У всего есть цена

Будильник разрывает голову. Бессонные ночи с каждым годом даются все труднее. Где эти беззаботные студенческие годы, когда лучшей способностью было не спать сутки, а то и двое, да еще и идти потом на вечеринки. Сейчас же такое ощущение, что вместо мозга в черепную коробку засунули кусок металла. Нет никаких сил даже для того, чтобы просто повернуться на другой бок, потому что рука перестает подавать признаки жизни. Не так уж она и нужна Антону, видимо. Но встать все равно приходится, потому что Арсений изъявил желание где-нибудь позавтракать. Сегодня ему будет точно не до завтрака, потому что в планах самый тяжелый разговор. К нему невозможно подготовиться, поэтому Шастун спокойно идет в душ, пытаясь стереть с кожи свою вчерашнюю истерику, но получает только горящую кожу от своей деревянной щетки. Это не смыть, оно останется навсегда. В зеркале снова на него глядит незнакомец, моргая уставшими глазами. Антон устало отводит взгляд и выходит в коридор. Есть совершенно не хочется, но парень игнорирует легкую тошноту, запихивая в себя печенье. Вместо чая сегодня стакан воды, а вместо «доброе утро» - «нам очень нужно поговорить». Волнение нарастает с каждой секундой, с каждой ступенью, по которой спускается Антон. 2 пролета, а будто портал прямиком в ад. Арсений встречает его в прихожей, беспокойно суетится, бегает глазами по осунувшемуся лицу парня. Пытается понять, что случилось. Первым уходит, приглашая в гостиную. Антон легонько касается кармана своих штанов, нащупывая бархатную упаковку, и с тихим вздохом проходит в комнату. - Ну что случилось? Иди сюда, - Он разводит руки, приглашая в свои объятия, и Шастун не может сопротивляться. Прижимается, нежно поглаживая чужую спину, утыкаясь носом в шею, оставляя на ней легкие поцелуи. Сдерживает упрямые слезы. Чувствует на своей спине теплые родные руки. Они же берут его лицо, чуть отводя от мужчины, заставляя смотреть в глаза. Невозможно красивые. - Ты как картина, которую я хотел бы изучать вечно… - шепчет Антон, погружаясь в синеву. Видит смущение на лице напротив и от этого слегка улыбается. Не сводя взгляда берет одну руку Арсения и начинает целовать запястье, ладонь, пальцы. - У меня плохое предчувствие, - тихо отвечает Попов, аккуратно убирая руку. - К сожалению, интуиция тебя не подводит. Они садятся в кресла друг напротив друга. - Арс, я хочу, чтобы ты знал. Я безумно люблю тебя. Это чистая правда. Хочу, чтобы ты верил и знал, - начинает Антон, рассматривая лицо напротив, желая побольше запомнить для себя. - И я тебя люблю, Антош, расскажи мне, мы справимся вместе, что бы ни было, - Арсений касается руки Шастуна, а тот мотает головой, трясет отросшей кудрявой челкой. - Прости меня, пожалуйста, - шепчет парень, опуская взгляд вниз, на свои руки. - Я… Впервые слышу твои извинения… Антон, блять, что случилось? Я сам не свой уже, не мучай меня! – под конец мужчина повышает голос, не выдерживая напряжения. - До вчерашнего дня это не должно было иметь такого значения. Я знаю твою племянницу. Карину. – Смотрит выжидающе, но получает лишь недоумение. - Ну… И что? К чему тут она? – он явно не понимает, хотя должен быть в курсе. - Арс, это был я. И тишина касается самих нервов. Рвет их нещадно, ниточку за ниточкой. Сердце колотится настолько бешено, что кажется, будто его слышно даже на улице. Ладони потеют, колено начинает трястись само по себе, отдельно от сознания Антона, который все еще смотрит, даже не моргая. Эмоции Попова сменяются. Сначала брови хмурятся, запуская в голове механизмы, вытаскивая давние воспоминания. Взгляд становится осознанным, а после синие глаза, кажется, полностью чернеют. Арсений садится на самый край кресла, ставит локти на свои колени, еще сильнее приближаясь к Антону, который даже не шевелится, принимая любую реакцию Арса. - Не должно было иметь значения, Шаст? Много ли у тебя, блять, суицидников в семье? А? Дай угадаю – ни одного! – Арсений взрывается, размахивая руками прямо перед лицом парня, который так и может сдвинуться с места, - она же вены вскрыла, Антон, как можно было довести