Бессердечная

      Орлиное Гнездо белело во мраке ночи, с каждым разом становящейся все длиннее. Тяжелые облака, грозящиеся прорваться снегом, окутали шпили башен. Северный холодный ветер завывал в тропах между гор. Зима близко, и это значило, что в скором времени обитателям Гнезда предстояло спуститься в Лунные врата на зимовку, которая грозилась стать самой долгой из всех. Горящие свечи в покоях лорда-протектора Долины ошибочно наталкивали на мысль, что мужчина не спал именно из-за предстоящих трудностей грядущей зимы, однако это было не так.       Петир Бейлиш жался к огню отнюдь не из-за беспокойства за вверенных ему людей. После Красной Свадьбы, сыгранной в Близнецах, его мучали кошмары. Ночь за ночью он шел темными длинными коридорами, сначала ища кого-то в расплывающейся тьме, затем убегая, захлебываясь, уходя с головой в черные, холодные воды реки, затапливающей этот проклятый склеп. Его крики замерзали в воздухе, осыпаясь колючими льдинками с острыми, режущими его самого краями. Лишь один звук раздавался в этих мрачных катакомбах — шепот, такой тихий, что слова было не различить, но ярость, звучащая в нем, продирала могильным холодом до самого нутра.       От снов не спасало ничего. Ни долгие прогулки с Сансой, чей вид будоражил, ни маковое молоко местного мейстера. Просыпаться от них становилось все сложнее, а после тяжелого пробуждения с каждым разом дышать было больнее, словно ледяная вода заполоняла его легкие. Вот и сейчас Мизинец тщетно пытался выплюнуть призрачную воду, мешающую сделать вдох. На звук скрипнувшей двери он даже не обернулся, с довольной улыбкой выжидая первого шага долгожданной гостьи. Когда тонкие девичьи руки несмело обняли его за талию, Бейлиш наконец обернулся. Лицо его побелело от ужаса. Он отшатнулся, вырываясь из объятий, едва не упав в камин. Перед ним вместо юной, трепетной Сансы стояла погибшая в Близнецах Кейтилин.       Обнаженное тело разбухло от воды Зеленого Трезубца. На синюшных бедрах висели толстые, жирные, блестящие в пламени камина пиявки. На месте груди, красивой и округлой, теперь истекали гноем и мухами две шмата мяса. Ее собственные сизоватые кишки были обмотаны вокруг талии и шеи, прикрывая идущую поперек горла рану. Половины прекрасных каштановых волос не стало, оставшиеся же выбелили смерть и горе. — Куда ты, Петир? — протянула к нему руки с белыми обломанными ногтями Бессердечная.       На ее исцарапанном ею же лице с полосами запекшейся крови губы растянулись в отталкивающе-ласковой улыбке, а поблекшие синие глаза источали ненависть. Пересмешник, леденея от ужаса, бросился к двери, но поскользнулся на откуда-то взявшейся воде. — Аккуратнее, Петир, — помогла ему встать женщина и тут же толкнула на кровать, залезая следом.       Склонившись над мужчиной, Кэт принялась раздевать его. Бейлиш не оставлял попыток сбежать, пока мертвые пальцы не коснулись его члена. Белый, словно вся кровь покинула его, дрожавший, как лист на зимнем ветру, трясущимися губами Мизинец взмолился о пощаде. — Как же так, Петир? — не прекращая раздевать мужчину, нахмурилась Бессердечная, — Ты больше не желаешь меня? Ты меня разлюбил?       Петир закрыл глаза. Хриплый голос Кейтилин змеей заползал в уши, впрыскивая смертельный ужас. — Смотри на меня! — злость вспыхнула в Бессердечной диким огнем. Она обхватила лицо лежавшего под ней человека, когтями разлепив веки, — Ты так желал меня, Петир, что убил моего мужа! Убил моего сына! Убил мою сестру! Убил меня! А теперь ты меня не желаешь. Ты желаешь мою дочь! МОЮ ДЕВОЧКУ! — Пожалуйста, пожалуйста, Кэт. Я молю тебя всеми богами… — Нееееет. У меня с богами свои счеты.       Бейлиш плакал от ужаса. Лицо Кэт приблизилось к его. Губы коснулись губ. Холодный язык проник глубоко в горло, не давая вдохнуть. Пересмешник вцепился в мертвые плечи в отчаянной попытке скинуть с себя чужое тело.       Бессердечная смотрела, как в последних жалких конвульсиях бьется тело человека, сгубившего ее семью. Насладившись его последним вздохом, она вышла из комнаты. Пройдя длинным коридором, женщина зашла в маленькую каморку, где на кровати спала темноволосая девушка. Невесомо коснувшись ее волос, Бессердечная собиралась уйти, когда ее руку схватили теплые нежные пальцы. Синие глаза дочери смотрели на нее с любовью и горем. — Мамочка. — Он тебя больше не тронет. — Спасибо, мамочка.