Искусство хорошего костюма должно (не)много вызывать

— Мне надо поговорить с тобой, — врывается Усахара в гримерную Урамичи. Бросив взгляд на старшего, он снял свою заячью голову — А это не может подождать? — спросил его Урамичи, надевая макаронную корону. — А-ага, — заикнулся Усахара, — кстати, хорошо выглядишь. — Спасибо. Амон-сан даже преследовал меня целую ночь ради этого.       Усахара не мог отвести глаз от его напряженного оголенного живота. Он попытался чуть повернуть голову, старался смотреть прямо в глаза, но безуспешно. Это не могло бы быть проблемой, если бы Урамичи не знал, — подумал он, — что костюм не даст ему понять, что он не может оторвать глаз и мыслей от всей кожи, которая не была прикрытой. — Он преследовал тебя? И как он вообще до такого додумался?       Урамичи впился в него взглядом, садясь за стол. — Я выиграл подушку в виде багета, — послышалось бормотание. — Видимо поэтому отныне я Бонжурмэн. — А… Мне все еще нужно поговорить с тобой. Тогда позже? — Раз ты всегда в моем доме, то это может подождать до тех пор? Думается мне, это не связано с работой. — Не связано, — выдохнул Усахара, — есть просто кое-что, о чем я должен тебя спросить. — Если это про ту ночь, то забудь.       Усахара закрыл рот. Конечно же это было про нее, иначе зачем ему вообще подходить к Урамичи без Мицуо? Но теперь что делать, если Урамичи даже не хотел поднимать эту тему?       За дверью раздается стук, заставляя их двоих повернуться к шуму. Куматани открывает его, глядя на Урамичи, затем замечает Усахару. — Через десять начинаем, — Мицуо приподнял брови, продолжая говорить, — Между вами что-то произошло? — Ничего. Ничего не произошло, — быстро сказал Тобикичи, отходя от Омоты. — Две недели назад это не было похоже на «ничего». — Да брось, Куматани, — встал между кохаями Омота. — Нет никаких у нас проблем. Мы оба в порядке. — Я доверяю тебе, Урамичи-сан, но он… — Усахара тоже в порядке, — Урамичи приобнял мишку и зайку обеими руками, подталкивая их ближе к двери. — А теперь давайте приступим к нашей работе и сделаем ее так, как должны, — улыбчиво произнес он, снимая руки.       Куматани и Усахара без колебаний следуют наружу. Я профессионал, — тихо послышалось бормотание из уст старшего. Его глаза потемнели, когда ему протянул игрушку-багет один из сотрудников, а тело вздрогнуло. От кондиционера.

***

      Усахара постучался в дверь. Сегодня он был один и не сказал Куматани, куда идет, мол, пить после работы не собираюсь. Урамичи молча открыл. Во рту его сигарета, а на шее — полотенце. — Здрасть, — поздоровался младший, пока Омота прислонялся к дверному косяку. — Говори, что случилось и иди домой. — Прям здесь? — в голосе прокрались нотки волнения, — Тут как-то…некомфортно. — Ну, входи, — Урамичи вздохнул и отошел от двери, возвращаясь в свою квартиру. — Ты никогда раньше не спрашивал разрешения. С чего это? — Это странно? — пролепетал он. Они оказались гостиной, и Усахара искренне старался не смотреть на то самое место, но боковым зрением он так и улавливал черное место, которое так сильно заставляло его перевести на него взгляд и вспоминать. — Тебя все еще волнует эта ночь? — Урамичи затянулся сигаретой и задул ее, — Нет ничего плохого в поцелуе между двумя мужчинами. — Из-за этого дерьма ты можешь и легкие посеять, — указал Усахара.       Старший пристально впился взглядом, прежде чем начать возражать: — А ты из-за алкоголя — печень. Но я же тебе такого не говорю, верно?       