Небесный порядок

      Аякс хрипло смеется, прижимаясь всем телом к бетонной стене, а потом выдыхает и тянется к полупустой бутылке. Обновляет стакан виски и едва успевает ухватиться за спинку дивана, прежде чем упасть. Его сильно пошатывает, но он старается выпрямиться и аккуратно сесть напротив блондина.       — Плевать мне на него, — Тарталья кривит губы и встряхивает коробок спичек. — И на остальных тоже.       Тесная комната насквозь пропитана запахом сырости и плесени. Чайлд сомневается в том, что дело в комнате. Чувствует этот запах так четко, словно он плотно въелся в его кожу и волосы. С каждым вдохом его выворачивает наизнанку, отчего отчаянно хочется вырвать собственные легкие.       Это по-настоящему сводит с ума.       Старые выцветшие обои, тонкий слой пыли на люстре в прихожей и четкое ощущение, что все не так. Неправильно, несправедливо. Он думает, что, может быть, сложись его детство немного по-другому, все могло быть иначе. А внутри все дрожит и проклинать получается только самого себя.       — Ладно, — легко соглашается Доктор. — Но я хотел поговорить не об этом.       Блондин нервно выдыхает и морщится, расстёгивая верхние пуговицы своей рубашки.       — Для восстановления твоего Глаза Порчи понадобится около трех месяцев, — твёрдо говорит он, убирая светлую прядь с лица. — Это стратегически невыгодно.       Тарталья хочет что-то ответить, но затихает и кусает губы, отвлекаясь на оглушающий грохот за одной из стен.       — Гораздо легче отыскать оригинал, — продолжает Дотторе, не чувствуя напряжения, повисшего в воздухе. — Впрочем, мы могли бы так не заморачиваться, если бы кто-то был чуть более внимательным и чуть менее пьяным.       Аякс едва ли слушает, то и дело отхлёбывая виски прямиком бутылки. С трудом сглатывает, жмурится и вновь кусает губы, но теперь уже от досады.       Чайлд, кажется, даже удивлён. Сколько себя помнит, он всегда был реалистом. Не надеялся на безоговорочную победу Фатуи, как и не думал выйти из войны живым. Сейчас же ему просто плевать. Он с трудом помнит собственный день рождения, не говоря уже о потере Глаза Порчи.       Тарталья себя не оправдывает, просто знает, что крышу понесло к чертям, а предаваться собственному безумию лучше всего в полном обожании и любви к миру, который, будучи трезвым, он ненавидит всем своим естеством.       Аякс капризно хмурит брови, медленно втягивая воздух через нос. В горле жжёт тоской и очень хочется курить.       — В таком случае мне нужно лишь найти негодника и вернуть свою безделушку? — Чайлд долго не отводит взгляд от блондина, а затем резко встает и громко хлопает в ладоши. — Положись на меня.       Доктор явственно слышит предупреждение в его тоне и делает вид, что верит. Верит, что у Аякса все под контролем. Верит, что пережитое для него ничего не значит. И возвращаясь в штаб после очередной миссии надеется, что с ним все в порядке.       Если не верить их карточный домик попросту развалится и придется признать то, что может окончательно добить. Дотторе вовсе не хочет отправить своего лучшего друга на очередное свидание со смертью и до конца отрицает, что для рыжеволосого смерть это не страшная сказка на ночь, а единственный удобный выход.       — Я пойду с тобой, — твёрдо говорит он. — Наверху есть зацепка.       Аякс быстро поднимается по винтовой лестнице, на мгновение замедляясь у входа в тесную комнату, окидывая её лениво-заинтересованным взглядом.       Скарамучча медленно теряет контроль. С яростным блеском в глазах крепко стискивает ладони в кулаки. Их коллега, привязанный к стулу, ещё может кое-как двигаться. Умоляет ему поверить и клянется, что ничего не знает, хотя тело начинает бить дрожь.       Сказитель не верит. Бьёт крепким кулаком под рёбра, вызывая тем самым у мужчины глухой стон и немой ужас в глазах, которым рыжеволосый захлебывается. Скарамучча хватает фатуи за плечи и откидывает на спинку стула. Произносит вопрос в, казалось, сотый раз, надеясь услышать ответ, который его удовлетворит.       — У кого Глаз Порчи?       Мужчина вяло мотает головой, тяжело дышит и пытается выровнять дыхание. Это злит и заставляет темноволосого чуть сильнее сводить к переносице брови. Кажется, у него начал дергается глаз, отчего Аякс тихо смеётся и жестом указывает приятелю отойти.       В отличие от Сказителя, Чайлд уверен, что способен себя контролировать. Может удержать в голове все свои темные мысли и не дать волю эмоциям. Ну или так было раньше. Аякс с перекошенным от отвращения лицом вспоминает, что за этот год все изменилось, но он зашел уже слишком далеко, чтобы разбираться в себе.       Тарталья склоняется над камином, слегка улыбается и трёт руки. Очередной вдох получается несколько сбитым. Чайлд подымается, наливает полный стакан виски и ставит его перед мужчиной. Аккуратно надевает на руки черные перчатки, склоняет голову к плечу и ухмыляется, оглядывая его бледное лицо.       — Поверь, будет легче, — Аякс протягивает руку и зажимает пальцами ноздри коллеги, прежде чем залить в глотку спиртное. — Я же не какой-то там моральный урод.       Он послушно глотает все, что вливают ему в рот. Судорожно откашливается и невольно жмётся к твердой спинке стула.       — Возможно ты слышал, кто-то из твоих знакомых не приобретал недавно одну маленькую диковинку? — Улыбка с лица Тартальи сползает в ту же секунду. — Её еще называют «Глаз Порчи».       Мужчина заходится кашлем и вновь отрицательно мотает головой, отчего рыжеволосый удовлетворенно прижимает кончики пальцев к губам. Это почти смешит.       Предвестник снова направляется к камину и мягко обхватывает пальцами кочергу. Слегка подбрасывает, ощущая её вес в своих руках, а затем опускает. Медленно распределяет уголь по камину и подносит её к огню, замирая.       — Око за око, — В голосе Чайлда слышна откровенная насмешка. — Приведет к слепоте мира?       Из пламени Тарталья достает раскалённую кочергу, отчего мужчина широко раскрывает глаза и впивается пальцами в подлокотники стула.       — Может быть и так, — рыжеволосый, беспечно улыбаясь, делает несколько шагов на встречу фатуи, подносит орудие к его лицу и останавливается в нескольких миллиметрах от глазного яблока. — Но если честно мне плевать.       Мужчина и сам не знает, когда вдруг начинает говорить. Безостановочно и бессвязно, нервно сжимая край подлокотника.       — Я обнаружил его на полу в таверне и подумал, что какой-то стажер обронил. У нас таких на заводах тонны. — Мужчина смотрит мрачно, стискивая пальцы в кулак. — Я и подумать не мог, что он принадлежал кому-то из предвестников. У меня семья, двое детей, нам нужны были деньги.       В уголках глаз печёт, а ресницы от влаги слипаются. Мужчину трясет, а голос срывался на фальцет, отчего черты рыжеволосого постепенно сглаживаются.       — Где он сейчас? — Хрипло произносит Аякс. — Кому ты его продал?       — Мой приятель пообещал, что продаст его в Ли Юэ каким-то простачкам, и по возвращению мы поделим полученную сумму поровну. — Фатуи остро чувствует, как у рыжеволосого молниеносно меняется настроение. — Это же распространенная практика, мы раздаем Глаза Порчи обычным людям, тем самым дестабилизируя ситуацию в стране. Клянусь, я не знал.       Тарталья наклоняется к уху и едва слышно шепчет:       — Без четкого приказа, такие, как ты ничего не дестабилизируют, а сидят тихо и ждут указаний. — Предвестник недовольно щурится и склоняется чуть ниже. — Назови кодовое имя.       Стоит мужчине произнести желаемую фразу, Чайлд вновь подносит орудие к фатуи и с силой вонзает его в глазное яблоко, с каждым рывком проталкивая глубже. Эхом со всех сторон комнаты доносятся истошные крики. Волны чудовищной боли вынуждают тело неестественно выгибаться и скручиваться в защитной позе.       Аякс молча наблюдает за ним, казалось, просто любуется. Дожидается момента, когда мужчина перестанет сопротивляться и выпускает кочергу из рук, не потрудившись вынуть её из черепа. Ведёт плечами и сухо улыбается прежде чем направиться к выходу.       Дотторе помнит Тарталью еще подростком. На фоне скучных и однообразных серых будней рыжеволосый был глотком свежего воздуха. Безумно яркий, интригующий, с самыми грязными мыслями. Настолько ужасающий, насколько и чарующий своей лукавой откровенностью. Чайлд был неотразим. Когда учился фехтованию в Заполярном Дворце, когда бесцеремонно заваливался в его лабораторию поболтать о какой-то ерунде, когда стал единственным, кого не оттолкнули дьявольские черты его характера. С тех пор Доктор хранил маленький секрет.       Впервые со вкусом портвейна он знакомится в компании Аякса, и в там же впервые влюбляется. Отдает себе отчет, что это далеко от нормальности и не решается что-либо предпринять. Любуется со стороны и довольствуется тем, что имеет. Злится, когда Тарталья забывает его навестить, но еще сильнее злится, когда тот все же приходит. Засыпает под стенкой со скучной книгой в руке и ловит осуждающий взгляд рыжеволосого, когда тот готовит завтрак. Обещает что будет рядом, но не ему, а самому себе.       Под рёбрами вырастают лезвия, стоит рыжеволосому уехать в Ли Юэ. Не на месяц и не на год, на целую вечность. Это сводит с ума. Хочется найти виновного, и найдя его, появляется отчетливое желание вспороть себе тело. Запутавшись в собственных словах и поступках, блондин все же решает, что так будет лучше. Расплата за собственную трусость.       Время идет неумолимо быстро и чувства успевают утихнуть. Больше нет нужны ограждать себя от собственных эмоций, боясь поддаться сиюминутному порыву. Сейчас его не ослепляет бескрайнее минное поле в душе рыжеволосого, но и облегчение не настигает. Аякс разбит и сломлен, и отчего-то, блондин чувствует легкое раздражение.       Дотторе догоняет рыжеволосого, цепляет окровавленное запястье и упрямо смотрит в глаза.       — Ты куда собрался в таком виде?       — Не знаю, — Чайлд говорит тихо, даже глухо. — Стены давят. Собственные мысли давят. Переночую в отеле.       Доктор сглатывает, проводит ладонью по его волосам, приглаживая их, и медленно разворачивает рыжеволосого к себе. Аякс смотрит словно сквозь него. Измотанный, потухший и чересчур естественный. Дотторе это откровенно злит, и если бы подобное происходило года два назад, он бы поддался. Теперь же условия игры диктует он сам, и сейчас он не собирается контролировать темноту, пожирающую его изнутри каждый день.       Блондин с силой хватает фатуи за локоть и тащит вдоль по коридору. Тот особо не сопротивляется, лишь болезненно охает врезаясь плечом в очередную стену. Дойдя до маленькой комнаты с душевой кабинкой, Доктор небрежно швыряет в нее рыжеволосого и открывает кран с холодной водой.       Тарталья довольно быстро дает понять, что он об этом думает. Колотит кабину и громко чертыхается, а затем резко затихает. Прикрывает глаза, потому что ему неожиданно становится почти спокойно. От холодной воды тело бьет дрожь, но сознание проясняется.       Дотторе ловит себя на нелепой мысли. Открывает кабину, и делает шаг навстречу Аяксу. Пытается заглянуть ему в глаза, но тот не позволяет, лишь шумно и сосредоточено дышит, обхватывая себя руками. Доктор закрывает кабинку изнутри и мягко обнимает рыжеволосого, словно боясь дотронуться. Тарталья упирается руками в его грудь, а затем все же встречается взглядом с блондином и понимает — это не просьба.       Они стоят в тускло освещённом помещении, казалось, целую вечность. Чайлд уже не сопротивляется, утыкается лбом в шею блондина и отчаянно желает не верить в то, что с ним стало.       — Что с тобой происходит? — Дотторе сжимает губы и притягивает рыжеволосого ближе.       