it's a sin

      Поездка до дома Чонын была тихой. Её папа, – с прилизанными седыми волосами и в самом дорогом костюме, – говорил о чём-то, но Джиу даже не пыталась слушать. Он всегда рассказывал одно и то же – сперва болтовня о церкви и воскресной службе, которую они обязаны были посещать каждую неделю, потом о Йонасе и в конце об их свадьбе. Он хотел, чтобы она прошла летом, сразу же после выпускного, и Джиу сжимала челюсти до желваков на скулах, чтобы не закричать на него.       – Когда ты вернёшься?       – Не знаю.       – Я поеду обратно через час, могу тебя забрать.       – Нет, не нужно. Если что, Чонын отвезёт меня.       – Хорошо, милая, как скажешь, но я надеюсь, что ты сегодня будешь ночевать дома.       – Я постараюсь, пап.       Дом Чонын располагался в лучшем районе, на вершине холма, с которого открывался потрясающий вид на лес и город, сияющий тёплыми оранжеватыми огнями уличных фонарей. Особняк Ким окружал роскошный сад, на содержание которого родители Чонын тратили не меньше ста тысяч долларов в год. Но самой красивой жемчужиной был сам дом – белый, как снег на вершине Эвереста, с резными мраморными колоннами и огромными окнами. Он больше напоминал музей, посвящённый какому-нибудь английскому лорду, чем жилой дом.       Джиу неловко оглядела себя, отмечая, что успела по дороге немного запачкать кеды, и нажала на кнопку дверного звонка. Ей открыли почти сразу.       – Джиу! – Мистер Ким выглядел таким же счастливый, как и всегда, – светлые волосы с отросшими тёмными корнями были в беспорядке, ворот рубашки расстёгнут, на щеке темнело пятно краски. Должно быть, он снова взялся за рисование. – Рад тебя видеть. Чонын дома, проходи. Ты как раз вовремя, мы скоро будем ужинать. Юми приготовила твои любимые суши с креветками.       – О… Спасибо, мистер Ким.       – Просто Гаюн, милая. Вы с Чонын столько знакомы, что я уже считаю тебя своей второй дочерью.       – Спасибо, мист… Гаюн.       – Проходи скорее, не стоит стоять на ветру.       Джиу всегда нравилось это место. Не из-за роскошной мебели или дорогой техники, а из-за уюта и той приятной семейной атмосферы, которая пропитывала собой каждый квадратный метр этого дома. На стенах висели семейные фотографии и картины мистера Кима. Отдельное место занимали награды Чонын – кубки, медали, дипломы и поделки, которые она сделала ещё в детском саду. Её родители гордились даже этим, и Джиу не могла не чувствовать боли, когда вспоминала, каким разочарованным выглядел отец, если она приносила домой не ту награду, на которую он рассчитывал.       – Чонын?       – Джиу?       Её подруга сидела за большим дубовым столом, читая какую-то книгу. Наверное, что-то из научных работ, которые так часто перечитывала Джинсоль.       – Привет. Я… эм… могу войти?       – Ну, строго говоря, ты уже вошла. Но ты можешь сесть.       – Что ты читаешь?       – «Гордость и предубеждение», – Чонын перелистнула страницу. – Джинсоль сказала, что ей нравится книга, так что теперь я пытаюсь понять, почему.       – Что, всё так плохо?       – Ну, как сказать… Вся классическая английская литература по сути своей переписанная тысячу раз история о том, как гордая, невинная девственница-компаньонка отшивает богатого начальника, чтобы в конце жениться на нём. Я могла бы сказать, чем кончится эта книга, даже не читая её, – она ещё раз пробежалась взглядом по странице и прижала спиной к спинке стула. – Но ты же пришла сюда не для того, чтобы поговорить о литературе.       – Да… я хотела извиниться за Йонаса. Он поступил глупо, когда сказал это о вас с Джинсоль.       – Он всегда поступает глупо, и ты не должна за него извиняться.       – Чон, он мой парень.       – Я знаю тебя больше пятнадцати лет, Джиу, и у тебя не настолько херовый вкус, чтоб ты могла влюбиться в кого-то настолько ничтожного. Он не твой парень, он – парень, который нравится твоему отцу, потенциальный жених, если хочешь, но не больше. Он не тот, кого ты любишь, и не тот, кого ты можешь полюбить, и ты это понимаешь, но никогда не признаешься, потому что… Ну, так комфортно, верно? Никаких ссор, обязательств.       – Даже если и так, – Джиу сжала руки в кулаки. – Вы все так много говорите о любви, будто она имеет смысл. Хотя ничего подобного! Я, возможно, и не люблю его, но с ним хорошо, и этого достаточно. Это надёжно!       – Да, тебя продают какому-то парню, и тебе это нравится. Круто! Я рада!       – Никто меня не продаёт!       – Ким Джиу, твой ёбаный отец хочет выдать тебя замуж за парня, который богаче, чтобы получить деньги и влияние на бизнес его родителей! Не знаю, как ты это называешь, но для меня это ёбаная продажа! Ты не человек, ты товар…       Прежде, чем Джиу успела хоть что-то понять, она прижала Чонын к стулу и прикусила губу так сильно, что почувствовала во рту металлический привкус крови. Никогда раньше она не чувствовала себя настолько разозлённой. Всё вокруг будто бы было залито кровью, руки тряслись, а в глубине горло зарождалось нечто, похожее на рычание. Ей хотелось что-нибудь сломать, разбить, разорвать, но Джиу с трудом сдержала себя.       – Ох, просто иди к чёрту!       Она выбежала из дома Чонын быстрее, чем когда-либо. Улица была пуста, неприятно пахло гниющей травой, но Джиу не обратила на это внимания. Рука скользнула в карман худи, выуживая мобильный. Номер даже не нужно не было набирать, он давно стоял на быстром наборе.       – Алло?       – Суён? Я хочу встретиться.       – Сейчас? У меня только что закончилась тренировка. Если ты подождёшь, пока я приму душ…       – К чёрту душ! Немедленно езжай на наше место. Если не увижу тебя там через двадцать минут, то уйду.       – Ладно-ладно, не злись так, принцесса. Я приеду. Кстати, Хёнджин на днях говорила, что видела пум во время обхода. Может, я заеду за тобой?       – Не нужно.       Их место располагалось всего в десяти минутах ходьбы, в том месте, которое считалось безопасным. Рядом проходило шоссе, – не слишком большое, но достаточно шумное, чтобы пумы держались от него подальше. Суён нигде не было, но Джиу уже слышала шум её пикапа.       – Хэй, – через минуту «Форд» Ха остановился в паре метров от Джиу. – Всё в порядке?       – Д-да. Почему ты вообще спрашиваешь?       Суён выглядела так же, как и обычно, – мокрые от пота волосы немного приглажены, футболка висела на худых плечах, на бледном лице всё ещё темнели почти зажившие синяки и кровоподтёки. Джиу опустила голову, всё ещё не находя в себе сил посмотреть ей в глаза.       – У тебя глаза красные. Плакала?       – Не твоё дело, – нахмурилась Джиу.       – Может и моё, – пожала плечами Суён, вылезая из машины и подходя ближе. Её холодные пальцы легли на скулы, чтобы через секунду скользнуть ниже, к уголкам губ и подбородку. – Если хочешь, я поболтаю с этим уродом.       – Перестань делать вид, что тебе на меня не плевать. Мы друг другу никто, пусть всё так и остаётся.       – Как скажешь, но…       – Никаких «но», Суён. Ты нужна мне только чтобы иногда расслабляться, ничего большего.       – Ладно, – губы растянулись в усмешке. – Тогда давай не будем зря тратить время.

