Мой Принц (или Кумихо из 21-го века)

Избавиться от кота удалось просто: я завернул на кухню, где всплеснувшая руками И-Мин, сманила это отродье зла на пол, предложив ему куриную кость. Я тихо ругался, смазывая царапины вином и вспоминая, какого позора натерпелся по милости этой пушистой скотины. Будто мне одного Лисёнка мало! Заев позор и огорчение булочкой, я отправился спать. То, что сегодня я буду спать в одиночестве, за ширмой, не вызывало никаких сомнений — глупый полосатый кот невольно оказал мне услугу, переключив внимание с неловких утренних событий в постели на непередаваемый вечерний кринж от того, что меня поймали на подслушивании чужих разговоров. Однако, получилось иначе. Я долго мялся в коридоре у спальни, потом решился тихонько отодвинуть дверь. В комнате горел масляный светильник, и в оранжевом свете мигающего от сквозняка огонька Его Высочество сидел, сгорбившись, на своей постели, спиной к дверям и поджав ноги. Значит, уже вернулся от генерала, пока я жрал булочки и тынялся по дому. А… что это он делает? — Я… жив, — между тем, тихо пробормотал Принц и неуверенно прикоснулся к своему уху. А я вспомнил, что тем вечером, когда Му Син вернулся в поместье, я, не помня себя от радости, сграбастал его, во дворе, и чмокнул. Именно в это ухо! И в комнате генерала Му Син тронул именно это ухо во время беседы. — Кхм-кхм… — предупредил я о своём появлении, вошёл и притворил дверь. Так, и чё делать-то? Я глянул в сторону ширмы и своего скатанного футона — идти сразу туда? Или попробовать объясниться? На счёт утренних обнимашек, да и вообще? В голове — ни единой мысли. Ни-од-ной… Застывшая фигура Му Сина пошевелилась, и он медленно повернулся. — Я… — чёрт его знает, что я хотел сказать, но когда я шагнул вперёд, Его Высочество отшатнулся. Ещё шаг — и он снова сдвигается. Пятится от меня, по кровати, блин! Я что, такой страшный?! — Куда? А ну, стоять! Ой, мамочки, это я? Это я напрыгнул, как псих, и припечатал его к кровати растопыренной пятернёй в грудь? Великие боги… — Куда собрался? — а голос-то какой сварливый, ужас… — Ты же сам назначил меня греть постель, а теперь убегаешь?! Грудь под моей рукой приподнялась, втягивая воздух. Я встретился со взглядом широко раскрытых глаз Тэ Му Сина, от чего дурацкая храбрость мигом испарилась из моего безмозглого организма. Я отдёрнул руку и стал поправлять одеяло — ну, не убегать же, когда только что заявил, что буду греть? Может, я и наскочил только для того, чтобы укрыть? Ну, правдоподобная ж версия, да? Принц некоторое время наблюдал за тем, как я старательно подтыкаю вокруг него одеяло, потом подтягиваю это самое одеяло к середине, почти погребая Его лежащее Высочество под ворохом ткани, потом, опомнившись, снова распрямляю и разглаживаю складочки — всё это с серьёзной мордой, но бегающими глазками. — Лисичка, — наконец сказал он, и поймал меня за руку. — Ты сейчас, как старый пёс, который ловит свой хвост. Я застыл, только пялился на тёплые пальцы на своём запястье. — Шень Лин… — Принц прокашлялся, разобравшись, кто из нас сейчас перед ним, но мою руку не выпустил. — Я… я должен извиниться перед тобой. За то, что утром… я… я прикасался без спроса. Прошу меня простить за недостойное поведение. — Ладно, ничего страшного. Один раз не считается… — Шестьдесят восемь, — покаянно сообщил он. — Что? — я вытаращился на Принца, и даже оставшаяся в плену его ладони рука, меня временно перестала тревожить. — Что, прости?! Он не ответил, а до меня дошло. Хоть и медленно. — Ты что, и правда, считал? Принц кивнул, напряжённо глядя на улыбку, которая расползалась по моему лицу. — Великие боги… Зачем?! — я неучтиво заржал, но, опомнившись, быстро прикрыл рот ладонью. Конечно, в этом подсчёте не было никакого смысла, можно было и не спрашивать. Но, сам факт того, что человек считает