Актерша.

— Ну как вам, господин писатель? — Юлия присела на край сцены, закинув ногу на ногу. — Хорошая игра, — кратко ответил он и устремил взгляд к другим. — И что не так? — она выпрямилась, сложив руки на колени. — А, — мужчина мимолётно глянул, — всё отлично, что вы? — Что я сделала не так? — повторила Юлия. — Давайте поговорим позже, — он закусил губу, косясь на других актёров, — мне ещё нужно… — Значит, я вас отвлекаю, да? — она поднялась на ноги, оправляя брюки, — Ну конечно, что ещё может делать прима? — Успокойся, а? — грубо окликнул актёр позади.       Юлия развернулась и приметила новенькую актрису рядом с ним. Прикинула его общие с другими сцены и цокнула языком: — Так злишься, что дали роль на полстраницы, — она сочувственно надула губы, — Яш? — Я, по крайней мере, не трахаюсь за роли и статьи, — он стиснул зубы. — И зря, может, уже выбился в кино, как хотел, — Юлия пожала плечами и слегка сошла по лестнице со сцены.       Закурила, едва выйдя на улицу. Ещё тёплый осенний день омрачился выходкой писателя. — Серёж, — уже в коридоре окликнула Юлия. Он коротко глянул на неё и махнул рукой в сторону зала. Говорил по телефону. Нервничал, — вот шваль.       Женщина, еле сдерживая злость, с топотом вошла в зал. Только новенькая повернулась. — И почему никто не работает? — возмущённо спросила она.       Со сцены на неё раздраженно глянул актёр. — Соизволила. Только твои сцены остались, — он иронически протянул, — прима.       Юлия уязвленно отступила, но через секунду пошла на сцену, едва ступая по полу, будто не она только что вошла в зал со страшным топотом. — Если он печаль небес Отрицает, будто правду Отрицает мелкий бес, То останется мерзавцу Только пасть свою заткнуть, И сложив пожитки жалки, Начать длинный долгий путь В поисках креста и правды, — её лицо изображало злость, но не казалось, что она в действительности злилась. — Если этака тирада Оправдает и тирана, То отнюдь не я тут жалок, Жалок тот, кому сажают Эту ереси в уста, — а вот актёр злился по-настоящему, хоть и держал себя в образе героя.       Юлия пошла по лестнице на сцену, чеканя текст уже другого персонажа: — Кто тиран есть, кто советник, То неважно для людей, Если кормлены их дети И хватает лоша…       Она услышала треск. Каблук застрял в стыке паркета. Обломился. Женщина повалилась на пол. Ударилась головой. Очнулась на сидении в машине. За рулём был режиссёр. — Серёж, только не смей этого говорить, — строго произнесла Юлия. — Нет, Юль, — так же ответил он, — мы едем в травмотологию. — Ты не посадишь меня на больничный! — она схватилась за передние кресла и приблизилась к режиссёру. — Юленька, а ты не будешь работать после падения со сцены! — он прикрикнул, глядя на неё через зеркало. — Я выпрыгну! — женщина потянулась к двери. — Тогда я тебя уволю с честной рекомендацией, — Сергей остановился на светофоторе. — Ты не посмеешь, — она прошипела, ногтями впиваясь в кресло. — Юль, один раз просто отлежись без драмы. — Конечно, — Юлия села прямо и откинулась на сидении. Затылок пронзила ужасная боль.