Sense of Home

Пятнадцать лет спустя после событий на границе (лето 2033 г.). Их год странствий после колледжа превратился в три. И ни один из них не пожалел об этом ни на секунду. Хотя за последние шесть месяцев или около того их бесцельное блуждание по миру стало менее бесцельным. Маршруты были составлены, чтобы спланировать, смогут ли они получить доступ к Wi-Fi и зарядить свои телефоны. Ногти были обкусаны, пока обновлялись электронные почтовые ящики в ожидании ответов от агентов и издателей. Их окончательное решение о том, что они готовы осесть, было принято, когда Дэниэл получил предложение о представительстве от известного литературного агента, а Крису позвонили и пригласили на собеседование с разработчиком инди-игр, базирующемся в Калифорнии. Слава богу за расслабленное отношение к жизни игровых стартапов из сети SoCal — когда они узнали, что Крис сейчас в Италии, когда он ответил на их звонок, они успокоили, что спешить некуда. Ему назначили собеседование чуть более чем на две недели позже, что дало им время спокойно вернуться в Штаты и собраться в Калифорнию. Пора прощаться с дорогой. У Дэниэла и Криса заканчивались запасенные на странствия деньги, и они жаждали нового рода приключений, поэтому знали, что им нужно вернуться на твердую почву. Они хотели сделать карьеру, использовать все, чему научились и что создали в дороге, завести собственный дом, может быть, даже детей. Пока не имело значения, что именно – просто после трех лет в дороге с Шоном и Финном Дэниэл действительно чувствовал, что и они с Крисом могут делать все, что угодно. Однако это не облегчило расставание со ставшим привычным образом жизни. «Забавно, не так ли, - сказал Дэниэл, когда они сидели на возвышенности, наблюдая за чьим-то далеким фейерверком с места, где деревья были достаточно тонкими, чтобы видеть простирающиеся перед ними кварталы маленького городка Калифорнии. - Что наш последний день в дороге будет Четвертого июля». Рядом с ним Шон негромко рассмеялся. «Да, это вроде как символически, а?» Финн глубоко затянулся косяком. «Жизнь – то еще циклическое дерьмо», - сказал он на выдохе. Он передал косяк Шону, который покачал головой и предложил его Дэниэлу, который тоже покачал головой. Когда Крис потянулся к Дэниэлу, чтобы взять его, они все посмотрели на него. Дело было не в том, что Крис был совершенным трезвенником, просто он так редко брал косяки или бухло, что они вроде как иногда забывали ему передавать. «Чего? - спросил он, делая небольшую затяжку косяком. Он пожал плечами, его голос стал тише. - Я нервничаю». Его собеседование должно было состояться только послезавтра, но Крис уже несколько дней беспокоился по этому поводу все больше. Дэниэл положил голову на плечо Криса, чувствуя, как его парень чуть расслабляется, когда он это сделал. Он вплел его руку в свою. «Ты будешь великолепен. Я знаю, тебе трудно доверять себе, но поверь мне. Они тоже полюбят тебя – тебя нельзя не любить». Крис ничего не сказал, но сделал еще затяжку одной рукой, крепче сжимая руку Дэниэла. Они еще немного понаблюдали за фейерверком в тишине. Дэниэл чувствовал его напряжение. Он верил в Криса, но беспокоился за него. Он знал, насколько идеальной была бы для него эта работа. Как бы он был опустошен, если бы не получил ее. Было странно беспокоиться о чем-то столь обычном, как собеседование на работу после последних трех лет. Дэниэл чувствовал себя диким. Отголосок того, что он почувствовал в первый раз, окунувшись в жизнь Бивер-крик в свои десять лет, после стольких месяцев жизни волка, свободного бродить. Но на этот раз все было по-другому, потому что он сам это выбрал. И отъезд, и возвращение. Он вкусил эту свободу в ее истинной форме, и теперь, возвращаясь в реальный мир, он все еще будет нести ее в себе. Фейерверк, за которым они