Мой Принц (или Кумихо из 21-го века)

      Проснулся я по самой банальной причине — организм настоятельно требовал посетить специальную комнату в дальнем конце галереи.       Споткнувшись спросонья, я едва не свалил громоздкую ширму, отделявшую мою постель от остальной комнаты. Едва слышно зашипев, я подхватил ширму и оглянулся на место ночёвки Его Высочества, где из-под свёрнутого в кокон одеяла виднелись тёмные пряди волос — вроде бы, не разбудил… Я накинул верхнюю одежду, беззвучно притворил дверь и отправился давно известным маршрутом. Насколько ранним было утро, можно было судить по полупрозрачной взвеси тумана, заполнившей двор как разбавленное водой молоко, по сонной тишине дома, тому, как меня одолевала зевота, и по тому, что проснулся я первым.       Управившись с неотложным, я возвращался через двор. Матерчатые туфли намокли от росы, постепенно рассеивающийся туман освежал, спать более не хотелось. И где-то в этом редеющем тумане слышались очень характерные звуки. Приподняв брови, подобрав подол и проклиная себя за любопытство, я прокрался по мокрой траве в сторону конюшни. В закутке, между конюшней и забором, опираясь рукой о стену, в сероватом свете туманного утра стояла и тихо блевала одна из наших служанок.       — Привет, — сказал я. — Эм-м-м… Тебе плохо?       Она испуганно обернулась. Бледное лицо, широко распахнутые глаза, доплетённая лишь до середины коса — видимо, приступ тошноты застал И-Мин внезапно.       — Я… простите… я всё уберу! — она даже сделала движение к расплескавшейся у её ног кляксе, будто собираясь заняться уборкой сейчас же, но новый спазм скрутил её пополам, заставляя выворачивать почти пустой желудок.       — И-Мин! — я подскочил и поддержал её, обняв одной рукой за талию, а другой прихватывая волосы, чтобы те не коснулись земли и не испачкались. — Пойдём, не надо здесь стоять…       Мы подошли к ступенькам, ведущим на галерею заднего двора, и я аккуратно усадил девушку.       — И-Мин, что с тобой? — спросил я, присаживаясь рядом и заглядывая в бледное лицо.       — Н-не… не знаю. Всё хорошо, госпожа Лин. Наверно, я съела что-то несвежее… — И-Мин дёрнулась и, закрыв рот рукой, уткнулась в собственные колени. — Простите… Так сильно пахнет полынью…       — Полынью?       Я оглянулся, а потом посмотрел на свои руки — в туалетной комнате стояла миска и кувшин с отваром полыни, для омовения рук. Я их даже понюхал — запах был едва уловимым, хотя на обоняние я никогда не жаловался.       — Постой-ка, — нахмурился я от внезапно пришедшей в голову мысли, — а с тобой ещё чего-то странного в последнее время не происходит? Тошнит? Запахи кажутся очень сильными? Кружится голова? Хочется съесть что-то особенное? Быстро устаёшь, хотя делаешь то же, что и всегда?       Девчонка кивала, хотя с каждым вопросом её глаза раскрывались всё шире.       — И твои «женские дни» прекратились, — уже почти не сомневаясь, сказал я. — Так?       — Откуда вы знаете? — прошептала она.       — Полезно иногда знать шаблоны… И-Мин, похоже, что ты станешь мамочкой. Ты беременна И-Мин.       — Я… — она замолчала и застыла, будто прислушиваясь к себе. — Наверно, вы правы, — тихо сказала она.       — Ты… не расстроена? — спросил я, внутренне опасаясь истерики или некрасивой сцены, но девчонка медленно качнула головой, будто слегка сомневаясь и всё ещё прислушиваясь к себе. — И кто же, хм… отец ребёнка? Это тот посол князя, да? С которым ты тогда ушла. Вот, негодяй!       — Не говорите так! — вскинулась вдруг И-Мин. — Вы ничего не знаете!       — Чего я не знаю?       — Вы не знаете как это — жить в маленькой деревне, где все друг другу родственники уже сотни лет! Дети рождаются больные и некрасивые, и их всё меньше и меньше. Не знаете как это — с детства прикидывать за кого пойдёшь замуж, а вариантов совсем нет!       — Вот как? — пробормотал я, удивившись внезапному пылу всегда робкой И-Мин.       — Да! У нас единственный высокий и здоровый мужчина был — внук настоятеля, да и тот прОклятый, совершенно не мог иметь дел с женщинами, на парней кидался, да ещё и жестокий был, как чёрная сколопендра! Всё хотел новую династию возродить, деда наслушавшись. А уж, когда чужой человек из-за перевала привёз злое зелье, туманящее мозги, наши дурачки, которые с Проклятым Тэ по сараям валялись, вместо того, чтоб работать, вообще спятили — бандой себя возомнили!       — Так-так, — сказал я. — Значит, бандой…       — Да! Беду на наш край навели своим беззаконием! Никто не жалел, когда их потом убили!       — Кроме настоятеля… — пробормотал я.       — Да, — И-Мин насупилась и сложила на коленях руки. — Но это понятно, Проклятый Тэ — безумец, но всё же родственник господина Тэ Чжи Гуна, последний в роду… Вот настоятель и затаил обиду. А мы все Его Высочеству очень признательны! И когда три года назад демоны сошли со Скалы, пожар устроили и из своих громовых палок людей убивали, Его Высочество нас защитил, не бросил! Да и потом, мы с И-Сын тогда сиротами остались, и без дома, так он приказал взять нас в поместье, в услужение. Мы бы с ней тогда одни и не выжили — без дома, припасов, родных, и сами слишком малы были, чтобы к кому-то второй или третьей женой устроиться. Да и кому лишний рот нужен?       — Ага, — сказал я, — а ты потом с этим посланцем ушла! Из большой благодарности, видно… Ну, как ты могла, И-Мин? Я же видел, у тебя был выбор!       — Так ведь… Его Высочество болен, и уже не может в постели… А господин посланник — такой сильный мужчина! От него будут крепкие дети. И он… Он… Хороший человек! Он был добр ко мне! И обещал вернуться!       — И ты ему веришь? — спросил я, переваривая попутные новости, свалившиеся на меня из оговорки И-Мин. Не то, чтобы я не догадывался о подобной возможности, но… Одно дело догадываться, а другое — получить подтверждение из чужих уст. — Когда этот «хороший человек» обещал вернуться?       — К зиме…       — Что ж, раз обещал… то вернётся… — сказал я, кусая губы и чувствуя озноб по спине, как там называется подобное состояние — «гусь прошёл по моей будущей могиле»?       — Это плохо? — спросила И-Мин.       — Кто знает? — пробормотал я, вспомнив все свои тревожные сны, в которых я бродил и что-то искал — все они были связаны со снегом, снегом, снегом, темнотой и зимой.       — Меня выгонят, — сказала, шмыгнув носом, И-Мин. — Из поместья. И сестру, наверное, тоже. Но, лучше пусть выгонят, чем госпожа Чхвэ отравит ребёнка! Я хочу его! Госпожа Чхвэ ведь для того здесь и сидит, чтобы не было никаких детей и лишних подозрений…       — Твой срок — тоже зимой, верно? Но, не переживай, — сказал я, и приобнял за плечи сгорбившуюся на ступеньках И-Мин, чтобы ободрить её. — Всё хорошо, мы что-нибудь придумаем.       — В-вы только Его Высочеству не говорите, ладно? — И-Мин порывисто вздохнула, и доверчиво привалилась ко мне. — Я, лучше, сама уйду.       — Хорошо, — сказал я, обнимая, и погладил девчушку по растрёпанной, развалившейся на пряди, косе. — Не скажу.       — Кхм-кхм, — раздалось из-за спины. Я обернулся и увидел Му Сина, который стоял, прислонившись к откосу двери и сложив на груди руки.       Во-о-от, чёрт…       ***       Солнце взошло, выпарило почти весь туман и подсушило дорожки сада, я же, в противоположность этому, весь взмок от нервов и продолжительной ругни, разразившейся у ступенек заднего двора, где меня застукали «обнимающимся» со служанкой. И новый виток скандала развернулся после того, как всем стало известно о беременности И-Мин.       — Нет, драгоценная госпожа Чхвэ, — говорит лекарь и заступает скрюченную на ступеньках фигурку И-Мин. — Мы не будем этого делать. Мы просто отправим девочку в деревню, только и всего. Зачем отягчать свою карму ненужными смертями?       — Согласен, — бурчит генерал. — Сестрица, к чему травить детей? Тут и так село вымирает.       — Братец, ты совсем мозги растерял на свежем воздухе, вдалеке от дворца? Продумай последствия хоть на два шага вперёд! В покое нас никто не оставит, а если крестьян спросят, думаешь, они будут скрывать? От имперских дознавателей? Вся деревня знает, что эти двое девчонок у нас в поместье три года живут! Сейчас ещё можно обойтись меньшей кровью, а потом убьют и И-Мин тоже!       — Вот, дикость… — пробормотал я, и втянул голову в плечи, когда все присутствующие посмотрели на меня.       — Имперские дознаватели? — нахмурился генерал. — С чего бы их сюда присылать? Если отослать девчонку в деревню, никто и спрашивать не будет. И с чего бы крестьянам её самим выдавать? Смешается там с прочими, её и видно не будет.       Матушка Чхвэ поджала губы, слушая это, лекарь покачивал головой и наглаживал бороду, Принц мрачной глыбой стоял позади, сложив на груди руки, а И-Сын сидела рядом с сестрой, обняв её и переводила взгляд с одного говорившего на другого.       — Смешается? Да вы смеётесь?! — не выдержал я и взмахнул руками. — У неё же и дома своего нет, и имущества никакого, верно? Даже если сестра с ней уйдёт, справятся ли они с этой ситуацией? Да она же там сдохнет — при таком токсикозе и на тяжёлых работах! А тут, в поместье, хоть лекарь есть и крыша над головой!       — А вы откуда узнали о состоянии И-Мин? Вы видите ауры нерождённых? — вкрадчиво спросил лекарь, оборачиваясь ко мне и сжав в кулаке жидкую седую бородку.       — Или, скорее, сам ей заделал… — брякнул вдруг генерал Пак. И все застыли.       — Что?! — обалдел я, и перевёл взгляд на Принца. У Тэ Му Сина было такое лицо… Опущенный и отведённый в сторону взгляд, нахмуренные брови, плотно сжатые бледные губы… Он, что, поверил?!       Холодок прошёл по моей спине, будто Злой Я появился и дыхнул в затылок. Или расправил невидимый белый хвост и повёл из стороны в сторону.       Нет, спокойно…       — Откуда я знаю? — холодно спросил я, поднимаясь на ноги, распрямляя спину и надменно стряхивая невидимые соринки с одежды. — Тошнота, реакция на запахи, изменившиеся предпочтения в пище, повышенная усталость. Да тут разве что слепой не увидит! У нас это все знают, даже мужчины! А что уж говорить обо мне — я хоть и молода, но как выглядит беременная женщина, могу догадаться! И наоборот — содействовать зарождению новой жизни в чреве женщины — не по моей части! Ваше Высочество, ну скажите же им!       Но, никто не выглядел успокоенным моей тирадой — ни матушка Чхвэ, ни лекарь, ни генерал, ни, как ни печально, Му Син. Все на него посмотрели, но, естественно, промолчали: Принц — потому что выдавал меня за девушку, все остальные — потому что, точно знали, что это не так, но, якобы, верили ему… Да и сам Тэ Му Син знал, что я парень, а, значит, теоретическая возможность моего «отцовства» для всех присутствующих являлась очевидной. И, ещё, очевидным было то, что данная ситуация чертовски портила репутацию Тэ-гуна в глазах его ближайших, самых верных, подданных. То есть — я портил, самим своим существованием и присутствием.       О, боги…       Я глянул на И-Мин: она, округлив глазки, смотрела на меня и комкала юбку дрожащими пальцами — боялась, что я выдам её «хорошего человека», чтоб его!       