Вопрос застает врасплох. Вспаривает мозг словно тупое лезвие. Ему хочется хохотать до спазмов в глотке и удушающего кашля. Хочется пойти наперекор, отмахнуться и перевести все в шутку. Но глаза предательски щиплет, а отвратительное жгучее чувство лишь сильнее сдавливает легкие.       — Кажется, я не справляюсь.       Доктор не дышит, смотрит ещё несколько долгих секунд, ничего не говорит и просто кивает. Ведет плечом и легко, практически невесомо касается мочки уха губами.       — Я не отпущу тебя в Ли Юэ одного, — уверенно сообщает блондин. — Не в таком состоянии.       По ощущениям проходит год, хотя дорога занимает не более трех суток. Ли Юэ как и многие другие королевства не прекратили дипломатические отношения после произошедшего. Для некоторых поводом служил страх войны, но для портового города решающую роль сыграли деньги. Хотя и в их влияние рыжеволосый уже верит с трудом.       А еще он постоянно теряет контроль над временем. Любуется оттенками багрового неба с тяжелой и пустой головой. С трудом вспоминает то время, когда еще чувствовал себя счастливым ребенком. Как лежал в ромашковом поле с бутылкой давно выдохшейся газировки и также с упоением рассматривал закат. А затем долго выслушивал нравоучения Синьоры, о том, что земля влажная и холодная, мол, стирать одежду и лечить насморк будет сам.       С тех пор небо и вправду не изменилось, но теперь воспринимается по-другому. В нем нет того спокойствия, остались лишь тоскливые воспоминания. А еще липкие кошмары в алых оттенках заката и стальные щупальца врагов сжимающие горло.       Улицы Ли Юэ тоже не изменились. Даже при неясном свете масляных фонарей из окон, Аякс мог подметить знакомые надписи на вывесках. Запах свежей цедры кружил ему голову, вынуждая предаваться воспоминаниям. Сердце тихо пело, стоило рыжеволосому остановиться мимо уютного ресторанчика.       Чжун Ли в тот вечер был невероятно тактичен, осторожен и чертовски притягателен. Чайлд до последнего не собирался соглашаться на встречу, на тот момент это было слишком. Его поцелуи отдавались счастливым привкусом на языке. Касания, взгляды, негромкий смех. Запах ароматного говяжьего стейка под бутылку «‎Каберне-совиньон». А еще роскошный букет пионов, который был потерян уже через несколько часов прогулки.       О боги, они были счастливы в своих глупых недоотношениях.       Аякс слегка вздрагивает, слыша негромкий голос из-за спины.       — Нам сюда, — задумчиво окликает его блондин. — Он должен быть здесь.       Тарталья открывает двустворчатую деревянную дверь и морщится от мясного запаха. По затылку вниз бегут мурашки. Аякс вдруг осознает, что это слишком. Хочется поскорее со всем закончить и трусливо сбежать. Он устал от собственных внутренних терзаний, устал скорбеть об усопших и устал надеяться.       За одним из столиков он подмечает мужчину в маске и следует к нему за блондином. Дотторе резко останавливается и с силой хватает рыжеволосого за запястье. Ослабляет хватку и спускается ладонью вниз, переплетая пальцы рук.       — Посмотри на меня, — хрипло рычит блондин и с силой тянет Чайлда за галстук. — Чтобы сейчас не произошло не смей терять контроль.       Тарталья застывает, медленно поворачивает голову и впервые осознанно хочет рухнуть с обрыва вниз.       Итэр целует коротко, почти невинно, сразу отстраняясь и утыкается носом в услужливо подставленную шею. Чжун Ли не против, сжимает подбородок, закидывает голову назад и отвечает без лишней скромности, легко перехватывая инициативу. Пошло выдыхает, чувствуя горячее дыхание на губах, а затем нежно целует, просовывая в рот язык.       Они сидят на том же месте, с блюдом тигровых креветок на двоих и бутылкой вина. Горячо спорят, отчего у Моракса между бровей проскальзывает острая складка. Смеются над новым чересчур коротким мечом на заказа. И целуются долго, влажно, с громким дыханием и глухими стонами.       Аякс молчит, сухо улыбается и сжимает руку блондина немного сильнее чем ранее. Сердце рухнуло в ледяную бездну и, кажется, что его тело вообще неспособно ни на что, кроме как сдерживать рвотные позывы и молить о том, чтобы всё закончилось.       Чайлд разжимает пальцы и медленно отстраняется, с трудом поддерживая равновесие. Взгляд резко темнеет, стоит подметить на груди путешественника цепочку с темной сферой, когда-то принадлежавшей рыжеволосому. Аякс тянется рукой к пистолету и громко взводит курок. Уязвлённые гордость и самолюбие дают о себе знать.       Это обидно, но совсем чуть-чуть. Складывается ложное впечатление, что путешественник просто украл все, что принадлежало ему. А еще дьявольски хочется чтобы все закончилось. Насовсем. Заживо раствориться в кислоте, чтобы немного потерпеть и в конце выдохнуть, забывая обо всём.       — Положи пистолет, — Дотторе закуривает и прислоняется к стене затылком, запрокинув голову. — Последнее, что нам сейчас надо, это разорвать дипломатические отношения с королевством, из которого исходит самое большое финансирование.       Тарталья кивает и чувствует на себе взгляд. Дрожь прошибает всё тело, но отчего-то дышать становится немного легче. Аякс переводит взгляд на мужчину в маске, все еще пытаясь вырваться из удушливых объятий своего собственного кошмара. В голове что-то щелкает и сердце сжимается ещё сильнее.       Грохот выстрела громким эхом раскатывается по стенам помещения. Мужчина упал замертво лицом в тарелку с супом, окрасив её оттенками алого. Чайлд подошел со спины, прислонил дуло к левой лопатке и выдал ещё три контрольных пули в противоположные части грудной клетки.       — Мы закончили, — Аякс хмыкает, глядя ему в спину, убирает оружие и делает несколько шагов в сторону блондина. — С путешественником разберешься потом.       — Разберешься? — Растерянно переспрашивает Доктор. — То есть ты этим заниматься не собираешься?       Тарталья переводит взгляд на предвестника и несколько секунд внимательно наблюдает, а затем лишь устало ведет плечами и мягко сжимает его ладонь.       — Я же сказал, — в голосе Аякса что-то меняется, слова звучат словно со скрежетом. — Я не справляюсь.       Чжун Ли мысленно отсчитывает до десяти и закусывает губу. Не верит тому, что видит. От холодного и равнодушного взгляда Чайлда сводит скулы, а грудь сжимает, будто тисками.       Тарталья ушел из его жизни год назад и Моракс уже не ждал. Сначала пытался отыскать и поговорить, но затем все уперлось о бетонную стену собственных интересов. После все же смирился. Старательно не думал о нем. Каждый день по несколько раз проверял почтовый ящик и сползал по стене вниз на землю, когда тот в очередной раз оказывался пустым.       После рабочего дня возвращался в свою квартиру, по привычке произнося «Я дома». Конечно, они теперь не живут вместе. Конечно, Чайлд не окажется здесь словно по волшебству, если он попросит. Это не расстраивает, конечно, просто совсем немного хочется пырнуть шею лезвием.       Властелин Камня не справляется. Проходя мимо их бывшей квартиры, зажимает ладонями рот и спешит удалиться в противоположном направлении. Кивает раз, другой, а затем бьет кулаком о стену, ощущая хруст собственных костей.       Через пару месяцев становится легче или ему хочется солгать. Громко заявить самому себе, что ему уже все равно. Выдохся, устал и теперь просто плевать. А затем собирается с мыслями и пишет письмо. Опускает голову, морщится и неслышно хмыкает. Скомкивает бумагу и выкидывает её в в мусорное ведро.       Мир окончательно потерял краски и Чжун Ли банально сдался. Резать кухонным ножом вены совсем мрачная перспектива, потому он находит менее травматичный и более распространенный выход из ситуации. Лучезарно улыбается, обновляя бокал вина незнакомцу, чтобы уже через несколько часов оказаться в чужой кровати. Это удовлетворяет самолюбие и совсем чуть-чуть приводит мысли в порядок.       Моракс курит до утра, медленно наполняя желудок остатками виски и наблюдает за спящим блондином в его кровати. По правде говоря, ему почти плевать. Просто Итэр дает силы двигаться дальше. Появляется какое-то понимание направления и туманная цель. Не такая уж и новая, а скорее та, о которой он давно позабыл. Может, потому что они хоть и расхожи в методах, но всё равно на одной стороне. А может потому, что Аякс сделал слишком больно и теперь брюнет отчаянно желает стабильности.       Мир рухнул снова, стоило рыжеволосому вновь появиться. Властелин Камня все еще терпеть не может, когда к Аяксу дотрагивается кто-то другой. Не то чтобы он имел сейчас право так думать, но отчитываться себе в этом у него нет никакого желания.       Итэр вскакивает со стула сразу же после выстрелов. Сжимает в руке меч и направляется прямиком к жертве. А через несколько секунд блондин предложит помочь ему, не до конца осознавая, что тут уже мертв.       Чайлд опирается плечом о дверной косяк и разглядывает изрядно испуганного путешественника.       — И что же ты сделаешь? — Цедит он. — Попытаешься нас убить прямо в городе и пострадает куча невинных прохожих.       Это злит. Заставляет глубоко увязнуть в своих мыслях и проклинать свое собственное существование. У Тартальи и без того не было в планах показаться с лучшей стороны, но теперь терять уже точно нечего. Чжун Ли счастлив, Итэр счастлив, все мать его счастливы. И Аякс не собирается портить эту идиллию своим присутствием.       Чайлд разворачивается и неспешно отправляется к выходу из ресторана. Его взгляд резко темнеет, стоит путешественнику поднести клинок к его шее и с силой схватить за запястье.       — Выведу тебя из города и убью тебя там.       Итэр срывается и где-то глубоко внутри думает о несправедливости. О том, что из-за рыжеволосого пострадало слишком много людей, включая его возлюбленного. И о том, что где-то отчаянно завидует, потому что видит, как брюнет на него смотрит.       Последней каплей становится лицо Аякса, на котором медленно появляется ухмылка. Чайлду даже нравится. Отчаянные попытки Итэра вывести его из себя и клинок, плотно прижатый к его коже. Это будоражит.       — Снова пытаешься кого-то защитить? — Руки Тартальи крепко сжаты в кулаки, а грудь судорожно вздымается. — А ты вообще догадываешься, что для этих людей ты никто?       В его взгляде не было ни грамма сочувствия. Аякс готов начать бой прямо сейчас, не так, как когда-то давно, а с четким намерением убить. Он аккуратно сжимает пальцы на рукоятке клинка и замирает, стоит Дотторе склониться над блондином.       — Где твоя сестра, мальчик?       Доктора поначалу это забавляет. Тарталья, кажется, держит себя в руках и блондин мысленно благодарен ему за это. Он уверен, рыжеволосый сделал сегодня важные выводы. Дотторе обязательно его успокоит, стоит им покинуть заведение. А еще, возможно, заварит ему на борту чай с ромашкой и позволит выговориться. Всего один раз, чтобы не привыкал.       Уголки губ блондина слегка дёргаются, стоит путешественнику поднести клинок к горлу напарника и приподнятое настроение тут же улетучивается. У Доктора нет проблем с самоконтролем, но в груди бьется о ребра что-то, заставляющее в мгновение стать опаснее самого страшного кошмара путешественника.       — Ты не думал, что у всего есть причина? — Доктор хмурится и теперь ещё более напряжён. — Например, за безуспешными поисками кого-то может скрываться тот факт, что его уже нашли.       Моракс делает несколько шагов на встречу к бывшему возлюбленному, неожиданно для самого себя оказываясь рядом. Слишком близко, чтобы это можно было игнорировать. Кладет руку поверх рукояти меча блондина и медленно опускает клинок, чтобы тот по глупости не испортил ему и без того дерьмовое настроение.       