Гимн потерянных и потерявших

Закрывая глаза, будь внимателен, ведь подстава может прийти оттуда, откуда не ожидаешь.

      Обед подкрался незаметно. Вот серьёзно. Хати чуть инсульт не словил, когда раздатчица прокричала на весь коридор: «На обед проходим». Мысленно он добавил: «Или ползём». История умалчивает, что Такемичи от этого ора просто подскочил на месте. И на черта так орать? Неужели люди не способны по часам определить, что пришло время приёма пищи? И почему вчера было тихо? Смена орливая пожаловала? Если это так, то нужно запомнить по каким дням они работают, чтобы к подобным казусам быть готовыми.       В этот раз еду им принёс Райга. Такой довольной рожи старший Ханагаки на своей памяти никогда не видел. Назревал вполне себе очевидный вопрос: чё случилось? Пациент злорадно ухмыльнулся, наблюдая за парнем и явно затеяв какую-то подставу.       — Добрый день, Хати-сан, Такемичи-кун! — поприветствовал братьев парень и ярко улыбнулся. Старший пожалел, что у него нет солнцезащитных очков. Он с трудом принял сидячее положение, всё ещё охуевая от жизни.       Райга в этом змеином притоне, называемом больницей, казался совсем чужим. Было видно, что местные обитатели ещё не испортили и не сломали этого человека. Для Хати этот парень казался уж совсем невозможным. Как можно улыбаться так ярко, буквально проживая в яме, наполненной змеями, брызжущими ядом в разные стороны. Именно поэтому улыбка этого медбрата казалась чересчур наигранной. Не реальной.       — Добрый день, Райга-сан. Вы чего такой счастливый сегодня? Неужели раздатчица в столовой на свидание согласилась? Так вам нравятся девушки постарше… — смеясь, подшутил над парнем Хати, скрепя зубами от боли и забирая поднос у него. Медбрат раскраснелся и начал смущённо метать глаза из угла в угол.       — Н-нет… Хати-сан! Как можно… Вы всё не правильно поняли! Я просто рад вас видеть… — активно жестикулируя, ответил на подкол Райга. Хати мысленно засмеялся. Он как будто жену за изменой застал.       Старшего Ханагаки на мгновение осенило. И с чего бы этому человеку так радоваться встрече с ними? Вроде и знакомство у них не фонтан. Больше вопросов, чем ответов. Патологическое недоверие к окружающим не позволяло Хати повестись на столь положительные качества человека. Отчего-то им не хотелось верить, а наоборот, было желание спрятаться. Обычно такие люди притягивают к себе, но они же больно ранят.       — Так, Такемичи, поздоровайся с врачом, — строго сказал Хати, пытаясь уложить мысли на нужные полочки. Получалось не очень, ведь подозрительная натура так и нашёптывала: не доверяй, обожжёшься. Не сказать, что у Хати, ввиду потери памяти, был какой-либо опыт в подобном, но к голосу разума он больше склонен прислушиваться.       — З-здравствуйте, — застенчиво прошептал Такемичи, руками держась за больничную рубашку старшего и прижимаясь щекой к его боку.       — Умничка, — ласково произнёс старший из братьев и погладил младшего по волосам. Хати не мог не умиляться своему маленькому чуду, но он должен держать лицо перед чужими людьми. Нельзя показывать слабость, когда он настолько уязвим. — Скажу честно, мне не понятна ваша радость, но всё равно спасибо, что принесли еду для Такемичи.       Райга смущённо отвёл глаза и начал теребить рукава своего больничного халата. В голове Хати сразу всплыл образ смущённой младшеклассницы. Этот парень, по своей натуре, был очень похож на омегу, но если вспомнить тот факт, что их отлавливают — это было маловероятно. Эта мысль стрелой пронеслась в сознании, но старший Ханагаки тут же одёрнул себя. С каких это пор он стал так неуважительно думать об окружающих? Да и вообще, с чего ему вообще пришла эта мысль. Альфы, омеги? Чушь всё это, странные байки Акиры. Наверное…       — Ну… Вы очень сильный и… рядом с вами комфортно, — застенчиво пролепетал Райга. Старший из братьев совсем осел от полученной информации.       