Dullcore

      О психиатрической лечебнице для душевнобольных преступников Дулкор ходит много страшных легенд, прослушав которые сложно хранить спокойствие. Местные говорят, что несчастные, изувеченные пациенты, которые не могли терпеть злой персонал и «новые» методы терапии, часто сбегали оттуда. Все они терялись в темных, туманных лесах, которыми окружена клиника, и погибали от переохлаждения, особо выносливые могли добежать и до скалистых гор. Там опасности поджидают на каждом шагу. К примеру, небольшие ручейки, которые после дождя превращаются в грозные ревущие потоки, сметающие все на своем пути, или узкие и часто скользкие тропы, которые сложно отличить от окружения. Сбежавших пациентов, чьи тела не обнаружили, официально признавали утонувшими в местной реке. Некоторых активных пациентов, не факт, что больных, содержали в карцерах, чтобы они не приносили другим революционные настроения и не видели лиц персонала.       Говорят, что в Дулкоре очень много призраков бывших пациентов, которые жаждут кровавой мести за полученные во время лечения душевные травмы, лишь усугубляющие их положение. Подливает масла в огонь и напечатанная в прошлогодней газете статья убитого Ларса Нильссона, в которой он рассказывал про лоботомию, электрошок, гидротерапию и трепацию - всё это практиковалось тогда на пациентах. Какова вероятность того, что мистер Чон под «мы должны изучить Чон Чонгука» имел в виду использовать данные методы на нем?       Тэхен не знал. Он вообще ничего не знал и не хотел знать.       Всю ночь парень провел в своем запертом кабинете, задумчиво измеряя его шагами. Пока Дулкор отдавался сну, Тэхен отдавался панике. Лечебница имеет три этажа, но кто знал, что здание спускается и под землю? Что же там скрыто? Ким думал и о той массивной металлической двери, что оказалась прочно запертой. Вероятно, за ней что-то более серьезное. Он обязательно расспросит Чимина, который должен уже сегодня появиться на рабочем месте, а затем вернется туда и узнает все тайны Дулкорского подземелья.       Неизвестность безумно пугает.       Тэхен бросает взгляд на наручные часы, отмечая, что сейчас полшестого утра. Надо бы сходить в чиминов кабинет, который расположен за углом, и проверить, пришел ли коллега или нет. Зачем оттягивать столь щекотливую тему? Он быстро ополаскивает опухшее лицо в медицинской мойке у себя в кабинете, в надежде избавиться от следов бессонной ночи, и смотрит на свое отражение. Глаза красные, будто плакал несколько часов подряд, под ними синеватые тени, а тон кожи казался намного бледнее обычного — и как не вызывать подозрение у других?       Брюнет запирает свой кабинет, сует связку ключей в карман белого халата и заворачивает за угол соседнего коридора. Стучит два раза в дверь Пака, но, не получив стандартного «войдите», дергает за металлическую ручку. Кабинет заперт, видимо Чимин еще не пришел.       — Не знал, что вы такая ранняя пташка, — раздается веселый голос за спиной, и Тэхен оборачивается, видя в нескольких метрах от себя одного из санитаров. Кажется, его зовут Том. — Чимина еще нет, не стучите зря.       Тэхен кивает, вежливо отвечая на чужую улыбку, и уже хочет вернуться в свой кабинет, но...       — Могу попросить вашей помощи?       Ким необдуманно кивает, переводя взгляд с расслабленного лица Тома на пустую медицинскую тележку для доставки пищи в палату. Он тоже разносит еду пациентам по утрам, но только по понедельникам, а сегодня суббота, поэтому не понимает, какая там помощь нужна с развозкой. Поднос поднять не может что ли? Том катит впереди себя металлическую тележку, а Тэхен идет рядом. Парень что-то ему активно и эмоционально рассказывает, изредка жестикулирует, но Ким пропускает все мимо ушей. Они идут по коридору мед. блока вовсе не в сторону кухни, но Тэхен слишком погружен в свои мысли о вчерашнем вечере, чтобы это заметить.       — Вы меня вообще слушаете? — цыкает Том, и только сейчас брюнет заметил, что они стоят у двери в приемную доктора Кима.       — Почему мы тут? — спрашивает Тэхен, кивая на деревянную дверь, на которой висела табличка «Главврач доктор Ким Намджун», написанная от руки.       — Вы меня не слушали, — заключает санитар, вздохнув. — Я поменялся с тем кучерявым. Он разносит сегодня еду, а я лекарства.       Том катит тележку внутрь, в приемную доктора, чтобы забрать подготовленные таблетки, а помощник медбрата заходит следом, попадая в средних размеров помещение. Слева от двери стоял огромный шкаф с алфавитными указателями, прямо — письменный стол доктора, заваленный то ли входящей корреспонденцией, то ли учетными карточками, а слева, прикрепленные к стене, шкафчики, полностью забитые банками, флаконами и упаковками с лекарствами для пациентов.       — А где сам доктор Ким? — спрашивает Тэхен, наблюдая, как Том перекладывает разнообразные баночки с лекарствами на свою тележку.       — Он не докладывает о своих перемещениях по клинике, — пожимает плечами санитар и толкает тележку к выходу. — Часто пропадает в своем кабинете или же в другом крыле. Пойдем, а то пациенты без них, — кивает на препараты, — как рыбы без воды.       Тэхен правда не верил в совпадения, до этого момента. Значит, доступ к запертому крылу, а также к подземелью лечебницы, есть и у доктора Кима, и у мистера Чона.       — В другом крыле? А что он там делает? — осторожно интересуется брюнет, стараясь не вызывать подозрений у Тома. Дулкор полон стукачей.       — Никто не знает, — отвечает он, сворачивая в коридор, ведущий к палатам пациентов.       Тэхен вздыхает, понимая, что от санитара мало что узнает про крыло А-02. Вся надежда держится лишь на Пак Чимине. Вялые охранники пропускают их, кивнув, и парни заходят в палатное отделение. Двери в личные камеры каждого пациента расположены в шахматном порядке, на потолке тускло освещала коридор маленькая лампочка, которая отчего-то слабо качалась в стороны, хотя вентиляция, которая обычно противно жужжит, сейчас выключена. Некоторые пациенты, услышав звук катящейся тележки и надеясь, что это еда, повисли, как коалы, на решетках на дверях. Они безумными глазами следят за двумя сотрудниками Дулкора, пока те не останавливаются у первой же палаты. По коридору эхом начинают разноситься отчаянные крики, шепот, проклятья и бессвязный бред душевнобольных.       Парни поочередно отпирают двери в комнаты спокойных пациентов, протягивают им бесцветные баночки, наполненные разного вида и цвета таблетками, и следят, чтобы те все проглотили. Тем, кто решил показать характер, передают через решетки, зная, что они все равно все съедят, иначе не выйдут в комнату отдыха на четыре часа.       — Возьми ту черную баночку и отнеси пациенту из 299 палаты, она последняя справа, — просит Том, попутно уговаривая пациентку Джейн выпить не только красные таблетки, но и остальные. Видите ли, это ее любимый цвет. — Ну же, мисс Джейн, представьте, что желтые — это кусочки солнца, а белые — это кусочки весенних облаков...       Тэхен берет черную банку — единственную среди прозрачных — и направляется к последней палате по коридору. Он не помнит, кто там находится, поскольку чаще работает на третьем этаже — там люди более тихие и спокойные, нежели на втором. Кто-то из пациентов хотел плюнуть в сотрудника, но Ким увернулся, пригрозив тому пальцем. Пациент явно уже в возрасте, совсем по-детски надул губы и захныкал, начав тихо звать «мамочку». Ким стучится в дверь палаты 299, но, получив в ответ лишь молчанье, отпирает ее. В камере темно, приходится щуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Тэхен шире открывает дверь, пропуская в комнату свет от одинокой лампочки на потолке, и замечает на привинченной в углу кровати пациента. Он сидел на ее краю, задумчиво пялясь в стену перед собой и сложив руки в замок. Это был Чон Чонгук.       — Доброе утро, — тихо поздоровался Тэхен, вырывая новенького из своих мыслей. Чонгук переводит взгляд со стены на вошедшего сотрудника и расплывается в улыбке, от которой брюнету становится не по себе.       Такое знакомое и навязчивое желание сбежать.       Интересно, пациент также улыбался, пока привязывал своих жертв к деревьям? Пока протыкал лицо девушек булавками, а тело проволокой? Пока обездвиживал маленькую девочку?       Кима передергивает. Он старается отбросить такие мысли, сам не понимая, почему они так часто крутятся в собственной голове. Чонгук не единственный в этом здании, кто совершил ужасные поступки, так почему всегда и везде все возвращается к нему?       — Привет, Тэхен, — кивает серийник, вставая с кровати и подходя к сотруднику. — Рад тебя видеть.       — Ты должен это выпить, — протягивает черную баночку, инстинктивно отступая назад, потому что Чонгук сейчас без наручников.       Скульптор забирает из чужих рук баночку, на секунду задерживаясь, чтобы погладить тэхенову руку большим пальцем, и открывает крышку. Пару секунд его черные, как смоль, глаза изучают содержимое, а губы поджимаются в тонкую линию. Пациент хмыкает, закрывает обратно баночку и отдает ее Киму со словами: «я не буду это пить».       — Как это не будешь? — хмурится, попытавшись всунуть тому обратно в руки лекарства. Безуспешно. — Не вредничай, еще как будешь.       — Не-а, — усмехается Чон, развернувшись и направляясь к кровати, на край которой опять сел, опираясь локтями на свои бедра. — Я похож на дурака, который травит свой организм этим дерьмом?       — Здесь иммунные витамины, фолиевая кислота...       — А еще седативные, антитревожные и всякие транквилизаторы, — заканчивает Чонгук, чем поставил сотрудника в тупик. Откуда он вообще знает? — Тэхен, я хочу остаться человеком, а не превратиться в овоща.       — Чонгук, здесь все таблетки, назначенные доктором, ничего лишнего, — уверяет Ким, хотя весь внутри сжался от страха, что пациенту может надоесть это навязывание приема лекарств и он просто изобьет надоедливого брюнета. — Ты обязан это выпить.       — Кому обязан? — наклоняет голову вбок, следя за Тэхеном и закатывая рукава своего комбинезона до локтей.       Сотрудник опять теряется, стоило заметить в царящей полутьме раскиданные по правой руке татуировки, о существовании которых даже не догадывался. Мысли вмиг разлетелись, словно бражники, и это зависание заметил сам Чонгук, ухмыльнувшись.       — Нравится? — низким шепотом спрашивает преступник, облизнув губы. Он не сводит взгляда с оцепеневшего молодого парня, который бесстыдно разглядывал половину его разрисованной руки, мило приоткрыв рот то ли от удивления, то ли от восхищения. В этот момент захотелось притянуть этого паренька к себе, посадить на колени и наблюдать, как тот разглядывает чернильные наколки вблизи, пальчиком обводя контур каждой. Но понимает, что Тэхен его боится до чертиков, поэтому старается держаться на расстоянии, не нарушать чужие личные границы, пока парень сам не доверится Чонгуку, поняв, что тот не представляет из себя угрозу.       — И получше видел, — гордо фыркает Тэхен, отводя взгляд в сторону, чтобы не зависнуть ни на татуировках, ни на чужой ухмылке, что становится шире после его ответа.       — Врешь, не видел.       