Чего надо от меня?

Саске очнулся в пещере.

      Она была сырая и страшная, а сам он лежал голый на старом, плоском футоне. Видел это он все благодаря дрожащему пламени свечи, которая каким-то хером тут оказалась. Последнее, что он помнил, так это то, что его любимый старший брат тыкнул его в лобик, прежде чем свалиться мешком картошки, ударившись темечком о каменную плиту Учиха, и отдать душу. А Саске, в оцепенении простояв еще какое-то время, прилег рядом с ним под дождик, а потом, видимо, потерял сознание.       Саске страдальчески приложил ладонь к лицу, чувствуя, как горечь от потери единственного близкого человека охватывает его, как послышались шаги. В свет от пламени свечи вышел мужик. Мужик был странный — весь в черном облегающем костюме, вроде не латексном, и маске с одной дыркой, которая напоминала улей. Он пытался всмотреться в неё, но оттуда на него в ответ смотрела пустота, отчего создавалось ощущение, что у этого вонючего, но загадочного расхитителя пчелиных домов нет лица, а может, голова и впрямь пустая?.. Медовая башка промолвила: — Думаешь, хорошо знаешь своего брата? Саске явно не ожидал такого вопроса. — Я знаю достаточно. Отстань, — огрызнулся он. — Ничего не ты знаешь… — Хватит нести чушь, а то я убью тебя, — пригрозил Саске устало, переведя взгляд на грязное одеяло — единственное, что прикрывало его наготу. Запоздало он заметил на себе бинты — этого мужика, что ли, рук дело?       Саске аж скривился, представив, как он трогал его тело, пока сам Саске валялся обнажённый без сознания хрен знает сколько времени. Вся сложившаяся ситуация нравилась ему все меньше и меньше. — Что-то не клеится наш разговор, — пожал плечами и встал полубоком к младшему незнакомец, — впрочем, я представлял, что ты так и будешь выеживаться.       Саске был готов либо вырубиться, либо испустить дух. Да уж, Тутанхамон выглядел не очень солидно: под глазами залегли темные синяки, волосы, жирные, растрёпанные и запутанные сзади, казалось, торчали сильнее обычного. Он не мог выглядеть невозмутимо при всём желании, потому как дышал он в основном через рот, не в силах унять тревогу. Не каждый день выдаются настолько стрессовые события, вроде убийства родного брата. Ещё и какой-то тупица пристаёт с непонятными разговорами. — Знаешь, что произошло в ту самую ночь? Кто помог твоему брату?       Мужик даже как-то горделиво расправил плечи, как бы намекая.       Саске хотел было начать воплощать свои угрозы, но замер, прислушавшись к пчеловоду. — Ему помог я. Я, Учиха Мадара, — гордо выкатив грудь колесом, сказал этот странный чел.       Саске, нахмурившись, перевёл взгляд на Мадару. В отверстии маски поблескивало что-то красное… Еще один Учиха? Еще один урод, повинный в уничтожении его… их клана. Стоп. Еще один живой Учиха? Да еще и Мадара. Он же вроде как мертв…       Да уж, не так Саске себе его представлял. Неужто перед ним стоит самый могущественный из его клана? Зачем он вообще с ним разговаривает, раз такой крутой? Так много вопросов… — Я знаю об Итачи всё. Только вот сам он не в курсе. А ещё… — Да заткнись ты нахуй, боже! — взворвался Саске, чувствуя, что ничего не понимает. — Просто отвали! Чего надо от меня?       Мужик, опешивший от такой нахальности, замолчал, а мелкий родственничек откинулся устало на футон.       Мадара Учиха, Мадара Учиха… Где же он слышал это имя? А, точно, ему это Девятихвостый демон-лис сказал, когда он в башке Наруто оказался. Да уж, не думал Саске, что этот болван делит свое тело с этим монстром, хотя это как раз-таки объясняло его ебанутость и то, что он был изгоем. «Как он там сказал? Твоя чакра такая же грязная, как у Учихи Мадары?» Саске вяло фыркнул: — Должно быть, ты дофига старый, а Мадара Учиха? Сколько тебе лет-то?       Таинственный мужик ничего не ответил, но Саске услышал тихий скрежет, очень похожий на скрежет зубов. — Ты только что брата убил, как себя чувствуешь вообще? — мужик, надо отдать ему должное, сохранил самообладание, и его голос был по-прежнему спокойный и как будто вальяжный. Мол, я здесь босс, и все тут.       Теперь заскрежетал зубами уже Саске. Да уж, видимо, расшатанная психика — это у них семейное. — Он это заслужил! Я отомстил ему, — рыкнул Саске, снова почувствовал кольнувшую боль в грудине. — За родителей, за клан. Он предатель и убийца. — Прям как ты и я, — иронично заметил мужик. — Так вот, хочешь ты или нет, я поведаю тебе, кем же на самом деле был твой любимый аники…

Спустя час.

