Пустота

Когда то его интересовали и вправду важные вещи, которые заполняли всю его повседневную жизнь, социологию и планы. Его волновало как на него сегодня посмотрит мать, что она скажет, как отреагирует на его возвращение. Его волновало как поведет себя Тачихара, что с ним будет, какой коллабс в его жизни сотворил этот несносный мальчишка. Его волновало как не завалить контрольную по геометрии, по миллион раз повторяя уже и так куча раз пройденный материал учебной программы, немного нервно, перелистывая шершавые, гладкие страницы толстого, маленького учебника, рассматривая неразборчивый шрифт. Но к сожалению, или к счастью, в жизни Акутагавы стали появляться совсем не его обыденные, привычные для него вопросы и обязанности. Он никогда не представлял что будет идти по улице, раздумывая о своих странных, новых ощущений, характере, поведение и о как-то призрака, взобравшейся в его гнилую душенку. И чтобы он, медленно шагая, положив руки в карман, думал о вчерашнем инциденте, который он совершенно забыл, который, можно сказать, выветрился из его памяти растворяясь в воздухе. Он вообще наверное никак не представлял свою жизнь, кроме как уловок матери и прикольчиков Мичизо, ведь, что может измениться? Что может на это повлиять? И сейчас, смотря на все, что происходит вокруг него, понимая и осознавая это, ему не становиться как то лучше или хуже. Просто, он понял, что его серые дни приукрасились неожиданным проявлениями приключений, если их конечно, можно так назвать. И что он, вспомнил то, что происходило той самой ночью, заставляет впадать в некий ступор, начиная зарождать в душе отголоски чёрной, крикливой и на удивление здерживающей себя ненависти. Теперь, на сегодняшний момент, его волнуют более чем серьёзные, по его мнению, проблемы и вопросы. Как же этот хранитель вообще там оказался? Тоже остаётся загадкой, подбираясь к одной, вместительной кучи под названием "Вопросы, на которые ты вря тли когда то получишь точные, однозначные ответы". И да, как ни странно, эта куча появилась с того самого момента, как Рюноске первый раз увидел этого неопрятного, мягко так сказать необычного юношу, появившегося кстати говоря, прямо из неба. Ну, Или же с космоса. Наверное, было еще не самое приятное ощущение видеть перед собой девочку, держащую в руках острый, небольшой ножик, который, как понял паренька, очень хорошо управляемый своей хозяйкой, что без труда, как думает парень,, может и прикончить своими элегантными, отработанными и аккуратными действиями, с точностью вонзив в тебя отточенный до блеска предмет. И как же тошнотворно ласково Накаджима распинался про эту дамочку по имени Кека- свою давнюю, очень хорошую и приветливую подругу, пока та убирала ножик за ткань красного кимоно. Но на самом деле, не то чтобы Изуми относилась к нему или к Ацуши с неприязнью, (хотя, может быть только к Акутагаве, на которого то и дело бросала недоверчивый взгляд) просто, он не понимал, как же Накаджима легко находиться рядом с ней, мило беседуя, ведя разговор в нужное русло не обостревая ситуацию. Этот парнишка вообще на удивление очень общительный и веселый, несмотря на угнетенный вид коллеги и пристальный взгляд своего подопечного. -Знаешь. Откровенно говоря, я очень за тебя волновался. Да и сейчас волнуюсь.... Пока они прощались с Изуми, Ацуши успел выхватить портфель младшего надевая на плече, расспрашивая состояние Акутагавы и всячески пытаясь его подбодрить, одновременно обнимая и прощаясь со своей наставнице, что только после всего этого чуть приподняла кончики губ, начиная чуть ли не светиться от счастья. И да, для Рюноске это показалось странным. Потом, они мирно шли минут наверное пять, пока хранитель опять что-то говорил, попутно втягивая его в разговор, что довольно таки плохо получалось, заканчиваясь тем, что постепенно голос Накаджимы все больше и больше сливался с городским шумом, заставляя того замолчать, лишь подавленно сопровождать