Dullcore

      Тэхен почувствовал, что к нему вернулась тянущая головная боль, когда уже доехал до Дулкора в пятом часу утра. Его выискивающий взгляд вперился в каменный фасад лечебницы, а после привычно перешёл на вычурную розетку над входом в здание. Сам парень не торопился выходить из своей машины, хотя уже весь дрожал от назойливого декабрьского холода. Термометр, что был прикреплен Кимом на дверь в день переезда, показывал минус двенадцать, когда тот запирал за собой дом, затем старую калитку, и застывший воздух был напоен безмолвным покоем и бодрящей свежестью, как всегда, при морозах в округе Аргайл-энд-Бьют.       Свежий снег, медленно падая на землю и скрывая ее, с непривычки мозолил глаза. Не то чтобы его было слишком много, так что в некоторых местах даже были видны чьи-то отчетливые следы. Они находились на приличном расстоянии от самого Тэхена, так что он не стал слишком вглядываться.       На маленькой парковке, предназначенной для автомобилей персонала, стояли шесть машин, не считая тэхеновой: импала мистера Чона, девиль главврача Ким Намджуна, два форда, на которых приезжают санитары второго этажа, черный полицейский додж дарт и невиданный раннее тут ярко-бирюзовый советский «москвич». Таких Тэхен видел лишь в газетах года четыре назад, в 1960, когда отец ему показывал и хвалил советские технологии, твердо считая, что они явно опережают западные. Номера автомобиля были нездешними, что означало приезд иностранца. Сюда их тянут, как змею и яблоко. Ветровое стекло припаркованного «москвича» было запорошено тонким слоем снега и казалось слепым. Все окружающее представлялось парню пустым и вместе с тем каким-то отрадным. Он бы хотел побыстрее избавиться от этого ощущения.       Тэхен выходит из машины и спешит ко входу в здание, на ходу запахнув края плаща, чтобы хоть мизерно согреться. Он вбегает по мраморной лестнице, что придавала лечебнице некую элегантную изюминку, перескакивая через ступени, и внутри его встречает теплый воздух, который окутывает с ног до головы. У входа, как обычно, без дела скитается охранник, чем-то напоминающий сытую крысу. Его синяя форма отчего-то показалась Тэхену назойливой глазу, поэтому он перевел взгляд на дежурящую медсестру и коротко поздоровался с ней.       — Тэхен, приведи себя в порядок и помоги сегодня Пак Чимину с медицинским осмотром, — наказала женщина, даже не поднимая взгляд с заполняемых ею эпикризов. Лишь сильно стянутый пучок мышиного цвета и кончик ручки, которой она торопливо что-то писала, торчали из-за стойки, за которой она сидела, и Ким решил не беспокоить и так занятую коллегу глупыми вопросами, как «Какой еще медосмотр?».       В медицинском блоке пахнет, как обычно — антисептиками и чопорной тоскливой чистотой, потому парень, войдя в свой кабинет, сразу же открывает окно, выпуская резкий запах дезинфекции наружу. Он меняет свой черный плащ на белый халат и ретируется к Чимину.       В коридорах привычно пустынно и навязчиво тихо в столь раннее время. Пациенты все еще спят, поэтому санитары и остальной медицинский персонал прохлаждаются в кабинетах, мысленно готовясь к очередному трудному дню. Тэхен, оглушительно отстукивая лакированными полуботинками торопливый ритм, минует пару белых дверей и останавливается у нужной — чиминовой. Стучит три раза, пару раз оглядевшись по сторонам, при этом жмурясь от ослепляющих ламп, и входит. Чимина взглядом долго искать не приходится, ведь тот сидит за своим столом, который был завален грудой документации, и обреченно стонет.       — Я в шаге от того, чтобы спалить весь свой кабинет к чертовой матери вместе с этими личными делами, — устало произносит Пак, изнуренно роняя голову на ладони.       — И тебе доброе утро, — хмыкает Тэхен и садится на диван. Да уж, не только его утро не задалось. — О каком медосмотре говорила мисс Ван?       