Вздохнув, Усахара уселся на диван, подперев голову руками. Урамичи же бросил сигарету в пепельницу на столе и сменил направление на кухню. — Есть хочется, — сказал он, — а тебе? — Не-а, — коротко ответил Тобикичи, поднимая голову, чтобы увидеть, куда идет Урамичи. Тут же встал и последовал за сенпаем, неловко останавливаясь у входа и наблюдая за Омотой. — Мне показалось, ты только что говорил, что не хочешь, — проговорил Урамичи, замечая, что Усахара стоит и теребит пальцами. — Да я правда не хочу, — Поднял он руки для подчеркивания, — Скажу честно: я слишком нервничаю, чтобы даже что-то проглотить. — И почему? — Сам же знаешь, — голос перешел на шепот, и, прежде чем Тобикичи это мог осознать, он идет вперед, подходя все ближе и ближе к Омоте. Он почти прижал его к стойке, где стояли две тарелки на белом мраморе. — Да что с тобой? — спросил он, вглядываясь в светлые глаза Усахары, — Я-то думал, ты бы просто отшутился, перестал вспоминать об этом и таки забыл. Почему тебя это так волнует? — Не знаю, — вздохом раздался ответ, и вместе с этим Усахара приложил руки по обе стороны от Урамичи. Холодное прикосновение мрамора почти заставило его вздрогнуть. — Ты все, о чем я могу думать. Что днем, что ночью, я просто не могу остановиться и… — Достаточно. — отрезал Урамичи, поднимая руку, — Ко мне твои проблемы не относятся. Справишься сам.       Ответ не послышался. Вместо этого он окинул взглядом лицо старшего и положил руки уже на его щеки. — Ты что делаешь? — спросил он слегка приглушенным голосом. — Целовать собираюсь, — раздалось тихо-тихо, прежде чем Тобикичи решил поднять глаза и посмотреть на Урамичи. В сером цвете так и читалась эта мольба вперемешку с желанием. Он нуждался в этом. Ему нужен был Урамичи, чтобы позволить ему исполнить то, что Тобикичи давно уже хочет. Старший отвел взгляд в сторону, разглядывая пол кухни, а не молодого человека напротив. — Я же могу… могу сделать это? Снова? — Разве если я скажу нет, ты послушаешь?       Смех у Усахары был низким, даже казался задушенным: — Думаю, нет.       А затем прижался к чужим губам в яростном поцелуе. Урамичи не сопротивлялся, позволяя кролику схватить его за талию и притянуть еще ближе, когда их рты начинают шевелиться. Ощущалась та же атмосфера, как и в тот раз, словно ему было приятно... вот так возиться с Усахарой.       Естественно, что было приятно. Ведь почему бы и нет? Урамичи не был святой целомудренной невинностью. Он понимал, что у него не было так много событий в последние годы, так как все свое время он посвящал работе и спортзалу, но так или иначе знал, что могло бы доставить ему острые ощущения.       Как, например, сейчас, когда Усахара схватил его за задницу и поднял на стойку. Или то, как его язык проник в рот, а руки были повсюду. Тобикичи двинулся, чтобы встать между его ног, и в этом случае Урамичи получил небольшое преимущество в том, что в этот момент он выше. Он обвил чужую спину руками, скользя под рубашку и царапая кожу.       Они отстранились ровно за секунду до того, как старший снова втянул Усахару в поцелуй, желая продолжить.       И это заставляло сердце биться чаще. — Такой горячий, — произнес Усахара в губы, пока рука касалась накаченной груди и тянулась к соску. И даже не будучи в курсе, что губы Омоты способны на подобное, Урамичи издал такой звук, что Усахара не смог не сдержать ухмылки. И он делал это снова, и снова, и каждый раз, пока его сенпай в отместку не впился своими когтями в спину. Усахара поморщился. — Прекрати, — шипением как бы пояснил он, на этот раз целенаправленно царапаясь и убирая руки, чтобы ущипнуть за щеку своего кохая. — Кто же знал, что кое-кто окажется настолько чувствительным? — бормотал Усахара в чужие губы, когда они снова начали двигаться. Руки Урамичи обвивают шею Тобикичи, Усахары — лежат на талии.       Они снова целовались, но ладони Омоты уже тянулись к светлым волосам, заставляя их обладателя дрожать. И тут уже Урамичи озарила лукавая улыбка: вот оно, слабое место его кохая. Он рассеянно поводил по затылку, теребя выбившиеся волоски и удерживая пальцы. Усахара же от каждого движения заикался, вздрагивал или впивался пальцами в кожу. — Н-не надо, — проскулил он, отстраняясь, чтобы посмотреть на Урамичи. Они оба тяжело дышали, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха, но Тобикичи не остановился. Вместо этого он двинулся к чужой шее, целуя и кусая, пока Омота не оттолкнул его: — Не там, — сказал он, — никаких следов. — Никаких следов там, где их можно