своего подопечного. Безусловно, Акутагава заметил такую резкую смену настроение, но лишь остался в стороне, продолжая думать, блуждая в своих мыслях и вопросах. -Не стоит волноваться за меня. Со мной все в порядке. Акутагава не особо хотел развивать какой либо диалог. Но видимо, ему и не придется утруждаться насчет этого, так как его знакомыйбудет сам вытягивать из него ответы. -Оу, да... Я понимаю. Просто... Акутагава никак не мог понять чувства этого бестолкового существа, что всегда следует за ним по пятам, иногда изрядно трепя ему нервы. По меньшей части, бесил его именно сам характер юноши что иногда выбивал желание что либо делать, говорить, прося остановиться и просто закрыть свой рот. Ну, а по большей части, это неясные ответы на задаваемые вопросы, ощущение холода и непонятного смешанного настроение, что совершенно не подвластно самому Акутагаве. Он так и не понял что же хочет от него этот мальчишка. Какие хранители? Какая сила? Что вообще происходит? Где он свернул не туда, чтобы сейчас думать о таких глупых, несуразных вещах, которые вообще не должны занимать его голову, кроме учёбы и обыденных, повседневных проблем. "Как же бесит... " -Ох... Ладно, я больше так не могу! И опять это хлопанье в ладоши, недовольное лицо, резкие, быстрые движение, топтание красных кед по тротуару и он уже через долю секунды оказывается прямо перед носом школьника. -Я конечно понимаю что у тебя нет особого желание со мной знакомиться или заводить хорошие отношения, но пойми, я не могу тебя оставить на произвол судьбы - вздох - да, пока что у тебя все хорошо и ты спокойно себе живешь, но ты же уже видел к чему привели действия это твари. Тишина. -И... Я хочу с тобой подружиться, правда! Давай поговорим, прогуляемся, я расскажу тебе побольше об зародыше и о том, к чему это все может привести. Пожалуйста, позволь мне стать твоим другом! "Другом?... " После, последовал низкий поклон, направленный в сторону Рюноске. И тот, не капельки не удивился, лишь задаваясь и создавая новыми и новыми вопросами. "А он... И вправду уж слишком добрый" -М-можешь не молчать пожалуйста! Люди, что проходили рядом бросали заинтересованные взгляды на обоих парней, стоявших посередине дороги, видимо, о чем то толи договариваясь, то ли улаживая какой-то спор. Один - весь потный, напуганный и волнующийся юноша, который так и хочет получить одобрительный ответ от собеседника, а второй - тот, кто в первый раз в жизни попал в такую странную, до боли незнакомую ему ситуацию, что вызывала у него разногласия, обдумывая свой ответ. -я бы не хотел с тобой возиться, поэтому нет. О боже. Как же неприятно, подниматься, медленно осознавая что все твои попытки были счетны, бездейственные и до боли бесполезные, не принося никаких плодов, душистых, ароматных. Ты ничего не смог сделать для того, чтобы он доверился тебе, чтобы вы хотя бы один раз завязали нормальный, адекватный разговор и поговорили о нужной вам теме, открывая все тайны и секреты. Накаджима осознавал, что не сможет провести свою миссию без установления хорошего контакта с человеком, в которого вселился зародыш. Но это не значило, что он хотел завязать дружбу только ради своей цели. Нет, по правде говоря, ему на самом делелюбопытно, что же из себя представляет этот мальчишка, что так хочет уйти о проблем, от ответственности, от истинны. Он без оглядки убегает, заметая за собой следы, лишь отпечатывая ярое воспоминание, которое ещё очень долго будет храниться у него в голове, частенько прокручивая его вновь и вновь, восстанавливая хронологию событий. И Ацуши настраивал себя не задаваться, иди до конца, добиваться своей цели, что так ловко ускальзывает из его рук, каждый раз пропадает из поля зрения. -Ну ладно, как скажешь. Накаджима пытался улыбнуться по-настоящему, скрывая всю грусть и тоску за своим надуманным образом. Но он не умел врать, не умел лгать и не умел хорошо играть, поэтому его внутренние эмоции так и