Под снегом не видно тепла

В ту ночь Итэр не спал. К утру вернулась Луналика, но уже без Синьоры. - Идём, Итэр, - Луналика разомкнула кандалы на руке Итэра и помогла выйти из комнаты любви. - Твой плен закончен. Ты свободен. Итэр тепло оделся и вышел из дома, двинувшись по тропинке. Почему-то снега Итэру совершенно не хотелось - и более того, было противно даже от снега природного. Рассвет поднимался над Морепеском, озаряя небеса и заснеженную землю утренним сиянием. Что-то запредельное - наверное, та самая невидимая рука - повела Итэра к обрыву над морем. Обрыв был невысок, но без планера прыжок с него в холодное море мог быть фатальным. Когда Итэр заметил, что происходило внизу, он едва сам не рухнул с обрыва. Рука, тонкая женская рука в чёрной перчатке с бриллиантовыми стразами утопала под расколотой льдиной, навсегда исчезая в морской ледяной бездне. И ничего Итэру в тот момент не было надо. Ни снега, ни песка, ни моря. Ни богов, ни Бездны, ни еды для чрезвычайных ситуаций. Ни небес, ни земли, ни светлого будущего бок о бок с сестрой. Ничего, ничего! Только бы вернуть время назад - и не на пятьсот лет, а всего лишь на одну ночь. Что произошло? Самоубийство? Но это не было похоже на Синьору. Кто-то её убил, устранил, но кто? - Ты почти успел, - раздался женский надменный голос сзади. - Сёгун Райдэн! - воскликнул Итэр. - Синьора заслуживала Мусо но Хитотачи ещё тогда, когда состоялась дуэль. Да, я опоздала. Как, впрочем, и ты, чужеземец. - Убей меня, - взмолился Итэр. - Убей меня своим Мусо но Хитотачи. Мне ничего не надо без неё. Я к ней прикипел всем сердцем, вопреки всему этому... - Ты победил в себе снег, и теперь просишь смерти? - нахмурилась Райдэн. - Я не выполню твою просьбу, извини. А ещё... стоит отдать тебе должное - ты всё-таки извлёк меня из Царства Эвтюмии. Давно я не бывала в Снежной... так давно... Итэр бросился прочь от Райдэн. Нужно было двигаться дальше. В Сумеру, например, или в Фонтейн, но только подальше от этого царства вечной мерзлоты, где каждая льдинка, каждая сосновая иголочка в густом инее, каждая звёздочка в ночном небе напоминают о Синьоре. Только о ней. Итэр научится жить без Синьоры. Вот и Паймон из окна дома Синьоры замахала. Итэр помахал ей в ответ. И улыбнулся. А потом зарыдал, так горько, что даже слёзы не замерзали - слишком были горячи и обжигали щёки. *** Через несколько дней Кэйя застал Дилюка уже полностью трезвым, хотя в нём сквозили отголоски недавнего припадка. - Не буду, не буду, - бубнил Дилюк. - Ни вина, ни снега, никогда, никогда. - Сколько раз ты уже так говорил? - Говорю в последний. Клянусь тебе. Клянусь памятью своего отца. - Ты просто обязан в этот раз сдержать клятву, Дилюк. - Ты был в Снежной, Кэйя? Ты не пробовал снег? - Я похож на снежника? Или того, кто недавно принимал снег? - Кэйя рассмеялся. - Не похож... - Давно в зеркало смотрелся? - Вчера, - ответил Дилюк. - Снег меня изуродовал... Дилюк повернулся к Кэйе. Мертвецки бледная кожа, сквозь которую просвечивали кости, тёмные круги под глазами - и совершенно нормальные зрачки. - Я же обещал, что не отдам тебя снегу, - Кэйя прижал к себе Дилюка. Дилюк, побывавший в плену снега, теперь казался таким слабым, таким невесомым в сравнении с сильным и пышущим здоровьем Кэйей. Только рост у них был одинаков, как и прежде. Они обнимались недолго - Дилюк вцепился в щёки Кэйи и жадно поцеловал. Кэйя на поцелуй охотно ответил, переместив руки на талию Дилюка. Когда они разорвали поцелуй, из окровавленных губ Дилюка вырвалось одно: - Я люблю тебя, Кэйя. Больше всего на свете. И это значило для Кэйи многое. - Я тебя тоже люблю, Дилюк. И нас ничто не разлучит. Ни снег, ни смерть. *** Когда Итэр и Паймон покидали причал, их провожал шторм. Он начался внезапно - как только корабль сняли с якоря, грянул гром. Но корабли флота Южного Креста никогда не отменяли рейсы из-за какой-то ерунды вроде грохота в небе. И всё же на следующее утро корабль успешно причалил к берегам Сумеру. - Именно так должно было быть! - ободрила Паймон своего компаньона. - Синьора должна была умереть, она проиграла в дворцовой дуэли! А ты не должен был к ней привязываться, чувствуешь, как тебе теперь больно? - Пойдём. А то корабль отплывёт обратно, пока ты тут верещишь. Они спустились по трапу. Итэр оглянулся, и в рассветном небе будто на мгновение блеснули очертания Синьоры.