прикосновения… Переживает, корит себя, но удержаться не может… Извиняется, опять же. М-да… — Ох, можешь не объяснять, — поспешно помахал рукой я. — Думаю, я могу это понять. Да и за пол года времени, шестьдесят восемь раз прикоснуться — это не так и много, можно списать на случайность. — Нет, — сказал Принц. И покраснел так, что даже при тусклом свете масляного светильника было заметно. И понятно, что — да-а-а, это не было случайно. — Сегодня я… — Ох, нет, — замахал свободной рукой я, а второй слегка прижимая Его Высочество обратно к постели. — Это я — я должен извиниться перед вами! Позвольте мне объяснить, пока мы не запутались ещё больше! Можно? Дождавшись его кивка, я продолжил: — Спасибо. Что ж… Позвольте предположить, что это я закинул на вас ногу, пока мы спали, верно? Так я и думал. Дело в том, что… Помните, я говорил вам, что у меня в детстве было слабое здоровье? Слабое здоровье, плохой сон. Родители проявляли больше снисходительности, чем обычно, при воспитании мальчиков. Мне… разрешали спать с мягкой игрушкой. И, не только в детстве. Большой мягкой игрушкой. Это был большой плюшевый медведь, — прикрыл глаза я, а потом поспешно добавил: — То, есть, пошитый из ткани. Почти с меня ростом! — М-медведь? — пробормотал Принц. — Для ребёнка? — Ага, на которого так удобно закидывать ногу, — улыбнулся я. — Так что — прошу меня извинить, боюсь, я недопустимо расслабился и во сне перепутал вас со своей любимой игрушкой. Ой! То есть… Я не это хотел сказать. То есть… Ну, понимаете, я почувствовал себя в безопасности и… — И перепутал меня с игрушкой. Я понял, — странным тоном сказал Принц. — Да. То есть, нет! То есть… — Лин. Ложись. Долго ты ещё будешь топтаться, как кот, который когтит подстилку? — Да! В смысле — нет, недолго… То есть — сейчас лягу… С вами и правда, так удобно! И я чувствую себя в безопасности. Вы же не обижаетесь, Ваше Высочество? Вы… приняли мои извинения? Тэ Му Син вздохнул, но притянул меня лечь к себе на плечо, как мы и проснулись этим утром. Терпеливо подождал пока я, ёрзая от неловкости, закопаюсь и накроюсь общим с ним одеялом, и только потом, поразмыслив о чём-то, сказал: — Не вздумай меня жалеть. Я не хочу, чтобы ты был рядом из жалости. — О. Я с тобой из-за денег, — подумав, сообщил я, и аккуратненько пристроил руку ему на грудь. Как утром. Закрыл глаза и провёл кончиками пальцев по ткани его одежды. — И из-за высокого положения. — Продажная Лисичка, — фыркнул Принц, его ладонь накрыла мою руку, но так, чтобы не мешать мне шевелить пальцами. — Я тут самый безденежный, включая крестьян. У господина генерала и господина лекаря намного больше денег и будущего, чем у меня. Хотя, с ними статуса Супруги наследника престола, тебе не видать. И всё же, корыстный Лисёнок, не надо меня жалеть. Слышишь? Никакой жалости! — и прижал мою руку сильнее, будто боясь, что я убегу. Дурачок. — Значит, ты не позволишь мне баловать тебя? Поскольку я не могу быть Супругой Принца, настоящей, а не фиктивной женой, то Вашему Высочеству не остаётся другого выхода, как только взять эту роль на себя. Принц застыл и, кажется, даже дышать перестал, а не только разговаривать. Потом повернул голову в мою сторону. — Что? Неужели это так сложно — принять искреннюю заботу другого человека? Обязательно обзывать это жалостью? — спросил я. — Заботу? — переспросил Принц. — Ты говорил о заботе? Принести кашу? Спеть песню? П-поговорить? — Ну да. А о чём ещё мы сейчас разговариваем? — Ты… Ты… Ты… Почему ты всегда говоришь так двусмысленно?! — Когда это я говорил двусмысленно? — наивно похлопал ресницами я. — Когда… — он моргнул несколько раз, не в силах ничего сказать, только глубоко дышал. — Забудь! — а потом подхватился и выскочил из комнаты. — Э-э-э… Хорошо, что у него уже речь восстановлена. Координация движений тоже в порядке — во как быстро убежал! Ему явно лучше, — отведя взгляд от двери, пробормотал я. Вообще-то, мне было стыдно. Я соврал. Я ведь, действительно, говорил двусмысленно, причём, совершенно специально. Зачем? Потому что моё сердце начинало биться быстрее, когда Его Высочество начинал смущаться, а его лицо окрашивалось румянцем. И я не мог устоять, когда сладость от этого зрелища затапливала моё циничное сердце. Никто бы не устоял! А ещё мне было стыдно, что своими шуточками я согнал, всё-таки больного человека с его собственной пригретой постели. Какое же я трепло! Тяжело вздохнув, от этого прискорбного факта, я вылез из-под одеяла и пошёл разыскивать Тэ Му Сина. *** Тёмную фигуру Его Высочества я нашёл скоро — он сидел на ступеньках, которые вели с галереи на задний двор. Растрёпанные чёрные волосы слались по спине и почти сливались с тёмной одеждой и темнотой ночи, так что, наткнулся я на него почти случайно, повезло просто. Дождя сегодня не было, но ночной воздух был сырой и промозглый. Я поёжился и неуверенно сел на ступеньку. Обхватил себя руками — от угрызений совести, и сберегая тепло. Принц посмотрел на меня и снова уставился во двор, не сказав ни слова. Я пересел ближе — нет реакции. Придвинулся к нему ещё ближе — молчит. Я собрал остатки храбрости и придвинулся ещё ближе, касаясь его плечом. Му Син снова глянул, но ничего не сказал. Не отодвинулся — и то хлеб. Принял мои безмолвные извинения? — Ты… узнал, как вернуться в свой мир? — глухо спросил он. — Да, — не стал скрывать я. — Когда думаешь уходить? — Я… пока не решил. Чуть позже. Когда ты поправишься. Или — когда станет совсем холодно, не терплю мёрзнуть, это ужасно! — я невольно передёрнулся, вспомив ночёвки на Скале Демонов. — Или, когда будет нечего есть. Быть голодным — тоже ужасно. Кстати… а где мой телефон?! — Волшебная подвеска? В этот раз ты на целый день забыл о ней, — сказал Принц и сунул мне в руки драгоценный айфон. Тёмная пластина мигнула значком разряженной батареи от моего нажатия, и ещё хранила тепло тела от передавшего мне её человека. Я сжал телефон двумя руками и уткнулся лбом в колени, защищая его. Как я мог забыть?! Как?! — Разрядился, — пробормотал я. — Откуда он у тебя? — Я проснулся ночью от твоего голоса. Ты спал рядом, а твой голос пел из подвески. Потом затих. Потом… — Я закинул на тебя ногу. — Да… А утром ты быстро сбежал и я… — Сбежал, потому что ты делал вид, что спишь! — возмутился я. — Да, — печально согласился он. — Я притворился, что сплю, и ты сбежал, забыв про подвеску. И неудобно было возвращать её. Хотя я весь день носил и собирался отдать. Я не прятал твою волшебную вещь и… не буду тебя задерживать. — Кто бы сомневался, что не будешь… — проворчал я. Его Высочество — человек высоких моральных правил, и если обещал, что отправит меня обратно, в мой мир и не будет препятствовать, то вон — даже горы взорвёт, но выполнит! То есть, переложить столь важное решение на него — никак не выйдет… Я поёжился от этих нерадостных выводов и вдруг почувствовал, что меня взяли под локоть. И подняли, за руку, со ступенек. — Пойдём, тут холодно. — Д-да… — согласился я, пока меня тянули обратно в дом. — Ага… Ночь действительно была холодной и мерзкой. А ещё, я снова осознал, что настроение у меня меняется слишком часто и быстро. Мне действительно пора бы домой. *** Я отставил налитую Тэ Му Сином третью чашку чая, и выпутал руку из кокона одеяла, в которое он меня завернул. Было весьма жарко и клонило в сон. А может, в сон клонило от того, что мы помирились, или от того, что это был не чай, а успокаивающий травяной сбор господина лекаря Ши. — Согрелся? Перебирайся спать. Его Высочество отодвинул столик с чашкой и чайничком и вдруг подхватил весь ворох расползающегося одеяла, со мной внутри, и перенёс на свой футон. Чтобы, значит, не было