Hallelujah

Очередной рабочий день за спиной. Впрочем, каждый день его жизни “рабочий”. Ни выходных, ни отпусков, ни больничных. Дин мрачно усмехнулся своим мыслям – никакое предприятие не захотело бы работника с таким количеством отгулов по здоровью. Каждое дело, отпечаталось на его теле в своеобразный “дневник охотника”: шрамы, ушибы, порезы, царапины, синяки, переломы… это всё те чернила, которыми выведены его прошлые охоты. И всё на что он мог рассчитывать – это не медицинская страховка и не оплачиваемые выходные, а лишь дешёвый виски, швейная игла с ниткой да наученные горьким опытом руки Сэмми. Но на самом деле те тяжёлые времена в прошлом. Сейчас он спокоен за братишку – кровавая наркомания и Люцифер в прошлом, а с повседневными загонами типа “Боже, храни капусту, салат и прочую траву” или “Бег - это не только способ убежать от монстра, а ещё и поддержание здоровья” справляться теперь не ему, а Эйлин. Благо, что эта чудо-женщина питается как настоящий охотник, переключив почти все ЗОЖные замашки Сэма на себя. Что до его боевых ран, как физических, так и душевных – с ними прекрасно справляется Кастиэль. Мягкое касание его длинных пальцев – и синеватое сияние просачивается в рану, мгновенно затягивая края, попутно наполняя организм энергией. Даже неловкий порез бритвой или кухонным ножом не на долго задерживается на коже Дина. И всё-же он ностальгически оберегает от исчезновения следы его юношеских охот да отпечаток ладони на своём плече. И да, однажды Кас его убрал, то ли посчитав себя виноватым в “порче имущества”, то ли нечаянно, но… обиженных возмущений Дина хватило, чтоб смущённый ангел вернул всё как было. Дину нравится вспоминать как эта метка появилась. Ему нравится как перехватывает дыхание, когда Кас касается её, хватает даже мимолётного прикосновения через слои фланели. Нравится замечать собственнические искры в глубине голубых глаз, когда те задерживаются на шраме. Нравится принадлежать Касу. С душевными терзаниями сложнее, но прогресс очевиден. Он больше не просыпается в холодном поту от кошмаров прошлого, не выпадает из реальности в мир самобичевания, не катит в гору сизифов камень вины. Однако боль утрат иногда просачивается наружу, заставляя задуматься о его странной жизни. Кроме того, последнее время он всё чаще задумывался о том, что Сэм с Эйлин захотят съехать из бункера, родить детей, и вероятно, завязать с охотой или сократить её до минимума. Боится ли Дин быть забытым братом? Скорее нет, чем да. Он прекрасно осознаёт сколько они пережили вместе – это невозможно забыть. Боится ли Дин одиночества? Раньше определённо боялся. Сейчас же рядом с ним его ангел. Тогда что именно его гложет? Он и сам не знает… Кас думает, что это тоска по их с Сэмом затянувшемуся почти на всю жизнь, детству, которого на самом деле не было. И хоть Дин не совсем понимает, что Кастиэль имел под этим в виду, но… возможно он может расшифровать эти слова. Он, брат и Детка – долгие и долгие годы это то единственное и нерушимое, что у него было. Всё это время он оберегал Сэмми, а тот его. Они плечо к плечу сражались, проливая кровь, параллельно шутили дурацкие шутки и смеялись над ними до боли в боках. Возможно именно отсутствие нормального детства и позволило сохранить какое-то ребячество во взрослой жизни. Да. Это именно то, что боится потерять Дин. Ему под сорок, а он отчаянно не хочет взрослеть, отпуская последнее, что связывает его с беззаботной (хотя куда там) юностью – младшего брата. ...Винчестер поддевает кольцом крышку пива и та с лёгким щелчком улетает в урну. Сегодня Сэм подтвердил его подозрения. Они с Эйлин выбирают дом. Скоро в бункере станет свободнее и тише… Ему отчаянно хочется чего-то светлого. Перед глазами встаёт родной образ. Он знает кто может помочь. Нетронутое пиво остаётся выветриваться на столе.