увидеть, — поразмыслил младший, натягивая длинную серую рубашку Урамичи и собирая ее над ключицей. Затем его губы и ладони оказались на груди, и руки Урамичи схватились за майку Усахары. Он притянул его ближе, обхватывая его ногами и полностью захватывая. — Мы можем…? — отстранился Тобикичи на секунду. — Можем — что? — переспросил Урамичи, таки стянув рубашку. Он окинул взглядом Усахару и заметил не только то, что его лицо стало красным от возбуждения, но и то, что он в принципе покраснел. — Ну…заняться сексом? — отвел взгляд в сторону Тобикичи. Урамичи не спускал с него глаз, наблюдая за смущенными щеками. — По-моему, мы это и делаем, — фыркнул Омота, слезая с кухонной стойки. Он отошел от него, поправил одежду и пошел. Усахара последовал за ним с мутным выражением лица.       Урамичи заставил его идти за собой, осторожно пробираясь в спальню. Он внутренне ухмыльнулся, когда младший ударился ногой о гантели. И услышал, как тот проклинал старшего мужчину, называя его гребанным фанатиком спортзала. Тем не менее, он дошёл до комнаты (хоть и со стояком в штанах), а глаза потемнели при виде старшего. Лицо было красным, дыхание было все еще тяжелым, когда Усахара ворчал про несчастную гантелю.       Урамичи лежал на своей кровати, и Усахара навис над ним. Его колени удерживали под собой, касаясь бедер. — Пожалуйста, убери их позже, Урамичи-сан, — прошептал он ему, глядя в глаза. — Ты здесь не хозяин, — последовал ответ, и Усахара снова его поцеловал. — На тебе слишком много одежды, — сказал он, начиная стягивать майку с младшего через голову. — На тебе тоже, — возразил Тобикичи, играясь пальцами с поясом Омоты на штанах. Так они раздевались, пока не остались в нижнем белье. Урамичи все еще был в рубашке с длинными рукавами. Их рты снова столкнулись, но на этот раз уже медленнее, хоть Усахара и нетерпелив. Урамичи движется, чтобы занять свою позицию, прижав младшего под собой, когда он берет инициативу на себя.       Похоже, Урамичи тоже не отличался терпением. Он перехватил поцелуй, сплетая языки быстрее и энергичнее. Его руки впились в талию Усахары.       Он быстро прервал поцелуй и двинулся вниз, чуть выше того места, где было надето нижнее белье Усахары — единственное, что все еще было на нем, — и находился под хваткой Урамичи.       Омота не потратил особо время на то, чтобы стянуть его боксеры и вытащить из них член. — Урамичи-сан, — задохнулся Усахара, — Ч-что это…? — А на что похоже? — спросил он, дергая член младшего и нажимая кончиком пальца. Он размазывал собравшуюся вокруг него предэякулят и грубо двигал рукой вверх и вниз.       Усахара изо всех сил старался не стонать, позволив Урамичи трогать его, но когда Омота решает его лизнуть, он не может не издать шокированный звук. Как будто его мечта сбывалась. — Н-нет, не-е-ет, — протянул он, протягивая свои руки к Урамичи, ощущая потребность прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что это вовсе не очередные грезы, что все по-настоящему. — Что? Ты не хочешь, чтобы я отсосал тебе? — поддразнил он, и Усахара просто не мог ему ответить. Конечно, он, блин, хочет, ведь какой мужчина бы не захотел, чтобы ему кто-то…?       Однако слова так и не смогли дойти до его рта, стоило Урамичи засунуть его в рот. Омота открыл рот и медленно взял его внутрь, слегка двигая у основания. Его рот смыкался вокруг головки, язык высунулся вокруг нее, а слюна и предсемя делают его грязным. — Боже…боже мой, — вместо нормальных фраз повторял Усахара. Его рука болела, чтобы он смог протянуть руку и почувствовать Урамичи. Однако он не мог двигаться — тело было неподвижным от шока. — Знаешь, — начал старший, отрывая свой рот и возвращаясь к тому, чтобы всячески ласкать его руками. Палец впивается в кончик члена, играя с полупрозрачными капельками, — Ты со своим беспокойством заставляешь меня чувствовать себя неполноценным, — именно эти слова сорвались с его красивого рта. Воспользовавшись случаем, он усадил Усахару поудобнее и свободной рукой схватил младшего за плечи, как бы успокаивая его. — Я делал это раньше, — добавил он это шепотом. — Расслабься. Позволь мне сделать это.       