наблюдали, прекратился, но начались еще два, подальше. Вспышки света на ландшафте под ними напомнили им, что они были не единственными четырьмя людьми в мире. Больше нет. Это было приятное напоминание. Напоминание о том, что мир жил, ожидая, когда они вернут его себе. Крис передал почти докуренный косяк обратно Финну, который сделал последнюю затяжку и затоптал его, вздохнув Крису: «Ну, красавчик. Давай оставим братьев поговорить в их ночь. Четвертое июля, знаешь ли». Он приподнялся, поцеловал Шона в голову, подмигнул Дэниэлу, а затем протянул руку через него, чтобы помочь Крису подняться на ноги. Они исчезли в зарослях деревьев позади них, там, где разбили лагерь. Взгляды Дэниэла и Шона были устремлены на горизонт, но каждый достаточно хорошо знал мысли другого, потому что это были одни и те же мысли. Мысли о благодарности за проведенное вместе время. Печаль от того, что все это подходит к концу. Надежда на их будущее. Память об отце и том дне на границе. «Обратно в Пуэрто-Лобос, верно?» - сказал тогда Дэниэл, как будто у них уже был разговор о том, что они оба будут делать послезавтра. Шон кивнул: «На данный момент. Может быть, еще несколько лет. Пока мы снова не станем беспокойными. Я думаю, это займет некоторое время. Мы же не застряли на одном месте. Будем все время ездить к тебе в гости и ждем вас – как обычно». Настала очередь Дэниэла кивнуть. «Если Крис получит эту работу, он будет немного связан. Но я не буду, если мой агент сможет заключить сделку, о которой она говорила. Я могу писать где угодно». Они успокаивали друг друга, как будто кто-то из них нуждался в этом. Как будто они уже не знали, что могут это сделать, делали это раньше и были еще сильнее сейчас. «Я говорил тебе, что перед показаниями Бретта агент Флорес заверяла меня в вероятности того, что я получу очень, очень много? И предлагала досудебную сделку на пятнадцать лет», - тихо сказал Шон. Дэниэл на мгновение спокойно подсчитал в уме. «Оу…» - сказал он, его голос был низким и хриплым, когда он понял, что имел в виду Шон. Сегодня исполнилось пятнадцать лет с того дня на границе, когда кошмар закончился. «Я не могу себе представить...» - начал он, но замолчал. Он смог себе представить. В конце концов, он писатель. Дэниэл часто-часто задышал от надвинувшегося кошмара. Он представил, как бы сложилась их жизнь, если бы Шона только сегодня выпустили из тюрьмы. Шон был бы слабой тенью себя. Никто не может вынести пятнадцать лет. Дэниэл упустил бы все эти годы, за которые любовь брата сделала его тем, что он есть. Каким бы он тогда вырос? Зная, что брат принес ему в жертву пятнадцать лучших лет своей жизни. И не сделав ничего, чтобы спасти Шона. Обменяв его на приставку, пиццу и комфорт жизни под защитой бабушки и дедушки? Прислушавшись к десятилетнему Дэниэлу, яростно вскинувшемуся где-то в глубинах памяти, он понял, что даже тогда просто не смог бы такого допустить. «Ты ебанулся?!» - сказал Дэниэлу десятилетний он. Никакими доводами нельзя было бы оправдать для себя, даже тогдашнего ребенка, согласия с пятнадцатью годами боли и разрушения Шона. Это же его Шон. Шон, который после Гумбольдта, Невады и Аризоны стал для Дэниэла важнее всего остального мира. Важнее… важнее мамы? Он импульсивно схватил Шона за локоть. Ему просто потребовалось вдруг удостовериться, что он здесь и никуда не денется. Интересно, куда бы они сбежали, после того, как он вытащил бы Шона? Куда-нибудь бы да сбежали – мир большой, Дэниэл это уже точно знал. «Ты ведь знаешь, что я разнес бы тюрьму? – не смог совладать с желанием проговорить вслух это Дэниэл. – просто к херам, как тот участок в Аризоне. Ты бы не сидел пятнадцать лет. Даже когда я был десятилетним засранцем, я бы не смог смириться». «Тебе нельзя было бы поступать так, энано» «Хэй, старый добрый Шон. Чувак, я