Ханагаки был смущён. Если бы он мог увидеть себя в зеркале, то перед ним предстал мальчишка с алеющими щеками. Всего одной фразой медбрат смог выбить у него землю из-под ног. Он не знал, как реагировать на эти слова. Да и вообще, что имел в виду Райга? Где он в нём увидел силу? Да, у Хати есть воля, и он может колко ответить, постоять за себя, но это же не значит, что вокруг него образовано поле под названием «Комфорт». Хати предпочёл проигнорировать эти слова и принялся кормить Такемичи. Палочки по определению были не удобными. И кто вообще придумал есть с их помощью? Ложки использовать, не? Этот человек явно себя не любил. Хотя что может быть хуже сложившейся ситуации.       — П-простите, я не хотел поставить вас в неловкое положение, — спохватился медбрат, активно жестикулируя. Хати поднял на него свой взор и пристально посмотрел. Райга замер, ощущая, как его колени задрожали.       — Однако вы это сделали. Я абсолютно не гожусь на роль сильного человека, который сможет обеспечить защиту всем и каждому. Прошу не обманываться, и впредь быть осторожнее со своими высказываниями, — холодно пророкотал Хати.       Такемичи, наблюдавший за всем этим, нахмурился. Его напрягал такой тон брата. Старший заметил его выражение лица. Хати нежно улыбнулся и щёлкнул брата в лоб.       — Не морщись, морщины раньше времени появятся, — тихо хихикая, сказал он.       Такемичи засмущался, но после радостно кинулся на брата с объятиями, из-за чего тот чуть не уронил поднос с едой. Старший озадаченно на него посмотрел и столкнулся ярко-синими глазами. Ему были не понятны эмоции младшего. В один момент тот хмурится так, будто ему в тарелку сладостей не положили, а в другой — сияет радостью. Хотя… Это, наверное, нормально? У ребёнка должны быть яркие эмоции. Хати бы определённо встревожился, если бы Такемичи вдруг ходил с постоянно понурым видом.       — Простите, Хати-сан. Отдыхайте, я пойду. Если что-то понадобится — зовите, — озадачено сказал Райга и покинул палату.       Хати продолжил кормить брата. На душе нежданно-негаданно заскребли кошки. Появилось чувство, будто нагрубил Райге. Казалось бы, что он такого особенного сказал? Просто попросил не заблуждаться и не строить надежд на свой счёт.       — …т! Брат! — прокричал в ухо Хати младший Ханагаки. Старший вздрогнул и ошалело уставился на Такемичи.       — Что случилось? — растерянно спросил парень. Он окинул палату взглядом, пытаясь найти потенциальную угрозу. Ничего.       — Я наелся. Ты меня не услышал с первого раза. Да и со второго тоже. Я уж было подумал, что Нии-сану стало плохо. Не пугай меня, пожалуйста, — сказал Такемичи, хмуро поглядывая на старшего.       Хати выдохнул. Он слишком глубоко ушёл в свои мысли. Хати аккуратно переместил поднос с остатками еды на тумбу и улёгся на кровать, прижимая брата к себе. В коридоре больницы выключили свет. Объявили сончас. Хати начал напевать колыбельную, чтобы убаюкать брата.

***

      Такемичи сладко посапывал у Хати на груди. Старший нежно перебирал милые кудряшки брата, пытаясь уложить у себя в голове всё то, что произошло за этот день. Он получил много новой, но малость сомнительной информации. Зато никакой агрессии в их сторону не было. Это не могло ни радовать и не настораживать.       Скоро за ним должны прийти, чтобы отвести на операцию. У него внезапно возник вполне себе адекватный вопрос: «А с кем же останется Такемичи, на время его отсутствия?» Эта мысль вызывала тревожные чувства. Хати переживал за брата намного сильнее, чем за себя. На душе было неспокойно. Именно из-за этого у него не получалось уснуть. И как Хати вообще мог забыть спросить об этом у Акиры, когда был такой шанс? Что он вообще за старший брат, если не способен уследить за такими глобальными проблемами?!       Переживания старшего прервали вошедшие медбратья. Они бегло огляделись и остановили взгляд на Хати.       — Это палата братьев Ханагаки? — грубо спросил один из пришедших, быстро приближаясь к койке.       Хати подавился воздухом. Ему снова стало казаться, что он снимается в какой-то клишированной комедии. И его забыли об этом предупредить. Старший из братьев явно поспешил с выводами, когда рассуждал об этом дне.       — Допустим добрый день. Да, наша фамилия Ханагаки, — задохнувшись от возмущения, рыкнул в ответ Хати.       Такемичи от столь грубого и громкого вторжения проснулся и испуганно прижался к брату, стараясь защемиться хоть куда-нибудь. Хати пришлось принять сидячее положение, чтобы прикрыть брата собой и попытаться успокоить его своими объятиями. Рёбра ему за это «спасибо» не сказали.       — В этой больнице у всех фетиш, что ли, такой — врываться в палаты к пациентам чуть ли не с ноги? — раздражённо спросил пришедших старший из братьев.       — Так, что здесь опять происходит? — послышался из коридора голос Акиры.       Хати обозлённо прищурился. Такемичи испуганно уставился на пришедших, сильнее прижимаясь к брату. Акира наконец-то показался в дверном проёме, и палату вновь заполнил запах пороха. Медбратья, понурив головы, отошли в угол палаты, стараясь не привлекать к себе много внимания.       — Акира-сан, научите уже своих сотрудников правилам приличия. Каждый второй влетает в нашу палату с пинка, пугая Такемичи. У вас на стене, такими темпами, сколы появятся, — проговорил Хати, не спуская злого взгляда с медбратьев. Заказывали суку? Получите, распишитесь!       — Агрх, я тебя понял. Потом с ними побеседую. Сейчас тебя заберут в операционный блок и подготовят, а потом к тебе подтянусь я. И помнится, тебе уже было сказано, что садиться нельзя, — рассерженно сказал Акира. Его явно выбесили беспорядки в отделении. Да и крестник своей смелостью вгонял в ступор. Хати не было страшно так грубо отвечать окружающим, ведь он знал — правда на его стороне. Да и смотреть, как Акира вставляет пропиздоны своим подчинённым — то ещё удовольствие.       — Я помню всё, что вы сказали мне с момента пробуждения, но выполнить конкретно этот наказ не представляется возможным. Лёжа я вряд ли смогу постоять за себя, уже не говоря про Такемичи, — ответил Хати. Акира с пониманием на него взглянул, но ничего на это не сказал. — Но что сейчас важнее, где будет находиться мой брат, пока мне проводят операцию?       — Такемичи побудет в моём кабинете под надзором Заэль Акамару. Ты уже видел эту женщину, она тебе делала перевязку, — сказал Акира.       Такемичи, услышав их разговор, встрепенулся и испуганно посмотрел на Хати. Его руки сжали ладони брата, а на глаза навернулись слёзы.       — Ну ты чего, малыш. Всё хорошо, — начал ворковать над ним старший Ханагаки. Такемичи лишь сильнее разрыдался, уткнувшись ему в грудь. Он умолял не бросать его. — Солнышко, всё хорошо, слышишь меня?       — У-угу, — всхлипывая, ответил младший из братьев, всё ещё не поднимая лица.       — Я никогда тебя не брошу, не бойся. Просто мне сейчас нужно уйти на процедуры, но завтра утром мы уже будем вместе, — ласково говорил Хати, укачивая в своих объятиях напуганного ребёнка.       — Б-братик, я не хочу оставаться один…       — Не переживай, тебя одного в моё отсутствие не оставят. Поверь мне, ты даже и не заметишь, как пронесётся эта ночь и я снова буду рядом с тобой. Такемичи, ты мне веришь?       — Д-да…       — Я вернусь к тебе, — серьёзно смотря на брата, сказал старший Ханагаки.       — Клянёшься?       Такемичи протянул брату мизинец, чтобы скрепить это обещание. Хати улыбнулся ему в ответ и протянул свой палец.       — Клянусь!       Хати потрепал младшего по волосам и кивнул Акире. В палату закатили каталку, после чего медбратья перенесли его тело на неё. Такемичи на прощание помахал брату, оставшись один на один с Акирой. В отделении стояла тишина и темнота, но стоило им переместиться за его границы — жизнь резко забурлила. Его везли мимо множества людей, которые смотрели на него, как на восьмое чудо света, после чего загрузили в лифт. Поднимались они не долго. Вскоре движение возобновилось. Над ним проносились слепящие лампы. Хати зажмурился и прикрыл лицо рукой. Слишком ярко.       Вскоре они очутились в незнакомом месте. Там пахло различными моющими средствами и медикаментами. Хати завезли в маленькое помещение, после чего медбратья покинули это место.       