, смешанного с маринованным кальмаром, он брезгливо морщится и отодвигает подальше от этого извращенца свою тарелку, — И что вообще значит «опять»? — Ну, я же вижу. Ты явно уставший, у тебя мешки под глазами, и ты раздражён. Что-то случилось? — Суэхиро, отстань. Честно? Бывало и хуже. — Но это ненормально, ты же понимаешь. — Смешивать зефир с маринованными кольцами кальмара тоже вроде не считается нормальным, — переводит стрелки Дзёно, и брюнет, обиженно вздохнув, понимает, что убедить первого в чем-либо — невозможная задача (как минимум сейчас). Второй раз Суэхиро ловит блондина уже в коридоре, когда второй, возвращаясь с очередного успешного допроса, стоял около холодной стены, пытаясь стереть кровь с лица салфеткой. — Эй, Дзёно! Ты в порядке? Слепой, устало вздохнув, нехотя отвечает: — Я в порядке. Что ты вообще пристал? С самого утра: «что случилось» да «что случилось». Такое бывает, люди иногда не высыпаются. Не все заваливаются спать в течение десяти минут после ужина. Сказав это, Дзёно слабо усмехнулся. Он обожал припоминать людям их неудачи или неловкие случаи. Одним из этих стало одно из самых ранних его заданий — после его выполнения отряд зашёл в кафе, взять еду на вынос. После того, как еда была благополучно съедена, Тэттё заснул крепким и вполне здоровым сном на ближайшем привале в виде лавочки в парке. Всему отряду пришлось будить его, активно тряся за плечи, на что брюнет никак не реагировал, пока Дзёно не догадался вылить на него бутылку воды, купленной им в том же самом кафе. Он до сих пор припоминает ему ту воду, которую пришлось израсходовать, чтобы разбудить драгоценного напарника. — Я волнуюсь за тебя, — нарушает счастливое погружение в воспоминания Тэттё. Дзёно шумно втягивает воздух. — Не надо за меня волноваться, мне же в конце-концов не десять. Я, в отличие от некоторых, не потеряюсь в стенах штаба, или меня не съест бабайка ночью. Тэттё глубоко вздыхает, поправляя фуражку. Немного подумав, он решает всё-таки продолжить. — Слушай, если ночью… — осторожно начинает он, — Если тебя опять будут мучать кошмары или бессонница, ты… всегда можешь прийти ко мне. — Что?! — Что? Воцаряется неловкое молчание. Со стороны Дзёно оно возмущённое, со стороны Тэттё — недоумевающее. Первый, отлепившись наконец от каменной стены, зачем-то суёт в руки брюнету окровавленную салфетку, разворачивается и, чеканя шаг, уходит. Пройдя несколько шагов и остановившись, он поворачивает голову и бросает через плечо: — Я подумаю.

\|/

«Зачем. Зачем опять было отталкивать его и грубить? Я говорил, говорил, что это закончится этим, я так и знал. Так было всегда и это никогда не изменится. С чего вдруг? Я только причиню ему ещё больше боли. Он этого не заслужил. Мне лучше было уйти тогда, не соглашаться ни на какое продолжение этих отношений. Но я не могу по другому. Прости меня, Тэттё.»