сомнений где спать. М-да… — О! Да, спасибо… — пробормотал я. И тут же потух задутый Принцем светильник. И тут же — Му Син уже лежит рядом со мной. Ловко. Что значит, военный человек — улёгся быстро и решительно, не изображая ни ловящего свой хвост пса, ни кота, когтящего подстилку, перед тем, как устроиться. — Спокойной ночи, Ваше Высочество? — Да. Принц полежал, глядя в темноту потолка, но не успел я угреться окончательно и уснуть, как он спросил: — Лисичка, почему мантра из подвески была одна и та же? Если ты засунул свой голос в артефакт, то почему не разные песни? — А-ах, — зевнул я. — Потому что… Как тебе объяснить… Чтобы открыть завесу между миров, нужен звуковой ключ. Мы с господином настоятелем узнали, что именно пелось на службах в те дни, когда на Скалу Демонов попадали люди. Но, дело в том, что одному человеку это спеть невозможно, даже у меня не получится. Надо минимум два голоса, ведущих разные партии. Тэ Му Син молчал, слушая это, и я продолжил: — Я мог бы, конечно, попросить настоятеля спеть вторую партию, пока сам буду петь первую, но… Но я записал оба варианта на айфон, и если включить э-э-э… артефакт, чтобы он выдавал одну из мелодий, я смогу в это время спеть вторую партию. Так я буду уверен в результате и не придётся полагаться на старика настоятеля. Уже чудо, что он согласился разобраться в записях. И, кто знает, куда меня занесёт аномалия, если вдруг, специально или нечаянно, допустить ошибку в ключе? — Разумно, — печально одобрил Принц. — Значит, ты можешь уйти прямо сейчас? В любой момент, когда пожелаешь? — Нет. Мой телефон… артефакт — разрядился. Я вчера заснул и не выключил его вовремя. И теперь надо его э-э-э… подержать на том чёрном камне. Чтобы он опять начал работать. Я замолк, чувствуя, как напряглось и стало неподвижным тело под моей рукой. — Я могу съездить туда с генералом! Или сходить сам. Тебе не обязательно ехать в то место! Наверно, я найду дорогу… — Нет, — спокойно сказал Принц. — Я отвезу тебя. Завтра. Я приподнялся на локте и долго всматривался в то место, где в темноте должно было быть лицо Принца, глотая при этом все те фразы, которые первыми просились на язык. Потом, пропустив с десяток, вдохнул и зашёл с другого конца: — Тебе так не терпится избавиться от меня? Он молчал. — Я не настолько тороплюсь, господин Тэ, чтобы ехать туда прямо завтра. Ответа опять не последовало. — Даже если вы поправились настолько, чтобы удержаться в седле, в чём я сомневаюсь, господин Тэ, и буду сомневаться, пока господин лекарь Ши не уверит меня в обратном, то, должен вам заметить, что ваш внешний вид, Ваше Высочество, всё ещё далёк от приемлемого. — Что ты имеешь в виду? — напряжённо спросили меня из темноты. Ага, проняло, таки! — Я имею в виду, что во время взрыва ваша одежда пострадала, до полной негодности. Я ведь правильно понимаю, что эта верхняя накидка, что была на вас сегодня, она из запасов генерала Пака? Ну, я так и думал. Значит, должно пройти некоторое время, пока вам пошьют новую. А эту вы вернёте! Я подавил чёрт его откуда взявшееся раздражение, и продолжил: — Ещё — ваши волосы. Очень хорошо, что вы отмыли их от сажи и копоти, но их надо ещё расчесать. Мне вы нравитесь в любом виде, Ваше Высочество, — я успокаивающе провёл пальцами по его груди, — но появляться перед вашими подданными с вороньим гнездом на голове — это уронит ваш статус, — и, прежде чем он успел бы снова загнаться по поводу своего статуса или плохого будущего, быстро добавил: — Если позволите, я бы помог вам с расчёсыванием. — Что-нибудь ещё не так, с моей внешностью? — спросил из темноты Принц, после паузы. — Да. Вы слишком худой. — А это ещё при чём? — проворчал он. — Скажешь, это тоже влияет на статус? — А как же! — язвительно воскликнул я. — Если человек выглядит как ходячие кости, значит, он беден и ему