Чимин смотрит на Тэхена, не поднимая голову с рук, и шумно вздыхает, явно не готовый, как и помощник, к внезапному осмотру всех пациентов.       — Приехала внеплановая проверка из какого-то там надзора. Будут, как обычно, только мешаться под ногами, якобы проверяя каждый сантиметр Дулкора. Все обескуражены, пытаются навести порядок на своих рабочих местах. Тебе бы, кстати, тоже не помешало, — бубнит светловолосый и вновь отчаянно стонет, стоило ему только взглянуть на кипу бумаг, которых надо разобрать до подъема.       — У меня то все чисто, давай лучше тебе помогу. Ты так и до обеда не управишься, — предлагает Ким и встает с дивана, направляясь к столу друга, что расплывается в не совсем бодрой, но уж точно благодарной улыбке.                                           

***

      Пациентов в кабинет медбрата охранники водили по одному, пока остальные ждали в коридоре своей очереди. Все проходило пока спокойно и цивилизованно, но, разумно предположить, что это из-за того, что пациентов второго этажа (буйных преступников) не смешивали с пациентами третьего этажа (тихих и безобидных, которые поняли, что агрессивное поведение — бессмысленно в Дулкоре).       До полудня, по плану, надо было принять этаж Тэхена — третий, после чего пациентов отправить в комнату отдыха, а сюда привести весь второй этаж, в том числе, и Чон Чонгука, жившего в 299 палате. Наверняка мистер Чон усилит охрану в медицинском блоке после полудня. По сути, оно и правильно.        Дверь уже в двадцать седьмой раз — Тэхен от скуки считал — открывается и в кабинет проходит очередной пациент, приветственно помахав рукой и садясь на белое кресло у стены. Мужчина вытягивает ноги и устраивает руки на подлокотниках, а сопровождающий его охранник нехотя встает рядом. Обычно они остаются томиться в ожидании за дверью, так как вероятность, что пациенты третьего этажа смогут что-то выкинуть в сторону медбрата и его помощника, ничтожно мала. Они понимают, что сотрудники — друзья. Но сегодня по Дулкору ходят проверяющие, которые только и делают, что докапываются, и поэтому надо показать, что все меры безопасности строго соблюдаются в этих стенах.       — Здравствуйте. Как вас зовут? — улыбчиво спрашивает Чимин, поглядывая то на пациента, то в его личное дело.       — Алан Коннери, сэр, — незамедлительно отвечает мужчина, в ответ растянуто улыбаясь Паку, который смотрит вновь в лист, сравнивая, и одобрительно мычит.       — Верно, Алан. Знаете ли вы, где на данный момент находитесь?       — Да, сэр. Я лечусь в этом дивном месте от тревожных мыслей, — также быстро, даже немного наигранно отвечает мужчина и улыбается уже Тэхену, что молча оценивает его внешний вид, мимику, а затем записывает все.       — Как вы считаете, Алан, есть ли успехи? — продолжает уточнять Чимин, пролистывая до конца чужое личное дело и откладывая в сторону. Медбрат складывает руки в замок на столе и вступает в неотрывный зрительный контакт с пациентом.       — Разумеется, сэр, — активно кивает Коннери, а Тэхен еле сдерживает раздраженный вздох из-за этого частого сэр, что уже действует на нервы. — Я теперь реже просыпаюсь по ночам и не боюсь говорить с соседями по комнате во время обеда. Оказывается, что не все люди такие, как моя Саманта! Сэр, она и ребенка забрала, и все мои сбережения… Ушла к другому моя Саманта, а я остался один на всем белом св…       — Достаточно, Алан, — прерывает его душевное излияние Чимин, почувствовав, что недалеко так пациенту до истерики из-за своей бывшей жены, что бросила того несколько лет назад. Сам же он после этого начал мстительно потрошить бездомных животных. — Сейчас вы пройдете один интересный и увлекательный тест под названием «Тест Роршаха». Слышали о нем когда-нибудь? — получив отрицательный ответ, медбрат продолжает: — Я покажу вам пару карточек с чернильными пятнами, а вы должны мне озвучить, какие силуэты видит ваше подсознание. Договорились?       — Я полностью готов, сэр! — громко рапортует мужчина и зачем-то хлопает в ладони, словно ребенок, которому пообещали мороженое.       Чимин поднимает по одной карточке, показывая сосредоточенному Алану, ответы которого сразу записывает Тэхен.       — Бабочка!       — Близнецы!       — Солнце!       — Подождите, сэр, понять не могу. Ах, точно, кошечка-а-а!       Спустя пару минут на столе оказывается последняя карточка с кляксой, и Чимин взглядом просит помощника закончить осмотр.       Тэхен вынул из правого кармана своего халата старенький стетоскоп и направился к Коннери, желая побыстрее закончить с этим балаболом и пригласить следующего больного, надеясь, что тот окажется более стеснительным.       — Поднимите рубашку, — просит парень, вставляя в уши оливы медицинского прибора. Он внимательно выслушивает и выстукивает, прикладывая к голой коже холодную головку стетоскопа, пока Алан сидит с задранной на груди пижамой. Затем Тэхен выпрямляется и коротко хвалит пациента, отходя к столу: — Похоже, вы вполне здоровы и в хорошей форме. Но это не означает отмену принимаемых вами лекарств. Если не ошибаюсь, то курс длинный. Можете уже застегнуть рубашку и идти отдыхать.       Алан Коннери слишком уж душевно благодарит, чуть ли не рвется обнять парней в порыве дружелюбия, но все-таки был вовремя перехвачен хмурым охранником, что выволок тактильного и активного пациента из кабинета.       Чимин обречённо вздыхает, откладывая в стопку уже осмотренных пациентов и личное дело Коннери, а Тэхен убирает стетоскоп на шею, откидываясь на жестковатую спинку стула.       — Шея затекла? — беспокойно интересуется Пак, по привычке хрустя костяшками пальцев.       — Да, сэ-э-э-р, — отвечает брюнет, вызывая у друга искренний смех.       Парни еще пару минут переговариваются между собой, пока не привели очередного больного, и хихикают из-за тэхеновой глупой шутки про рыбалку в психушке*. На часах пять минут одиннадцатого — за это время осмотр прошли двадцать семь пациентов третьего этажа. Остались еще шестеро до обеденного перерыва, а после уже начнут приводить второй этаж. Киму от мысли, что придется находиться в одном помещении с Чонгуком становится немного не по себе. Живот странно крутит, словно в нем активировался рой довольно-таки агрессивных пчел, а ладони потеют. И то ли от оставшегося страха к нему, то ли от предвкушения.       Атмосфера везде, где находился Чон Чонгук, накалялась и становилась почти что обжигающей. Он излучал какие-то странные токи, что усиливали напряжение между всеми присутствующими, но Тэхену это напряжение нравилось. Хоть он и не торопился это признавать.       — Кто там следующий? — спрашивает брюнет, дослушав чиминову историю про свою собаку, что прожила целых сорок лет. Честно, Тэхен не особо в нее верил, но для приличия кивал, удивлялся и натянуто улыбался. Он не хотел обижать друга словами «Ты что несешь?». Как никак, все любят немного преувеличивать.       — Сейчас посмотрю, секунду, — и тянется рукой к самой верхушке кипы папок, доставая нужную. Он открывает ее и пробегается глазами по информации на первой странице, затем как-то расслабленно улыбается, будто ему только что мистер Чон одобрил трехмесячный отпуск. — Энтони Полсон. С ним мы быстро справимся, он уже в возрасте, так что мучить не имеет смысла.       