Ким складывает руки на груди в защитном жесте и недовольно хмурит густые темные брови. Чонгук читает его, как открытую книгу, не стесняясь озвучивать это, чем ставит в неловкое положение. Тэхен ощущает себя слабым, беспомощным и пораженным чужой уверенностью. Он уже понял, что новенький отличался кардинально от других запертых в Дулкоре. Чонгук следовал правилам, не вызывал неприятностей, не устраивал потасовки, не истерил. Он сохранял холодную и волевую стойкость духа, держал под контролем эмоции и не позволял себе лишних телодвижений. Вероятно, такое должно успокаивать, но на самом деле пугало до смерти. Тэхен, как и другие сотрудники, привык к тому, что пациенты орут, пытаются напасть на кого-то и сбежать, сквернословят каждую секунду, сходят с ума, капризничают, и в таких случаях он знал, что делать, как реагировать, как вернуть прежнее душевное спокойствие. С Чоном все иначе. Его будто не волнует, что застрял в изолированной глубоко в лесу, за горами, клинике, откуда, скорее всего, он не выберется никогда. Его будто устраивает такой расклад будущего.       Чертов психопат.       — Чонгук, тебя не выпустят в комнату отдыха, если не выпьешь все эти таблетки, — устало вздыхает Тэхен, опасливо подойдя поближе к кровати. Он и не знал, что пациент может быть таким упрямым.       — Думаешь, мне они нужны? Тоже считаешь меня сумасшедшим? — его голос становится ниже, предупреждающе-угрожающим, отчего по медовой тэхеновой коже проходится табун ледяных мурашек.       Страх и тревога окутали молодое тело Кима волной. Теперь он боялся не того, что Скульптор сделал, а того, что может сделать прямо сейчас.       — Ты не находился бы здесь, если бы это было не так, — переходит на шепот сотрудник, надеясь, что парень напротив не услышит. Но Чонгук услышал. Он хмыкнул и кивнул, будто ожидал такого ответа.       — Узко мыслишь, — бросает убийца, начиная закипать. — Я здесь только из-за... — Тэхен, вы почему так долго? — прерывает Том, так не вовремя влетая в комнату. Его изучающий взгляд гуляет от раздраженного пациента к испуганному сотруднику и обратно, не понимая, что происходит. Между ними явно чувствуется напряжение. — Все в порядке?       Наступает затянувшееся молчание. Каждый переглядывается, думая о своем: Тэхен пытается понять, что хотел сказать Чон, сгорая в адском огне от любопытства, Том же решил, что пациент каким-то образом навредил сотруднику, поэтому, не медля, направляется к ним и прячет младшего за своей спиной, готовясь принять удар на себя, а Чонгук думает, как бы разбить вошедшему голову, не напугав при этом Тэхена.       — Да... Все под контролем, — запинаясь, наконец отвечает Ким и отходит от разволновавшегося коллеги. Он бросает короткий взгляд на Чонгука, замечая поджавшиеся губы и острый, режущий кожу Тома, взгляд. В моменты злости Чонгук действительно становится Скульптором. — Я интересовался его самочувствием.       Санитар с подозрением еще раз осматривает обоих, кивает и направляется к двери.       — Там наверняка Чимин пришел, — оповещает Том, намекая, что им пора уже идти. — Пациент выпил лекарства?       Тэхен на автомате сжимает полную таблетками баночку в руке, а потом и вовсе сует ее в карман белого халата. Он сам не понимает, зачем это делает ради какого-то пациента, его могут уволить за такое. А вдруг без данных лекарств Чонгуку станет плохо? Начнет агрессировать и кидаться на всех в комнате отдыха? На Тэхена?       — Да, выпил, — нервно улыбается, наконец отвечая и следуя за ним к выходу из палаты 299. Будь, что будет. Том кивает и выходит, не смотря больше на все еще сидевшего на кровати пациента. Он тоже боится новенького, хоть и старается тщательно это скрывать. Но Тэхен оборачивается и пристально смотрит, пока запирает за собой дверь в палату, и никак не признается, что ради появившейся благодарной улыбки, он готов хоть каждый день прятать его лекарства.