В голове Усахары пустота. Он делал это раньше? Образы безликого человека, позволяющего Урамичи отсосать ему, — это все, о чем он мог думать. Как его сенпай мог бы выглядеть, если бы ему кончили на лицо, или, может быть, наоборот — заставили глотать. В животе кипел жар, и ему не терпелось избавиться от этих мыслей или передать их человеку, что был перед ним.       Однако Усахара на самом деле не имел возможности что-либо сделать, поскольку Урамичи взял его ноющий член обратно в рот, и он был вынужден смотреть, как голова старшего мужчины медленно опускалась вниз. Его язык не переставал двигаться, сосал он на ходу, а зубы лишь слегка царапали плоть. В какой-то момент он начал давиться, но так и не остановился. Другой рукой, оторванной от Усахары, он ласкал остальную часть члена, которая не была «проглочена». — Божечки… — простонал младший, — я же сейчас--       Урамичи тут же отстранился, подползая к Усахаре. — Нет, не так, — разнеслось шепотом, и снова Урамичи начал поцелуй. Усахара проигнорировал желание почувствовать отвращение, по сути пробуя самого себя. — Ты ничего не будешь делать, пока я не скажу.       С этими словами Омота слез с него и оттолкнул. Он уселся наверху своей кровати и потянул за ящик тумбочки, роясь в поисках чего-то. Урамичи возвратился с прозрачной бутылкой в ​​руке, и Усахара понял, что эта бутылочка — смазка. Старший снял нижнее белье и сбросил его с кровати.       Усахара наблюдал за тем, как Урамичи выдавливал смазку на свои пальцы, нежно массируя их вместе, чтобы согреть холодный гель. Он пристально вглядывался в каждое движение, смотрел, как тот медленно раздвинул вход, приставляя палец. Один, затем два, ножницами втягивая их в себя. На искаженном выражении лица была смесь удовольствия и легкого дискомфорта.       Тобикичи, рассеянно гладя себя, разглядывал, как Урамичи растягивает себя. Звуки, который он издавал, были мягкими, едва слышные, как будто он старался держать это при себе. Усахару захватило то, как пальцы заглатываются его задницей и как он мягко качается.       Прежде чем он сам смог это осознать, Усахара приблизился, игнорируя протесты и просьбу старшего позволить ему сделать это самому. Он взял смазку, нанес ее на свои пальцы и с трепетом начал смотреть, как другой открывает себя. Он вжался в него, а Урамичи слабо прижался другой рукой к груди Усахары. Младший не принял это как протест, вместо этого хватает его руку и соединяет ее со своей. — Остановись, — сказал Урамичи, задыхаясь, — предоставь это мне. — Нет, — говорит он ему, — дай-ка помогу.        Таким образом, Урамичи позволил ему взять верх, двигая рукой, чтобы без энтузиазма дергать его член. С губ сорвался стон, когда Усахара добавил еще один палец, осторожно перебирая два пальца внутри себя.       Младший все еще смотрел на него, поражаясь, что Урамичи Омота может быть таким податливым. Под ним, прости господи, кохай, который беспокоил его все эти годы. Он раздвигает ноги, позволяя Усахаре лучше разместиться между ними. Тот решил загнуть пальцы внутри, отчего мужчина издал тяжелый вздох. Усахара сделал это несколько раз, прижимаясь к плоти в поисках нужной точки. — Д-достаточно! — шепотом сказал Урамичи, но тот не мог думать о том, чтобы прекратить это сейчас. Тобикичи наслаждался всем этим: выражением лица, тем, как он закусил губу и перебирал пальцами конец рубашки. Усахара сам едва мог в это поверить, но это было правдой: он заставлял Урамичи извиваться под ним. — Мне правда не нужно больше никакой подготовки, — сказал вновь Урамичи, его голос звучал тяжело. — А… — начал Усахара, — Ну, я же не знаю, — Он снова двинул пальцами внутрь, заставляя старшего задыхаться. — Чего? Как сексом заниматься? — спросил Урамичи. — Ну, с парнем. — Разницы с женщинами особой нет, так что быстро заткнулся и вытащил свои гребанные пальцы из моей задницы.       