Тэхен кивает, тоже расслабляясь внутри от слов медбрата, и забирает из чужих рук папку, пробежавшись глазами по диагнозу, личной информации о родственниках, взятому анамнезу в прошлый медосмотр. Все графы заполнены с точностью до «завтракал кашей и чаем 11.05.1959» и «город проживания подруги детства мамы: г. Стерлинг». Тэхен на это лишь усмехается и откладывает папку на стол в тот момент, когда дверь распахивается, являя взору охранника. Ни перед ним, ни после него не заходит пациент, что заставляет обоих парней напрячься и удивленно вскинуть брови. Мужчина в форме кивает за спину и наконец нарушает молчание:       — Чимин, там помощь твоя нужна. Пациент предпринял попытку бегства и укусил другого за плечо. Как же они мне осточертели…       — Какой кошмар! — воскликнул медбрат и встал из-за стола, подбегая к шкафу, где хранились новые шприцы. — Где он сейчас?       — У доктора Кима. Он попросил захватить сибазон и вколоть ему, — отвечает охранник и переводит взгляд на сжавшегося Тэхена. — Привет.       — Привет, — здоровается в ответ и обращается уже к Чимину: — А мне что делать?       Тот поворачивается с таким взглядом, будто Тэхен спросил, почему небо голубое, и указывает на папку на столе.       — Следующий зайдет Энтони со своим охранником, — торопливо объясняет Пак, уже находясь у двери. — С ним даже ребенок справится, так что сильно не волнуйся. Просто действуй, как мы с самого утра и будь осторожным, хорошо? Я быстро, дружище.       И выбегает вместе с охранником, хлопнув дверью так сильно, что Тэхену становится немного стыдно за то, что задерживал медбрата в такой критической ситуации. Наверняка вернется оттуда дерганным и недовольным, и Киму придется извиниться за свою тормознутость. Но это потом, сейчас у него Энтони Полсон со своим охранником.       Это первый проводимый в Дулкоре осмотр пациентов, на котором присутствует сам Тэхен, поэтому парень малость волнуется сделать что-то не так, накосячить где-нибудь и показаться непрофессиональным сотрудником. По счастливому стечению обстоятельств, первый его пациент — неконфликтный Энтони с третьего этажа, с которым Тэхен точно должен справиться. Поводов для беспокойств теперь не было. Осталось только дождаться пожилого и на нем отточить навыки сбора анамнеза.       Тэхен пересаживается на более комфортный стул Чимина, удобно придвигая его ближе к столу, и разминает затекшую шею, слыша неприятный хруст. Он скучающе скользит взглядом по справкам, устало вздыхая, и уже тянется к одной из них, чтобы почитать, когда дверь вновь распахивается. Мысленно парень надеется, что Чимин так скоро вернулся, но вдруг осознает, что это лишь ложные надежды, и на осмотр привели Энтони Полсона.       До чего же он наивный.       Подняв взгляд на вошедшего, Тэхен уже был готов с улыбкой поприветствовать дедушку, но застывает статуей. Это был не Энтони и даже не Чимин, а кое-кто значительно выше и крупнее. И этот кое-кто — причина вечной тревоги и герой кошмаров всех находящихся в Дулкоре.       В кабинет нехотя заходит Чонгук с таким же удивленным лицом, как и у самого Тэхена, а за ним в проеме появляются два охранника. Странно, что мистер Чон не приставил к новенькому роту охранников и еще столько городских полицейских, зная, как все трясутся от одного лишь мрачного вида пациента.       Дверь за вошедшими закрывается с глухим хлопком, что вырывает Тэхена из своих мыслей, главный герой которых сейчас садится на кресло и упирается руками в бедра. Какого черта он вообще зашел, когда еще не кончилась очередь третьего этажа? Ким не был готов к такой неожиданной встрече. Он и вовсе думал отпроситься в уборную, когда пришла бы очередь новенького, но все его планы рухнули, как и рухнуло сердце в пятки.       Чонгук не изменяет своей серой форме, как и полному беспорядку на голове, но сотрудник замечает еще кое-что: разбитую губу и уже проходивший синяк под глазом, который отдавал светло-коричневым. Странно, ведь позавчера, когда он последний раз его видел, на сеансе, этих побоев не было.       