бы тебя уже не спрашивал, просто бы запеленал в ковер и вытащил оттуда. Пятнадцать, сука, лет?!» Оказавшаяся немыслимой тяжесть запоздавшего на пятнадцать лет ужаса, упавшая на Дэниэла, которую он только сейчас ощутил, наконец, растаяла. «Но потом мы тоже неплохо поработали, – сказал после долгого молчания Шон, - верно, братишка? Я имею в виду... Мы действительно хорошо справились с тем, что нам выпало. Две жизни, которые не должны были быть совместимы, но у нас все получилось. Папе бы понравилось, думаю». Дэниэл кивнул и улыбнулся, поворачиваясь, чтобы посмотреть на своего брата, а не на горизонт, его память сформировала образ ребенка, которым он был раньше, под мужчиной, которым он был сейчас. Впрочем, ни один из тех детей июля 2017-го никуда не исчез – они уютно устроились внутри обоих мужчин. Дэниэл это чувствовал остро, как никогда. «Папа точно очень рад. Но в основном, это твоя заслуга, большой волк, - сказал он. - У тебя ведь были куда более легкие пути. Вставай и уходи. Никогда не возвращайся в Бивер-крик. Будь таким братом, которого я вижу раз в несколько рождественских праздников, и все. Как почти во всех семьях». Но Шон только покачал головой: «Нет, это было невозможно. И дело было не только во мне. Ты ведь тоже помог мне, братишка. Я знал, что у меня есть тот, кто любит и ждет, без всяких условий. Такого, какой я есть. Да и как бы я мог совсем свинтить? Не после всего». Он обнял Дэниэла, тоже вдруг захотев почувствовать его. «Я думаю, маленький волчонок, что в нашей паре это ты молодец. Ты мог бы отгородиться от меня и позже, но ты этого не сделал. Мог бы разозлиться». Дэниэл прижался к Шону и фыркнул, что отчасти развеяло торжественно-сентиментальное настроение, которое царило в них с тех пор, как ушли Крис и Финн: «Чувак. Я действительно злился». Шон тоже засмеялся: «Эй, тебе было двенадцать, ты всегда был зол на все вокруг. Гормоны же, ну». «Ага, это все долбаные гормоны, а не я – маленький засранец», - хихикнул Дэниэл, проводя рукой по волосам, выдыхая все еще оставшееся напряжение. «Пятнадцать лет, да? И посмотри на нас сейчас», - он толкнул локтем Шона, который так и сидел, прижавшись к нему. «Это были чертовски долгие и прекрасные пятнадцать лет, это точно». Дэниэл, вновь кивнув недавно оживленному памятью десятилетнему себе, представил их обоих на границе. Он, все еще ребенок, даже если какое-то время и не чувствовавший себя таковым. И Шон, который в то время казался ему таким старым, таким сильным, но точно такой же ребенок, оставленный взрослыми. Истощенный скитаниями, прошедший голод, бесприютность, издевательства, ранения и побои. И как-то умудрившийся заботиться о нем, Дэниэле. Как он, сегодняшний, хотел бы помочь тому Шону! Махнул рукавом рубашки по глазам – и сам взъерошил Шону волосы на затылке. «Люблю тебя, Шон». «И я тебя, братишка». Они сидели на пригорке и смотрели, как Вселенная вращается вокруг них. «Интересно, где мы будем через следующие пятнадцать лет», - сказал Дэниэл, его мысли были все еще заняты тем, насколько велика разница, того, чего они смогли добиться, с тем, что с ними могло бы быть. «О боже», - сказал Шон, откидываясь на землю, чтобы посмотреть на звезды, фейерверк на данный момент закончен. «Я буду...» - он слегка прищурился, размышляя. «Сорок шесть?» - услужливо подсказал Дэниэл, ложась на землю рядом с ним. Он наслаждался гримасой отвращения на лице Шона, когда он это говорил. «Ой. О нет. Мне это не нравится, - сказал Шон, Дэниэл начал хихикать, пока Шон не добавил мстительно, - А тебе будет сорок, дедуля». Дэниэл сморщил нос: «Отвратительно». «Я не могу представить нас в наши сорок с небольшим. Я имею в виду, черт возьми, я с трудом могу поверить, что мне сейчас за тридцать». Когда он преодолел первоначальное отвращение от того, что ему однажды