***

      Тэхен спешно прощается с Томом и быстрым шагом спускается в медицинский блок, по пути чуть не сбив какого-то парня из персонала. Он должен успеть поговорить с Чимином, а потом пойти в комнату отдыха, чтобы присматривать за всеми. Как бы он не отвлекался на работу, из головы все также не выходит прошлый вечер, а точнее запертая дверь в крыле А-02 и загадочный люк, ведущий в, вероятнее всего, подземелье Дулкора. Он уверен в мед. брате, знает, что тот точно не настучит кому-то свыше, поэтому и планирует вывести на чистую воду. Вдруг то, что ему ответит Чимин, перевернет с ног на голову его представление о своем месте работы. О Дулкоре в целом.       Незнание порождает очередной страх, а Тэхену, поверьте, есть кого бояться.       Два коротких стука и, наконец, заветное «войдите». Помощник медбрата делает финальный, глубокий вдох, как перед прыжком в мутную воду, и дергает дверь на себя. Чимин, что неудивительно, опять сидит за своим столом, заполняя какие-то карточки. Он приветливо улыбается вошедшему; так широко, что глаза превращаются в полумесяцы, а пухлые губы обнажают ряд белых зубов. И откуда в нем столько света?       — Мой маленький помощник, — сладко протягивает Пак, оставляя документацию в покое. — Дай угадаю, ты пришел просить, чтобы я никогда больше не брал выходные, потому что ты чуть не сдох?       Ким нервно смеется, подхватывая чужой смех, и садится напротив коллеги. Он действительно чуть не сдох, только вот не от усталости, а от любопытства и страха.       — Ты почти угадал, — отвечает Тэхен, немного нервничая. — Я бы хотел узнать побол...       — Ты всю ночь работал что ли? — перебивает его Пак, беспокойно разглядывая лицо. — Ты выглядишь хуже мертвеца! И как ты к пациентам пойдешь? Тебя запросто с ними спутать, Тэхен.       — Я вчера ходил в крыло А-02, — на одном духе выпаливает младший, наблюдая, как на чужом лице волнение быстро сменяется на озадаченность, а позже и злость. Чимин, испустив глубокий вздох, прикрывает веки, будто переваривая информацию, и Тэхен понимает, что это не приведет ни к чему хорошему.       — Мне не послышалось? — получив отрицательный кивок, Чимин вновь вздыхает. — Тебя ведь ставили в известность, что наша работа на это крыло не распространяется, так что ты там делал?       — Я видел люк, ведущий куда-то под Дулкор, — шепчет помощник, — туда спустился мистер Чон. А еще видел металлическую дверь, но она была заперта. Что там скрыто, Чимин?       — Думаешь, здание уходит под землю? — искренне ошарашенно спрашивает мед.брат.       — Я уверен в этом.       — Я об этом не знал, — признается старший, задумчиво закусив нижнюю губу. — Мне сказали, что в том крыле хранятся запасы доктора Кима: лекарства, хирургические инструменты, документы пациентов, которые или умерли, или выписались. Но ни слова про подземелье. Интересно, что там?       — Я хочу вернуться, — говорит Тэхен. — В Дулкоре что-то странное творится, надо выяснить.       Чимин замер, будто что-то обдумывая, потом встает из-за стола и подходит к шкафу, откуда достает несколько папок. Он ставит их перед Тэхеном, который узнает в них личные дела некоторых пациентов.       — Это, — он тычет пухлым пальцем в переплет, — умершие пациенты за последнюю неделю: Кит Кромвелл, Дилан Гербер, Руби Уинтерс, Шелли Мартин и Джонни Браун. Просмотри их.       Пятеро умерших всего за одну неделю — дикость! Тэхен помнил их: он с ними разговаривал, он им помогал, и он точно уверен, что естественных причин для смерти у них не было. Парень листает первое дело — Кита — и не находит вначале ничего странного: личная информация, дата поступления, причина поступления, сведения о назначенных препаратах и пройденных терапий, история болезни, а потом и причина смерти.

Остановка сердца.

      Брюнет листает каждое дело, с ужасом отмечая, что в конце каждого одна и та же причина смерти. Но, как? Ни у одного из них не было проблем с сердцем, Тэхен уверен.       — Я получил их час назад, до того, как ты пришел, — продолжает Чимин, также находясь в замешательстве. — Мне их принес доктор Ким и приказал уничтожить, так как в них больше нет надобности.       — Когда приедет катафалк за телами? — интересуется Тэхен, надеясь взглянуть на тела до прибытия машины, которая отвозит их на место захоронения. Может быть, на мертвых телах остались следы истинной причины смерти?       — Он не приедет, — тихо отвечает Пак, пряча обратно в шкаф папки. — Их кремировали. Прах к праху, пепел к пеплу.       — Здесь? В Дулкоре?!       — Распоряжение дал мистер Чон, а доктор Ким все организовал. Это очень странно, Тэхен, поскольку последний раз кремацией в лечебнице занимались ровно восемьдесят лет назад, когда ее только открыли. Ты ведь тоже думаешь, что что-то здесь не так?       Ким кивает, надеясь, что его самые жуткие и страшные опасения насчет этого проклятого места не оправдаются.