      Саске, прооравшись и отбив кулак о неровную, твердую стену пещеры, сидел сейчас, понуро свесив грязную голову, полностью опустошенный от той правды, что рассказал ему сородич. Тот же стоял чуть поодаль, вдоволь насмотревшись на его истерику. «Мда, какой же он все-таки еще ребенок», — подумал Обито, глядя на своего единственного живого соклановца. Было ли ему жалко Саске? Нет.       Почему ему должно быть его жалко, если даже родной брат не щадил его, попутно используя крайние жестокие методы воспитания по отношению к своему милому братику, взять к примеру то, как он испытывал на нем Цукуёми и причинил столько боли. Итачи считал, что это сделает Саске лишь сильнее, и Обито придерживался похожих принципов. — Выглядишь не очень. Тебе бы поспать, — демонстративно зевнул он за маской.       Саске не отреагировал, а потом Обито с удивлением обнаружил, что тот плачет. Лучше бы добрый совет доброго дяденьки послушал, бестолковый пиздюк, какой смысл себя утомлять ещё больше?       Саске плакал так, как плачут дети: искренне и навзрыд. Обито даже растерялся сначала, но потом, решив, что с этим нужно что-то делать, сделал пару шагов к нему. Он протянул руку и схватил Саске за подбородок, заставляя поднять лицо и посмотреть на него.       Тот оттолкнул его, а в следующий момент зло и с ненавистью посмотрел на него, активировав шаринган. — Упс, — сказал Обито, почувствовав, как его начинает пожирать черное пламя Аматерасу.       Саске смотрел на него, его лицо, до этого искаженное от ярости и злости, теперь выражало растерянность и недоумение. Обито же все понял — чертов Итачи, братишку, значит, от него хотел защитить. Едва стоило шарингану Саске столкнуться с шаринганом Обито, как Аматерасу активировалось, дабы уничтожить последнего. «Умён, гадёныш, умён», — думал про себя Обито.       Издав душераздирающие крики для пущей убедительности и оперативно уползя в мрак пещеры, подальше от пламени свечи, Обито без труда избавился от Аматерасу. Он поправил маску и оттряхнул с себя невидимые пылинки, прежде чем снова выйти в слабый кружок света. Саске смотрел на него как на воскресшего мертвеца. — Ротик свой прикрой, а то залетит еще чего-нибудь, — заботливо посоветовал Обито.       Саске-таки поднял отвисшую челюсть с пола, продолжая пялиться на него: — Но… Аматерасу ведь… — А вот так, — развел руками Обито, внутренне злорадствуя от того, что он так удачно доказал свою силу и превосходство перед этим не в меру дерзким сопляком. Саске шмыгнул носом. — Чего это вообще было? — пробубнил он себе под нос, опустив взгляд на свои колени. — Что-то вроде ловушки замедленного действия, — снисходительно пожал плечами Обито. — Итачи подарил тебе Аматерасу, и по его задумке, оно должно было активироваться, когда ты встретишься с чужим шаринганом. То есть, со мной. Саске замолчал, переваривая информацию. — А если бы я, чисто гипотетически, встретил Хатаке Какаши раньше тебя? У него ведь тоже шаринган есть.       Обито моргнул, даже не пошевелив ни одним мускулом от упоминания своего давнего бывшего товарища. А ведь действительно… У них ведь шаринган один на двоих, и разницы между ними никакой. — Ну, тогда был бы пиздец Хатаке, — хохотнул Обито, даже не зная, почему его так развеселила эта мысль.       Саске его настрой совсем не нравился. Он стиснул челюсти и опять зло зыркнул на него своими шаринганами. — Амате… Аматерас… — выдавил он, припоминая, как там Итачи складывал печати или что он там вообще делал. В глазах заболело так, что он схватился за лицо руками, а голова загудела еще сильнее. «Черт, какой же я слабак», — с ненавистью подумалось Саске, пока он пытался проморгаться. Он ожидал, что мужик в маске на него нападет или еще что-то, но тот как стоял вальяжно, так и стоит. Наблюдает.       Саске это не нравилось, очень не нравилось. Мужик был полностью скрыт от него — он не чувствовал его чакры, не видел его лица, да хоть какой-нибудь части тела. Только голос. А может, он и не человек вовсе? Хорошие люди, которым нечего скрывать, так не одеваются. А этот мрачный тип явно на хорошего не тянул.       Саске, посверлив его взглядом, улегся вдруг на спину, а потом свернулся клубком на футоне, накрывшись с головой тонким дранным одеяльцем.       Обито, опешив от такого поворота событий, постоял неловко еще пару секунд, но Саске даже не шевельнулся. Заснул, что ли, там? — Мы еще не договорили, — сказал он и потормошил его за плечо. — Мне все равно, — безжизненно, едва слышным голосом откликнулся Саске, даже не попытавшись откинуть его ладонь со своего плеча.       А еще пару минут назад этот сопляк довольно бодро дерзил ему и был готов в буквальном смысле испепелить взглядом. Обито даже стало не по себе от такой резкой смены настроения. Это что, у подростков всегда так?       Обито нахмурился, выпрямился и, поразмыслив, решил оставить родственничка пока в покое. Пусть поспит, может, подуспокоится, и они смогут потом нормально поговорить. А пока и Обито надо бы идти, у него свои дела есть.

Он потушил свечу и вышел из помещения.