будет сорок лет, Дэниэл вроде как проникся этой идеей. Он улыбнулся, на секунду задумавшись, прежде чем заговорить. «Я могу, - сказал он, наконец. - Вы с Финном все равно будете женаты, это факт. И мы с Крисом тоже, к тому времени, почти наверняка». Он искоса взглянул на Шона, чтобы увидеть, было ли на его лице какое-нибудь удивление, но его брат просто кивнул. «И, может быть, дети?» - добавил Дэниэл. Он превратил это в вопрос. «Боже, нет, не для меня и Финна. Кроме того, я тебе лучший брат, чем когда-либо был опекуном. Так что, само собой разумеется, что я буду лучшим дядюшкой для твоих детей, чем отцом для своих собственных». «Ой, не зарекайся. Вот сам посмотришь лет через пять. Но это правда, ты будешь лучшим дядюшкой в мире, - усмехнулся Дэниэл. - Просто… Может быть, не позволяй Финну учить моих детей метать ножи. По крайней мере, пока они не пойдут в старшую школу». Шон разразился громким лающим смехом: «Удачи в этой борьбе. С тобой у меня ничего не вышло». Дэниэл усмехнулся, затем сделал паузу: «Я думаю… Нет, я определенно знаю, что хочу детей. Когда-нибудь скоро. Я и Крис, с домом, собакой и несколькими детишками. Мне это нравится. Они бы называли меня папой, а Криса - батей». Шон повернул голову, чтобы посмотреть на Дэниэла: «Это самое восхитительное, что ты когда-либо говорил. А ты наговорил массу довольно очаровательной чуши, начиная с пацанячьего возраста». «Я стараюсь, стараюсь», - сказал Дэниэл с легким смешком, и через мгновение они снова погрузились в дружеское молчание. «Везения не существует, я знаю. Но мне действительно повезло, - сказал Дэниэл через некоторое время. - Что ты был моим братом». Шон посмотрел на него, и Дэниэл мог сказать, что Шон понял все, что младший братишка иногда хотел, но не всегда мог или умел сказать. Рассказать, как Дэниэл счастлив и благодарен. Благодарен, что Шон присматривал за ним все эти годы и воспитал его. Благодарен, что его так сильно любили и защищали. Благодарен, что Шон все еще жив, все еще здесь, все еще на связи. Благодарен, что он был его лучшим другом, даже сейчас, когда большинство людей, которых он знал, были родственниками своих братьев и сестер, но не всегда любили их. Чертовски благодарен, что он путешествовал с братом по миру, впитав в себя все, что мог дать ему Шон – свободу, силу, умение любить, открытый взгляд и творческий дух. У них была своя доля невезения. Ее хватило на всю жизнь. Это просто имело смысл, что Вселенная так уравновесилась для них. «Я тоже, энано, - сказал тогда Шон с мягкой улыбкой и влажными глазами. – Но все же в этом не было ни капли удачи. Мы братья-волки. Мы сражались друг за друга. Оба». Он одарил Дэниэла широкой, глупой и бесконечно радостной улыбкой, и Дэниэл не мог придумать лучшего способа ответить, чем сложить руки чашечкой у собственного рта и завыть в ночь. Шон завыл вместе с ним. Чуть поодаль, скрытые деревьями, Финн и Крис завыли в ответ. Завтра они снова пойдут разными путями, и это будет больно. Так было всегда. Теперь, после этого разговора, это может быть даже больнее. Но они выживут. Они всегда так делали. Он вспомнил, что сказал Ханне на свадьбе Шона и Финна, о том, что они не оставляли близких людей позади. О том, что они нашли свою идеальную жизнь, не прося людей, которых любили, идти на компромисс, требуя отказаться от их мечты. Они оба знали, что жизнь не всегда будет идеальной. Впереди еще будут горести и испытания. Но они также знали, что упорно боролись за жизнь, которую строили, и за людей, которых любили. Сегодня Шону и Дэниэлу было легко чувствовать уверенность в том, что их жизнь будет настолько близка к совершенству, насколько это возможно, и так часто, как только возможно. *** «Так как же заканчивается история братьев-волков?» «Она не заканчивается. По крайней мере, не сейчас. Не здесь».