***

      В общую комнату Тэхен идет без охранников. Они наверняка уже ждут его там, не найдя в своем кабинете. Парень не жалеет, что доверился Чимину, потому что, как оказалось, тот на его стороне. Но после разговора с ним ощущается неприятное послевкусие, что горечью оседает на языке. Объем полученной информации был слишком большим, от чего голова стала нещадно болеть. Он должен еще раз взглянуть на те дела, справки, чтобы найти что-то общее между умершими убитыми, поймать логическую цепочку, что раскроет все тайны, и, может быть, Тэхен поймет, кто будет следующей жертвой и предотвратит происходящие ужасы.       Минхо и Оскар и вправду ждали его у двери в комнату отдыха, о чем-то переговариваясь, пока к ним не подошел Тэхен, поздоровавшись. Оскар открыл ему дверь, пропуская первым, и зашел следом, одновременно со вторым охранником. Внутри все также играла тихая музыка, пациенты занимали себя всякими играми, весело проводя время в компании себе подобных. Брошенных. Ким обводит их взглядом, будто уже знает, кто из них следующий, и останавливается на Чонгуке. Он сидел за тем же столом в полном одиночестве и курил. Неподалеку стояли его личные охранники, общаясь с одной из Дулкорских сестер, и вовсе не смотрели на опасного преступника.       Тэхен занимает свой столик посередине, поглядывая краем глаза на Чона, чтобы оценить его состояние после не принятых утренних лекарств. Но он выглядел хорошо. Даже слишком. Был спокоен и все также задумчив, будто ему и вовсе не нужны эти таблетки. Мысли о люке, о телах, о тайнах сменяются на мысли о благодарной улыбке Чонгука, подаренной ему, Тэхену, сегодня утром. Пальцы нащупывают в кармане халата баночку с препаратами, и он думает, куда бы ее деть.       — Привет, Цербер, — голос подошедшего к ним Чонгука заставляет Минхо напрячься, а Тэхена слабо улыбнуться. Он так и знал, что пациент так легко не отстанет. — Я тебя отпускаю к своим, таким же дотошным друзьям в форме.       — Ты — никто, чтобы мною командовать, — раздраженно отвечает Минхо, показательно поправляя плечевой тактический ремень от оружия.       Чонгук садится напротив Тэхена, складывая руки в замок на столе, и рассматривает его лицо.       — Давай же, Цербер, оставь нас наедине, — настаивает Чон, не сводя глаз с Кима. — Иначе дядя Скульптор пойдет искать веревки и острые проволоки.       Эта была очередная глупая шутка Чонгука с отсылкой к своему методу убивать и «формировать» из жертв обездвиженные статуи, но Минхо и Тэхен восприняли ее с опасением. Совсем напуганный охранник вылупил глаза, крепче схватившись за рукоятку оружия, и, под смех пациента, все-таки отошел к Оскару. Тэхен же замер, готовясь вот-вот встать и уйти к охранникам, чтобы не слышать такие прямые и дикие угрозы, но его ладонь накрыла чужая, теплая и крепкая, будто удерживая рядом. Сотрудник вырвал руку, точно ошпаренный, и спрятал под столом, пока никто из окружающих не увидел.       — Расслабься, я пошутил, — мягко просит Чонгук, хмыкнув и тоже убрав руку. — Ох, черт, ты выглядишь отстойно. Утром, видимо, было темно, чтобы заметить твое мертвецкое личико. Ты в порядке?       — Ты без наручников? — отвечает вопросом Ким, чувствуя, как лицо горит, заливаясь краской из-за действия Чона.       — Только сегодня. Мои оказались неисправными, что-то в них заклинило, а новые привезут из городского полицейского участка лишь к завтрашнему утру, — пожимает плечами. — Ты заболел?       — Я просто не спал, — вздыхает Тэхен, смотря на пациента. И почему у такого плохого человека такая привлекательная внешность? — А ты как себя чувствуешь?       — Превосходно, — усмехается пациент, поняв, к чему тот клонит. — Здоровому человеку таблетки не нужны, Тэхен.       Сотрудник на это смеется. Хоть и Чонгук отличается от других находящихся тут больных, как минимум, своей вменяемостью и умением адекватно рассуждать, он все еще остается Скульптором, который убил дюжину граждан.       — Мне нравится твой смех, — говорит серийник, а Ким затихает, вновь смущаясь и отводя взгляд в сторону. Ему не следует так реагировать на новенького, это плохо кончится. — Может быть, сыграем?       Тэхен возвращает взгляд полный непонимания на Чона, который встал и отошел к соседнему столу, что-то быстро забирая с него, дабы не тревожить других пациентов.       — Умеешь? — интересуется Чонгук, садясь на место и раскладывая детали настольной игры. Тэхен узнает в ней японскую стратегическую игру «Го», суть которой — это формирование баланса на игровом поле, а механика игры — захват территории. В детстве отец учил его, как играть и выигрывать, но со временем малость подзабыл. Игра довольно сложная и направлена на развитие стратегического мышления, интуиции, и умение формировать продуманные решения. Сотрудник удивлен, что Чонгук предложил именно эту игру, а не карты или ту же «Мафию».       — Немного, — отвечает Тэхен, наблюдая, как тот расставляет на столе детали: игровую доску на ножках, которая еще называется «гобан», и деревянные чаши для фаянсовых камней двух цветов — черного и белого. — Но я не думаю, что это хорошая идея... В смысле, в Дулкоре такое не принято.       — Тебе все равно нечем заняться, — говорит парень, указывая на ничего не делающих пациентов. — Давай же, один раз.       — Я хожу белыми, — сдается он, вздохнув. Ким никогда бы не подумал раньше, что будет играть в «Го» с опасным, но обаятельным серийным убийцей.       — Кто бы сомневался, — закатывает глаза Чонгук и двигает ближе к себе чашу с черными камнями.       Черные ходят всегда первыми, поэтому их обладатель уверенно ставит один камень посередине доски, таким образом, объявляя игру начатой. Рядом оказывается белый камень, явно намереваясь окружить черного в будущем, но Чонгук хитрит, соединяя с ним еще одного. Постепенно на доске появляются все больше и больше камней, борясь и пытаясь огородить собой большую территорию, чем противник. Партия получается красивой, словно смотришь на противоборство Инь и Ян, но оба парня слишком увлечены мыслями о победе, поэтому и не замечают ни взглядов охранников и пациентов, ни их шушуканья, отдаваясь игре.       — Пас, — спустя тридцать минут говорит Тэхен, не найдя больше ходов, приносящих выгоду.       — Пас, — повторяет Чонгук, усмехнувшись.       Партия заканчивается, и парни поочередно начинают заполнять нейтральные пункты своими камнями, для удобства подсчета территории. Они выравнивают камни и переходят к подсчету моку. Тэхен нервничает, вспоминая, сколько своих камней было снято вследствие ситё и сколько у противника. Чонгук же полностью расслаблен, уверенно считает свои очки, гуляя кончиком языка по внутренней стороне щеки. От такого действия сотрудник зависает, сбившись, и начинает заново.       — Двадцать, — озвучивает результат довольный собой Тэхен. Хоть он и давно не играл в «Го», но столько очков указывают на явный выигрыш.       — Двадцать два, — расплывается в победной улыбке Чонгук, подмигнув округлившему глаза парню.       — Что?! — возмущается помощник и переводит взгляд на черные камни, начиная пересчитывать чужие очки. — Двадцать два... Но как?       — У меня своя тактика в игре, — смеется Чон, убирая камни с доски в чаши. — Могу тебе ее показать.       — Мы не будем превращать это в традицию, — Тэхен отрицательно качает головой, сложив руки на груди. Он немного осматривается, убеждаясь, что в комнате отдыха все спокойно и пациенты в порядке, и вновь смотрит на парня напротив.       — Да брось, весело же было. Мне вот понравилось выигрывать у тебя, мистер Серьезность-В-Белом-Халате.       — Я вообще-то поддался тебе, мистер Я-В-Психбольнице-Но-Я-Не-Сумасшедший, — тихо хихикает сотрудник.       — Туше.       