Голос Монстра

             Мы вернулись домой ночью. Я и Альберт, так похожий на моего демона. Те же самые волосы, улыбка, те же самые глаза: он будто настоящий. Хотя, прикасаясь к нему, я понял, что это правда. Он действительно реален, как и я.        Кабуу пел какую-то песню про декадентов, пытаясь меня развеселить. И у него получалось: я улыбался, смеялся с какой-то фигни, пел вместе с ним, не зная даже слов. А всё дело в том, что на репетицию кто-то принёс травку, и мы упоролись.        Было три часа ночи, мы шли через дворы, через парк, прячась от ментов, прямо по направлению до круглосуточно го магазина, где я так часто покупал алкоголь.        — А, опять ты. Только учти, без паспорта не продам, если только энергетик, — вот сука. Сегодня была та самая продавщица, которая вчера мне не продала дешёвое вино. Запомнила меня, гадина. Ну, ладно, у меня есть свой способ получить своё.        Я всегда забывал взять с собой паспорт, это всегда вызывало конфликты с продавцами. Но я всегда находил способ получить желаемое: я упал парочку бутылок, пока никто не видел. И выгодно и паспорт не нужен. Что странно и одновременно хорошо, меня никогда не палили.        — Ну, пойду за энергетиками. Сигареты брать? — я кивнул, а парень достал свой паспорт. Значит, ему есть 18, что удивительно: в моём классе совершеннолетним были только я, Экстаз и какой-то парень с первых парт. Значит, нас стало больше. Радует. Теперь хоть не загребут за спаивание малолетних, как раньше, когда мне за Киру влетало. Нам тогда приходилось удирать от ментов дворами и это было очень сложно.        Парень взял энергетики по скидке и попросил красный Винстон. Я за это время успел спереть несколько бутылок, взять энергетик и Сникерс, чисто для вида, и тоже отправился к кассе. Ну, круто, надеюсь, она не спалит.        И правда: она ничего не заметила, и теперь, в моём рюкзаке звенели бутылки. Альберт усмехался: ему определённо нравилось тут, в моём городе, хотя, я был бы не против жить в Питере снова… Стоп, я вспомнил одну вещь.        Я вспомнил, как мы целый год прожили в Питере, незадолго до всей этой ситуацией с шизой, отцом, психушкой. Мне там очень понравилось, и особенно, один парнишка, который шёл куда-то со своим отцом. Парень был с каре, на его руке были тату из хны, что выглядело очень красиво. Отец же был забит по-настоящему: руки были покрыты яркими татуировками, самыми разнообразными, на шее тоже было что-то, что я не успел разглядеть, и ещё ноги, выглядывающие из-под шорт: везде были маленькие, большие, цветные и чёрно-белые рисунки. Он улыбался сыну, он что-то говорил отцу, тот отвечал.        В тот день я просто представил, как он будет выглядеть, когда подрастёт? Я думал, у него будет татуировка на лице, на руках, волосы будут такой же длины. Он будет удивительным парнем. Я уже это представляю себе. Потому что этот парень сейчас рядом.        Мы весело шагали по улице, пока наконец не оказались у моего дома. Мои ноги уже устали, я хотел побыстрее завалиться на кровать, пить алкоголь и веселиться с этим парнем… Впервые в меня такое.        Открыв дверь, я первым оказался в квартире, и, как только я успел снять обувь, я сразу завалился на кровать, приглашая к себе Альберта. Тот сел рядом, доставая из рюкзака вино. Он быстро откупорил его, первым делая глоток. Так началось наше пьянствование.        Мы веселились, разговаривая обо всём: о жизни, о родителях, не договаривая некоторых моментов. По крайней мере, пока Альберт не начал сам.        — На самом деле… Мы переехали, потому что отец умер. Он долго мучался, врачи никак не могли ему помочь, поэтому… Я отключил ему провода, по его просьбе. Когда навестил его в больнице. А он… Он лишь улыбнулся, погладил меня по голове и заснул навсегда, — по щеке парня потекла слеза. — Мать недолго горевала, завела себе мужчину, он сам вдовец с приемным сыном. Мать счастлива, нашла замену. А я будто бы и не нужен, — я обнял друга, зная, каково это: терять родителя. Мы с этим парнем были очень похожи. Он сам не знает, чем, но я-то это осознаю. Я просто вижу, замечаю это. Ему больно, как и мне. Он чувствует практически то же самое, что и я. Но он не шизик. Он обычный нормальный парень. И ему суждено жить счастливо. В отличие от меня.        Я не заметил, как начал всё это ему говорить. Как сам начал истерить, рыдать ему на плечо. Но парень не отталкивал меня. Он внимательно слушал, ещё крепче обнимая, молчал, понимая, что от банального «всё будет хорошо» мне станет ещё хуже. Он меня понимал…        Я не заметил, как прильнул к его губам, целуя. Поцелуй вышел полным боли, с привкусом соли и алкоголя, из-за наших слёз. Но нам было всё равно.        Отстранившись друг от друга, мы просто молча заснули, обессиленные, перерабатывая то, что произошло. Но мы не оттолкнули друг друга, а наоборот: мы спали в обнимку, будто боясь, что потеряем последнюю тягу, цель, которая только позволяет нам жить.