***

      Первое, что почувствовала Джиу, когда вышла из ванной, – приятный аромат яблочного пирога, плывущий по дому. Мама, напевая что-то себе под нос, готовила торжественный ужин, значит, скоро должны были прийти гости. Джиу даже не гадала, она знала, что это будет Йонас и его семья.       Слова Чонын кроваво-красной бегущей лентой проплыли перед глазами. Он правда продал её?       – Привет, мам.       – О, милая, добрый вечер. Не слышала, как ты вернулась.       – Да, я… эм… пришла, когда тебя не было.       – Ты не осталась у Чонын?       – Она была слишком занята домашней работой, – соврала Джиу. – Что на ужин?       – Лазанья и яблочный пирог. Поможешь накрыть на стол?       – Конечно!       Отец и гости приехали примерно через десять минут и сразу же сели за стол. Они выглядели довольно, особенно папа, который даже позволил себе несколько раз рассмеяться. Это было настолько не в его стиле, что Джиу вздрогнула.       – Так значит ты собираешься открыть своё дело?       – Да, сэр, – кивнул Йонас. – У меня уже есть классные идеи, но мне нужно чуть больше опыта.       – Уверен, что ты справишься.       – Спасибо, сэр.       Джиу нравилось, когда отец забывал о ней. Пусть даже на минуту, но это давало ей невероятное чувство настоящей свободы. Он больше её не контролировал, не следил за ней, не спрашивал о каждом шаге. Она могла делать всё, что хотела, – встречаться с девушками, пить, смотреть те дурацкие сериалы с CW, и он бы не смог ничего сделать, но… Чем чаще отец забывал о ней, тем разочарованнее становилась Джиу, когда понимала, что на самом деле никогда не будет по-настоящему свободна. Родители давно стали частью её жизни, приковали к себе самыми крепкими цепями, проникли под кожу. Она была слишком привязана к ним, чтобы когда-нибудь оставить.       – На самом деле я ещё очень заинтересован в писательстве, сэр, – Джиу вздрогнула, когда почувствовала, как пальцы Йонаса, – короткие и толстые, – скользнули по её ноге к краю юбки. Ей не нравились эти прикосновения, всё было так неловко и грубо, будто он не знал, что делать.       С Суён всё всегда было по-другому, даже в первые разы, когда комфорт был последней вещью, о которой они вообще думали. Ха оставалась нежной, даже пыталась заботиться, получалось, конечно, не очень, учитывая, сколько раз Джиу падала на пол или ударялась головой.       – И ещё…       Ким осторожно сбросила его руку и вернулась к обеду. Плевать, они здесь ненадолго.