до этого бедную девочку? Он подрывается с кресла, начинает наматывать круги по комнате, сжимая темные волосы на затылке. - И меня хотел затащить в свои ловушки, да? Если бы не она, а? Не просто же так ты себя вел, как настоящий долбаеб. Заставил влюбиться, рассказывал сказки. Это очередная игра твоя в любовь? «Арсений, я люблю тебя» , - начинает он передразнивать, искажая голос, - твои слова ничерта не стоят, Антон! Я потратил все свои эмоции ради этого мерзкого признания! Я лишь хотел быть тем, кого ты любишь… Попов, наконец-то, останавливается посередине комнаты, безжизненно опуская руки. Сил говорить у него больше нет. - Я и люблю, но больше ты мне не поверишь. Ты перевернул мой мир за это короткое время, я почувствовал себя снова живым. – Антон оборачивается, наблюдая за фигурой мужчины. Тот так и стоит, смотрит сверху вниз на парня с ненавистью и сожалением. - В тот момент вся моя семья желала смерти тому человеку. Сейчас я могу сказать это ему в лицо, - взгляд холодеет за секунды, пуская по телу Антона неприятные мурашки. Но в этот момент его губы расплываются в самой искренней улыбке. История, имевшая когда-то такое яркое, насыщенное начало, сейчас завершается самым отвратительным концом. - Пошел вон, - после долгого молчания тишину разрезает безжизненный севший голос. Антон кивает, поднимаясь с кресла. Арсений скрывается в коридоре. В это время Шастун достает мешочек из кармана и кладет его на стол рядом с креслами. - Прости меня, я очень люблю тебя, - тихо шепчет он и тоже направляется к двери. Арсений даже не смотрит на Антона, пока тот натягивает свои кроссовки. Он выпрямляется и тянет ладонь Арсению. Тот смотрит на нее, демонстративно складывая руки на груди. Парень усмехается, поправляет футболку и поднимает взгляд. Глаза прожигают его. Антон, кажется, может даже почувствовать это. - У меня есть право на последнее слово? - получает положительный молчаливый кивок, - хочу сказать, что сегодня я вернусь к тому, с чего начал. Это моя единственная мечта. Мое желание. И я буду свободен. Антон улыбается самой своей ослепительной улыбкой, а глаза так и остаются стеклянными, выражая лишь отчаяние. Он выходит из квартиры, оставляя мужчину с недоумением на лице от его последней фразы. Такие тонкие намеки может понять разве что гений. Ведь Арсений вряд ли помнит то, что наговорил парню в гневе. Обычно слова вылетают до того, как их обдумывают, поэтому половина разговора сразу же забывается, оставляя только осадок в виде негатива. Антон залетает в квартиру, нервно хихикая. Целенаправленно двигается на кухню, даже не закрыв дверь.

***

- Блять, что ты имеешь ввиду? – оставшись наедине спрашивает Арсений, глядя на дверь, - с чего ты начал? Он трясет головой, возвращаясь обратно в гостиную. Его внимание привлекает черное пятно на столе. Подходит, аккуратно берет мешочек, рассматривая со всех сторон. Оборачивается в коридор, но через секунду снова уделяет внимание бархату. Развязывает тугой узел и вытряхивает содержимое на раскрытую ладонь. Пристально рассматривает кольцо, сжимает его в руке и прикладывает ее к губам. - Пиздец, Антон… Почему так? – шепчет он, раскрывая ладонь обратно. Печатка налезает лишь на безымянный палец, и Арсений выбирает правую руку для украшения. Как самое лучшее и одновременно самое уничтожающее воспоминание. Не просто же так парень выбрал для последнего слова именно эту фразу. Но что это за ебаная загадка, какая мечта? О настолько сокровенном они за все 3 месяца не общались ни разу. Арсений не может даже предположить, о чем мечтает Антон. Они были только в начале пути духовной близости, они не успели узнать друг друга полностью. И сейчас Арсений сильно жалеет, что не задавал таких простых, но важных вопросов. Сейчас он сидит в пустой комнате на полу и пальцем водит по кресту на кольце. - От чего можно освободиться… - он перебирает в который раз слова, как Шерлок, стараясь вытянуть из них скрытый смысл. Грызет легонько пальцы, отчаянно думая, вспоминая мимолетные фразы, чтобы хоть за что-то зацепиться. Но все безуспешно. Арсений со всей силы ударяет