/|\

leaving tonight — the neighbourhood

Ночью всё повторяется. Снова кошмар тёмным облаком опускается на разум Дзёно, полностью окутывая и парализуя его. Есть кошмары, когда приходится убегать, но в итоге твои ноги будто бы прирастают к полу, и липкий страх растекается по всему телу и мозгу. Есть кошмары, когда видится что-то страшное и пугающее, что хватает и уносит тебя вдаль, а твои ноги и руки не слушаются, и крик застревает где-то в горле отвратительным комом. А есть кошмары, когда вспоминаются самые мерзкие и неприятные события из жизни — они страшнее всего. После таких ещё долго не можешь успокоиться и забыть их, выкинуть из головы. Зачастую граница между такими снами и реальностью напрочь размывается, и потом ты с трудом можешь различить, что было на самом деле, а что принесли с собой темные разводы ночи, взбудоражив мозг и душу, снова мучая бессонницей. Блондин вздрагивает и вновь делает рывок, чтобы вырваться из цепких клешней этого липкого ночного страха. Он резко садится на кровать, крепко сжимая одеяло. Тяжело дыша, подносит свои руки к лицу и обнаруживает на нём мокрые дорожки от слёз. На часах примерно половина второго ночи. — Чёрт… Да когда это наконец закончится… Сайгику встаёт, параллельно беря бутылку с водой, и подходит к чуть приоткрытой форточке. «В конце концов, если я приду к нему, ничего страшного не случится? Он ведь сам позвал… Нет. Ни за что. Тогда он будет знать, какой я слабый, и что Дзёно Сайгику нужно успокаивать тёмными ночами, прижимая к себе. Что за мерзость. Я никогда не позволю этому случиться. Помогите мне. Кто угодно. Скажите, что это было сном. Помогите.» Терзаемый этими мыслями, он как-то неосознанно бредёт к выходу, по пути накидывая на плечи форменный плащ. Будто бы действуя отдельно, противясь мозгу и здравому смыслу, ноги сами несут его к двери напарника. Слишком долго он был в полном одиночестве. Вот он уже стоит напротив двери. Сердце бешено колотится. Слабость. Он ощущает себя сейчас невероятным слабаком, ничтожным слепым котёнком. Что если Тэттё сейчас оттолкнёт его? Что если прогонит? Посмеётся? Это же будет несмываемый стыд и позор на всю его жизнь, очерняющий честь. А если он потом всем расскажет об этом? Нет. Тэттё так не сделает, он не может. Не может ведь? Понимая, что стоит перед дверью уже около пяти минут, Дзёно находит в себе силы попросить разрешения войти. Аккуратно, но требовательно, он стучит в дверь. Как он и ожидал, ответа не последовало. Тогда, чтобы не выглядеть конченым идиотом, которого не пускают домой за плохое поведение, Сайгику решается на довольно смелый шаг — используя способность, он рассеивается в воздухе и, просочившись через щель под дверью, собирает себя из молекул уже в номере Суэхиро. Номера у всех были одинаковыми, но блондин чувствовал, что в комнате Тэттё кое-что было по другому. В воздухе приятно витал запах каких-то апельсиновых карамелек (к огромному удивлению, не смешанных с запахом куркумы), смешиваясь с морозным сквозняком, исходящим из распахнутой форточки. Слышалось умиротворённое сопение. Дзёно был в шаге от того, чтобы развернуться и уйти, но что-то остановило его. Ему…не хотелось? «Что угодно, только бы не оставаться вновь наедине с этими кошмарами и мыслями» Аккуратно подойдя к комоду напротив кровати, блондин нащупал вазочку с конфетами и начал копаться в ней. Послышался хруст фантиков, а за ним движение в области кровати. — Кто здесь? — раздался звонкий шёпот, и слепой тут же почувствовал холод стали около шеи. — Убери клинок. Это я. У меня нет сил на то, чтобы сейчас сражаться с тобой. — Господи… — выдохнул брюнет, — Зачем так пугать… — Ты знал, что я приду, — перебил его Дзёно, — И все равно ты пугаешься, как маленький ребёнок. — Что-то случилось? — Нет, — непринужденно отвечает блондин, — Я не мог заснуть и воспользовался твоим приглашением, просто так. Скучно стало. — Это неправда. Ты бы не пришёл просто от скуки. Что-то случилось, это точно… Дзёно вздыхает. — В какой момент ты стал настолько умным? Ты раньше два плюс два сложить не мог, а теперь делаешь такие сложные умозаключения. Что за перелом произошёл? Тебя нужно каждый раз выгонять на парочку дней на мороз, чтобы ты становился умней? Черноволосый молчит. Он не знает, что отвечать на такие подколы, чтобы не оскорбить и не задеть неприкосновенную гордость Сайгику. — Присядь хоть, — приглашает он после продолжительного молчания. Второй медленно и, как будто немного опасаясь, садится на край. — Ты боишься? Я не причиню тебе вред, не бойс- — Нет, с чего ты взял, — отрезает светловолосый, — Я ничего не боюсь. — Врешь же. Мы все чего-то боимся. — Я — не все, — резко отрезает Дзёно. Страшно. Никто никогда не должен узнать ни о его страхах, ни о его тревогах. Но зачем он тогда пришёл? Убежать. Ему хочется раствориться на тысячи атомов, исчезнуть, стереть из памяти этого идиота Тэттё эту позорную ночь, когда великий Сайгику Дзёно пришёл за помощью. И из своей тоже. И никогда больше так не делать: не открываться никому, не доверять, не разговаривать о личном. Оставить только работу в своей жизни, завалить себя изнуряющими миссиями и заданиями, чтобы не было времени для всех этих глупостей. Получать массу ранений, чтобы в его жизни не было места для моральной боли. Пусть будет в