выплескивались наружу, что и прекрасно видел брюнет. Он не был как либо разочарован, говоря самому себе что в этом нет ничего страшного. В конце концов все это всего лишь... Ну... Его фантазия? Реалистичный сон, в котором он по уши застрял? Его выдумка, мир, сказка. Все что угодно, но только не суровая правда. Так ведь? Ну и что такого, что он отказал какому-то белокурому мальчику, которого знать не знает? Он его вообще 4 раза только ведет. Поэтому, что такого то? Резко отняв висящий портфель на плечах юноши, Акутагава медленно схватил его в охапку, разворачиваясь к нему спиной. -Я пошел. Пока. Пока Сакура, медленно вонзившая своим ароматом ветви плодов распускала повзрослевшие лепестки, прощаясь с ними, в последний раз отдавалась принторным сладостным вкусом, заставляя корни ослабить хватку и дать свободы теперь уже одинокому, совсем независимому, нежно розовому лепестку, свободу. Какой то несчастное "пока", ну никак не повлияет на Акутагаву, который всегда очень холодный с окружающими его людьми, обычно не воспринимая слова близко к сердцу. А вот для Ацуши, это "пока" и вправду многое значило. Нет, оно не заставит его плакать, рыдать, или еще чего нибудь похлеще, о чем он даже думать не смеет. Ведь это просто слово, что может быть, ставит между ними окончательный крест на их отношениях. Хотя, а о каких отношениях идет речь? Они даже пообщаться нормально не могут, не говоря уже о каких либо дружеских разговоров по душам, ну, или хотя бы раскрытие собственных эмоций. -Пока... Акутагава все же, преодолев свою чертову гордость обернулся, надеясь узреть хотя бы тоскливого хранителя, так и стоящего посередине тротуара с поникшей головой и испорченным настроением. Но на его месте, узрел лишь пустоту, что так и выделялась среди идущих людей, гудящих машин и громких улиц, распространяющих свой шум на всю округу. Пока ... -Рюноске, я пришла! На всю квартиру разросся глухой звук захлопывание двери, обозначая приход знатной дамы, что так и спешила побыстрее оказаться в теплой, мягкой кроватке после долгого и утомительного рабочего дня. Медленно разуваясь и ставя обувь на коврик в прихожей, её босые ноги сами понеслись в большую, светлая и просторную комнату, оснащенную дивным запахом лаванды и различных душистых трав, заставляя уставшие косточки расслабиться, а тело упасть на наибелейшое, оснащённую золотистыми, сверкающими узорами покрывало. Сумка лежала где то в прихожей, небрежно кинутой на пол, пока женщина нежилась в постели, приводя все свои мысли в покое. Её ничего не беспокоило, кроме продвижения бизнеса и приобретением бóльших клиентов, пытаясь привлечь внимание молодёжи. Сейчас все идет довольно гладко, не считая некоторых недочетов, которые можно поправить чуть позже. В её жизни тоже все идет довольно неплохо, не считая отсутствия любимого человека, что может быть, по её мнению, заполнилбы пустоту в её девичьем сердечке. Но такого претендента мужского пола она ещё не встретила, кроме как новых работников, и старых знакомых, которые не против поболтать. Медленные, еле слышимые шаги по линолеуму, напомнили ей про находящегося в квартире ещё одного человека, приходящегося ей кровным родственником. По мнению Акутагавы старшей её сын полностью отличался от неё, своим странным, для неё диковитым характером. Она никогда не понимала, почему же Рюноске ходит всегда таким угрюмым и серьезным выражением лица, почти не общаясь со своей родной матерью. -С возвращением. Иногда она пыталась разговорить его, вывести на хотя бы мизерный диалог, раскрывая свои интересы и планы перед ним, спросить Рюноске о друзьях или даже может быть намекнуть про вопросы насчет романтических отношений, которые она надеялась, уже побывал в его жизни хотя бы один раз. Но он, как непробиваемая стена упорно не замечал еë внимания, которое она так и хотела показать сыну, что совершенно не хотел её понимать или проникаться в её проблему. Он лишь кратко отвечал на задаваемые