Усахара подчинился и видел в тусклом свете, как Урамичи уселся на место. Он взял бутылочку со смазкой, которая все еще стояла на кровати, набирал ее в руки, растер, а затем нанес на себя. — Ты же знаешь, что будет дальше? — продолжил Урамичи. — Боже… — ответил лишь этим Усахара, возвращаясь в свое положение. — Ну так что? Это искренний вопрос. Ты собираешься… — Помолчи, — отрезал блондин, приподнимаясь, чтобы прижать их губы друг к другу ровно в ту же секунду, когда он начинает входить внутрь. — Ах! — простонал Урамичи, — Господи, блять, презерватив…! — Не волнуйся, я чист, — ответил младший, толкаясь в него. Он снова захватил рот другого в поцелуй, наполненный страстью и тем, как очень он был счастлив сейчас, пока Омоте оставалось лишь обнимать парня за шею.       Пользуясь случаем, Усахара решил приподнять одну из ног старшего мужчины, устраиваясь между ними и заполняя еще больше. Он вырвался из захвата его рук и посмотрел на то того, кто был под ним. Рубашка Урамичи была смята, а чуть выше живота лежал член, твердый и с капельками спермы на животе. Он закусил губу и запустил руки в волосы, его спина отталкивалась от матраса каждый раз, когда Усахара двигался внутри него. — Ты слишком, сука, большой, — прошипел мужчина, каждый раз сжимаясь, когда он пытался отстраниться. — Прости, — сказал он, почти вынимая, но Урамичи схватил его за руку и потянул назад. — Ты чего вообще, черт возьми, делаешь? — спросил он серьезным тоном — Тебе же, наверно, больно, вот я и… — протянул младший, совершенно невинно. — Прямо сейчас твой член в моей заднице, конечно, больно! Просто двигайся, станет лучше. — Хорошо, — сказал Усахара, повинуясь ему и грубо вставляя обратно внутрь. По правде говоря, он не хотел останавливаться. Только вот страх, что Урамичи возненавидит его, если он причинит ему боль, пугал его больше, чем все остальное, и он был полон решимости подчиняться. Только вот абсолютно слушаться словам другого мужчины, было вовсе не в его духе. От плотного жара, окружавшего его, становилось невозможно не бороться за собственную независимость.       Урамичи снова застонал, на этот раз сильнее от того, что Усахара полностью вошел в него. Его член был хорош, возможно, немного небрежен и неопытен, но от бешеного темпа, с которым двигался Тобикичи, Омоте казалось, что он сходит с ума. Каждый раз, когда он приближался к нужному месту при толчках внутри него, он чувствовал себя неудовлетворенным, как будто это его подстегивало. Он переместил руку на свой собственный член, грубо подергивая его и отчаянно желая достигнуть пика. Если бы только эта идиотская крольчатина дотянулась до него в нужном месте…       Вместо этого Усахара замедлился и прижался губами к его бедру. Он делал это снова и снова, пока его зубы не прощупали мягкую плоть, и он начал наносить небольшие укусы по всему телу. Только на этот раз он идеально насаживался туда, куда надо, и Урамичи просто не смог сдержать те звуки, которые так и хотели вырваться из его рта. Серые цвет глаз Усахары встретились с его, и он видел, чувствовал этот озорной взгляд и эмоции, излучаемые им. Тот отстранился, отрывая рот от его бедра, и снова погрузился в него, снова нацеливаясь на то место. — Тебе приятно? — спросил он шепотом, снова двигаясь в нем. Урамичи не мог заставить себя ответить, его дыхание вырывалось в громких позывах, когда он быстрее двигает рукой по своему члену. — Ну же, скажи, — Его вторая рука двинулась, чтобы помочь ему. — Держу пари, тебе нравится, когда я заполняю тебя. Господи, это лучше, чем я мог даже представить. — Большая ладонь обхватывает чужую вместе с членом. — Можешь наконец-то заткнуться? На словах ты ужасен, — И тут же Усахара решил ответить: надавил пальцем на головку члена, в очередной раз заставив Урамичи задыхаться. Всего пару легких движений, и он кончает; белая жидкость попадает на их руки и на его рубашку. Он чувствовал себя наполненным Усахарой и, не контролируя себя, сжимался и разжимался, когда ладонь двигалась по его члену. — Господи, — сказал Усахара, приподнимаясь, чтобы снова поцеловать его, — Ты такой офигенный, — его темп стал быстрее, и он старался быть как можно ближе, будто хотел узнать, может ли он проникнуть еще глубже, — Я сейчас кончу, — объявил он и снова накрыл своими губами чужие.       