Брюнет четко осознает, что слова Дотторе лишь провокация и не дает Итэру в нее попасться. Попадает сам, стоит Доктору посмотреть на рыжеволосого и сжать его ладонь. Чжун Ли осознает, что у него такой возможности нет. И даже презирая Чайлда всей своей душой его почти трясет от ощущения его дыхания на своей щеке. Безумно хочется дать слабину. Касаться везде, куда только можно дотянуться и не отпускать Аякса от себя даже на сантиметр. Но ничего не выходит.       — Хорошего вечера.       Моракс быстро покидает заведение и словно в тумане сворачивает в первый попавшийся переулок. Он пытается понять, когда именно в его жизни всё пошло не так. Когда еще он жалел о своем бессмертии также сильно, как в этот день. Вероятно, он проиграл свою удачу в покер в тот самый день, когда встретил Аякса. А возможно, удача отвернулась от него по факту рождения.       Чжун Ли полностью теряет счет времени. Бродит по переулкам уже, казалось, целую вечность и все еще не может успокоиться. Замедляется у очередной тесной улочки, где не видно даже света звезд. Откидывается спиной на бетонную стену и закуривает.       — Плохой день?       Чайлд не сразу замечает брюнета, а после не знает, стоит ему засмеяться в голос или умереть на месте. Он пообещал Дотторе, что через полчаса вернется на борт корабля и сейчас полностью уверен, что судьба просто издевается над ним.       — Не хуже, чем обычно.       Чжун Ли медленно выдыхает из легких дым и пытается держать себя в руках. Сигарета дотлевает слишком быстро и выкинув окурок, мужчина засовывает холодные руки в карманы. Чувствует, что у них слишком мало времени и не спешит уходить. Чувствует, что неловкое молчание нисколько не давит, а скорее обдает теплом изнутри. Знает, что рыжеволосый ощущает то же самое, поэтому и остается стоять на месте, выбросив сигарету.       Долгое молчание прерывает нервный шепот брюнета и звук его шагов. Он двигается медленно, словно боясь спугнуть, и останавливается в полушаге от фатуи.       — У вас серьезно?       Мгновение Тарталья смотрит непонимающе, осознавая суть вопроса.       — А у вас?       Властелин Камня молчит и холодно смотрит на рыжеволосого в ответ. В правильном ответе он уверен, но сказать его не решается. Все еще презирает Аякса и не хочет возвращаться обратно в преисподнюю. И в то же время готов отдать все, за одно мгновение рядом с ним.       — Да.       Его разрывает на части, стоит произнести это вслух. Сейчас он думает, что ему просто нужен конец ради конца. Поставить твердую точку и жить дальше. Чтобы наверняка, чтобы не вспоминал и даже не желал о его возвращении.       Тарталья удивлённо вскидывает брови, а затем мягко улыбается, задерживая взгляд на губах и убеждённо говорит:       — Я рад за тебя, правда рад. — Кивает рыжеволосый, глядя на то, как Моракс меняется в лице. — И прости за все, надеюсь ты будешь счастлив с ним. Ты это заслужил.       Лицо свело в гримасе ужаса и непонимания. Чжун Ли ожидал услышать все что угодно, но не это. Неожиданно воздух снова попадает в лёгкие, стоит Аяксу приблизиться ближе и оставить легкое прикосновение губ на его щеке.       Прошел год, а Чайлд никак его не отпускал. Брюнет не знает, если ли у него отношения и не хотел переспрашивать. Он и так уже услышал исчерпывающий ответ. Не знает о его жизни и о том, что его заставило так сильно поменяться. Знает только то, что если сейчас ничего не предпримет, придется рухнуть со скалы и позволить воде заполнить легкие до отказа. Это в разы проще, чем жить в этом аду.       За стенами однотипных зданий звучат колокольчики, проигрывающие мелодию простенького вальса. Сейчас Моракс знает, чего хочет и уверен, что Тарталье это понравится.       Ладонь соскальзывает с рыжих волос и тянется к плечу. Чжун Ли дрожит и не скрывает этого. Закусывает губу и мягко кладет руки предвестника к себе на плечи.       — Потанцуешь со мной?       Аякс кивает, чуть сильнее сжимая руки на плечах. Ловит каждое прикосновение и чувствует ускоренное сердцебиение под ребрами. Тихо смеется, стоит Властелину Камня слегка приподнять и легко закружить возлюбленного. Это забавляет и позволяет на мгновение выпасть из реальности.       Чжун Ли расправляет ладонь и касается пальцами подбородка, мягко поглаживая. От ощущения тепла чужого дыхания рядом со своим ухом, брюнет словно задыхается. Самообладание сходит на нет, стоит рыжеволосому уткнуться носом в его шею, вдруг оказавшись настолько близко, что разум Властелин Камня окончательно перестает соображать. Прижимает его к стене в тесном переулке, обжигает дыханием и замирает, когда его губы останавливаются в нескольких миллиметрах ото рта. Замирает и ждёт. Не напирает, но упрямо надеется. И даже не успевает до конца осознать, когда горячий рот возлюбленного оказывается сначала на ключицах, а потом и на его собственных губах. Моракс быстро перехватывает инициативу так, что рыжеволосому остается лишь послушно открывать рот шире, впуская поглубже влажный язык. До глухого стона, легкой дрожи и удовольствия, пульсирующего по всему телу.       Губы у Тартальи мягкие, расслабленные и теплые, как и он сам. Властелин Камня отчаянно желает взять его на руки, отвести к себе домой, уложить в постель, накрыть теплым пледом и долго трахать, без прелюдии и совсем не нежно. А затем привязать к батарее бельевыми веревками и не позволять никому даже смотреть, не то что касаться.       Тарталья и сам не знает, что делает. Обещает себе, что не наделает глупостей, но ослабленный галстук и хриплое дыхание наводят на определённые мысли. Это слабое оправдание, но рыжеволосому банально не хочется его отпускать.       Чжун Ли расплывается в улыбке, гладит его по щеке и проводит пальцами по губам.       От мысли, что у Аякса могло что-то быть с Дотторе внизу бушуют волны. Хочется стереть фантомное ощущение их близости с его тела, и конечно же, все воспоминания. Чтобы не желал, отверг и даже не думал о подобном.       Чайлд словно знает, о чем он думает. Окидывает его взглядом, а затем легонько упирается в грудь одними кончиками пальцев, немного отстраняясь.       — Я так не могу, — Тарталья сверлит брюнета лукавым взглядом и одними губами касается мочки уха. — Мой парень будет против.       Властелин Камня смотрит холодно и пронизывающе, его вовсе не радует подобное заявление, хоть и есть огромный шанс того, что Чайлд попросту издевается.       — Пост сдал — пост принял.       Аякс прячет смешок за тихим покашливанием и тут же широко улыбается.       — Нет, серьезно, мне уже пора, — Чайлд морщится, нехотя поглядывая на часы. — Как-нибудь позже?       — Это обещание?       — Это обещание.       Тарталья томится желанием поскорее закончить этот невыносимо длинный день, Дотторе — нет. Он думает, что все постепенно возвращается на круги своя, а затем видит рыжеволосого. Смятенного, взвинченного и сильно растрепанного. Собственные мысли по этому поводу ему не нравятся и это выбивает из колеи.       Взгляд Доктора потяжелел. Он медленно повернулся к Аяксу, который постарался пройти на борт корабля незамеченным, словно его вовсе не выдавал развевающийся во все стороны длинный шарф.       — Ты куда собрался? — Он барабанит пальцами по стальному столбу, приподнимая брови. — Мы сегодня не отплываем.       Аякс прекрасно знал, что его хитрый манёвр не останется незамеченным, но все равно вздрагивает от неожиданности, стоит Дотторе его окликнуть.       — Шторм? — Спрашивает он, и его улыбка становится немного шире. — Получается мое опоздание спасло нам жизнь?       Доктор морщится, дергает плечом и соглашается, коротко закатив глаза.       — Только не говори, что ты повелся.       Чайлд чувствует себя уязвлённым. Смотрит сначала с недоумением, а после с раздражением. На самом деле, ему вовсе не нравится этот разговор и он совсем не припоминает, чтобы записывал блондина в личного психотерапевта.       — На что?       — На ухаживания, конечно, — Дотторе усмехнулся, глядя на его почти невинное выражение лица. — Или может он предложил тебе выпить, я не знаю. Ума не приложу, чем он еще мог тебя завлечь. Ты же полный придурок, все что угодно могло сработать.       Тарталья тут же захотел оправдаться, но вспоминая танец решил промолчать. Доктор его засмеёт. До конца жизни будет припоминать и ехидно улыбаться.       — С чего ты вообще решил, что мы виделись?       — Да ты же хуже ребенка, — насмешливо добавил блондин, наблюдая за хмурым лицом напарника. — Я на секунду отлучусь и какой-то злой дяденька поманит тебя конфетой. Разве я не прав?       Чувствуя небольшую ссадину на своей нижней губе, Аякс невольно провёл по ней языком и тихо рассмеялся.       — Ну, для начала не конфеткой, а вполне себе приятным ужином, — Чайлд посылает ему лукавую улыбку и поспешно сглатывает. — И потом, ничего не было. Совсем ничего.       Дотторе через силу кивает и улыбается. Получается, видимо, неубедительно, потому что брови Аякса сходятся на переносице.       Он никогда не имел привычки влезать в чужую личную жизнь, но сейчас всё его нутро кричит о том, что что-то не так. Может быть это изощренный план добраться до предвестника, а может способ эмоционального воздействия. Банальная, даже примитивная провокация для Тартальи может стать последней каплей и ему вовсе не хочется собирать своего друга по кускам.       Он молчал и долго сосредоточенно дышал. Хотелось просто запереть Чайлда на корабле и не выпускать до момента, пока тот не причалит к берегам Снежной. Но вместо этого он только вздыхает и медленно склоняется над Аяксом.       — Ты у него не первый и не последний, — он делает шаг назад, на долю секунды прикрывая глаза. — Ты умрешь, а он будет жить дальше целую вечность. Если ты его любишь, то пришло время отпустить.       Звучит отрезвляюще резко. Чайлд кривится, но теперь эти слова не скребут наждачкой по рёбрам.       Тарталья так привык к этой мысли, что теперь это звучит как мантра. Поначалу становилось тошно и в голове творился полный хаос. Все обесценивалось, не имело смысла. Внутри что-то ломалось и трещало, внося коррективы во всю его последующую жизнь. А затем рыжеволосый смог это принять. И это открыло новые пути, только как потом выяснилось, все дороги вели в ад и вместо принятия, внутри образовалась лишь пустота. Темная и засасывающая. Ведь любви до гроба у них не будет. И будущего у них уже нет. Ничего нет.       В следующий вечер Чайлд долго сидел у моря, касался пальцами ног холодных волн и ждал погоды в буквальном смысле этого слова. По выступам скал пробегали огоньки света и тени от старого маяка. Прошли целые сутки, но ветер не собирался утихать. Шторм исключал всякую мысль о посадке на судно и это навеивало тоску.       Ли Юэ осталось лишь отражением в мутном зеркале с разводами, и сейчас, вспоминая все, что было и думая о том, чему не суждено было случиться, Аякс отчаянно желал вычеркнуть эту поездку из своей памяти.       Неизвестно откуда взявшийся порыв холодного ветра ударил в лицо, заставляя отвернуться и прищурить глаза. С помутненным рассудком он даже не сразу заметил, как на плечи легло кашемировое пальто.       — Чудесное место ты выбрал, чтобы отдохнуть, — насмешливо шепчет брюнет, присаживаясь рядом. — Особенно когда на дворе поздняя осень.       Тарталья приподнимает брови и удивлённо смотрит на брюнета.       — Ты за мной следишь?       — Проходил мимо. — Моракс только вздыхает, останавливая взгляд на ногах рыжеволосого. — Носки надень.       Чайлд тихо хохочет, моментально отбивая словесный выпад.       — Надень сам если хочешь, — скептически поджимает губы фатуи, окинув брюнета оценивающим взглядом. — Мне и без них комфортно.       Аякс — нарцисс, нуждающийся иногда в тепле и заботе. Моракс — нет. Предпочитает скупой диалог прикосновениям и разочаровывается из-за излишних сантиментов.       