вопросы, после чего продолжал делать свои дела, не замечаю за собой пристальный взгляд серых глаз, провожающие его с неподдельным переживанием. -Ох, да... Я закончила сегодня дела намного раньше чем обычно... -Ясно. Акутагава не был слепым, видя тоскливый взор матери, следящий за ним по пятам, наполненный некой любовью и грустью. В последнее время, его стало беспокоить слишком уж слишком большое уделения внимания Акутагавы старшей к его скромной персоне, что перестала на него ворчать, строя из себя недовольную, жизнью потрепанной женщину. Рюноске никогда особо не делился с ней новостями из своей жизни, не про буллинг происходящий почти каждый божий день, не про свои собственные переживания или мысли, дурманящие сознания и разум, иуж точно не про свои планы на жизнь. Он попросту не был готов открыться женщиной, звавшей себя его матерью. На самом деле, парня больше всего сейчас интересовал пепельноволосый юноша, одетый в потрепанную со всех сторон куртку болотистого цвета, красные, потоптанные кеды и оснащённый лучезарным характер, с примесью чрезмерной заботы и эмпатичности. Его предложение так и проскальзывало в мыслях, напоминая о себе, мягким голосом отпечатываясь в памяти слова мальчишки. Акутагава старался себя переубедить, вновь напомнить себе что это сон, это фантазия. Может, он вообще сейчас где нибудь в коме, в пространстве... Не может это все происходить прямо на его глазах, окутанные вечной пеленой сонливости, злости и ненависти. "Невинный и слишком добрый мальчишка" -Эм, Рюноске... Имя, словно вывело Акутагава из транса, так и продолжавший стоять у дверей комнаты матери, которая в свою очередь пристально разглядывала сына. В глазах так и сохранилась тоска, тревога, и некое сожаление, совсем непривычное для неё самой, которое она пыталась не показывать подростку, пряча это чувство глубоко в себе, закрывая его на тысячи замков и дверей, лишь бы Рюноске не смог разгляеть это. -А... Да... -Ах, да... Ты не против если мы приготовим сегодня лапшу на ужин? -Нет, не против. ... Противные, незнакомые воспоминания въедаются в голову, перемешиваясь с ужасающей блевотиной, медленно сползающей с раскрасневшихся губ. Голова так и зудит, отдается тупой болью, нарастающей с каждой секундой из за чего ноги не в силах держать худощавое тело, прогибаясь под весом тяжелого истощения. Руки избыточно трясутся, стараясь хоть как то придерживаться за край ванной, медленно ложась на кафель и пытаясь не свалиться, ударяясь головой об пол. "-Господи, что с тобой! Дебил! Что ты с собой сделал! Солнечное утро пробивались в мои глаза, заставляя проснуться от нескончаемых страданий и мыслей, сползающие красными каплями по чёрной, старой замызганной кофте. -Да не ори ты... -Да как тут не ора-" "Иногда, я замечаю пристальные взгляды этого мальчишки, что с каждой минутой, осознавая мою догадливости и остроумие, начинает яро краснеть, тихо матерясь себе под нос, зарываясь одной рукой в свои рыжие волосы. -Неужели наша злая чихуахуа умеет смущаться! Как это миленько! -Заткнись! Он пытается вскрикнуть, давая мне насытиться его хрипловатым голосом, что пробирается в ушные перепонки, томно переходя на мозговую часть и обрабатывая данный, очень редко мне посягаемый звук. Его лицо уже перестало так неистово гореть, пока этот смурфик пытается незаметно уйти с места преступления, хотя я -" Опять и опять рвота смешанной с жижой выходит наружу, давая почувствовать омерзительный запах ещё когда то теплой, вкусной лапши, сейчас превратившейся в какие-то грязные остатки, и за чего веки устало поднимаются, не позволяя глазам видеть этот кошмар. Просыпаться с такой головной болью для него огромная редкость, не считая случаев из детства, когда сухой кашель пробирал переполненные легкие, вынуждая подниматься с кровати и идти к матери прося о помощи. Та конечно же, заботилась о нём постоянно, переживая за состояние его здоровья, но Акутагаве было крайне неприятно