Долго ему оставаться одному не пришлось. Вскоре в комнату пришла женщина в хирургической форме.       — Привет. Ну как ты здесь? — спросила незнакомка, снимая резиновые перчатки и моя под краном руки.       — Здравствуйте. Да вроде даже не плохо, — озадаченно ответил Хати. Отчего-то ему резко стало неловко. Словно его застали за чем-то постыдным.       Женщина тем временем сняла маску с лица и начала суетиться по комнате. Всё время доставала какие-то герметично запакованные, хирургические принадлежности и складывала их на стол. Хати про себя подметил, что такие простые действия вместе с осознанием дальнейшего, довольно сильно действовали на нервы и психику.       — Ну и хорошо, — весело сказала женщина, словно не замечая напряжённости в голосе пациента. — Мне нужно снять с тебя рубашку. Не переживай, я заверну тебя в специальную ткань, голым не останешься.       Хати сверкал своим ярким красным румянцем и не знал, куда деть глаза. Он, конечно, понимал для чего всё это нужно, но легче от этого ему не становилось. Женщина шустро стянула всё с парня и закутала его в тонкую голубую ткань. У Хати даже варианта не возникало, из чего она сделана. Зато он отчётливо ощутил насколько же холодное это помещение. Парень поёжился. Что, к его радости, осталось незамеченным. Хати не хотелось привлекать к себе ещё больше внимания.       Вскоре его снова куда-то покатили. Так он оказался в операционной. Тут было ещё холоднее, чем в комнате ожидания. Хати ловко переложили на операционный стол, заставив положить руку с катетером перпендикулярно от его тела, на отставленный держатель. Глаза слепила яркая лампа, находящаяся прямо над ним. Старший Ханагаки отвёл глаза в сторону. К ужасу парня, на соседнем столе в этот момент уже проводилась операция. Он тут же отвернулся в противоположную сторону. Стоило его периферийному зрению зацепить кровавые следы, как на коже вмиг табунами побежали мурашки. Хати и предположить не мог, что он настолько впечатлительный. В голову сразу стали закрадываться не самые лицеприятные мысли о смерти. Больше всего старший Ханагаки переживал о брате. Если Хати не станет, то кто же тогда позаботится о Такемичи? Нет. Он не может так просто умереть! Хати сильно зажмурил глаза и проморгался.       — Эй-эй, ты только не вырубись раньше времени, — похлопала его по щекам та самая женщина из комнаты ожиданий.       — Всё хорошо, я в норме, — хрипло ответил парень.       — Ладненько, так уж и быть, поверю. Мужайся, пацан, всё будет о’кей, — весело сказала женщина и удалилась.       Вокруг него суетились незнакомые врачи. Один из них подключил к Хати датчики. Они тут же запикали, выдавая на дисплее жизненные показатели.       — Привет ещё раз. Заскучал тут, небось, — раздался где-то над старшим Ханагаки голос Акиры. Увидеть мужчину не представлялось возможным, потому что лампа сильно резала глаза. Хотя парню это было и не нужно видеть. Ему хватит просто услышать голос человека, чтобы понять, кто он и в какой стороне от него находится.       — Да вроде нет. Вот, разглядывал местные достопримечательности. Лишь бы седым после такого зрелища не остаться, — проворчал Хати.       — Раз язвишь — жить будешь. Страшно?       — Не за себя. За Такемичи, — не размышляя ни секунды, ответил парень.       — Не переживай. Всё с вами будет в порядке. Сейчас тебе через катетер введут наркоз. Твоя задача медленно считать вслух, — с улыбкой сказал Акира и потрепал его по волосам.       Хати кивнул головой в знак того, что он всё понял. К нему подошла незнакомая медсестра с большим шприцом, наполненным какой-то мутной белой жижей. Женщина открыла крышку катетера и стала вводить через него жидкость. Хати начал считать вслух. На пяти у него резко загудела голова. Перед глазами всё поплыло, а уши заложило. Он даже себя, словно сквозь толщу воды, слышал. Голоса окружающих стали дублироваться и раздаваться эхом. Вскоре он и вовсе не мог контролировать своё тело. Последнее число, которое ему удалось произнести более-менее разборчиво — пятнадцать. Сознание погрузилось в сон.