два, в три раза больше физической боли, в несколько раз больше операций, что угодно, лишь бы не чувствовать эти отвратительные и сбивающие с толку чувства снова. — Я же хочу помочь, — нарушает тишину голос Тэттё, выдергивая Дзёно из черного омута его мыслей. — Зачем тебе это? — Потому что я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Повисает неловкая тишина. Он забыл про эту любовь, про то, что они вроде как уже в отношениях. — Это ошибка. Заблуждение. — Нет! — Я не принесу ничего хорошего в твою жизнь! Только страдания, ведущие за собой разочарование. — Нет, я докажу тебе, что это не так. — Ты уйдешь быстрее, чем докажешь. Эти отношения — ошибка. Мы не больше, чем напарники. — Но ведь ты чувствуешь ко мне тоже самое? — Я перетерплю. — А я не смогу. Черт возьми. Чувства других — Дзёно всегда о них забывает. Что делать? Что сказать? Он боится оттолкнуть Суэхиро от себя навсегда, но в то же время боится оставаться с ним, ведь причинит ему только боль. — Я… Я запутался. Окончательно. — Я знаю. Дай мне помочь тебе. На этой фразе дыхание Сайгику сбивается. «Дай мне помочь тебе». Он просто не подпускает к себе никого и отталкивает помощь. Может, правда будет проще, если принять эту помощь? Только от брюнета, ни от кого больше. Он единственный, кому можно. Кому дозволено вторгаться настолько близко, в самую душу, в самое сердце. — Пожалуйста… — продолжает Тэттё, — Мы же договорились, что ты дашь мне один шанс. Пойди мне навстречу. Дзёно молчит. Он боится. Боится, что все повторится, и что он снова останется один. Почему это все происходит с ним? Это все невыносимо сложно и тяжело, почему его голова забита этим всем, а не работой? Даже единственного человека, который пытается помочь, он отталкивает. Он не достоин его. Не заслуживает этих мучений, которые преодолевает Тэттё, чтобы быть рядом и помогать ему. Блондин вздыхает и опускает голову. Один шаг. Ему нужно просто сказать одно слово, и осчастливить этим словом их обоих. Он ведь сам понимает, насколько ему станет легче и лучше. Так почему он не хочет принять эту руку помощи? Всего один шаг. Одно слово. Одно. — Хорошо. Тэттё расплывается в счастливой улыбке. — Спасибо, — радостно шепчет он, — можно тебя обнять? Дзёно еле заметно и неуверенно кивает, но весь страх рассеивается, ведь в следующую секунду Суэхиро срывается с места, загребая успевшего замёрзнуть слепого своими тёплыми руками в объятия. Сайгику расслабленно выдыхает. Ему спокойно. Он понимает и чувствует, что наконец-то не один. Он понимает и чувствует, что кому-то нужен и действительно важен для кого-то. Важен именно он сам, а не его способность или боевые навыки — он сам со всеми изъянами, со всей жестокостью, со своей инвалидностью. Впервые за всё время и даже, наверное, за всю жизнь. — Я этого не стою, — тихо шепчет он куда-то в темноту — Да. Потому что ты стоишь всего мира. Тэттё улыбается и медленно падает обратно на кровать, утаскивая за собой ещё немного сопротивляющегося Дзёно. — Куда ты меня утаскиваешь, кретин… — Я хочу, чтобы ты нормально поспал. — Я не привык спать с кем-то. — Привыкай. Он действительно не привык. Не привык чувствовать чьё-то тепло рядом с собой. Не привык ощущать чью-то поддержку и то, что кто-то действительно стоит за него самого горой. Не привык чувствовать чужие пальцы, сплетённые со своими, которые в итоге образуют приятный контраст, сравнимый с огнём и льдом, слившимися воедино. В итоге, ещё немного повозившись, Сайгику наконец сдаётся и кладёт голову на подушку. Тэттё был единственным, перед которым он был готов сдаться, пойти на уступки, вместо того, чтобы доказывать свою правоту до потери пульса. Он чувствует, как чужие тёплые пальцы переплетаются с его вечно ледяными. Как чужая тёплая рука нежно гладит его по макушке, перебирая серебристые рассыпчатые волосы. И ему не хочется скинуть с себя эту руку или отдёрнуть свою и снова отвернуться и уйти. Только не сейчас. Возможно утром он уйдет, да, но только ради работы. И оба парня знают, что под конец дня один окажется в нежных объятиях другого, и они оба вновь будут раскрывать свою душу друг перед другом, избавляясь от ночных кошмаров вместе. Дзёно чувствует, как долгожданный спокойный сон окутывает его разум, а мысли начинают путаться, рисуя различные сюжеты и исходы давно прошедших событий. Впервые за очень долгие месяцы он не испытывает тревогу перед тем, как заснуть. Сегодня он уверен, что его сон будет спокойным и вполне мирным. Ему не придётся убегать, кричать, отбиваться или оправдываться. И вряд-ли придётся ближайшие месяцы. Теперь он будет ждать время отбоя не со страхом и раздражением, а с нетерпением, чтобы в конце тяжёлого рабочего дня наконец упасть в мягкую постель, без опаски или оглядки растворившись в чужих объятиях. Наконец-таки, он спокойно проваливается в мягкие перины сна, предвещающие ему наконец не страх, а долгожданный отдых. Сквозь полупрозрачную дымку полусна, он слышит тихий шёпот: — Спокойной ночи, Дзёно. Спи спокойно, а я буду рядом.

/|\

— Мне стало скучно. Я тебе не верю…

— Хочешь,

солнце вместо лампы?

— Ты сон вчерашний,.

— Хочешь,

за окошком Альпы?

— …который мне пророчит слёзы.

— Хочешь,

я отдам все песни?

Про тебя отдам все песни.

×

(Земфира & Григорий Лепс — Хочешь/Я тебе не верю)