кулаком по полу и тут же прижимает руку к груди, тихо завывая. Костяшки немного содраны, но крови нет. Зато боль такая, будто по руке пустили ток. Он сидит, прижимая руку к себе, качается вперед-назад, вспоминает диалог, произошедший несколько минут назад. Воспроизводит в голове все слова Антона… - Блять! – Арсений подскакивает с пола, от чего в глазах сразу же темнеет. Он успевает дойти до двери, хватается за нее, ждет пару секунд, пока глаза начнут хоть что-то видеть, и с головокружением быстро натягивает кроссовки, даже не завязывая, просто запихивая шнурки внутрь. Сердце вот-вот выпрыгнет от адреналина. Нужно быстрее наверх. - Нет, нет, я не это имел ввиду! – шепчет он между глубокими вздохами от накатившего волнения. Залетает на площадку 9 этажа, дергает черную дверь, задыхаясь. Ручка поддается и Арсений влетает в квартиру, мотая головой по сторонам. Видит полосу света на полу из двери ванной, слышит за ней тихое завывание. - Пожалуйста, пусть я ошибусь, - он подбегает к двери и распахивает ее. От увиденного в глазах снова темнеет, а тошнота сильнее подступает к горлу. Лучше бы он просто плакал. Вместо обычной истерики Арсений получает красный кафель, красную раковину, пол. Где-то под раковиной лежит кухонный нож, на лезвии которого красуется несколько разводов крови. Антон сидит, сжавшись, возле ванной и тихо плачет, прижимая к себе левую руку. Его футболка полностью пропитана кровью на груди. Арсений сразу падает на колени к парню, прижимает его голову к себе, начинает гладить влажные волосы, трясущимися руками достает телефон из кармана. - Скорая?? У человека вены вскрыты! Быстрее, мать твою! – кричит в трубку мужчина. Быстро диктует адрес и кидает телефон на пол. Снимает свою футболку, пытается отлепить руку от груди Антона. - Дай мне сюда, прошу, я хочу помочь… Все будет хорошо, я постараюсь остановить это, - тихо говорит он, заматывая тканью то, что осталось от руки. Антон еще сильнее начинает выть, хватается здоровой рукой за Арсения. Сжимает его плечо, запястье, слепо шарит по ноге. Хватает его правую руку и чувствует холод металла на пальце. Поднимает пустой взгляд и улыбается. Сейчас его лицо выражает лишь радость и облегчение. - Я люблю тебя…. Я… не хочу так больше… - одними губами шепчет Антон. - А обо мне ты подумал, засранец? Не смей засыпать, смотри на меня, прошу! – Попов держит лицо Шастуна в своих ладонях, легонько бьет по щекам. - Я уже давно утонул в твоих глазах… - парень все же выполняет просьбу, смотря точно в глаза, - я устал от всего, пожалуйста, уходи отсюда, я не достоин этого. – он бессильно толкает чужое колено, роняя голову Арсению на плечо. - Если ты тогда ушел, это не значит, что сейчас уйду я. – Арсений слышит у своего плеча усмешку. - Не хочу никому делать больно, - голос становится все тише. Арсений поднимает снова лицо Антона наверх, заглядывая в пустые глаза. Он все еще улыбается, медленно моргая. Скорая вламывается в квартиру спустя долгих 5 минут. Сгребают парня, кладут на носилки и утаскивают прочь из квартиры. Девушка из бригады хватает Арсения за локоть и идет вслед за работниками. Тот еле успевает схватить с вешалки красную ветровку, а то разговаривать с врачами в одних штанах будет не очень прилично. Лифт уже уезжает, поэтому они на пару с работницей бегом спускаются по лестнице и она засовывает Арсения в машину. - Пристегнулся быстро! – командует она, указывая пальцем на кресло возле кушетки, на которой лежит Антон. Арсений сразу же подчиняется, стараясь извернуться под ремнем. Гладит влажные русые волосы, убирая их со лба, пока работники обрабатывают руку. - Арс, я ничего не чувствую, - смеется парень, показывая пальцем на уже забинтованное предплечье. - Молодец, только не отключайся, - он поглаживает бледные щеки. - Я ничего не могу обещать… Ты слишком долго думал… Белый бинт быстро окрашивается в красный, пока машина летит на всей скорости в больницу. - Он потерял очень много крови, - обращается к Арсению один из работников. - Нет, не-е-ет, сделайте что-нибудь! – Попов еле сидит на месте, чувствуя в ушах бешеное