просыпаться по ночам несколько ночей подряд, засыпая с очень большим трудом, если это вообще удавалось сделать. Плечи чуть подрагивали, заставляя обернуться подростка в сторону, посмотрев на деревянную, запертую на замок дверь. Изгибы темного дерева четко прорисовывались под холодным светом лампы, представляя собой иногда неровные линии, выпирающие из всеобщего вида. Правая ладонь скользила по краю акриловой поверхности, не спеша переплетая пальцами, сжимая и разжимая их. Горло опаляло горечь, с неистовым жаром наполняющий небольшое помещение, из за чего брюнет приглушенно простонал, стараясь нормализовать дыхание. Лопатки опирались на неудобный косяк, мешающий сесть в более удобную позу, пока Акутагава в своём сознание уже сотый раз проклинал весь этот омерзительный мир. Ещё несколько раз кишечник выдавил из себя рвоту, истошно напоминая головному мозгу моменты сегодняшнего дня. -Знаешь. Откровенно говоря, я очень за тебя волновался. Да и сейчас волнуюсь.... Господи, как же эта фраза жалко звучало из уст такого простого, веселого парня. В тот момент, его яркие глаза выражали сострадание, от которого Акутагаву бросало в жар, намереваясь разнести все, что он ведет на своём пути. Да что этот мальчишка вообще о себе возомнил, чтобы вот так просто говорить такие тревожные речи!? Он родственник ему какой то что-ли, мамочка!? -Я конечно понимаю что у тебя нет особого желание со мной знакомиться или заводить хорошие отношения, но пойми, я не могу тебя оставить на произвол судьбы - вздох - да, пока что у тебя все хорошо и ты спокойно себе живешь, но ты же уже видел к чему привели действия это твари. Новый порыв злости врезался в голову, закручивая все мысли в большой, страшный ураган. -Ах, да... Ты не против если мы приготовим сегодня лапшу на ужин? Его собственная мама не заботиться о нём, так почему какой то незнакомец думает, что сможет затронуть душу этого школьника!? Что он уже успел себе там напридумывать, всего за эти несколько дней?! -И... Я хочу с тобой подружиться, правда! Давай поговорим, прогуляемся, я расскажу тебе побольше об зародыше и о том, к чему это все может привести. Пожалуйста, позволь мне стать твоим другом! Да каким вообще другом!? У него с головой все в порядке? Этот парень точно сумасшедший! -Давай я тебя проведу, хорошо? Надеюсь, ты не будешь злиться если я понесу твой портфель, все же, он достаточно тяжëлый! Бессмысленная забота! Бессмысленные действия! Зачем он все это делает!? -Если что, меня зовут Ацуши. Ацуши Накаджима. "-Знаешь... Ты дорог для меня.... Я... Дорог для него? Не может быть... Хах... Я ведь такой непримечательный, брошенный и никому не нужный. И что же он нашел во мне такого? -Прошу тебя, пожалуйста... Он всегда был милым. Милым и таким наивным, что иногда его совершенно безобидные угрозы заставляли меня непроизвольно смеяться. Он всегда был очень серьезным, иногда давая себе небольшие передышки, наполненные бутербродами с веченой и старой музыкой, воспроизведенной на всеми позабытых, пыльных газетах. Никогда не понимал, что же он в них такого находит. -Не причиной себе вреда... Ты... Опять его щеки покрываются теплым, еле заметным румянцем. -Ты слишком дорог для меня! Поэтому, я категорически запрещаю тебе себя убивать! Забудь вообще об этом! Дрожащие руки потянулись к моим ключицам, резко перемещаясь на плечи, заключая руки в замок вокруг шеи, дотрагиваясь внутренней стороной ладоней до моих бинтов. -Ох, ты тоже мне дорог.... " Одинокая слеза скатилась по бледноватым щекам, выводя Акутагаву из транса, напоминая ему об неправильности и прочности этого мира. -Я... Я.... Его надежды, ненависть и вся печаль исчезли, оставляя после себя легкую, утешающую пустоту. -А.... Пустота разъедала, пожирала за собой все ощущение, воспоминания, накатываясь немым холодком по спине, немного заходя не голые руки. -Акутагава... Все хорошо, успокойся... Сколько же это все будет длиться? -Прошу тебя... Пожалуйста...