***

      Хати вдохнул полной грудью свежий, пропитанный лесными запахами воздух. На душе было так спокойно, что ему совсем не хотелось открывать глаза. Каждая клетка тела была расслаблена. Трава щекотала его щёки, а кузнечики играли свои замысловатые мелодии.       Хати всё-таки заставил себя открыть глаза. Ночь, перед его глазами предстало бескрайнее небо, обсыпанное мириадами звёзд. Полная Луна лила свой свет на кроны деревьев-великанов. Небольшое поле, на котором оказался Хати, сияло серебряным светом и, словно фонарики, на травинках светились светлячки.       Хати сел и оглянулся. Кругом был лес. Ни намёка на присутствие других людей. Тревоги не было. Словно всё резко встало на свои места. Но спокойствие длилось не долго.       — «Клянёшься?»       Хати только что услышал голос ребёнка. Он начал испуганно оглядываться. Одно и то же слово, произнесённое этим неизвестным, из раза в раз звучало у него в голове. Никого рядом так и не оказалось. Перед глазами всё время стоял размытый образ какого-то ребёнка. Хати не знал его, но интуиция подсказывала, что этот человек очень важен. Но если так, то почему у парня никак не получалось вспомнить лицо этого мальчишки? Паника стала сдавливать свои объятия.       — Что случилось, родной? — раздался чей-то женский голос позади него.       Хати быстро развернулся и встретился взглядом с незнакомой девушкой. Её длинные белые волосы рассыпались по траве. Небесно-голубые глаза заглядывали прямо в душу и словно согревали изнутри. Голова её была украшена красивыми цветами синих и красных оттенков. Пышное белоснежное платье переливалось красивыми узорами. Девушка словно светилась в темноте, излучая тепло и безопасность.       Её бледные руки легли Хати на плечи, а после она и вовсе прижалась к его спине грудью. Приятный запах чего-то родного и тёплого защекотал нос. Парень расслабился в её объятиях, забывая обо всех тревогах.       — Знаешь, после того, как ты покинул нас, всё стало таким ненужным. Лишь мысли о тебе согревают мою душу в эти нелёгкие времена, — сказала своим мелодичным голосом девушка.       Хати задумался. Он ведь никуда и не уходил. Да и ничего тревожного пока не заметил. О чём же говорит эта девушка, которая отчего-то казалась ему отдалённо знакомой?       — Кто ты? Как бы я не пытался, не могу вспомнить тебя… — аккуратно спросил парень, стараясь не обидеть деву.       Девушка опустила голову на его плечо и горестно вздохнула. Хати замер. Он не знал, что ему делать в такой ситуации и как её успокоить. Девушка поднялась на ноги и, обойдя его, села лицом к лицу. В её голубых глазах плескались слёзы, но Хати видел в них лишь синие очи. В голове вновь всплыл размытый образ ребёнка и клятва. Виски стянуло болью.       — Давай же! Он тебя ждёт, слышишь?! — прозвучал громкий мужской голос. Отчего-то Хати был уверен, что обращаются именно к нему.       — Как жаль. Тебя снова забирают у меня. Милый, не бойся, мы скоро с тобой увидимся, — рыдая, сказала девушка, после чего сознание парня погрузилось во тьму.

***

Тем временем в операционной:

      Операция шла своим чередом. Врачи сосредоточенно следили за действиями друг друга. Медсёстры то и дело меняли необходимые инструменты. Акира уже вытащил пластину и отдал её своим помощникам. Внезапно аппаратура начала издавать долгий пищащий звук. Мужчина дёрнулся всем телом, а внутри него всё похолодело. Почему?!       — Акира-сан, давление стремительно падает. Остановка сердца! — в ужасе вскрикнул медбрат.       Мужчина встряхнул головой, собираясь с мыслями, и дал команду:       — Несите дефибриллятор!       Всё вмиг перемешалось. Было очень шумно. Медперсонал расхаживал туда-сюда, подавая всё необходимое. Кто-то отсчитывал время, кто-то следил за показателями на дисплее, а кто-то выполнял указания.       — Раз, два, три… Разряд! — в который раз скомандовал Акира.       Никакой реакции. Он вновь дал команду. И снова ничего. Казалось, что все они уже ничем не смогут помочь. Пациента потеряли.       — Давай же! Он тебя ждёт, слышишь?! — отчаянно вскрикнул крёстный, вглядываясь в бледное лицо мальчишки.       