***

      Ужин уже подходил к концу, когда разговоры за столом прервала громкая трель дверного звонка. Мама, смущённо улыбнувшись, ушла, а через минуту попросила Джиу выйти в прихожую.       – Это Чонын, – объяснила она.       – Наверное, по поводу домашнего задания. Это недолго.       – Очень надеюсь. Ты же знаешь, что твой отец не любит, когда кто-то пропускает ужины.       – Да, мам.       Папа всегда вёл себя так, будто их семейный ужин был в разы важнее даже каких-нибудь королевских балов в Версале. Ему нравилось чувствовать себя главным, – наверное, он думал, что выглядит как могущественный патриарх, глава семейства, – но на деле больше напоминал петуха на насесте. Это злило Джиу, но она знала, что никогда не сможет ему возразить.       – Хэй, – кивнула Чонын, прислонившись к дверному косяку.       – У меня мало времени.       – Я уже поняла. Я… – она сжала ладони в кулаки. – Я хотела извиниться. Ну, за ту херню, которую сказала тебе сегодня. Если ты говоришь, что Йонас – тот, кого ты искала, то я не могу с этим спорить. Я могу быть только счастлива за тебя.       – С-спасибо, наверное…       – Он всё ещё не нравится мне, но, если ты счастлива, я могу потерпеть.       – Я обещаю, что больше не буду пытаться подружить его с тобой.       – Надеюсь, – хмыкнула Чонын. – Что, может обнимемся?       – Да, почему бы и нет?       Иногда объятия Чонын казались Джиу самым безопасным местом в мире. Эта девушка была рядом и когда она в первый раз разбила коленку, и когда в первый раз пошла на танцы, и когда стала чирлидером. Они вместе, держась за руки, проходили через новые встречи и тяжёлые расставания, первую любовь. Джиу любила Чонын больше, чем собственных родителей, Йонаса и всех людей вместе взятых.       – Прости меня, детка.       – Ничего, – пробормотала Джиу в плечо подруги. – Я… Я, наверное, даже могу тебя понять. Я чувствовала себя так же, когда ты начала встречаться с Джинсоль, но теперь она даже кажется мне милой. Может, и у вас с Йонасом так получится?       – Никогда.       Джиу могла бы простоять так целую вечность, но слышала голос отца. Он уже говорил о политике, а значит, был немного пьян, и наверняка скоро начал бы рассказывать о своём положении в местной церкви и прочем дерьме. Это злило, но выбора в любом случае никогда не было. Она должна была вернуться.       – Увидимся в школе?       – Конечно.       Когда Джиу вернулась, папа расплылся в своём кресле как растаявший восковой пластилин. Он пьяно улыбался, пока его гости беседовали о чём-то возвышенном. Конечно, если бы Бог не был так милосерден, геев бы не существовало. Конечно, тот парень, – отец Джинсоль, – большой грешник, который растлевает приёмную дочь. Конечно, всех вокруг, кроме них, – самых главных святош, – следовало бы уже давно отправить в ад.

Конечно…

      Джиу чувствовала, как противная слизь поднималась от живота к горлу. Она ненавидела всё это до самого последнего миллиметра, но уйти не могла. Отец бы не позволил, мама не пережила. В конце концов, это ведь не так сложно, просто делать то, что просят, верно?