Тэхену вдруг стало жаль парня, ведь он сюда попал не как груша для битья, а как нуждающийся в помощи. На правах больного. И хоть он сейчас как-то криво улыбался сотруднику, глаза его были уставшими и какими-то даже пустыми.       — Что он здесь делает? — игнорируя выжидающий чонгуков взгляд, Ким обращается к охранникам. Категорически нельзя путать очереди, ведь личное дело сидящего у стены брюнета могло быть где угодно в этой груде папок. Попробуй тут еще отыщи.       — Его не хотят оставлять в коридоре со всеми, — отвечает охранник, оставшийся стоять у двери, с каким-то странным акцентом. Разобрать его Тэхен, увы, не смог. — Вчера наш новенький устроил драку в общей комнате, поэтому отправиться после осмотра в карцер.       — С каких это пор нападение на меня стало называться дракой? — хмыкает Чонгук, кидая раздраженные взгляды то на одного охранника, то на второго. — Как я мог ее устроить, будучи в наручниках, тупые кретины?       — Нападение, а как же, — нервно хохочет этот же охранник, но глаза его постепенно наполняются свинцом, и он еле держится, чтобы не врезать пару раз. Уж слишком болтлив этот новенький.       Тэхена подобные разборки мигом выводят из себя, поэтому он просит обе стороны замолчать и сконцентрироваться на обследовании. Ему до скрежета зубов хотелось кинуть как можно осуждающий взгляд на охранников, но все же он сдержался, хоть и поведение этих личностей нельзя было назвать приемлемым. Хотя, какое оно еще должно быть в таком месте?       Брюнет чувствует прожигающий дыру в затылке взгляд, когда отворачивается к большому шкафу и принимается искать личное дело обладателя этого взгляда. Папки разбросаны далеко не по алфавиту, поэтому помощник тратит немало времени, дабы наконец отыскать и вытащить ее в совсем новом переплете. Он садится обратно на стул и открывает дело, пытаясь игнорировать собственные резкие движения из-за нарастающего волнения.       — Итак, — начинает Ким, не осмеливаясь поднять свой взор на присутствующих. Пациент это прекрасно понимает и усмехается. Не медицинский осмотр, а лекарство от скуки. — Представьтесь, пожалуйста.       — Чон Чонгук.       — Как вы себя чувствуете? — спрашивает Тэхен, записывая нужное в пустые графы под сегодняшней датой.       — Замечательно, — отвечает Чон с той же улыбкой на губах.       — Жалоб тоже никаких нет?       — Есть, — кивает пациент, заставляя собеседника заинтересованно поднять голову и посмотреть на него в ожидании пояснения. — Тут не подают на обед горячий ростбиф с картофельным пюре и овощами, к которому я привык, и комнатушка тесновата для меня. А душевые ты тут видел?       — Не привередничайте, — хмурится брюнет. — Это не санаторий, Чонгук.       Тот согласно кивает, опечаленный внутри данным фактом.       Тэхен перелистывает дело, найдя разворот с информацией о родственниках, который оказался почему-то пустым. Ему показалось это очень даже странным, ведь не может быть, чтобы не было абсолютно никакой информации о родителях, братьях, сестрах. Вероятно, не успели или же забыли заполнить, поэтому сотрудник принимает решение заняться этим самостоятельно.       — Чонгук, как зовут ваших родителей?       — Алекс и Грейси Чон, — спустя пару секунд тихо отвечает пациент. Тэхен бы заметил чужие опечаленные глаза и то, как удрученно тот опустил голову, если бы не заполнял пустые графы в таблице.       — Где они находятся в данный момент? — продолжает спрашивать Ким, даже не догадываясь, как тяжело сейчас Чонгуку на это отвечать.       — Везде, — с ноткой горечи усмехается парень и устремляет взгляд темных глаз в окно.       Тэхен это уже не записывает, четко понимая, что пациент или уже несет несусветный бред, или попросту не хочет об этом говорить.       