Он и не замечал, что его крестник настолько болезненно выглядел. Точнее не предавал значения. Возможно, именно поэтому ему и не удалось сразу определить, что происходит нечто плохое. Всё на мгновение стихло, вдруг на дисплее прямая линия стала ломаной. Противный писк прекратился, и пациент сделал первый вдох.       Акира на шатких ногах отошёл в сторонку. Ещё никогда в жизни ему не было настолько страшно. Перед глазами возник образ Сая, вынуждая мужчину судорожно вздохнуть.       — Так, некогда расслабляться. Завершаем операцию. Внимательно следите за показателями. Если заметите хоть малейшее отклонение — докладывайте, — вновь отдал приказ врач и принялся за работу.       Вот последний шов, и операция официально была завершена. Не смотря на прохладу помещения, всем было очень жарко из-за выработавшегося адреналина. Акира забинтовал ногу Хати, и медбратья принялись устанавливать лангет. Это был их последний пациент на сегодня, поэтому все могли спокойно выдохнуть. Некоторые из медперсонала уселись прямо на пол и устало откинулись на элементы мебели. Казалось бы, это не первый раз, когда они могли потерять или, и вовсе, теряли своих пациентов, но каждый такой момент — как в новинку.       Вскоре старшего из братьев забрали в реанимацию, и лишь тогда мужчина позволил себе покинуть стены операционной. Он направился прямиком к своему кабинету, намереваясь проведать Такемичи, но дойти до своей цели ему не удалось. К нему навстречу быстрым шагом шёл медбрат с пачкой документов.       — Акира-сан, вас к себе срочно вызывает заведующая, — сказал парень.       — Во-первых, здравствуйте, а во-вторых, у меня только закончилась сложная операция, неужели это не может подождать? — раздражённо ответил мужчина и устало помассировал переносицу.       Мысленно Акира над собой посмеялся. И с каких пор он стал выражаться, как его крестник? Хотя тот был абсолютно прав. У здешних работников явно не хватает воспитания. Этим он займётся чуть позже.       — Простите, но заведующая требует вашего присутствия в своём кабинете незамедлительно. Подробности мне, к сожалению, не известны, — холодно ответил медбрат и побрёл по своим делам.       — Хм, сразу видно, что этот щенок учится у неё. Даже скверный характер перенял, — насмешливо сказал Акира и пошёл в сторону кабинета заведующей отделением.       Кабинет встретил его уже знакомыми терпкими духами. Кьёко Блэк сидела на своём рабочем месте и что-то печатала на компьютере. Лишь через минуту она всё же соизволила обратить на пришедшего внимание. Её чёрные глаза оценивающе прошлись по мужчине. После она усмехнулась каким-то своим мыслям и заговорила:       — Проходи, присаживайся. Чего стоишь в дверях, прямо как не родной. Чай? Кофе? — как-то уж слишком довольно сказала женщина и грациозно подошла к Акире.       — Воздержусь. Мне сказали, что у тебя ко мне что-то срочное. Говори. Мне ещё нужно навестить Такемичи, — ответил беззлобно мужчина, не спуская взгляда с подкравшейся к нему женщины. Её чёрные волосы слегка выбились из пучка. Акира подцепил непослушные локоны и убрал их за ухо Кьёко.       Она в ответ фыркнула и, развернувшись на каблуках, вернулась к своему рабочему столу.       — Ничего серьёзного, я просто хотела узнать, как прошла операция. Как-никак ты сегодня резал нашего крестника, — холодно сказала Кьёко.       — Во время операции у Хати остановилось сердце, но нам удалось вернуть его. Ответь мне, ты же раньше не сильно интересовалась им, с чего же сейчас так стараешься узнать эту информацию?       — Ты меня обижаешь. Я очень занятой человек, вот и пытаюсь заботиться о близких на расстоянии, — театрально грустно ответила женщина.       — Оно и видно, — раздосадовано пробурчал мужчина. — Ты меня прости, но дела не ждут.       Акира быстро покинул кабинет заведующей. Мужчина тучей прошествовал по коридору, напугав своим грозным видом практиканток.

Звёзды вновь засияют в ночи, А ты меня к себе забери. Пусть сердце не бьётся И слёз нет давно, К тебе волком рвётся Моё естество. И ей не удастся меня задержать. Я помню ту клятву, Что дал, не страшась. Я верю — ты ждёшь! Пусть не знаю пути, Что способен меня с тобою свести. Но преградить мне дорогу Не смеет никто. В кровавой вновь битве Найдёт меня зло.