нечего есть! Или, другой вариант, значит, что его лиса-кицуне заездила до состояния нестояния. Вам какой вариант больше нравится, Ваше Высочество? Демонстрация бедности или упадок жизненных сил от излишних забав в постели? — Ты… Ты… — Му Син закашлялся и не нашёл слов продолжать. — Я, я, — саркастично согласился я. — А ведь ваши крестьяне именно это и подумают! — Но мы ведь… ничего не… — А они всё равно подумают! Особенно если вы будете бледный и без приличествующей причёски! Не дождавшись от него возражений, я сварливым голосом продолжил: — Кстати, Ваше Высочество! О чём это вы беседовали с генералом Паком, когда я… кхех… гулял по галерее с котом? Чему именно было много свидетелей и какое именно моё «неприличное поведение» вы обсуждали, а? Мне кажется, это именно вы схватили меня при всех под… э-э-э… схватили! А потом именно меня называют «покровительницей семейного благополучия», подумать только! Так какие такие «признаки моей благосклонности» вы с ним обсуждали?! — Так ты что… ничего не помнишь, Лисёнок? — А? — я снова быстро вспомнил события того вечера и поморщился. — Ты имеешь в виду, что я погнал наглую поганку И-Сын сочетаться браком с Ин-Чолем? О, раз уж об этом зашла речь, что это она плела про ребёнка и про твоё разрешение? «Его Высочество разрешил спросить»! «На моё усмотрение»! «Рожу вам ребёнка и получу статус наложницы»! А может, ты ещё и на процесс зачатия посмотреть хотел?! — Нет-нет… Я и массаж генералу едва пережил смотреть… — пробормотал Принц, снова отползая на кровати. Будто это передвижение я мог не заметить. — Стоять, — я схватил его за ворот, пресекая побег, и продолжил расследование. — Она и правда подходила к тебе с такой просьбой? Покаянный кивок в темноте, который я не видел, но ощутил. — Бред. Я же говорил тебе, что бесплоден. У меня не будет детей. Зачем ты разрешил ей спрашивать? Забыл, что ли? — Нет. Я просто подумал… — Ну? — поторопил я этого мыслителя, отчаявшись дождаться разъяснения. — Ты ведь тоже мужчина, Лисёнок. Может, тебе хотелось… Я сидел в абсолютно тёмной спальне, где не видно ни зги, и всё равно прикрыл лицо ладонью, не зная, плакать или смеяться. — Ну… хоть в этом… ты больше… не сомневаешься! — я не выдержал и захихикал, задыхаясь и прикрывая себе рот, чтобы не заржать на весь дом. — Спасибо за… заботу, Ваше Высочество, но… а-хах… но, не надо! Отсмеявшись и немного успокоившись, я вытер глаза и спросил: — Значит, эта девчонка тут ни при чём. Уже хорошо. Тогда, что же вы обсуждали с генералом Паком? — П-поцелуй, — тихо признался Принц. — Генерал ошибся. Оказывается, ты его совсем не помнишь. — Почему это «не помню»? — от подавленного голоса Тэ Му Сина всякое веселье тут же из меня испарилось. — Очень даже помню… — Оставьте, господин Шень. Я же говорил, не надо меня жалеть. — Это была не жалость. Это была… месть! Ты… Ты… Ты первый меня поцеловал, тогда, на Скале! Я просто отплатил тебе той же монетой! А вот теперь, в повисшей между нами тишине, я сильно пожалел, что тьма мешает мне видеть его лицо. — Зачем, Лисёнок? Тебе же тогда не понравилось. — Ну ещё бы, как мне могло понравиться? — и прежде, чем он смог вставить хоть слово, я схватил его сильнее за ворот, встряхнул и продолжил: — Ты помнишь тот день, Тэ Му Син? Покушение твоего драгоценного генерала накануне. Долгая дорога пешком. Сельский праздник с выпивкой. Потом мы промокли, пока добрались домой по размокшей дороге, потом… Потом генерал Пак едва не утопил меня в бочке, и унизил, лишив одежды. И я был уверен, что ты испытываешь отвращение, узнав, наконец, что я мужчина, и вот-вот зарубишь меня! — Я не… — Даже если и не зарубишь, одного только вида, как ты попятился, хватило для того, чтобы я не хотел больше жи… Продолжать. Всё это. Там, на Скале, я был подавлен, без сил, и в полном отчаянии. Извини, что не смог