сердцебиение. Скорая влетает на территорию больницы, работники быстро вытаскивают Антона из машины. - Прости меня. Я буду свободен… - последнее, что успевает услышать Арсений от него. Дальше холла мужчину не пускают. Охранник что-то объясняет, но его слова будто из-под воды. Волнение перерастает в истерику. Попов опускается на скамейку, роняет лицо в раскрытые ладони. Руки перепачканы кровью почти до самых локтей. Мелкая дрожь проходится по всему телу. Так повлияли на него слова Арсения? Или он уже давно это планировал? Эта фраза ни в коем случае не должна была стать рычагом, призывом к действию. Всего одна необдуманная фраза, сказанная человеку с проблемами в голове. - Это было твое истинное желание? Просто умереть, оставив меня одного здесь? – тихо говорит он в ладони, - не смей там умирать, я тебя из-под земли достану, паскудник. Он поднимает голову и упирается затылком в холодную белую стену. Слезы прожигают себе дорогу на бледных щеках, стекая под куртку. Арсений так и сидит долгих 2 часа в холле приемного отделения. Девушка на регистрации подзывает его к себе и ставит на стойку стакан воды и кладет влажные салфетки. Попов с благодарным видом принимается оттирать пальцы от разводов, бросая одну за одной красные салфетки в урну. Руки не слушаются, нужно сделать колоссальные усилия, чтобы поднять стакан с холодной водой. - У вас нет никаких успокоительных? - Извините, мне не положено, - девушка разводит руками, не в силах помочь мужчине. Он кивает ей, благодарит и садится обратно на свое место напротив матовых дверей отделения. Через минут 15 дверь открывается и из нее высовывается мужчина в белом халате и маске, скрывающей лицо. Он смотрит в листок, закрепленный на планшете, и шарит глазами по холлу. - Вы Попов! – он даже не спрашивает, потому что в помещении только он и пожилая дама. Арсений подскакивает на месте, только услышав свою фамилию, быстро кивает, подходит к дверям, беспокойно заламывая пальцы. - Сильнейшая потеря крови, извините. Мы до последнего пытались. – врач слегка сжимает плечо Арсения, таким способом пытаясь выразить сочувствие. И весь мир гаснет. Уже не имеет смысла то, что Антон рассказывал несколько часов назад. Теперь ничего не имеет смысла. Арсений кивает врачу и выходит на улицу. Уже полдень. Солнце слепит, заставляя щуриться. Кто-то кричит. Так надрывно, выплескивая всю свою боль. Арсений очнулся лишь в тот момент, когда сидел рядом со входом в больницу на коленях. Неужели это он кричал? Настолько далеко это ощущалось, будто под водой. Он все еще находится там, голову плющит от давления. Попов наклоняется корпусом вперед, складываясь пополам. Завывания становятся громче, глотку рвет от рыданий и крика. Для каждого вдоха нужны максимальные усилия, которых уже не осталось. Мужчина почти задыхается. Прижимает к груди свою правую руку с кольцом, опускается корпусом все ниже, почти касаясь челкой асфальта. «Сегодня я вернусь к тому, с чего начал». Все встает на свои места. Невыносимый груз воспоминаний. Антон не смог справиться. Он старался, как мог, как умел. Эта темнота внутри него съела весь свет, ни оставив ни капли в конце. Но он все равно светился до последнего, заглядывая Арсению в глаза, уже полностью смирившийся. Он так улыбался, будто не было никакой скорой, а были лишь они двое. И этому взгляду Арсений подчинялся каждый раз. До последнего. Антон действительно любил. Так сыграть было просто невозможно. - Ты, наконец, свободен. Круг замкнулся, как и говорил Антон. На это потребовалось целых 4 года. Чтоб именно в этот момент тихо плакал на пыльном асфальте мужчина. Плакал точно также, как и сам Антон перед этой же больницей. От бессилия, вины, от невозможности помочь или просто увидеть. Но Антон доказал, что это можно пережить. Измениться до неузнаваемости, но переболеть. Перекроить полностью свою личность, не оставив и кусочка от себя прежнего. Растерял большую часть своих эмоций, а оставшиеся глубоко спрятал, став сверхчеловеком в своих и чужих глазах. И даже это не помогло ему сломаться, встретив свое «долго и счастливо». Пусть всего лишь на 3 месяца.