Он откладывает ручку на деревянный стол и берет в руки карточки. Объясняет больному что, как и зачем, как и пару минут назад Алану Коннери, и приступает к тестированию:       — Что вы здесь видите?       — Немецкий танк «Ратте».       — А тут? — немного напрягаясь из-за предыдущего ответа, показывает уже другую карту.       — Немецкий танк «Ратте», — явно на автомате отвечает Чонгук, одним глазком посмотрев на чернильную кляксу.       — Дайте угадаю, на этой тоже танк? — немного раздраженно уточняет сотрудник, доставая третью карту из колоды и показательно поворачивая ее во все стороны. Черт, он и так волнуется, как школьник на важном экзамене, а над ним тут насмехаются и мешают выполнять свою работу.       — Верно, — подтверждает чужие догадки и самодовольно улыбается, заставляя Кима убрать карты Роршаха в шкаф. Тут даже заметки бессмысленно делать, придется перейти к следующему этапу, которого он так опасался, но которого никак не пропустить.       Тэхен встает из-за стола, попутно стягивая с шеи стетоскоп, и кивает охраннику, мол это необходимо, и тот послушно отступает в сторону от медицинского кресла. Он, хоть и с опаской, но позволяет расстоянию между пациентом и сотрудником сократится до метра.       Это необходимо.       Тэхен надевает прибор и чуть ли не сам тянется рукой к верхней одежде Чонгука, чтобы приподнять ее для осмотра, но вовремя одергивает себя и мысленно влепляет сочную такую пощечину. Соберись, черт возьми, Ким Тэхен!       — Приподнимите, — усталым и вместе с тем жалостливым голосом просит парень, заставляя Чонгука весело усмехнуться, но все-таки потянуться рукой к верху.       — Может, мне лучше ее снять? — дразняще предлагает брюнет, наблюдая, как глаза напротив забавно округляются в слабом испуге.       — Нет, — отрицательно мотая головой, произносит Тэхен. — Приподнять будет достаточно.       Чонгук тихо смеется с такой реакции и приподнимает серую рубашку, больше не издеваясь над бедным парнем. Холодный стетоскоп касается его горячей кожи на груди, заставляя вздрогнуть, но быстро расслабиться. Тэхен действует аккуратно, прикладывая головку медицинского прибора то к груди, то под нее, то на подтянутый живот, вслушиваясь в глухие звуки, а пациент зависает от такого близкого контакта с парнем. Он рассматривает чужое лицо, что находится буквально в паре сантиметров от собственного, словно впервые. Взгляд задерживается на густых бровях, карамельных глазах, затем скользит ниже — на родинку на кончике ровного носа, а потом останавливается на сухих губах. Чонгук непроизвольно облизывает собственные, что не ускользает от сосредоточенного взгляда сотрудника, который быстро выпрямляется и отходит к столу.       Чонгук разочарованно вздыхает и опускает верх одежды. Одно ему льстит — тэхеновы красные щеки и кончики ушей. Он вдруг задумался о поцелуе с этим самым «красным раком», и ему эта мысль не показалась противной или мерзкой, хоть и такого рода действия считаются неправильными в их время. Интересно, если бы не было этих двух охранников, остолопов, он бы ответил Чону?       Маловероятно, ведь Тэхен — нормальный. Чонгук уверен.       — Рад сообщить, — каким-то сдавленным голосом начинает помощник медбрата, садясь на чиминов стул, — что серьезных поводов для беспокойств нет. Разве что немного потеряли в весе. Но это из-за здешней пищи. Хорошего дня, до свидания.       Молодец, Тэхен. Ты справился.       — Мы еще увидимся, — вдруг обещает Чонгук, когда его охранники берут за локти и с силой тянут на выход из кабинета медбрата, будто тот и вовсе не хочет покидать это помещение.       — Давай, здоровяк, шагай, — шипит охранник на противившегося пациента и толкает за дверь, которая закрывается за их спинами с несильным хлопком.       До тэхеновых ушей долетает такое ненавистное «пора в карцер, новенький», и парень роняет вновь заболевшую голову на ладони.