оценить твой поцелуй. Это было… неподходящее время. — Понимаю, — тихо сказал Му Син. — А когда я вернулся, это было тоже… — Да, — сказал я. — Я был ужасно, невообразимо рад, что ты вернулся живым! И я действовал порывисто, не очень соображая, что делаю. Вот и чмокнул, куда попало, да ещё и при всех. — Да… — ещё тише сказал Тэ Му Син. — Понимаю. — Да, — сказал я. — И первый, и второй раз вышла ошибка. Но, кто нам мешает сделать всё правильно? Хочешь? — Что… ты имеешь в виду? — Поцелуй. Хочешь? — спросил я. Мне показалось, он сглотнул в темноте. Как человек в жажде перед чашей воды. Отлично, буду считать это ответом, — подумал я, наклоняясь ниже. Обхватил руками его лицо — под одной ладонью гладкость щеки, под второй — бугристая кожа шрама. Погладил пальцами. — Лис… Лисёнок! Ответь мне! — Что? — выдохнул я почти в губы. — Думаешь, это правильно? Шень Лин обещал мне лишь дружбу. — Ах, можешь об этом не беспокоиться, — прошептал я. — Давно хотел тебе сказать, да братец мешал. Впрочем, хватит болтать, скажу об этом после. Или ты передумал? Или — не хочешь? Обескураживающая тишина была мне ответом. Моё лицо полыхнуло. — Извини, я ошибся, — выдавил я и попытался распрямиться, но — одна рука Тэ Му Сина скользнула мне на лопатки, удерживая на месте, а вторая схватила за запястье, лихорадочно ощупывая Нить Судьбы, будто проверяя, на месте ли, и замерла, тоже удерживая. Вот, всегда он так, — подумал я. Ничего не говорит словами, каким бы отчаянным не было положение, только — цепляется в темноте, оставляет светильники и приоткрытые двери, не отстраняется, если коснёшься плечом или коленом, и то суёт цветы в волосы, то выбирает из них мусор, и — догадывайся как хочешь, что он имел в виду и чего желает. — Му Син, у меня уже шея устала так сидеть, наклонившись, — поведал я. — Ты уж решай быстрей, хочешь поцеловаться или нет? — Я? Я… отвратительный, — послышалось из темноты снизу. — Ты о шрамах? — преодолев сопротивление, я освободил руку и провёл по бугристой щеке. — Вздор. К тому же, темно и я их не вижу. Скорее, я радуюсь, что ты не видишь меня, и маска моей красоты не затмевает тебе разум. Или… ты не хочешь именно поэтому? Тогда… ну, можно зажечь огонь. Нет? Тогда что? — Завтра… будет неловко. И ты потом пожалеешь. — Нет, — сказал я. — Я точно не пожалею. И, если хочешь, клянусь никогда не вспоминать э-э-э… вслух, и никому не рассказывать об этом поцелуе. Ты мне веришь? — Да. — Тогда — ещё возражения? Он молчал. — Так. Это потому, что я не женщина, да? — я начал отстраняться, но рука Тэ Му Сина на моих лопатках удержала меня. — Всё-таки, в этом дело? — Да. Нет. Я не знаю… Я хочу, но… — Решай, — сказал я. — Но учти, что у меня уже болит шея, и слишком долго я так не просижу. — Те… чёрные камни, — запинаясь, сказал Му Син. — Три чёрных камня «инь» и один белый «янь», что ты мне показывал, это ведь, правда? — Истинная правда, — сказал я, удивляясь, что моя лекция по генетике не прошла даром. — Дворец моего тела по форме — мужской, но сложен из кирпичиков, из которых строят женщин. И их даже больше, три против двух. И один белый, янь, как и у тебя. Он выдохнул. Как мне показалось, с облегчением. — Му Син! Ну, разве обязательно быть таким серьёзным? Ну, это же лишь поцелуй! Никто не видит, и никто не узнает! И, вспомни, ты уже просил тебя поцеловать там, в храме! И когда мы были на скале, обещал, что если мне понадобится энергия, как Кумихо, то ты дашь мне! Он снова напрягся под моей рукой. Чёрт… — Ой, то есть — я не давлю на тебя! Не хочешь — не надо… — Я… хочу. Но ты будешь жалеть. Потом. — Никто не знает будущего, Му Син, и это утешительно, согласись? Давай жить сейчас. Он промолчал. Да что ж такое! — Тэ. Му. Син! Или ты меня сейчас же целуешь, или… Или мы никогда больше не возвращаемся к этой теме! И я перебираюсь спать в