Душечка

Он молча вёл машину, пока она дремала на соседнем сидении. Был понедельник. Этим утром Кейт выписали, и Рикман забрал её из больницы. В прошлую пятницу она требовала у доктора Вуда, чтобы он выписал ее раньше, но тот отказался. Поэтому, увидев Алана в понедельник, она радостно бросилась ему на шею, едва не забыв, что для персонала больницы он – «её дядя». Но, кажется, никто ничего не заподозрил, да и какое ей было дело. Ведь вряд ли она увидит всех этих медсестер и доктора Вуда снова… Мысли Алана были напряженными, как и его пальцы, обхватившие руль. Рикман будто сосредоточился на какой-то неразрешимой дилемме, которую непременно должен был для себя разрешить. Ещё вчера он едва не сорвался на Риму в телефонном разговоре: она удивлялась тому, что ему так надолго пришлось задержаться в Лос-Анджелесе. Ему удалось обстоятельно и невозмутимо отговориться, хотя внутри него закипала какая-то беспричинная буря. Он был зол скорее на себя, чем на кого-либо ещё. Рима ни в чём не была виновата. Ни в чем не была виновата Кейт. Он сам был во всём виноват и, вероятно, впервые в жизни чувствовал настолько сильное отвращение к самому себе. Это было на него не похоже: он любил копаться в характерах своих театральных и киногероев, нежели в самом себе… Здесь же он не искал себе оправдания: он не мог и не хотел бросить Душечку, ему казалось, что он ещё больше прикипел к ней сердцем; ему нужно было поговорить с Римой… Она, конечно же, не будет скандалить. Так было всегда в сложные моменты их взаимоотношений. Но больше всего на свете он не любил всех этих непростых разговоров… Погруженный в свои мысли Алан заглушил мотор, как только они подъехали к дому Душечки. Обойдя машину, он открыл дверцу с другой стороны и, стараясь не будить Кейт, взял её на руки. Душечка, однако, открыла глаза и, обвив руками его шею, уютно склонила голову на его плечо. Пряди её белокурых волос приятно защекотали его подбородок – и Алан улыбнулся. - Что бы ты хотела поесть? – спросил он её. - Шоколадные панкейки и апельсиновый сок… Рикман внес её в дом, усадил на диван, после чего отправился в ближайший магазин. Он вернулся приблизительно через четверть часа. Душечка стояла у распахнутого настежь окна и рассматривала на просвет какой-то стеклянный пузырёк. - Что это такое? – спросил Рикман. - Эти таблетки прописал мне доктор Вуд и сказал мне пить их две недели после выписки… Внезапно и порывисто Рикман вдруг вырвал из её рук этот несчастный пузырек, который в мановение ока стал ему ненавистен, и вышвырнул в окно: «К чёрту эти таблетки!». Пузырек послушно хлопнулся на лужайку перед домом, а его содержимое разметалось по зеленой траве… - К чёрту таблетки! – повторил Рикман и впился сочными губами в губы Душечки, обхватив её бёдра руками… Он всё крепче вжимал её спиной в стену. Рикман и так любил Душечку, но сейчас, после всего, что произошло, после того, как он не был абсолютно уверен в том, что это происшествие было случайным, как она уверяла, в нём проснулась вдруг небывалая отчаянная любовь к ней. Его вкусные мягкие губы смыкались на её губах, нежно и крепко целуя, пока он мерными толчками проникал в её тело… Её стоны кружили ему голову. - Я знаю… знаю, детка… что глубоко, - обдавало жаром теплое дыхание, слетавшее с губ Алана около ушка Душечки. – Давай, как в школе… Repeat after me… I… - I… - на выдохе почувствовав глубокий толчок Алана внутрь, повторила Душечка. - Never… - продолжил его нежный бархатный голос. - Never… - повторила она и, почувствовав снова то, как Алан погружается в её дрожащее, разгоряченное тело, не смогла сдержать вздоха. - Will… - продолжал Рикман. - Will… - Do that… - Do that… - простонала Душечка, прикрывая дрожащие веки и упираясь затылком в стену. - Again… - закончил Рикман мучительно растянутую фразу. - Again… hhh… - повторила Душечка, с наслаждением вбирая его толчок в себя. - А теперь повтори всё вместе… - по-кошачьи повелительно и ласково прозвучал голос Рикмана. Её пальчики дотронулись до его висков и стали медленно вползать в волны серебристых мягких волос, загребая их назад. Рикману нравилось… нравилось в этот момент смотреть на неё… - I will never… ahhh… never… - изнемогали её губы от страсти, - do that… again… Произнесла, наконец, она. Ей хотелось раствориться в этом моменте. Раствориться в Алане. Прямо здесь. Навсегда. - Goоd girl… My sweet good girl… - прошептали его губы. Через некоторое время ему предстояло объясниться с Римой, но он не хотел об этом думать ни сейчас, ни завтра…