И все же невольно напрягается, когда Тарталья оказывается рядом, потому что с ним это правило не работает. Напротив, брюнет млеет и теряет дар речи. Медленно сглатывает и манит к себе, с четким намереньем ненавязчиво прикоснуться.       Чжун Ли замирает на несколько мгновений, пока рыжеволосый одаривает его очередным лукавым взглядом, а затем нависает сверху. Обхватывает пальцами подбородок, аккуратно приподнимая его лицо и с прищуром рассматривает. По губам скользит насмешливая улыбка, и легко подхватив Аякса под ноги, мужчина хочет оставить несколько коротких поцелуев на лодыжке, но отстраняется. Мягко сжимает ступню и скользит взглядом по взволнованному лицу рыжеволосого.       — Позволь мне позаботиться о тебе.       На самом деле, Тарталья не ожидал подобного. Почти касаясь затылком земли и ощущая торс брюнета между своими бедрами, рыжеволосый подзавис. Не пытался высвободиться и решил подождать.       Глаза брюнета на секунду сужаются, прожигая в нем дыру. Властелин Камня аккуратно натягивает на ноги носки, оставляя гораздо больше теплых прикосновений, чем требовалось.       Чайлд кусает губы и отводит взгляд, ощущая мягкие касания пальцев на косточке. Провожает его взглядом, стоит брюнету отстраниться, чувствуя неясную тревогу. И остается в полном смятении, когда брюнет уже вовсю хохочет в голос.       — Я что-то не понял.       Тарталья озадачено моргает и пару секунд смотрит на него со всей серьезностью, но вскоре не выдерживает и смеется сам.       Аякс до сих пор трогательный и все еще с самыми мрачными мыслями внутри. Но он ему нравится. Слишком сильно, чтобы об этом не думать и мучительно долго, чтобы просто взять и отпустить.       — У меня есть кое-что сладкое и вкусное. — Брюнет скользит ладонью по плечу рыжеволосого, довольно цокая языком. — Как думаешь, что это?       — Ты про торт? — Уголки губ фатуи слегка приподнимаются. — Или про меня?       Моракс перевёл на него недовольный взгляд и вопросительно вскинул брови.       — Я про торт.       — А может все-таки про меня?       Чжун Ли закатывает глаза и смеется уже без всякой задней мысли. Ему кажется, что все возвращается на свои места, так, словно этого года и не было.       Брюнет распаковывает десерт и разрезает его на восемь частей. Приподнимает брови, когда рыжеволосый выхватывает коробку с китайской едой и поднимает голову, чтобы посмотреть ему в лицо.       — Кто сказал, что это для тебя?       — Ты же хотел позаботиться обо мне? — Довольно проворковал он, помешивая палочками лапшу. — Я не против.       Чайлд все еще плохо держит палочки, но надо отдать ему должное, получается у него уже гораздо лучше.       Моракс на мгновение замирает. Скользит взглядом по длинным бледным пальцам, острому кадыку и мягким губам. От вида рыжеволосого тепло расползается под рубашкой, а внутренние ликуют демоны. Властелин Камня не пытается избавиться от бесов. Нежно лелеет их, кормит, но не позволяет полностью овладеть своим разумом.       — Помочь?       Аякс подозрительно щурится, когда замечает на лице брюнета знакомую ухмылку.       Чжун Ли отодвигает десерт в сторону и садится позади него, почти вплотную прижимаясь к спине. Тарталья медленно оборачивается и несколько мгновений смотрит в непроницаемое лицо брюнета, а затем вздрагивает от неожиданности, стоит чужой руке накрыть его пальцы. Моракс аккуратно навязывает свои движения, управляя его рукой, довольно улыбаясь, когда предвестник послушно открывает рот, а затем замирает.       Где-то под ребрами разливается тепло и Чайлду однозначно нравится это состояние. Искренне хочется почувствовать напористые объятия, ненавязчивые касания пальцев на ключицах и столь желанные нежные слова. Рассмеяться от радости, а не от давящего чувства тревоги и отвращения. Набрать в легкие свежий воздух и пойти на поводу собственных чувств.       Но ничего не выходит.       Может, всё дело в их перспективах на будущее, а может и в нем самом. Но Тарталья понимает, что все это трагическая ошибка.       Глаза у Чжун Ли вовсе не стеклянные, как он думал. И улыбка настоящая, искренняя, без фальши. Моракс не сухая оболочка, разлетевшаяся пылью на ветру, он справился. У него есть все шансы на то, чтобы стать счастливым, хоть и не с ним. С кем-то непохожим на Аякса, более сдержанного и без тяжелого прошлого, тянущего камнем на дно.       Тарталья аккуратно отстраняется, тяжело вздыхает и смотрит на него с такой усталостью, что Властелин Камня вдруг ощущает сильный приступ тревоги.       — Тебе пора домой. — Чайлд морщится и с холодом уточняет. — Не заставляй своих близких волноваться.       Чжун Ли смотрит на него с мрачным непониманием и с трудом натягивает вежливую улыбку. Вокруг такая тишина, что брюнет отчетливо слышит тяжёлое дыхание возлюбленного.       — Не хочу показаться ублюдком, — Моракс улыбается, но совсем не весело. — Но если честно мне плевать.       Тарталья окинул его взглядом и усмехнулся. Возможно, это его пагубное влияние, а возможно, он таким и был. Одно Чайлд знает точно, если брюнет останется с ним, он навсегда потеряет шанс встретить того, кто на самом деле сделает его счастливым.       — И что ты предлагаешь? — Негромко проговаривает Тарталья, чуть сильнее сжимая чужую ладонь. — Я не могу с тобой остаться.       Взгляд у Аякса тусклый и мрачный, поэтому брюнет моментально чувствует подвох. Знает, что рыжеволосый ненавидит перемены и знает, что он сильно сбит с толку и не отдает себе отчет в том, что говорит. Всего на мгновение он ощущает неуверенность в его голосе и в то же время сердце бьётся слишком быстро от горящей внутри надежды.       — Если проблема в Фатуи, думаю, я смогу это принять. — Говорит тот неожиданно спокойным голосом. — Такой ответ тебе подходит?       Тарталья неподвижен, обескуражен и бледен. Подобного поворота он не ожидал. Догадывался, что брюнет мог снова предложить остаться, но аж никак не думал, что захочет поехать с ним.       По абсолютно непонятной для него причине Аякс не ощущает облегчения. Он не хочет, чтобы Моракс ехал за ним. Не хочет быть рядом. Целоваться под красным небом, готовить на завтрак тосты в вишневым джемом и чувствовать его запах на своей рубашке. Потому что этого слишком мало. Было бы здорово шагнуть под несущийся булыжник или хотя бы заклеить рот скотчем, но рыжеволосый не в силах сделать ни одного ни другого. Вместо этого получается лишь сказать правду.       — Я так не смогу, — начал Аякс слегка подрагивающим голосом . — Проводить вечера вместе, дарить тебе цветы, жить вместе. Затем, возможно, мы поженимся. Купим небольшой домик за городом, ты будешь приносить мне по утрам сладости из кондитерской, а я буду отсыпаться после тяжелой рабочей недели. Все будет чертовски странно, но нас это устроит. Мы проживем много лет вместе, пока не всплывет один маленький изъян. Я умру, а ты останешься жить еще тысячи лет.       Аякс рефлекторно дёргается и пытается отодвинуться, но брюнет крепко сжимает его ладонь.       Чжун Ли злится, настолько, что скулы сводит. Все это время рыжеволосого тревожило не только его прошлое, но и будущее рядом с ним. И вместо того, чтобы поговорить, он выбрал трусливо сбежать. Без шанса на разговор и без надежды на последующую встречу.       — Ты не мог сказать мне об этом раньше? — Моракс стискивает зубы. — Только не говори, что то, что вы устроили в Инадзуме это первая часть плана по разрушению небесного порядка?       — Ты себе льстишь, разумеется нет, — в голосе у Аякса искреннее недоумение, и брюнет едва ли в него верит. — Хотя, вызванная смертью Архонта война сыграла нам на руку.       Властелин Камня недовольно морщится, продолжает испытывающе смотреть и ждать ответов. Пальцы обхватывают острый подбородок, вздёргивают и заставляют посмотреть в глаза, отчего рыжеволосый поспешно вздрагивает.       — Если разрушить связь с богами, мир погрузится в хаос, в одно большое темное марево, пропитанное неконтролируемой энергией, разрушающей все, к чему только сможет дотянуться, — в голосе Моракса сквозят опасные нотки. — Ты этого хочешь?       — Ты сам продал свое Сердце Бога, ниточку, связывающую наш мир с Селестией. — Чайлд упирается в его плечи руками, вскидывает голову и ухмыляется. — Я лишь делал свою работу, в то время как ты осознанно продал свою божественность. Кто из нас хуже?       Они долго смотрят друг на друга в полном молчании. Чжун Ли приходится прикрыть глаза и выдохнуть, чтобы хоть как-то успокоиться.       — Я продал его из-за тебя, — Аякс напрягается в его руках. — Конечно, я устал жить. Конечно, я не вижу смысла в своем пребывании здесь. Я отказался от своей божественности, и ты тому причиной. Но это не повод все разрушить. Моя смертность в обмен на безграничный хаос это слишком высокая цена.       Чайлд кивает и дергает носом одновременно. У него трясутся плечи, но голос неожиданно оказался спокойным.       — Для меня повод, — Тарталья вздыхает где-то над ухом. — Мир, в котором кто-то получается безграничную силу, когда другой вынужден довольствоваться тем, что ему просто позволили в нем жить. Ты застрял и не можешь выбраться из временной петли. Мои друзья, жизнь которых хрупкая словно хрустальная ваза. Все это для меня повод.       Нет, он, конечно, знал о том, что Моракс этого не примет. Слишком долго он оберегал и взращивал Тайват, чтобы пойти наперекор цели своего существования ради какого-то идиота. Чайлд не обманывал себя, не жил в ложных надеждах. Просто у него не было Бога и он не видел мир таким, каким видел его Властелин Камня. Он не собирался прикладывать холодное металлическое дуло к своему виску ровно так же как и не собирался отступать. Для него это единственный выход и Аякс отчаянно желает верить в то, что это правильно.       — Я люблю тебя, — добавляет Тарталья, подбираясь ближе, почти вплотную. — Люблю.       Аякс склоняется над брюнетом и оставляет одно короткое прикосновение губами. Поцелуй не похож на поцелуй вовсе. Чжун Ли остается неподвижным, смотрит в чужие глаза, так и не касаясь его губ.       В штаб он вернулся уже на следующий день. Не успев разуться и оставить пальто на вешалке, бросился в ванную. Заперся там на всю ночь, с легкой надеждой остаться насовсем. Ему кажется, что все содержимое океана вместе с соленой водой, морскими водорослями и острыми кусочками раздробленных кораллов оказалось у него в легких.       Он долго сидел на холодном мраморном полу и не двигался. Смотрел на свои сцепленные пальцы и ловил взглядом отражение в дешевом замыленном зеркале. В голове сплошная пустота и почему-то Тарталью это успокаивает. Чайлду слишком хорошо от этой тишины. Он не скребет кожу обломанными ногтями, не заходится в истерическом смехе и не ищет крайнего. Не потому что смог отпустить, а потому что сил нет.       В четырех стенах сырой ванной он не застает первые лучи солнца. Интуитивно понимает, что пора спускаться. Касается пальцами холодного крана и быстро умывается.       Совещание проходит стабильно на повышенных тонах. Тарталья едва ли посвящен в тему. Изучает бетонную стену за спиной у Дотторе и неслышно постукивает пальцами по выступу деревянного стола.       — Здание будет полностью набито взрывчаткой, — говорит Скарамучча, прижимаясь затылком к стальной перегородке. — У них не будет шанса выбраться.       — Ты реально настолько тупой или просто издеваешься? — В голосе блондина слышны металлические нотки. — Там будет около десятка людей с Глазом Бога и твой выход из ситуации это нитроглицерин?       — А что по-твоему надежно? — Уголки губ Сказителя слегка приподнимаются.       Аякс с каждым вдохом погружается в свои мысли все глубже, держа в планах мысль вдохнуть другого воздуха — чистого и свежего, как после майского дождя или от порыва морозного ветра.       — Ты прав, взрыв, газ, обломки разрушенного здания летящего со всех сторон это не гарантия, — Скарамучча кидает на него яростный взгляд. — Так и что же мне сделать? Создать генно-модифицированного Бога убийцу? Или может призвать голодное адское чудовище, чтобы он сожрал это умопомрачительное мондштадтское войско из десяти человек?       Доктор не в силах сдержать смешка. Опускает ладонь на проявленную фотографию и четким, почти каллиграфическим почерком расписывает её оборот.       — Поступим так,— блондин почти вздыхает и откладывает фотографию в сторону. — Подождем, пока они все зайдут в наш импровизированный штаб, затем пустим газ и еще через минуту подорвем здание. Отправим указания сотрудникам прибыть на место в противогазах для подкрепления, а сами добьем тех кто останется в живых. Поставим блокпосты у каждого порта и даже если кто-то сможет выбраться живым и незамеченным из здания, уплыть с континента не сможет.       Тихо играющий из радио джаз вносит красок в общую палитру диалога. Казалось, воздух в комнате насквозь пронизан грехами, клубами дыма адского котла и тысячами маленькими бесами, нашептывающими грязные, тошнотворные мысли. Чайлд уже давно их игнорирует, ведь у него подписан контракт с настоящими демонами. Без пентаграмм нарисованных баллончиком в узких темных переулках, но с налогами вычтенными из зарплаты.       — Идея прекрасная, — голос Аякса хриплый и в глаза он совсем не смотрит. — Мы заманиваем путешественника на свою территорию, даем ложную наводку и подрываем его к чертовой матери. Есть одно «Но».       План Тарталью вовсе не впечатляет, но рыжеволосый обещал себе, что будет сдержанным.       — Под каким предлогом он решит сюда сунуться и с чего ты взял, что люди из Мондштадта будут с ним? — Он кивает самому себе и едва заметно усмехается. — Это слишком безрассудно сражаться с нами на наших же землях.       Дотторе вскидывает брови, удивлённый тем, что рыжеволосый все же заговорил. Широко улыбается, цепляет кончиками пальцев фотографию и делает шаг к старому креслу, присаживаясь напротив Аякса.       — Что на фотографии по-твоему?       Чайлд морщится, откидывается на спинку стула и неспешно закуривает.       — Избитая женщина? Девушка которая этого не заслужила? — Тарталья смотрит на него проникновенно, с непониманием. — Это её крики я слышал сегодня ночью?       Доктор заметил его неодобрительный взгляд и хмыкнул, стукнув по плечу.       — Расслабься, читать проповеди тебе не к лицу, — Блондин подмигнул ему, расслабленно откинулся на спинку кресла и выдохнул облако дыма. — Эта дама чертовски похожа на одного нашего знакомого, следовательно, похожа и на Люмин.       — Ты же не думаешь, что из-за плохого освещения и волос на лице Итэр свою родную сестру не узнает?       Лицо Дотторе было одновременно одухотворённым и сосредоточенным. Блондин вытянул ноги и прикрыл глаза, подставляя лицо под свет тусклой лампы.       — Если бы ты искал кого-то несколько лет, смог бы отказать себе в любопытстве? — Доктор плотно прижал руки к груди и тут же захохотал. — И отвечая на твой вопрос, Мондштадт одно из королевств, которые ведут с нами открытую войну. Они не упустят возможности вторгнуться на наши земли, а Итэр не настолько глуп, чтобы не попросить их о помощи.       Блондин вскинул голову и позволил себе ещё несколько секунд смотреть на рыжеволосого, прежде чем серьезным тоном добавить:       — Я отправлю письмо сегодня вечером, у нас будет два дня на подготовку. — Уверенно заявил тот. — А лично от тебя требуется за эти два дня смириться и не испортить ход операции.       Аякс демонстративно зевнул, лениво покачиваясь на стуле.       — С чего бы мне так делать?       Блондин тяжело сглатывает и задумчиво окидывает его мрачным взглядом.       — Моракс скорее всего тоже там будет.       Дотторе обещает, что всё будет хорошо. Дотторе — больной психопат. И Чайлд не лучше. Потому что верит.       Именно по этой причине он осмелился прийти.       Наблюдает за заминированным зданием с биноклем в руках из безопасного расстояния, и отсчитывает секунды по каплям стекающим из труб.       Тарталья всерьёз решил, что встречаться дальше с Чжун Ли не стоит. Он каждый раз обещал себе, что их встреча последняя. Что в следующий раз сможет отказать. И каждый раз план проваливался. Поэтому в тот же день после совещания поджег совместные фотографии на газовой конфорке. Он даже специально пнул камень во дворе, нашептывая его имя. А затем поднялся по лестнице, повесил пальто и принялся бинтовать стопу, потому что камень оказался не так прост.       Чуть позже он все же признал нелепость своих потуг и решил, что главное это оставаться с холодной головой и прозрачными намереньями. Потому что Богов для него нет, а вот Дьявол существует. Он видел его собственными глазами, в своей рубашке и с чашкой мятного чая. И вывести это нечисть оказалось сложнее, чем разгромить саму Селестию.       Когда же наконец к черному выходу штаба начали подходить люди, Аякс вдруг почувствовал, как его накрывает облегчение, потому что Моракса среди них не было. Чайлд упорно вглядывался, крутил головой, ища в толпе темный плащ с дурацкими пуговицами и янтарным камнем. Не то, чтобы его волновал этот сплошной обрывок теплых воспоминаний, просто иногда даже по воспоминаниям можно начать скорбеть.       Тарталья аккуратно пробирается среди кустов, чтобы осмотреть территорию и в случае чего подать коллегам сигнал действия. Глаза расширяются, стоит рыжеволосому заметить знакомую фигуру прямо у парадного входа. Ему кажется, словно за спиной у него подул холодный сквозняк. Аякс осторожно подносит пальцы к губам и накрывает рот ладонью, чтобы удержать глухой крик. Его не трясёт, хоть по взгляду видно, что внутри что-то рухнуло.       Несколько километров подряд Чайлд бежит следом. В полном ужасе и с привкусом горечи на языке, рыжеволосый залетает в здание и спешно поднимается по лестнице, стараясь лишний раз ни к чему не касаться. Он понимает, что все взлетит на воздух, стоит всем целям оказаться внутри и практически молится, чтобы те не спешили.       Чжун Ли ужасный собственник, с жуткой любовью к древним безвкусным безделушкам. По утрам пьет кофе с одной ложкой сахара и ненавидит запах табака. Предпочитает скрывать его вишневым парфюмом. Губы у него сухие и шершавые, а еще он смешно хмурится, когда чем-то взволнован. Он любит долго смотреть на рыжеволосого когда думает, что тот спит. Перебирать его волосы, пропуская их между пальцами и вдыхать аромат его шампуня.       Чжун Ли — нечто особенное для рыжеволосого. Аякс — единственная причина существования для Моракса.       Поэтому он не может остановиться.       Чайлд ужасно нервный и дёргается от каждого, даже самого тихого звука. Чувствует запах взрывчатки и подмечает тонкие проводки за картинами. Понимает, что не должен здесь находиться, но возможность потерять возлюбленного заставляет двигаться дальше.       Сердце учащённо бьется, и казалось, если хоть на секунду остановиться — все исчезнет. Он больше никогда не сможет открыть глаза. Не сможет внезапно его обнять и начать стягивать одежду еще до порога их квартиры, не сможет свернуться калачиком положив свою голову на плечо брюнету.       Лёгкие Аякса снова опаляет холодом, стоит открыть дверь в очередную пустую комнату. Его нигде нет. Тарталья прислоняется затылком к стене, а затем сползает вниз. Шумно выдыхает, закрывает глаза и стискивает запястье, впиваясь в кожу ногтями.       Его снова трясет, и набрав воздух в легкие, Чайлд с грохотом подрывается и бежит дальше. Останавливается в очередной тесной комнате и выглядывает из окна, чтобы убедиться в том, что никто еще не вошел в здание. Чувствует тяжесть на своём плече, резко оборачивается и ощущает, что сердце совсем перестает биться.       Объятия получаются теплыми, слишком нежными и цепкими. Аякс повисает на его шее, опаляя дыханием. Его прикосновения почти обжигали. Чжун Ли осторожно убирает рыжие волосы с лица и гладит по щеке. В его глазах столько тоски, что Тарталья готов в ней захлебнуться. Нырнуть на самое дно с привязанным к ноге камнем и выпустить оставшийся воздух из легких.       Аякс не мог заставить себя расслабиться и отвести взгляд от брюнета. Отпустить его хоть на мгновение и выкинуть из окна дьявольского здания. Тарталья цеплялся за него до последнего, не желая разрывать контакт, даже перед страхом смерти.       — Уходи отсюда. — Голос рыжеволосого прозвучал тихо и холодно. — Через окно, прямо сейчас.       Моракс запутывается пальцами в рыжих волосах. Гладит затылок и облизывает пересохшие губы таким же сухим языком.       — Ты пришел сюда спасти меня? — Чжун Ли двигает бровями и тихо смеётся. — Не стоило, никто сюда не войдет без моей команды, а провода я заметил еще на входе.       Чайлд прищурился, рассматривая брюнета, а после заметно увеличил дистанцию и хмыкнул.       — В таком случае, мне уже пора.       Прозвучало как-то нелепо. А еще до жути захотелось исчезнуть.       Аякс поспешно разворачивается и делает несколько шагов к двери, мысленно благодаря себя, что не успел сказать кучи слов, за которые потом было бы стыдно.       Чужие руки обхватывают его со спины неожиданно и также неожиданно разворачивают к себе и впечатывают в стену. Тарталья вздрагивает и переводит взгляд на провода в пошатнувшейся вазе. Он дышит глубже, вбирает аромат вишневого парфюма, а затем с силой упирается руками в чужую грудь.       — Ты сейчас это серьезно? — Шепчет Чайлд ему в лицо. — Здание может взорваться от одного лишнего движения, у нас в отношениях полный хаос и снизу стоит твой парень. Ты реально думаешь, что это подходящий момент?       Властелин Камня не отвечает, упрямо сжимает его губы своими и плотнее прижимает к стене. Закрывает глаза и глубоко вдыхает. Спускается ниже, проводит языком вдоль шеи и прикусывает, оставляя на коже багровые следы. Отстраняется лишь на мгновение, чтобы получше рассмотреть его лицо.       — Лучше момента нам не найти.       Моракс обхватывает его бедра ладонями, прижимает крепче и скользит вверх, сжимая пальцы на горле. Целует глубоко, с пошлым всхлипом просовывает язык в рот и давит на горло еще сильнее.       — Кажется, ты говорил, что твой парень будет против. — Брюнет демонстративно провел языком по мочке уха и громко выдохнул, — Как думаешь, Дотторе сильно обидится если я трахну тебя в том же месте, где он должен был меня убить?       Чайлд порывисто выдыхает и пытается разжать чужую ладонь на своей шее. Бьет брюнета под ребра, но из-за отсутствия дистанции, удар получается глухим и чересчур слабым.       — Если тебя это так сильно волнует, мы не встречаемся, — рыжеволосый запрокидывает голову и чувствует как из-за нехватки кислорода в глазах начинает темнеть. — И если ты сейчас не отпустишь руку, трахать ты будешь мой труп.       Чжун Ли слегка отшатывается от удара, но затем напирает еще сильнее. Аккуратно убирает ладонь, сжимает плечи и спускается поцелуями к ключицам, прикусывая их зубами.       — Да? — В голосе брюнета послышался смешок. — А мне кажется, у него совсем другое видение ситуации.       Моракс быстро расстегивает верхние пуговицы рубашки и губами нащупывает сосок, отчего рыжеволосый громко выдыхает и с силой сжимает пальцы на волосах Властелина Камня. Аякс тянет его за волосы назад, упрямо сверлит неодобрительным взглядом и снова стонет, когда тот оттягивает нижнее белье и оглаживает выступающую косточку таза.       