Урамичи попытался разорвать поцелуй, но успел выкрикнуть только «Только попробуй, блядь, вну…!», прежде чем язык Усахары снова оказался в его горле, и тот излился внутрь, целуя и задыхаясь при этом. Ощущение наполненности, когда он лениво отпускал свой оргазм смешались с мерзкими хлюпающими звуками от этого. Усахара выходит, а Урамичи корчится от ощущения вытекающей из него жидкости. — Прости, — нахально усмехнулся он. От пота его черно-светлая челка прилипла ко лбу. Что-то заинька вообще не выглядел так, как будто ему правда жаль и он искренне просит прощения. — Отвали, — коротко бросил Урамичи, прижимая руку к груди, — Мне надо в душ. Я же просил не внутрь.        Конечно, в данный момент это было, безусловно, приятно, но последствия и избавление от этого всего того не стоили.       Усахара опустился рядом с ним, натянув трусы. Но вместо того, чтобы встать, младший решил притянуть Урамичи поближе к себе, заставив сопротивляться. — Отпусти меня, — прохрипел он, — Я не собираюсь с тобой здесь разговаривать. — Но почему? — спросил Усахара почти плаксивым голосом. Его рот находился прямо возле уха Урамичи, и тот вздрогнул. Он прижался легким поцелуем к его шее, отчего и без того у чувствительного Урамичи волосы встали дыбом, а пальцы сжались в кулак. — Мы грязные, — сказал Омота, — Нам нужно принять душ. — А мы не можем подождать? — спросил Усахара, — Как насчет второго раунда? Или ты уже слишком стар для этого?       Урамичи начал краснеть лишь от одной мысли о том, что теперь ему придется еще не раз кончить от этой крольчатины. В голове всплыло выражение «трахаться как кролики» и он тут же принялся это забывать. — Не буду я такими делами с тобой снова заниматься. — А я ведь как раз собирался пригласить тебя на свидание… Ты правда знаешь, как заставить мужчину плакать, Урамичи-сан, — на этот раз Усахара действительно захныкал, крепко обняв старшего за талию. — Зачем мне вообще с тобой встречаться? Разве это не часть твоего эксперимента?Возвращайся к тому, чем был, — пробурчал Урамичи, отворачиваясь. — Чего ты такой обидчивый? На тебя не похоже, — Усахара подпер рукой голову и из-за этого получил возможность посмотреть на Урамичи. — А заниматься сексом с кохаем, значит, очень похоже, — ответил он, так и не встретившись с пронзительным взглядом Усахары. — Покурить бы…       Рука Усахары потянулась к его рубашке, поглаживая кожу живота. Рука была холодной, и это заставило вздрогнуть Урамичи вновь. — Почему ты не снял рубашку? — спросил он. — Как будто я снова подпущу тебя к моей груди. Ты же знаешь, как они меня одевают. Может, уже прекратишь меня лапать? — Не-а, — послышалось бормотание в шею, — Ты очень хорош в этих костюмах… — Ну спасибо, — ответил старший, — Ты чего?.. — среагировал он в ответ на руку, которая поползла куда-то вниз. — Даже не думай, — оглянулся Урамичи, чтобы посмотреть на Усахару. Тот не обратил на него никакого внимания, начиная проводиться пальцами по чужому члену, а затем проникая внутрь. — Прекрати…ммм…боже, — в голове стало резко пусто, когда Усахара вновь начал трахать его пальцами, разводя их ножницам. Вместе с этим он прочувствовал, как липкая субстанция вытекла наружу и капала на кожу. — Прекрати, мне нужна сигарета, — повторил он, вырываясь из его хватки.       Усахара убрал пальцы, но не позволил Урамичи уйти, удержав, прижимая к своей груди. Их дыхание смешалось. Он притянул его бедра к своим и плавно вошел в него, не двигаясь сразу. Но когда Урамичи снова начал жаловаться, он всего-то прижался к чужим губам, эффективно заставляя того замолчать. Омота откровенно стонал в рот от ощущения заполненности, и шипел из-за движения — жжение от «смазки» было болезненно-приятным.

