Арахабаки заботящийся о Чуе

- Что за книга? - Арахабаки внимательно наблюдал за воспитанником, который увлеченно листал страницы. - Средневековый роман о прекрасной любви. Рыцарь идет на великие подвиги ради своей возлюбленной, которая выше его по статусу и потому не может выйти за него замуж… - Но в конце они признаются друг к другу в чувствах и поженятся, несмотря на свое положение и порицание общества! - закончил предложение бог. - С чего ты взял? Может и нет - Да так, просто я эту историю уже видел своими глазами! - Арахабаки ехидно намекнул на золотое колечко на пальце Чуи. - Это… мое дело… - рыжий покраснел и надел перчатку. - Да, да, я знаю. Я смирился уже со всем, но одного понять не могу. Почему ты снизу?! - Ну хочу я и все тут! Он такой нежный, такой чуткий… - Ладно, понял я… Мне кажется или что-то горит? - Дазай, мать твою! - Накахара подорвался и влетел на кухню, заполненную дымом. Раздвинув его с помощью гравитации, он отключил плиту и повернулся к непутевому мужу: - Ты сказал, что просто пойдешь варить макароны! Как ты умудрился чуть не спалить кухню, просто варя макароны?! - Не знаю. Оно как-то само! - Аргх, все у тебя само! Так, сегодня готовкой занимаюсь я, а ты иди пыль вытирай! И чтоб не звука, иначе месяц спишь на диване! Поникший Осаму вышел из кухни, пока Чуя выкидывал подгоревшие макароны и насыпал новые. - М-да, хорошего мужа ты себе выбрал, что сказать! - Арахабаки с фейспалмом наблюдал за стараниями рыжего. - Ты уверен, что с пылью он не напортачит? - Нет, но там шанс куда меньше! - Даже войны не так опасны, как твой возлюбленный, это я тебе как бог говорю! Поедая за ужином спагетти болоньезе, оба супруга молчали, Накахара от злости, Дазай от задумчивости. Вдруг шатен встал и приблизился к Чуе, легонько поцеловав макушку: - Ну прости меня, Чу! Я не уследил, виноват! - Одним поцелуем прощения за твой косяк не заслужишь! - рыжий продолжал спокойно есть спагетти, когда вдруг заметил хитрую улыбку Осаму. В следующую секунду тарелки были отодвинуты в сторону, а глава исполкома оказался на столе. - Так, Чуя, пихни его в живот! Или ниже! Пусть он от тебя отстанет! Чуя? Чуя, не целуй его! Чуя, нет! Чуя, ну твоюж налево… - бог разрушений страдальчески вздохнул. А соукоку «пили чай» на кухонном столе до самой ночи.