Чжун Ли получает большое удовольствие от сопротивления рыжеволосого. Ему нравится видеть Чайлда беспомощным, зажатым в тиски, со сбитым дыханием и пошлым блеском в глазах. Когда комната наполняется душным воздухом, а рыжеволосый постепенно ослабляет сопротивление, прогибается в позвоночнике и томно выдыхает, сжимая пальцы уже не от недовольства, а от возбуждения.       Властелин Камня удовлетворенно хмыкает, не находя чужих следов на теле возлюбленного, но не отбрасывает эту мысль до конца. До тупого изнеможения покрывает шею засосами и укусами, от чего Аякс получает больше удовольствия, чем от всего остального.       Кожа у Тартальи нежная и бархатистая. Брюнету это особенно нравится. Оставлять на ней следы и с хищной улыбкой наблюдать как те приобретают форму, словно доказывая всему миру, что здесь ловить больше нечего.       Чжун Ли не хочет отдавать то, что давно назвал своим. Именно он выбрал рыжеволосого однажды и именно поэтому он не собирается делиться им сейчас. И ему глубоко плевать на моральную сторону вопроса. Плевать, что фактически они являются врагами, плевать, что об этом думают его поклонники, плевать даже на то, что об этом думает сам Аякс.       — Мы взлетим на воздух, — вдруг усмехается рыжеволосый.       — Не сегодня.       Чайлд чувствует дыхание смерти так близко, как если бы она вплотную сжимала свои пальцы на его глотке. И этом есть своя прелесть. Они ходят по тонкому лезвию ножа, балансируют на нем и по итогу сталкивают друг друга вниз.       Ну и к чёрту.       Аякс больше не сдерживается, ему почти все равно. Умереть от взрывной волны или утонуть в безграничном притяжении друг к другу. Лежать в сырой земле или в непримечательной урне на ветхой полке. Аякс не находит ни одной причины остановиться и готов разделить свое безумие на двоих.       Безумие ослепляет, очаровывает и притягивает. Они утопают в нем, цепляются за него, потому что обоим кажется, что только так они и могут жить.       Моракс мягко сжал плечи и толкнул рыжеволосого в сторону окна, торопливо приподнимая и сажая на подоконник. Расстегнул последнюю пуговицу на рубашке и с силой вжал его в стекло, заставляя выгибаться от самых легких прикосновений. Взгляд у брюнета мутный и расфокусированный и тем не менее, Чжун Ли все прекрасно замечает. Замечает как открывается дверь во дворе, замечает и тихий ритмичный звук таймера.       Движения Властелина Камня оказались быстрыми и почти незаметными. В одно мгновение он стоял напротив, в другое уже крепко прижимал рыжеволосого, прыгая с окна четвертого этажа.       Мощная ударная волна сотрясла землю. Обломки здания разлетелись по округе с чудовищной скоростью. Злобный рёв взрыва катился по долинам, оглушая и обездвиживая все живое в радиусе нескольких километров.       Властелин Камня преграждает путь летящим бетонным конструкциям, но ощущает, что теряет контроль. Судорожно закашливается и понимает, что его защиты может не хватить. Едкий газ уже успел разнестись через легкие по всему телу.       Бессилие слишком абстрактное понятие. Смерть слишком удобное. Моракс не принимает ни одно ни другое.       Асфальт они встречают относительно мягко. Чжун Ли на грани и рыжеволосый это понимает. В последний момент успевает использовать Глаз Бога и сгладить падение. Недостаточно, чтобы остаться в сознании, но существенно, чтобы дать щиту брюнета еще немного времени.

***

      Очнувшись, Властелин Камня не находит рядом с собой огромной плетёной корзиной, полной свежих фруктов, пряников и клубничных пирожных. Рыжеволосого тоже не находит. Лишь чёрно-белую мёртвую пустошь и глухие крики, отдающие звоном в ушах.       В горле пересохло, а внутри клокочет что-то чёрное и жгучее. Чжун Ли оборачивается на тихий звук за спиной, оценивающе окидывает знакомого взглядом и усмехается.       — Я пришел с миром, — Дотторе стоит с абсолютно незаинтересованным видом и держит в руке небольшой кейс с багряно-красной эмблемой. — Позволишь?       Взгляд брюнета острый, напряженный, недоверчивый.       Моракс думает, что блондину не составит труда его убить в таком состоянии. Искупаться в его крови с ног до головы, изуродовать его останки так, чтобы даже близкие не смогли опознать, а затем вернуться в штаб праздновать очередную победу Фатуи. И, наверное, это было бы заслужено. Но сейчас ничего из этого он делать не собирается, иначе, разрешения спрашивать он бы не стал.       Брюнет коротко кивает и не отрывает взгляда от Доктора. Тот встает на одно колено и с недовольством ищет что-то в сумке, бормоча себе под нос какую-то несуразицу.       — Не сочти за грубость, но мне пришлось сделать тебе переливание крови и еще несколько неприятных манипуляций пока ты лежал без сознания, — Говорит он, но чувствует себя довольным. — В свое оправдание скажу, если бы я этого не сделал, ты бы уже откинул копыта.       Моракс косится на него, а затем переводит взгляд на сгиб своего локтя, подмечая следы от иглы.       Сдержать возмущения не получается. Чжун Ли многозначительно закатывает глаза и глухо шипит, когда тот в ответ выливает почти полбутылки спирта на рваную рану.       — Где Чайлд?       — Его госпитализировали, но он в порядке, — Доктор крепко держит его за локоть, накладывая повязку. — Если бы не ты, все могло закончиться совсем мрачно.       Дотторе поворачивается к нему всем телом, тянет руку и давит кончиком пальца в грудь.       — С другой стороны, если бы не ты, он бы вообще туда не сунулся, — голос у блондина становится ниже, чем обычно. — Ты ведь заметил провода, что пошло не так?       Властелин Камня хмурится и не знает, что ответить. И поэтому долго молчит, вслушиваясь в чужое дыхание.       Конечно, его долго не было, но это не повод нарушать план. Команды никто не давал и это скорее повод покинуть территорию, чем войти в здание.       — Вероятно, заволновались.       — А знаешь, что думаю я? — Доктор привычно усмехается уголками рта. — Тебе больше не доверяют.       Моракс сглатывает, но смотрит нарочито расслабленно. Чжун Ли и сам догадывается, что такой исход их тесного сотрудничества с Аяксом вполне возможен. Своей вины он не видит и его лишь злит тот факт, что из-за тупого неведенья они с рыжеволосым чуть не погибли.       Тишина стала уже привычной. Дотторе потряхивал пробирку и смотрел куда-то сквозь, но с любопытством, словно пытаясь что-то рассмотреть.       — Знаешь, я тобой даже восхищаюсь, — хмыкнул Доктор, возвращая взгляд к брюнету. — Тысячелетия исполнять чужую волю и найти в себе силы отказаться от единственного шанса выбраться из этого ада. Ты даже безумнее чем Скарамучча, а он уж совсем крышей поехал.       После долгой паузы блондин, решил продолжить. Факт того, что с ним не хотят вести диалог, его нисколечко не смущал.       — Ты знал, что он однажды целую неделю пил кофе с солью, заверяя всех вокруг, что это делает его могущественнее?       Дотторе морщится и дергает плечами одновременно.       Ему вовсе не нравится диалог, лишь хочется чем-нибудь заполнить натянутое молчание. Немного сбавить градус напряжения, чтобы расположить брюнета и заодно получить желаемые ответы.       — Или вот, купил себе свисток и гордо заявил, что теперь играет на музыкальных инструментах.       — И как? — Моракс вскинул брови и с трудом удержал насмешку в голосе. — Сыграл что-нибудь?       Рассказ нейтральный, но Чжун Ли знает, чего он добивается. Нарочно поддается, но не позволяет словам захлестнуть его.       — Сыграл? — Дотторе был так возмущён, что даже забыл о перевязке. — Разве что на нервах. Этот мелкий ублюдок свистел только после полуночи и только под нашими с Чайлдом комнатами. Зато когда нас навещал Пульчинелла, у него якобы пропадало вдохновение.       Моракс уже не скрывает своего смеха. Кто бы мог подумать, что иногда опасные преступники и злейшие враги всего Тайвата могут побыть обычными людьми. Властелин Камня до сих пор в это не верит.       — Говорят, зимы у вас холодные, — Чжун Ли вновь расхохотался и дернул плечом. — В следующий раз стоит оставить его где-то в лесополосе. Может, найдется еще какой-то дурак, который решит его подобрать.       — Он как пес, — добавил Доктор, скептически щурясь — Хоть из страны вывози, все равно вернется.       Они переглянулись, а затем залились громким смехом. Чжун Ли ловит себя на мысли, что Дотторе не спешит протягивать руку помощи просто так. А фатуи, что брюнет осторожней, чем он думал. И все же решает воспользоваться моментом.       — Думаешь, тебе твои подвиги зачтутся?       Доктор имел слабость к неудобным вопросам, к тому же Властелин Камня был не в том положении, чтобы уйти от диалога и он нагло этим пользовался.       — Думаешь, вы сможете свергнуть Богов?       Когда же он наконец ответил, то Моракс почувствовал, как его накрывают противоречия. Дотторе выгодно не убивать его, и вероятно, склонить на свою сторону. И этот факт тошнотворно приятный, ведь это выход из затруднительного положения. И в то же время, Чжун Ли не уверен, что хочет этого.       — Селестия дала простым смертным божественное оружие и оставила смотрителей — своих личных марионеток, — Блондин возвращается к настойке, обмакивает её в ватные тампоны и крепко прижимает к ране. — Нравится быть мальчиком на побегушках?       Если бы можно было уйти, Властелин Камня хотел бы сделать это прямо сейчас. Он даже уже хотел встать, но осознанно отказываться от медицинской помощи уж слишком нелогично.       — Меня устраивает.       — Ты прожил уже слишком много, а теперь давай умножим эту цифру на десять. — Доктор скользнул взглядом по лицу пациента, подмечая, что тот совсем не верит в то, что говорит. — Стерпишь?       — Вполне. — А Чайлд? — Дотторе поморщился в гримасе отвращения. — Чайлд стерпит?       Злость режет легкие словно тончайшее лезвие кинжала и в его голове ни единой мысли, как остановить это сумасшествие. Доктор давит на болевые точки с такой виртуозностью, словно знает его как свои пять пальцев. Чжун Ли это не нравится. Откровенно злит. Чувствует это острее, с каждой секундой, и не до конца уверен, сможет ли сдержать себя в решающий момент.       — А теперь давай ближе к делу, — спрашивает он напрямую у блондина, едва ли не скрипя зубами. — Что ты конкретно от меня хочешь?       — У меня есть одно предложение, а у тебя нет совести. — Хмуро добавил фатуи. — Думаю, с этого может что-то получиться.       На корабле он оказывается спустя несколько часов. Тяжёлый, пропитанный солью деревянный корпус скрипит от сильных порывов северного ветра, и тем не менее, из-за отсутствия экипажа было слишком тихо.       Моракс знает, что после взрыва в живых осталось всего несколько человек, и это не гарантирует того, что они смогли добраться целыми. Совесть его не гложет, это было не его решение.       В порту влажно, сыро и туманно. Чжун Ли прижимается лбом к палубе и чувствует себя грязным. Словно Дотторе надавил там, где не надо. Залез в самые внутренности, разворотил и запачкал, оставляя свой гнилой след где-то внутри.       Моракс думает, что это все незначительно. Спускается в каюту, трёт уставшие глаза и проводит кончиками пальцев по лицу блондина. Итэр тяжело ранен, но у него все еще есть шанс.       — Слава богу ты жив, — Путешественник почти улыбается, но тут же откидывает голову на подушку. — Думаешь, остальные вернутся?       В каюте пахнет спиртом и кровью, словно в деревенском госпитале. Властелин Камня ненавидит этот запах. Слишком много воспоминаний за плечами с тем же ароматом, который успел ему порядком поднадоесть.       Мужчина достает сигарету, закуривает и откидывается на спинку стула, в надежде немного разбавить запах другим, еще более грубым и неприятным ароматом.       — Конечно, — наконец нарушает тишину брюнет. — Нужно немного времени.       Протянув руку, Моракс заводит выбившуюся прядь блондина ему за ухо и гладит по волосам.       — Уплывем когда все вернутся.       