***

— Помнишь, как ты меня поцеловал в универе? — спросил Урамичи. После того как они снова занялись этим, Омота не смог нормально двигаться и в конце концов заставил Усахару набрать ему ванну. Вдвоем они были слишком велики, а потому Урамичи лежал сверху на Усахаре. Он прислонился головой к младшему, стряхивая пепел со своей сигареты в импровизированную пепельницу на полу ванной. Тобикичи, конечно, погримасничал от запаха, но ничего не сказал. — Ты… ты о чем? — Да ты просто однажды вернулся в общежитие пьяным, признался в своем бесконечном восхищении и ненависти ко мне, засунул свой язык мне в рот и заснул в моей постели, — беззаботно пояснил Урамичи.       Усахара покраснел. Да, это было правдой, что в те годы он восхищался Урамичи, как и все остальные люди в университете, и, понятное дело, что каждый гимнаст или спортсмен знал о нем. Но также правдой было и то, что жизнь с ним заставляла Усахару излишне завидовать и даже почти ненавидеть. Он не был мелочным человеком, и решение позже начать дразнить Урамичи скорее всего было его проявлением привязанности, — он не слишком был уверен в том, почему он это делал. Тобикичи изо всех сил старался стать популярным среди девушек, но как только они слышали о том, что он живет в комнате с самим Омотой Урамичи, разговор тут же шел только о нем. Он столько раз врал, что у его сенпая есть девушка, просто чтобы только переключить их… — Ничего из этого не помню, — сказал он, проводя мокрой рукой по волосам, желая убрать их с лица.       Урамичи на это лишь хмыкнул, затянулся сигаретой и выдул ее в уже затуманенную ванную: — Я так и думал. Ты не из тех, кто бы побеспокоился насчет этого. — Ты хотя бы поцеловал меня в ответ? — Нет, конечно, — надулся Урамичи, — но тогда ты был слишком уж настойчив. Не отпускал меня, пока не заснул. — Наверно, тогда ты мне уже нравился, — поразмыслил Усахара, слегка посмеиваясь. — Ты о чем? — лицо было совершенным серьезным. — По-моему, ты мне нравишься, — пояснил он ему. Урамичи убирал сигарету в пепельницу и повернулся лицом к Тобикичи. — Это был просто секс, Усахара-кун. У меня нет намерений заходить дальше, чем уже. Просто возьми и забудь об этом, найди себе там девушку и оставь все как есть, — заявил он. Омота взял одно из разложенных белых полотенец, и поднялся из ванны, обернув его вокруг себя. Он вышел из ванны, когда Усахара схватил его за руку, заставляя повернуть голову к нему лицом. — Подожди, послушай, — с мольбой начал младший, — Просто дай мне шанс, и если ты правда не хочешь, мы можем забыть об этом и вернуться к тому, что есть. — Не думаю, что ты мне нравишься, — говорит ему Урамичи, — И не начнешь. Ты просто мой старый кохай и коллега. — С которым ты спал? — спросил Усахара, повышая голос. Его лицо и впрямь было красным — не то жар воды, не то его действительно раздражало такое поведение. — У многих людей так, — ответил Омота, закатывая глаза и отдергивая руку. Он успешно вышел из ванны и, переодеваясь, задумался, а не повредит ли ему такая «интрижка» с Усахарой. Он сомневался в этом, но на Тобикичи это точно повлияло достаточно сильно для них обоих, а Урамичи не смог бы это вынести.       Из ванны Усахара появился в одних штанах. Он стряхнул воду с волос полотенцем и останавился, увидев Урамичи. — Я уйти могу, если хочешь, — предложил он. Урамичи перевел взгляд на часы и снова на блондина. — Поезда в это время не ходят, — сказал Омота. Было уже раннее утро, и очень скоро была работа. — Тогда я могу поймать такси, — нашел альтернативу Тобикичи.       По комнате раздался вздох Урамичи. — Слушай, — начал он, вглядываясь в серые глаза, — поздно уже. Просто оставайся здесь. — Да как я могу? — с горечью поднял вопрос Усахара, шарясь по комнате в поисках своей майки. Он взял ее, встряхнул и натянул через голову. — Ладно-ладно, твоя взяла, — громко объявил Урамичи, — один раз-один шанс. Кончай ломать трагедию.       «Лекарство» действует сразу же: Усахара посветлел и бросился обнимать своего сенпая. Он с ликованием сжал их губы вместе и заставил Урамичи задыхаться, когда они отстранились. — Кажется, я тебя люблю, — сказал он, толкнув старшего на кровать и прижав к себе. — Усахара. Свали, — лишь ответил Урамичи, обхватывая руками чужую шею. Усахара снова поцеловал его и через несколько минут свет погас.

