Голос Монстра

       Очнулся я в своей комнате, на своей постели. Вокруг меня столпились ребята, они были обеспокоены чем-то. А я в этот момент не понимал ничего: я что, упал, когда мы играли в снежки? Как так вышло-то? Хотя, иногда, эта игра очень травмоопасна, можно себя покалечить, если слишком заиграешься. Возможно, это и произошло со мной: я давно так не веселился, мог запросто заиграться, вот и упал. Но, кажется, это не так. По лицам друзей и Евы, что удивительно, я понял, что что-то произошло. Но что?        — Что случилось? — наконец спросил я. Ребята как-то напряглись, но всё же Эйфория подал голос:        — У тебя был приступ. Ты упал, начал кричать, что не убьёшь Альберта и просто отключился, — я? Кричал? Зачем, а главное почему — загадка как и для меня, так и для всех. Почему же я этого не помню?        — Простите, ребят…        — Не надо, Влад. Давай сегодня забьем на всё, посидим у тебя? Хочешь, я стены раскрашу? Перестановку сделаем? Тебе нужно сменить обстановку, она явно напрягает, — предложила Кира. А в принципе, идея неплохая. Мне не нравились эти стены, эти полки, ничего из того, что было в моей квартире меня не привлекало. Лишь батина гитара, стоявшая теперь где — то в шкафу. Поэтому я кивнул, и мы принялись за работу.        Мы доставали из шкафов учебники и тетради, которые мне уже давно не нужны. Рвали их, кидаясь листами, в которых была теперь вся комната. Кира, достав свой заветный баллончик с черной краской, рисовала чьё — то лицо. Ева и Эйфория перебирали шкаф, немного успокоившись. Ну, а мы с Альбертом продолжили буянить: нам было весело и вообще, плевать на других.        — Эй, Джизус, — неожиданно позвал меня эйфория. В этот момент мы с Кабуу сидели в центре пентаграммы из листов и курили. В руках у парня был какой-то конверт.        В этот момент все отвлеклись, подходя к Стасу. Конверт был старый, потёртый, без каких-либо признаков марок или типа того. И в нём явно что-то было, и этого чего-то было много. Я принял конверт и достал содержимое. Первое, что попалось мне на глаза, была старая фотография. На ней была моя мать и… Молодой отец Эйфории. Они обнимались, отец моего лучшего друга целовал её в щеку.        — И что это…        — Смотри дальше, — только и сказал он. Взгляд Стаса был грустным и каким-то виноватым. Но из-за чего?        Дальше было ещё несколько фотографий, доказывающих мои подозрения, появившиеся только что: отец Стаса и моя мать встречались. Ну и что? С кем не бывает, школьная любовь бывает разной. Ну и что?        Последним был какой-то листок. Наверное, какое-нибудь любовное письмо или типа того. Зачем мне его читать? Я с непониманием посмотрел на Стаса. Он кивнул на лист, прося прочитать. Я развернул его. Там был напечатанный текст. Что-то было напечатано мелко, что-то крупным шрифтом. Я прочитал более крупный шрифт, который меня очень заинтересовал:        Результат исследования ДНК. Заявленный донор: Кожихов Владислав Дмитриевич. Предполагаемый отец:…        — И что это за хуйня?