Итэр хочет верить, что так все и будет. И ему следовало бы прощения попросить. За недоверие, за беспокойство, за то, что слишком сильно боялся потерять его и за последующий неразумный выбор вызванный мучительной ревностью.       Взамен блондин молчит. Ему бы самому у себя прощения просить. В этот раз все обошлось, но в следующий такая ошибка может привести к трагическим последствиям.       По крайней мере, ему не сообщили плохие новости.       — Разумеется, — он внимательно рассматривает путешественника, вздыхает и через мгновение говорит. — Без них не уедем.       Итэр сжимает пальцами край кровати и трёт ладонью лоб, прикрыв глаза.       — Ты останешься со мной?       Вопрос прозвучал нейтрально, но Моракс все понял. Обнимает его за плечи и чувствует запах его духов. Ему кажется, что Властелина Камня, способного решить самые сложные проблемы больше нет. Он запутался и чувствует, словно мир, который он обязан был охранять, раздирает его плоть до костей, вырывает внутренности и кидается в него ошметками мяса.       Чжун Ли думает, что это временное помутнение, но сам остановиться уже не сможет.       — До твоего последнего выдоха.       От одной простой фразы по телу разливается удовлетворение. Итэр сразу же притягивает брюнета к себе за подбородок и целует. Он уже давно не доверяет друзьям, ровно столько же, насколько и не доверяет самому себе. Но Мораксу хочется верить. Тешить себя надеждой, что Властелин Камня не нарушает обещание и быть уверенным, что это не игра.       — Мой Глаз Порчи. — На ладонь легла цепочка с багровым кулоном. — В таком состоянии я не смогу его сохранить. Пообещай, что спрячешь его там, где даже я не смогу достать.       Итэр хочет думать, что брюнет счастлив. У него есть все, чтобы быть таковым. Потому что он будет рядом, потому что избавился от камня, тянущего его на дно, потому что защищает то, что всегда защищал.       — Он не твой, — брюнет встает со стула, изучая его лицо.       Моракс моментально помрачнел, вспоминая об Аяксе, а голос разрезал очень знакомый хруст стекла.       — Но я его спрячу. — Мужчина рассматривает кулон несколько секунд, а затем аккуратно сжимает его в ладони и кладет в карман. — Там ты его точно не сможешь достать.       Чжун Ли уже давно перестал быть Властелином Камня. И нерушимость контракта потеряла для него всякое значение.       Моракс морщится, сдавливает переносицу пальцами и болезненно хмурится. Проходится взглядом по всему телу блондина, останавливаясь на шее.       Итэр делает вид, что не понимает. Чжун Ли делает вид, что верит.       Мужчина делает несколько шагов к кровати, отчего путешественник вздрагивает и машинально двигается к краю. Иррациональный страх прокатывается по всему телу, а в голове возникает необъяснимое желание не шевелиться и затаить дыхание.       Брюнет двигается медленно, склоняется над юношей и в обманчиво ласковом движении скользит пальцами по ключицам. На палубе слышен глухой шум, но выражение лица блондина не меняется. Итэр резко поднимает голову и встречается со слегка помутненным и совсем пустым взглядом янтарных глаз.       — Кто-то вернулся. — Путешественник говорит расслабленно и лишь легкая дрожь в руке выдает его напряжение. — Встретишь его?       Моракс ведет пальцами от ключиц, по шее к подбородку, чуть сжимая и откидывая голову блондина назад. Другой рукой скользит по выпирающему кадыку и едва заметно улыбается.       — Это ветер.       Итэр все понял. Его друзья мертвы, никто из них не выбрался и виной всему он. Потому что доверился и потому что полюбил. Полюбил то, что любить неестественно — гниющий разум, искалеченную душу, Бога, рассыпающегося в прах.       Мужчина аккуратно накрывает ладонью рот путешественника и замирает на несколько секунд, с любопытством рассматривая его лицо.       За плечами у брюнета целая колыбель из костей, но в этот раз дело не в долге. Его руки не запачканы в крови, он искупался в ней с головы до ног. Утонул в разорванной плоти, ошметках человеческих тел и глухих стенаний. Удобно верить, что не по своему желанию, но это был его выбор. Он выбрал путь, который ему показали и ни разу не задумался о том, что можно жить по-другому. Своими же руками выкопал дорогу в ад и не в праве винить судьбу, что та поставила его перед несправедливым выбором.       Моракс запутался, чувствует, как падает в бездну и готов падать в нее снова и снова. Не видит разницы между убийством врагов Тайвата, за которое прославляют и убийством Богов, которые ни чем не лучше, но по какой-то причине неприкосновенны.       Чжун Ли переступает черту только, когда это необходимо. Его старания только смешат Богов, ведь Властелин Камня это просто орудие, без права выбора. Он должен защищать, любить союзников и не щадить в своем наказании врагов. Удивительное противоречие, ведь союзники ничем не лучше врагов, а навязанная любовь к Тайвату не помогает исцелить насквозь прогнившую душу.       Мужчина сжимает ладонь на горле, а другой крепко давит на рот, не позволяя блондину вдохнуть. Итэр слаб и от напряжения рана на торсе сильно кровоточит. От каждой багровой капли на рубашке путешественника по венам начинает течь наслаждение, заполняя его разум.       Сейчас в блондине он видит не жертву, а лишь очередное напоминание о людях, отстаивающий небесный порядок. Порядок, где нет отличий между защитой близких и геноцидом. Порядок, где сильные строят виселицы на главной площади, а слабые молча повинуются, и даже, порицают казненного. Порядок, из-за которого он проклят.       Итэр кусает ладонь, вцепившись пальцами в чужую руку, до треска ногтей и глухого стона. Чувствует, как в висках зарождается свинцовая тяжесть, а перед глазами становится мутно. Чувствует ускоренное биение собственного сердца и тяжесть в грудной клетке, словно ту до отказа набили бетоном. В горле становится сухо и горько и блондин до последнего не верит, что именно так все закончится.       Глаза путешественника наливаются кровью, постепенно становясь стеклянными и пустыми. Чжун Ли продолжает держать руку на горле, даже после того, как артерия на шее замерла. Моракс ненавидит. Настолько, что даже после смерти хочет сделать больно. Моракс любит. Настолько, что готов пойти против своих создателей, лишь бы быть рядом.       Чайлд теряет счет времени. Сдирает кожу и вдавливает острый край лезвия глубже. Натягивает улыбку, которая в мгновение трещит и впивается незримыми осколками в челюсть. Закусывает нижнюю губу, когда из-за дрожи в руке опасная бритва падает в раковину. В практически полной темноте капли крови кажутся лишь алой пеленой перед глазами. Всё это противоестественно и неправильно, но ведь насколько удобно.       Ты перестаешь чувствовать, перестаешь на что-либо надеяться, перестаешь лгать и чувствовать боль. Перестаешь жить в шаге от пули в лоб, без понимания дня и ночи. Перестаешь верить в судьбу.       Тарталья приходит к этому выводу не сразу. Чувствует тяжесть, когда Моракс становится навязчивой идеей, стирающей привычное равнодушие и прожигающей внутренности. Чувствует жгучую ненависть, когда в разлагающемся теле, покрытым копошащимися червями узнает дорогого сердцу человека. Отлично справляется, когда Властелин Камня уходит из его жизни. И на душе становиться спокойней, стоит оставить черные дыры на лицах прохожих.       По-настоящему винить кого-то не выходит, ведь дело не в прошлом, а в нем самом. Он утонул в крови и грязи, с удовольствием упиваясь чужой болью. Его ненависть ослепительна, хаотична и беспощадна. Она цепляется когтями за ребра, вспарывает внутренности и звонко смеется на его попытки выбраться из этой бездны.       Аякс отдает себе отчет, что зашел слишком далеко, чтобы остановиться. Отстирывает капли крови с рубашки, но не обеляет душу. С радостью точит об нее клыки, навечно застывая с остекленевшими глазами. Падает в преисподнюю и не хочет возвращаться назад.       Лезвие разрывает кожу, вспарывает мясо, но не протыкает вену. Тарталья ёрзает, сжимает челюсть и пытается унять дрожь. Шумно выдыхает, в очередной раз роняя лезвие и сжимает кожу на запястье, желая увидеть результат своих стараний.       Чайлд совсем не хочет умирать, и уж тем более, не хочет умирать таким образом. В затхлой ванной, стоя над покрывшейся плесенью раковиной с жалким куском стали в руке.       Чайлд безумно хочет избавить мир от монстра. Не заставлять невиновных ощущать бессмысленность и жестокость своего уродства, когда ненависть утробным шепотом напомнит о своем присутствии.       Выдохнув, Тарталья запрокинул шею, и принялся рассматривать потолок сквозь опущенные ресницы. Ему следовало успокоиться и набраться смелости, но сил на то, чтобы хотя бы пальцем двинуть не было. Под кожей пульсирует боль, и рыжеволосый чувствует себя суицидально настроенным подростком, который даже сдаться нормально не может.       Аякс ощущает в воздухе угрозу, когда чужие пальцы вынимают лезвие из плоти, приставляют к коже шеи и давят. Моракс сжимает его подбородок, а затем на мгновение убирает опасную бритву, нажимая ладонью между лопаток, чтобы рыжеволосый прогнулся.       — Ты так любезен. — Рыжеволосый сжимает ладони в кулаки и крепко стискивает зубы. — Хочешь помочь?       Чжун Ли невесомо ведет лезвие от ключиц, по кадыку, к пульсирующей артерии. Почти ощущает толчки крови по сосудам и кусает губы, жмурясь от удовольствия.       — Ты решил от меня сбежать? — Брюнет улыбается, склоняется к его лицу и шепчет прямо на ухо, прикусывая мочку. — В таком случае позволишь дать тебе совет?       Моракс аккуратно расстегивает верхние пуговицы на рубашке, оголяя плечи и прикусывает кожу, тут же заглаживая след от зубов языком. Пальцами второй руки небрежно водит сталью по коже, надавливая чуть сильнее, стоит рыжеволосому двинуться.       — Либо беги со мной, либо от меня.       Тарталья со скептическим недоумением выгибает бровь и хмыкает. При тусклом свете потолочной лампы подмечает алые пятна на рубашке, цветущие синяки на запястье и отметины от ногтей. Явственно чувствует, как горло сохнет от желания сломать брюнету пару костей, но не торопится, медленно оценивая ситуацию.       Чжун Ли медленно проводит языком по губе, долго смотрит в отражение и неторопливо стягивает перчатку. Заводит выбившуюся прядь волос Аякса ему за ухо в обманчиво нежном жесте, а после резко сжимает челюсть и просовывает внутрь два пальца, надавливая на язык. Чайлд хватается ладонями за край раковины, послушно облизывая пальцы, скользя языком между ними. Чувствует, как подбородок становится влажный и ловит себя на мысли, что пальцев, оглаживающих его рот изнутри и опасных ноток в голосе слишком мало, чтобы хоть немного его заинтриговать.       Брюнет с легкостью читает азарт захватывающий рыжеволосого. Свободной рукой разжимает челюсть пошире, прикладывая лезвие к нижней губе, а затем с силой надавливает на подбородок, тем самым заставляя Аякса прикусить его зубами.       — Сожми сильнее, — Моракс поморщился и недовольно цокнул языком. — Сожми, говорю.       Тарталья шумно сглатывает и широко раскрывает глаза, ощущая пронизывающую боль и вкус железа во рту. Брюнет касается кончиками пальцев его ключиц, скул, очерчивает линию губ и проводит ногтями по затылку. Судорожно выдыхает, а затем сжимает одной рукой шею фатуи, проминая позвонки. Протягивает цепочку вдоль шеи, щурясь, чтобы внимательнее рассмотреть выражение лица Аякса, а затем аккуратно застегивает.       Этого с лихвой достаточно, чтобы разжечь затухающий костёр.       Аякс вскидывает голову и смотрит с усмешкой. Долго рассматривает Глаз Порчи, свисающий на груди, словно желая выжечь в нем дыру. Моракс сделал неправильный выбор. Предпочел мучительную смерть. Он думает, что это все глупая игра, но в глазах брюнета столько усталой мольбы, что у рыжеволосого вновь что-то сжимается в районе легких.       