Ар-р-р-р…       Нет, нет, спокойно…       — Мой Принц, — сказал я, ещё больше выпрямившись и вперив взгляд в смотрящего в сторону Тэ Му Сина. — Прошу вас, уделите мне немного вашего времени. Мне надо вам важное сказать. Наедине. Прошу вас…       Принц остро глянул на меня, но кивнул, и, не оборачиваясь, зашагал прочь.       Я вздохнул, и пошёл следом, через утренний сад, к декоративному прудику. Хорошее место — открытое, метров на сорок, никто не подойдёт, не подслушает. Возможно, там меня и притопят. Ну да, сам виноват, надо было раньше секреты рассказывать, не тянуть до последнего.       Я шёл — и чувствовал, как меняется походка. Тело то трясло, и едва не подгибались ноги, то появлялась невиданная лёгкость, и приходилось сдерживаться, чтобы не заносило из стороны в сторону, будто от раздражённо мечущегося большого хвоста. В целом же, со стороны наверно казалось, что я спотыкаюсь на ровном месте, проявляя обычную для себя неуклюжесть.       Что говорить и как объясняться — не было ни единой разумной мысли…       ***       Мы подошли к пруду и остановились у камня, Тэ Му Син — так и не обернувшись ко мне, сложил руки на груди и сжал кисти в кулак, и я — на пару шагов позади. В голове по-прежнему ноль идей как можно разрулить ситуацию.       Да-а-а, заигрались мы во взаимные притворяшки и шуточки, и что теперь делать? Понятно, что я к беременности И-Мин никакого отношения не имею, но как Его Высочество будет объяснять это своим домочадцам — учитывая то, что абсолютно все знают, что я парень? В очередной раз скажет, что видит во мне женщину? Нет, все, конечно же, согласятся, сочувственно покивают: «конечно-конечно», но выглядеть это будет просто безобразно.       — Так, что вы хотели сказать? — спросил Принц.       — Я… м-м-м… А вы давно там стояли, Ваше Высочество? — спросил я, вспомнив оговорку И-Мин.       — Давно.       — Так, значит, вы знаете, что я не имею к этому делу никакого отношения?! — преувеличено бодро обрадовался я, стараясь свести разговор к более простой теме.       — Именно поэтому ты обнимал её, договаривался сохранить всё в секрете и гладил по волосам.       — Нет! То есть… да. Но, не поэтому! Я просто хотел поддержать И-Мин! — заметался по берегу пруда я.       — Конечно, — сказал Му Син. — Моя супруга такая добрая! Но как я должен объяснять это подданным? Притвориться ещё более потерявшим разум, чем притворяюсь сейчас?       — Ар-р-р-р… — забегал ещё быстрее я.       Ответа на этот вопрос я не знал. Да его, пожалуй, и не было.       — Господин Кумихо, хватит бегать, ты уже запыхался. И не вздумай рвать волосы, ты и так уже предстал перед всеми растрепанным, не причёсанным и в домашней одежде.       — А? — я остановился и оглянулся на дом, возле которого торчали маленькие фигуры ближайших принцевых подданных, которые следили за нашим разговором, не спуская глаз.       — Лисичка, иди сюда. Подойди, — Тэ Му Син присел на камень, на берегу, и протянул руку. — Иди-иди, я тебя не съем.       Я выдохнул и сделал небольшой шажок в его сторону. Посмотрел на людей у дома — и сделал ещё шаг. В самом деле, хватит портить человеку репутацию своим дурным поведением.       — Ну, — спросил Принц, завладев моей рукой, и притягивая сесть на его колено, — что ты там собирался мне важного рассказать?       — Я? Уже ничего!.. — пискнул я и попытался сбежать.       Это… слишком близко! Слишком двусмысленно так сидеть! Ладно — на коне, там необходимость обязывала, а здесь — быть пойманным за руку, зажатым между двух ног, и сидеть на чужом колене — это слишком!       — Ш-ш-ш, Лисичка, хватит уже убегать. Хватит. Поговорите со мной, господин Кумихо. Я знаю, что ты здесь, Лисёнок. Я тебя поймал.       Я застыл, будто примороженный его словами и опустил голову.       