прежнюю комнату! Унизительно навязываться, знаешь ли… Его рука на моей спине напряглась, а потом вторая рука коснулась моей шеи. И, не успел я ни подумать, ни испугаться, как она скользнула ещё выше, пропуская волосы между пальцев, легла на затылок и… медленно надавила вниз. И несчастные пятнадцать-двадцать сантиметров, которые нас разделяли, над которыми велись столь долгие переговоры-уговоры, наконец, исчезли. Наши губы соприкоснулись. *** Ну, что сказать, чтобы не соврать об этом поцелуе? Он был всё так же ужасен. Как и на Скале Демонов. Тэ Му Син действительно не умел. То есть, совсем. Нет, возможно, его вдохновлял сам факт соприкосновения губ, но это было и всё. Но, даже с моей асексуальностью, это выглядело убого и… маловато. Пережив все грани изумления по этому поводу, я немного отстранился и вдохнул воздуха. — Ага, — сказал я и облизнулся. — Я же говорил, что… — начал, было, Принц, но я перебил его: — Нет-нет, теперь моя очередь! — и показал как правильно затыкать рот поцелуем. Его губы были сухие и твёрдые. Для начала — я осторожно провёл языком по нижней губе, смачивая её. Задержался, будто раздумывая, и обратным движением провёл по верхней. Дождался судорожного вдоха — и повторил. Никаких «французких поцелуев» с проникновением в чужой рот — бр-р-р! — как пишут в книжках или показывают в фильмах, нет, я просто легонько вылизывал эти твёрдые обветренные губы, будто креманку из-под мороженного, с полной вдумчивостью. Когда они дрогнули и потеплели, я отстранился. — Мне кажется, вышло неплохо. Хочешь, сделаем это снова? Му Син не ответил, только обхватил моё лицо и притянул вниз, к своему. С чертовски большим воодушевлением, я бы сказал! Сказал бы, но издал только писк, от неожиданности и энтузиазма партнёра, а потом — только приглушённый смешок, ему же в губы. Мой смех породил новую волну активности Тэ Му Сина и невнятный звук из глубины его груди. — Хорошо? — спросил я, когда смог привстать на локте и отдышаться. — Хочешь ещё? Он хотел. И очень быстро учился. И теперь нисколько не напоминал эту застывшую глыбу с каменными губами. Мои же собственные теперь горели и пульсировали. — Фу-у-у-ух, Тэ Му Син, сжалься! — я со смешком отстранился и упал на его плечо, удобно пристроив голову и, уже смело закинув ногу. — Я устал! И запутался — кто кому теперь сколько поцелуев должен, ты считал? И я нет. Но если мы не прекратим, у меня завтра губы будут размером с оладьи, и все и так догадаются, даже если никому не рассказывать. Господин Тэ согласно хмыкнул, но только крепче прижал к себе, как и этим утром: одной рукой охватывая за плечи, а вторую расположив на колене — уже по праву, без всякого стеснения, паршивец. Впрочем, это действительно удобная поза. Идеальная! — Лисёнок, — позвал он через какое-то время. — Я, всё же, кое-чего не понимаю. Лин обещал мне лишь дружбу. Мне понравилось, но… вряд ли то, что мы делали, можно назвать только дружбой. Как быть? — Ах это? — зевнул я. — Не переживай. Я уже столько раз хотел сказать тебе это, да всё не получалось. Дело в том, как братец Лин воспринимает дружбу. По его мнению, только с настоящим другом и можно разделить постель. Потому что все остальные этого совершенно не достойны! — и захихикал, почувствовав, как снова перестал дышать Тэ Му Син. — Лисичка! Ты… Ты просто… Вы оба!.. Я хихикал, слушая бесконечное возмущение в его голосе, но никакого продолжения или объяснения так и не дождался. Вместо этого меня только сильнее прижали и облапили, сопя над головой. — Вы, оба… Я потянулся навстречу и ещё удобнее устроился, обняв в ответ. — Великий Инари, дай мне сил и терпения к посланцам твоим… Я удовлетворённо улыбнулся и закрыл глаза. Если человек молится и просит сил, то явно помирать не планирует. А если просит терпения, то рассчитывает мучиться с проблемой ещё долго. Хе-хе…