Он искренен. И Тарталье так хочется снова ощутить его близость, что ему плевать на то, что правильно, а что нет. Он готов столкнуть его с тонкого каната и потянуть за собой во тьму. Искупаться в крови с ног до головы и не отпускать даже если будет умолять, стоя на коленях и захлебываясь отвращением.       Аякс эгоист, плевавший на мораль и законы. Был таким с рождения и отрицал это, пытаясь поступать правильно. Он устал от сопротивления, и устал от последствий правильных поступков. Единственное, что он осознаёт, это то, что хочет, чтобы брюнет остался здесь, рядом с ним.       Чайлд выплевывает лезвие изо рта, резко разворачивается лицом к брюнету, обжигая его взглядом.       — Решил взять на себя роль плохого мальчика? — Произнёс он уже хрипло. — И в чем твой интерес?       Моракс смотрит на него сверху вниз, оценивающе окидывает взглядом и усмехается.       — Ты мой интерес.       Тарталья застывает лишь на мгновение, а затем прерывисто и громко смеется, ощущая вкус отчаяния на языке. Смертельный яд впрыскивается под кожу и разносится по венам так быстро, что они не могут отказаться от удовольствия лично уничтожить друг друга.       Чжун Ли сжал в ладонях тонкую шею, ощущая приставленное к груди лезвие ножа. Бьет по локтевому суставу, заставляя рыжеволосого выронить нож и сделать шаг назад. Тарталья дёргает уголком губ, а после резко хватает за затылок и с силой прикладывает брюнета лбом к стене. Моракс реагирует моментально. Одним ударом под ребра сбивает дыхание рыжеволосого, сжимает плечи и прижимает к холодному кафелю.       Взгляд Аякса гипнотизировал, окутывал липкими сетями и пожирал изнутри. Брюнету это нравится. Пробуждает внутри что-то тёмное, жадное и чудовищно голодное.       У Властелина Камня свои аппетиты. Архонт падок на то, что пачкает каплями крови сталь, губы и язык. Щепетильно относится ко всему изящному и дорогостоящему, пускай даже если вещь насквозь прогнила изнутри. Его будоражит все опасное и непредсказуемое, то, чего ни в ком другом он так явно не ощущал.        Бездна в рыжеволосом обдаёт жаром и отдает томительным удовольствием внизу живота. Раскалённая словно лава в один момент, а в другой — холоднее чем ледяная колыбель. Испепеляющая кожу, выворачивающая внутренности, но обладающая особым магнетизмом. Моракс никогда ничего подобного не чувствовал.       Властелин Камня никогда не любил, это слишком уязвимая позиция. Не желал впускать людей в свой клубок, чтобы не запутаться саму. Аякс — исключение. Воздух рядом с ним становится настолько плотным, что вдохнуть невозможно. Маски ломаются одна за другой с таким же треском, с каким Моракс ломает позвонки на шее путешественника. Потому что Чайлд этого стоит. Потому что Властелин Камня может любить лишь такого же как и он сам. Потому что бессмертие — слишком скучная пытка, и Чжун Ли с радостью отдаст предпочтение другой. Той, где одно дыхание на двоих, управляемый хаос и ощущение полной безнадежности вперемешку с безумием и удовольствием.       — Думаю, тебе нужен полный комплект украшений, — брюнет усмехнулся, вплетая пальцы в его волосы, аккуратно поглаживая кожу головы.       Немного помедлив, Моракс несколько резковато провел горячей ладонью от плеча к запястью, оглаживая пальцы. Свободной рукой потянулся в карман за бархатной коробочкой с кольцом, но остановился, когда чужая ладонь легла поверх его. Тарталья разжимает пальцы брюнета и просовывает руку между тканью и кожей, щекоча шею своим горячим дыханием.       — Нет, — Аякс опускает руки на пояс брюк, медленно выдёргивает ремень и лишь мельком поглядывает на него. — Уверяю тебя, не нужен.       Лёд внутри становится ещё толще. Чжун Ли ощутимо сжимает пальцы на горле, чувствуя сбитое дыхание рыжеволосого. Толкает затылком в стену, а затем дергает на себя, вовлекая в поцелуй. Чайлд фыркает и в отместку сильно кусает за нижнюю губу, сжимая пальцами чужие бёдра почти до синяков. Усмехнувшись, брюнет обводит указательным пальцем губы рыжеволосого и резко разворачивает его, прижимает к стене, выворачивает руки и скользит кончиком языка по мочке уха, прикусывая её. Возвращает руку на горло и давит на кадык, контролируя дыхание.       — Не припоминаю, чтобы я спрашивал разрешения. — Моракс едва заметно скривился.       Аякс поворачивает голову и долго рассматривает лицо возлюбленного, не скрывая хитрой усмешки и лукавого взгляда.       — Заставь меня сказать «‎Да».       Мужчина тут же подхватывает на руки тянущегося к нему рыжеволосого, а затем крепко обвивает руками, направляясь в сторону комнаты. Толкает Тарталью спиной на диван, наваливаясь сверху и невольно сглатывает, видя на его губах лёгкую самодовольную ухмылку. Чайлд вскидывает голову вверх и прикрывает глаза, расстёгивая пуговицы своей рубашки. Он не стал её снимать, лишь раздвинул полы, обнажая торс.       ​Чжун Ли думает, что Аякс безумно красивый в одежде, но без нее и вовсе неприлично изысканный. Брюнет быстро стягивает лишнюю ткань с плеч, гладит большим пальцем губы, а затем резко проникает внутрь. Аякс обхватывает палец и скользит по нему языком. Сжимает запястье и проделывает то же самое с остальными, чуть вздрагивая, когда другой рукой Чжун Ли впивается ему в подбородок, приподнимая голову чуть выше и заставляя посмотреть на себя в упор.       Моракс улыбается уголками губ, переворачивает на живот и крепко вжимает рыжеволосого в диван. Щекой Аякс ощущает его холодное сбитое дыхание и медленно сглатывает. Чжун Ли несколько мгновений возится ремнём, стаскивает с бёдер брюки и тут же склоняется к шее возлюбленного. Опускается дорожкой мокрых поцелуев по позвоночнику, отчего Аякс выгибается в пояснице и стонет — чуть хрипло, с надрывом.       Чайлд слышит шумное дыхание Моракса, чувствует лёгкий запах его шампуня и ощущает, что диван под ним горячий и немного влажный. От всего этого волоски на руках встают дыбом и рыжеволосый тянет руку вниз, чтобы коснуться себя, но брюнет перехватывает его запястье. Свободной рукой оглаживает внутреннюю сторону бедра и склоняется, чтобы оставить на ней пару мокрых поцелуев.       Мужчина скользит ладонью от талии к лопаткам, а затем обратно к бедрам. Грубо сжимает ягодицы, оцарапывая их ногтями. Тарталья хрипло шипит, когда брюнет медленно входит и упирается локтями в диван. Чжун Ли с наслаждением наблюдает за каждым изменением в мимике возлюбленного. Толкается глубже, обхватывает пальцами запястье, тянет за волосы и окончательно плавится. Ускоряет ритм и входит до упора, гортанно постанывая. По губам брюнета скользит улыбка, когда Аякс приоткрывает рот сильнее, тут же закрывая его рукой.       — Скажи.       Чайлд вспыхивает и глухо мычит в свою ладонь. Моракс не торопит, но перехватывает руку за запястье и заводит за спину, крепко прижимая к пояснице. Свободной рукой сжимает пальцы на бедре почти до синяков, плотнее насаживая рыжеволосого на себя.       — Скажи уже.       Аякс сжимает ладони в кулаки, выгибается и стискивает челюсть на обивке. Властелин Камня не нежничает и закусывает губу теперь только ради привкуса крови во рту. Берет достаточно активный, ритмичный темп, а затем нарочно замедляется. Сжимает горло рыжеволосого, давит на кадык, неторопливо тянет его руку вверх вдоль позвоночника и старательно прикусывает кожу на шее. Разжимает пальцы на запястье, нащупывает ремень и с удовлетворением шлепает им по ягодицам, до заметных кровоподтеков и крайне неприличных звуков срывающихся с губ.       — Боже, да что ты хочешь?       Моракс смотрит с неутихающим наслаждением, аккуратно обхватывает его член пальцами, принимаясь ласкать в такт своим толчкам.       — Тебя, — улыбка на лице Чжун Ли превращается в самодовольную гримасу, когда рыжеволосый тает под его руками. — Только тебя.       Чайлд плещется в стыдливом удовольствии. Хотелось ласкать брюнета руками и губами, оставлять на светлой коже свои следы, чувствуя её вкус и впитывая её запах. Но Аякс не хотел такой лёгкой и простой победы. Не хотел всецело принадлежать. Не хотел окончательно лишать себя рассудка.       Но Тарталья все равно сдается. Потому что Чжун Ли — одно большое исключение из всех возможных правил. От его нежных прикосновений кожа покрывается корочкой льда и пылает алым пламенем одновременно. От изучающе-снисходительного взгляда разум фатуи теряет контроль и пьянеет моментально. А где-то внутри мерзкий утробный голос шепчет о том, что Моракс необходимость, заставляющая нервные окончания плавиться, а тело умирать в беспощадном наслаждении, чтобы потом раз за разом возрождаться из пепла его дыхания.       — Да.       Чайлд произнес это тихо, шепотом, но Чжун Ли удовлетворённо улыбнулся. Вцепился в его плечи руками, вошёл до самого основания и ускорил темп, не сводя взгляда с лица. Аякс крупно дрожит и царапает ногтями обивку дивана. Закусывает губу, чувствуя на языке металлический привкус крови. Упивается его запахом и жадными прикосновениями, громко постанывая от накрывающего удовольствия.       Моракс нависает сверху, больно сжимает подбородок и упирается губами в ушную раковину. Прикусывает мочку уха, тем самым затыкая себе рот, а затем грубо входит внутрь и не сдерживает стон, когда рыжеволосый подаётся бёдрами назад.       Он точно знает, что ему нравится грубость. И совсем немного боли. Потому что Аякс позволяет, а Моракс почти настаивает на этом.       — Четче и громче, — брюнет произносит это таким властным голосом, что у Чайлда не остается и шанса на непослушание.       Тарталья приоткрывает рот, чувствуя, как под кожей часто бьётся пульс. Шипит от укусов и гортанно стонет, открыто наслаждаясь происходящим. Голос у рыжеволосого такой, что только от одного звука кончить можно. Чжун Ли поднимает его за бедра, сгибает ноги в коленях, практически вгрызается в плечо и входит резко, до упора.       — Да, блядь, да!       Заканчивают они практически одновременно. Моракс изливается внутрь, чувствуя, как пульсируют мышцы чужого тела. Медленно выходит, аккуратно разворачивая возлюбленного к себе лицом и крепко обвивает руками. Чайлд улыбается своим мыслям, пытаясь отдышаться. Его «люблю» так и остается на кончике языка, когда брюнет целует его — чувственно, сладко и нежно. Аккуратно и неторопливо касаясь губами, слегка покусывая. Так, что Аякс даже дышать перестает.       Чжун Ли касается пальцами его груди, ощущая биение сердце. Свободной рукой подхватывает коробочку с пола, чувствуя как в груди растекается что-то нежное и теплое. Даже от такого мимолётного касания к ладони возлюбленного тело пробирает крупная дрожь.       Моракс аккуратно надевает кольцо на палец, несколько секунд молчит и наконец подаётся вперёд. В его глазах снова упрямство и непоколебимая уверенность, в том, что Аякс всецело принадлежит ему, но теперь все иначе.       Никто из них не хочет победы, они оба желают смерти. Закружиться в вальсе собственных противоречий и оставить свой след в хрупкой вечности. Вращаясь, до вывиха суставов и приступов тошноты. Впиваться в горло друг друга, заражая желанием рухнуть на дно пропасти, из которой никогда не смогут выбраться.       Чайлд желает продлить падение чуть дольше, чем требуется. Посадить в душе брюнета проклятый росток и с интересом наблюдать, как тот пустит корни.       Чжун Ли думает, что это небольшая цена. Росток уже давно пророс и выпустил яд, растекающийся по венам, заполняющий разум и отнимающий контроль над телом.       Его устраивает такой исход событий.       В конце концов, этого оказывается достаточно, чтобы в израненной груди слабо стукнуло сердце.