Нервная дрожь постепенно уходила из тела.       Мне стало легче.       — Значит, можно больше не притворяться? — спросил я, завесив лицо волосами и рассматривая свои пальцы в смуглой руке.       — Можно. Поговори со мной!       — Ах-хах, — прочистил горло я. — А ты умный. И давно догадался?       — Что вас двое? — спросил Тэ Му Син. — Подозревал давно, убедился — недавно.       — Как ты нас различаешь? — спросил я, и улыбнулся, взглянув на него сквозь свисающие на лоб пряди.       — Вы разные, — отшатнулся от моей улыбки Му Син, но продолжил сжимать руку. — У вас похожий, но всё же, разный тон голоса. Лин любит писать, а ты — есть. Ты — игривый и соблазнительный, любишь шуточки на грани приличия, а Лин — как младший братец, совсем скромный юноша. Ещё?       — Да, пожалуйста, — мурлыкнул, чуть оскалившись, я.       — Ты любишь смотреть как я тренируюсь и постоянно тянешь лапки к моим волосам, но никогда не поёшь, а когда напеваешь без слов, то фальшивишь. Ты совсем не умеешь петь, верно?       — Верно, — моя улыбка увяла. — Что ещё ты заметил, Твоё Высочество, «пока_наследник_престола»?       — Ты всегда появляешься, когда трудно, больно и когда Лин устаёт. Долгий поход, стёртые ноги, подъём по скале. Длинная дорога. Мне нравилось беседовать с тобой, Лисичка, у тебя душа воина.       — Мне тоже нравилось беседовать с тобой, — протянул я. — Если бы ты не придержал меня за шкирку, когда мы поднимались по скале, я бы упал. А когда я падал, при спуске, ты поймал меня. Хотя мог бы этого не делать. Ведь, мог?       — Мог, — согласился Му Син.       — Тогда — зачем поймал? Тебе так нравится маленький братец Лин? Он очаровательный, правда? Такой добрый, такой… наивный.       — Да, — сказал Тэ Му Син, и обхватил за талию, когда я после этих слов попытался соскочить с его рук. — Лин очень милый. Никогда таких не встречал.       — Пф-ф-ф! — фыркнул я, снова попытавшись сбежать, а когда не вышло — рассмеялся. — Как глупо! Какая… кх-кх-кх… дурацкая ситуация!       — Да, — согласился Му Син. — Верно. Как это — ревновать к самому себе? — и прижал меня чуть сильнее.       — Ужасно, — признал я, смеясь. — Очень глупо. Чувствую себя очень-очень глупо! Завидовать самому себе — ужасно, кх-кх-кх! Но, знаешь что, красавчик? Ты мне очень нравишься, правда. Но если будет выбор спасать тебя или Лина, имей в виду, что я всегда выберу Лина, поскольку мы делим с ним одно тело. Имей это в виду! — я снова попытался освободиться, и опять безуспешно. — Пусти, что ты вцепился? Делать нечего? Тебе надо идти написать новый стишок Лину!       — Боги… — сказал Принц, и не думая отпускать. — Да. Неплохо бы написать ещё стишок Лину, он этого заслуживает… Ш-ш-ш, да хватит пинаться, а?! Ты только учти, что первый стишок я написал для тебя, а не для него!       — Для меня? — изумился я. — Как… для меня?       — Ты не помнишь, что было в первом стихе? — спросил Принц.       — Нет… У меня плохая память на поэзию. Не помню ни одного…       — Боги… Как вообще два сознания уживаются в одном теле? Это, всё-таки одержимость? А ты, всё-таки, дух Лиса-демона?       — Не одержимость, — проворчал я. — Это по-другому называется… Хотя, сейчас я уже не уверен. Лучше об этом поговорить с братцем Лином, он более умный.       — Да, я заметил. Эй, не обижайся! Зато ты более красивый и тебя я полюбил первого. Лисичка? Отомри. Что ты там шепчешь, ничего не слышно?       — Лин… будет страдать. Когда узнает. Он уже знает. А я… Зачем я тебе? Так всё хорошо шло, я так удобно скрывался… Зачем ты меня вытащил?!       — Ну-ну, не сердись. С Лином я разберусь сам, не переживай об этом. Вы знаете, что происходит с другим, когда вы меняетесь?       — Раньше — почти нет. Но наш психиатр научил нас общаться. Доверять друг другу и меняться, когда это нужно, по желанию. А ты всё поломал! Со стихами своими… — я опять попытался удрать, и не преуспел, снова. — И что, там, блин, было? Я и не слушал особо, стихи — это для него…       — Так, значит, не помнишь? — Принц наклонил голову и зашептал мне на ухо:       — И только боги говорили с ним       Неспешными и злыми голосами,       От зависти к чарующей красе,       Что недостойна лицезренья смертных…       Я сглотнул. От этого шепота все волоски на теле стали дыбом, а залитый солнечным светом сад, за плечом Тэ Му Сина, как-то расфокусировался.       — От взгляда все вокруг склонялись ниц       Смерть городам — от одного дыханья!       Напрасны ли надежды о цветах,       Усыпавших нетронутое ложе?       Я нахмурился. Общий смысл тогда, при первом прочтении, я уловил, но тогда на «сцене сознания» был Лин, и он справился. А что делать с этими намёками мне?       — Так тайного желания полны       Бурленья крови, страсти непокорной,       И дерзкие напрасны ли мечты?       Мир создан не для красоты подобной…       Я зажмурился, слушая последние строки.       — Лисичка? Отомри. Глазки открой. Что скажешь?       — А что я должен сказать? — мрачно пробормотал я, глядя в настороженные карие глаза Его Высочества. — Какого ответа ты ждёшь? Хочешь от меня секса? Давай! Потерплю, как-нибудь! Не думал, правда, что это будет днём и на открытом месте, но, чего уж там!..       — Полагаю, ты говорил о постельных утехах, — сказал Принц, всё так же вглядываясь в моё лицо. — Горе ты моё. Тупой, глупый Лисёнок.       — Глупый?! Я глупый?!       — Очень, Лисичка. Но такой красивый, что невозможно… Я пришёл для разговора в это место специально. Именно здесь, у этого камня ты впервые проявил себя, когда не дал мне порезать руку, когда переживал, что мне больно, и когда впервые пообещал укусить. И я подумал, что именно в этом месте будет легче всего вытянуть тебя из… откуда ты прячешься. Мне очень нужны ответы, Лисичка! Ты поговоришь со мной?       — Не… постельные утехи? — спросил я. — А почему ты тогда краснеешь?       — Глупый Лисёнок… Потому что ты очень красивый, очень похож на девушку, и сидишь у меня на руках!       — Да ты сам меня держишь и не пускаешь! И я совершенно не девушка! В этом сознании я тоже мужчина! И мне другие мужчины не нравятся! И не надо тут хмыкать, женщины мне тоже не нравятся! Мне никто — в смысле постели — не нравится, такое тупое занятие! Очень утомительное. А тебе?       — Боги-боги… Лисёнок, ты же слышал И-Мин? Я несостоятелен, как мужчина. Так что, кто бы там мне не нравился… Ты ответишь на мои вопросы?       — М-м-м… Да. Что ты хотел знать?       — Тогда… нет, можешь дать мне поговорить с Лином?       — Могу. Но… я правда, тебе нравлюсь? Раз уж ты сочинил мне первому стих? «Смерть городам от одного дыханья» — аха-хах, это чудесно, кх-кх-кх! И про «нетронутое ложе» — тоже! Правда, нравлюсь?       — Правда, Лисичка, — вздохнул Принц. — Как тебя позвать, если я захочу с тобой поговорить? Потому что, я так и не понял, как тебя удалось выманить в этот раз… Видимо, чудом. Повезло несказанно…       — Я сам приду, муженёк! Ахах, кх-кх-кх! Ты такой смешной, когда делаешь такое лицо, и шуток не понимаешь, люблю дразнить тебя! Ладно-ладно, назови меня «Лисичка» или «Лисёнок» — и я приду. Ты сам впервые дал мне это имя, прямо здесь, помнишь? А унылый братец зовёт меня только «Злое Я».       — П-понятно…       — Тогда, увидимся? Я обязательно приду расчесать тебя утром, хорошо? Теперь не отвертишься!       — Это я уже понял…       Я последний раз похихикал, глядя на его лицо и отошёл в тень.