Чонгук хмыкает и лезет рукой в карман своего комбинезона, вытаскивая пачку сигарет. Он достает одну, крутит в пальцах, пока глазами ищет одного из охранников, которые всегда имеют при себе бензиновую зажигалку. При необходимости они дают прикурить из своих рук, потому что пациентам, в целях своей и чужой безопасности, запрещено давать огнеопасные устройства. Чон подзывает одного рукой к себе, зажимая фильтр сигареты сухими губами, и вновь смотрит на Тэхена.       — Дай огня, — говорит подошедшему охраннику пациент и благодаря его низкому голосу, эти слова прозвучали как требование, а не как просьба.       — Я лично попрошу сестру Марию поставить свечку, чтобы ты умер от рака легких, — раздраженно выплевывает один из личных охранников Чона, и все-таки вытаскивает из нагрудного кармана зажигалку. Пока пациент неспешно прикуривает с его руки, охранник с подозрением рассматривает молчаливого Кима. Оно и понятно, мало кому нравится, что сотрудник лечебницы так сближается с психопатом, у которого манипулировать — это в крови. Все они молчат, но это пока.       — Я приду за тобой даже из Ада, — пускает сухой смешок Чонгук и, глубоко затянувшись, выдыхает серое облако дыма, которое сразу же рассеивает рукой. Он никогда не видел, чтобы Тэхен курил, и никогда не чувствовал от него запах табака, поэтому легко догадался, что брюнет не убивается этим.       — Гореть тебе там, больной ублюдок, — басистым голосом цедит охранник, готовый вот-вот вцепиться в новенького.       Половина Дулкора имеет дикую неприязнь к Скульптору, который возомнил себя тут почетным гостем, обращаясь с персоналом, как со своими холопами, тем самым перевернув всю внутреннюю политику учреждения с ног на голову. И лишь одного из этих лицемерных сотрудников он не трогает. И хоть новенький — та еще заноза в заднице, но он тут, в первую очередь, пациент, который нуждается в лечении, и сотрудники клиники не имеют права так по-скотски с ним обращаться.       — Следите за языком, — вклинивается до этого молчащий и терпящий Тэхен, и его самый, что ни на есть обвиняющий взгляд впивается в охранника. Тот тушуется, понимая, что слегка перегнул, но не испытывает ни капли сожаления за сказанное. Скульптор заслужил. Охранник, подбросив в руке зажигалку, отходит от них, как от греха подальше, оставляя вновь наедине.       — Заступаешься уже, — сладко тянет Чонгук, а его губ трогает легкая улыбка. Приятно ведь.       — Не неси ерунду, — цыкает сотрудник. — В Дулкоре не принято так разговаривать с пациентами, и я просто это ему напомнил.       Тэхен и впрямь не понимал самого себя. Вчера он всем сердцем презирал новенького пациента, ненавидел его за содеянное и клялся, что будет держаться подальше от психопата. Он даже не знал, откуда взялись эти чувства, но Чон Чонгук ему не нравился. Может это из-за его твердой уверенности и самодовольствия, а может из-за его дерзости и хитрости. Пациент вел себя так, будто гордился тем, что сделал и кем стал в глазах многих. Он был не безумным, нет, но складывалось впечатление, что в отличии от других пациентов, все убийства Скульптора произошли сознательно. А уже сегодня Тэхен тянулся к нему, как мотылек к огоньку, сам не понимая почему. Может, дело в научном интересе, а может и в кое-чем противоположном — влечении, ведь Чонгук был дьявольски хорош собой. Поэтому Ким не знал точно, на кого злится: на него или на себя.       Не надо было заговаривать с ним, не надо было прятать таблетки, не надо было играть в «Го», не надо было заступаться... И таких «не надо» — масса.       Завтра он, как и обещал сестре Джису, будет присутствовать на сеансе экзорцизма для Чонгука. Если потребуется помощь — он поможет, но после, даже не оглядываясь, уйдет и больше никогда не подпустит к себе этого горе-пациента. Любой ценой станет его избегать и держать на расстоянии, пока не стало слишком поздно.