***

      – Алло? – Хриплый голос по другую сторону невидимого телефонного кабеля заставил Джиу вздрогнуть.       – Привет.       – Джиу? Что-то случилось?       – Я не могу позвонить просто так?       – Ну, точно не мне, принцесса.       – Сейчас я могу позвонить только тебе.       – Слушаю, – ответила Суён.       – Не о чем говорить. Я просто устала и хочу расслабиться. Ты тот человек, к которому я обычно для этого прихожу.       – Другими словами, ты хочешь, чтобы мы занялись сексом по телефону? – Её тон внезапно стал серьёзным. – Не слишком ли грязно для такой милой христианской девочки, а?       – Не твоё дело. Ты можешь либо продолжить, либо отключиться.       – Ну, я люблю рисковать. Устройся поудобнее детка, я начну, когда ты будешь готова.       Джиу почувствовала, как ускорилось сердцебиение. Это на самом деле происходило, она звонила Суён, чтобы заняться с ней сексом по телефону. Год назад за одну только мысль об этом она бы подставила руки под струи кипятка, но сейчас… Всё изменилось.       – Готова.       – Ох, в моей голове прямо сейчас так много мыслей о тебе, Ким Джиу. Действительно много мыслей. Нужно выбрать самые интересные… Представь, что мы остались одни. Типа совсем одни – ни твоих родителей, ни этого парня, никого, кроме нас.       – Только ты и я?       – А ты хочешь добавить кого-то? Я могу пригласить…       – Нет! Нет, только мы!       – Хорошо, принцесса, только мы…

***

      – Чтение по ролям? – Недоверчиво спросила Суён, когда учительница положила перед каждым небольшой сценарий очередной пьесы. – Мы должны делать это по школьной программе?       – Нет, – улыбнулась преподавательница. – Но школьный театр скоро ставит пьесу, и мне поручено найти актёров.       – А причём здесь мы?       – Уверена, что вы очень талантливым. К тому же, если вы согласитесь поучаствовать в постановке, я добавлю это в ваше резюме для колледжа.       – Значит я тем более могу быть свободна, – усмехнулась Суён.       – Да, тебе для поступления в колледж не поможет даже победа на чемпионате страны.       Джиу пожалела о том, что сказала это, в тот же момент, когда последнее слово вылетело из её рта. Суён наклонила голову, смотря на неё нечитаемым взглядом, и слабо улыбнулась. Она не парировала, не пыталась задеть в ответ, просто молчала, и это почему-то беспокоило больше, чем любая колкость. Суён что, стало на неё наплевать?       – Ладно, я всего лишь хочу, чтобы вы прочитали пару реплик. Тех, кто мне понравится, я приглашу на прослушивание. Вот и всё.       – Тут только признания в любви, – заметила Суён.       – Это романтическая пьеса, – пожала плечами учительница. – Джиу, как насчёт тебя?       Ким вздрогнула.       – Ох, я… я не уверена…       – Всё в порядке, просто попробуй.       – Ладно… «Дорогой!», – тошнота уже подступала к горлу. – «Дорогой, я люблю тебя… я знаю, что это глупо, но всё равно не могу ничего с собой поделать. Я понимаю, но… Ох».       Это звучало так фальшиво, как Джиу и ожидала. Чёрт, она никогда не считала себя актрисой. По правде говоря, если бы у неё был выбор, она бы остановилась на режиссёрском кресле или, в крайней случае, микрофоне ведущего, но точно ни на актёрстве. Чёрт, да даже танцы нравились ей больше!       – Я уверена, что ты можешь лучше, Джиу.       – Нет, мэм, это определённо не моё.       – Нужно только постараться, – не унывала учительница. – Представь, что ты говоришь это человеку, которого любишь! Это всегда помогает.       Джиу с трудом подавила усмешку. Она едва ли знала, что такое любовь. Йонас был удобен, но не более, и Ким не любила его, а других людей в её жизни просто не было и быть не могло. Кому она могла бы сказать такое?       – Всё равно нет, мэм.       – Ладно, я не имею права тебя заставлять. Суён, попробуешь?       – Хорошо. «Дорогой»…       Джиу не хотела этого признавать, но у Суён получалось так трагично и в то же время красиво, что слёзы сами появлялись на глазах. Она просто читала, не отрывая взгляд от листа, но её голос делал невероятные вещи. Суён на самом деле любила и страдала от собственных чувств, и это почему-то безумно злило.       – А тебе, как я вижу, есть кого представлять, – пробормотала Джиу себе под нос. Она не ожидала, что Суён услышит, но та повернула голову и равнодушно ответила:       – Есть. К сожалению.