***

      Урамичи в очередном из своих нелепых костюмов. Речь идет о каких-то рекламных фотографиях о микробах, предназначенных для детей. На нем вновь эти фиолетовые шорты, обрезанный топ и ботинки Бактериана, и он сидит, раздраженный тем, что ему снова приходится их надевать. Все тело, блин, болит после ночи с Усахарой, а виновник его страданий, теперь уже зайчатина, стоит в другом месте и смеется с Куматани. — Ах! — восклицает Дерекида, — прекрасно, чудесно! — и переводит взгляд на Урамичи. — А что это у тебя на шее? — Вы о чем? — спрашивает Урамичи. — Да вот, красное пятно на правой стороне твоей шеи, — говорит он ему, и Урамичи хлопает ладонью по этому месту. — А, да комариный укус, — поясняет он, заставляя себя улыбнуться и посылая смертельный взгляд в сторону Усахары. — Большие же у тебя комары, Урамичи-кун! — смеется господин-режиссер, — Но ты не волнуйся, гримеры наши все поправят! — Конечно исправят, — говорит он Текито, все еще глядя на Усахару. Тот поворачивает голову, чтобы посмотреть на него, и тут же сжимается к Куматани в поисках защиты.

***

      Урамичи стоит возле небольшого продуктового магазина, находившийся недалеко от студии. Здесь можно было курить, чем он сейчас и занялся, пока Усахара был внутри, доставая что-то ему нужное. Младший предложил ему пойти куда-нибудь в этот вечер вдвоем, и Урамичи понял, что ему снова нужны либо деньги, либо бесплатная еда.       Он затягивается оставшейся половиной сигареты, прислонившись к стене. Видит, как Усахара выходит из магазина, мгновенно обнаруживая его. — Привет, — говорит он ему, вытаскивая сигарету и бросая ее в урну. — Держи, — говорит ему Усахара, протягивая ему в руки букет. Он достаточно красив для товара из продуктового магазина; наполнен всякими белыми и фиолетовыми цветами, названия которых он даже не знал. — Это что? спрашивает Урамичи, поднимая бровь и принимая букет из его рук. — Цветы, — поясняет Тобикичи, и на его лице появляется румянец. Похоже, что он зашел туда только ради них, так как у него не было с собой сумки. — Зачем? Это свидание? — Ну…да, — смущенно проговаривает Усахара, почесывая голову и нервно смеясь. — Да пошутил я, — говорит он, — Тебе не обязательно было мне их покупать. Мы же не подростки. — Слушай, — вздыхает Усахара, — я делал это только с девушками и думал, что всем понравится получать цветы. Если тебе не нравится — я верну. — Я… они мне не не нравятся, — отвечает ему Урамичи, устанавливая зрительный контакт, — Они очень красивые. — Усахара тут же загорается, кусает губы, пряча улыбку. — А теперь давай уйдем отсюда, пока нас другие не увидели. — Что они делают? — шепчет Тадано Мицуо. — Мне кажется, — начинает он, глядя на девушку, — мне кажется, они встречаются, — выносит окончательный вердикт.