In the end.

This loving heart no longer beats These caring lungs no longer breathe And it’s amazing how good it feel I feel nothing at all, I feel nothing at all Everybody can watch me fall But I'm afraid I don't care at all It's kinda scary how good it feel To feel nothing at all, no nothing, nothing Это любящее сердце больше не бьется Эти заботливые легкие больше не дышат И удивительно, как приятно это чувствовать. Я вообще ничего не чувствую, вообще ничего не чувствую, Каждый может смотреть на то, как я упаду, Но я боюсь, что мне всё равно. Немного страшно, как приятно это ощущать Вообще ничего не чувствовать, совсем ничего, ничего. *Перевод с сайта https://lyricstranslate.com/

- Я обещаю тебе, что сделаю всё возможное, чтобы тебе не было больно…

Я давно спрашивал себя о том, будет ли больно. Я настолько боялся не успеть прожить нужное время, что когда смерть встала прямо передо мной, я усмехнулся ей в лицо.

Алекси стоял на балконе, всматриваясь в горизонт и пытаясь найти хоть что-то, что может зацепить его взгляд. Он обнимал себя руками, пытаясь хоть немного согреться – в Вуокатти настали холодные вечера. Смотря вдаль и разглядывая малочисленные огни фонарей, усыпавших небольшой город, он курил одну за одной, пытаясь заглушить невероятную боль потери, засевшей в его сердце час назад. Казалось, что этот час длился вечность, но до сих пор он не мог смириться. Не мог смириться с тем, что их время пришло. Не мог смириться с тем, что не услышит голоса Йоэля, такого родного, такого завораживающего, невероятно любимого. Не мог смириться с тем, что он сейчас не с ним и уже никогда не будет. Что он где-то на пути к той самой, тёмной стороне. Вся реальность казалась такой абсурдной, такой ненастоящей. Словно он - персонаж книги young-adult, где драма смешивается с чувствами и эмоциями. Но он сейчас здесь, а всё то, что происходит - вряд ли сулит счастливый финал. Трясущимися руками он пережимал потрёпанный фильтр уже не первой сигареты, так обжигающей его горло. Сигарета за сигаретой. Он курил, пытаясь найти ответы на вопросы в своей голове. Пытался ответить на них самому себе, но ничего не получалось. Алекси не знал, зачем он соврал Йоэлю ночью у студии. Он не знал, когда на самом деле должно было прийти его время. *** Несколькими часами ранее. – Да, ммм... – выстанывал брюнет, в наслаждении царапая ногтями кожаную обивку. В комнате было жарко от слияния двух разгорячённых тел. Алекси сидел сверху на Йоэле, опираясь ладонями на спинку дивана. Каждое движение сопровождалось сладкими громкими стонами обоих. Хокка осыпал тело Каунисвеси жадными поцелуями, облизывая и покусывая его кожу, играя языком с выступами на шее, доводя его до самого пика. Он наслаждался тем, как парень, сидевший на нём, вскрикивал от каждого движения. – Блять, как же я скучал по тебе... – пробормотал он, взяв его за волосы и притянув его губы. – Невероятно скучал... – Говори, пожалуйста... мне так нравится, когда ты что-то говоришь, – шептал тот сквозь громкие стоны. – это...заводит... – Я постоянно вспоминал наш Новый год... Он был только наш. Помнишь? – Хокка переместился к уху Алекси, продолжая шептать сквозь дыхание. – Я помню, как всё началось. Я помню тебя тогда. Ты был таким... таким... сексуальным... – Ммм, да...Йоэль... – бормотал брюнет, насаживаясь всё грубее и сильнее. Их тела сплетались, прижимаясь всё сильнее и сильнее, не оставляя ни миллиметра свободного пространства, скользя вспотевшей кожей друг о друга. Грубые руки Йоэля блуждали по нежному телу Алекси, в желании запомнить каждый сантиметр его кожи. Они наслаждались друг другом, уже не стесняясь грязных слов, дразнящих стонов, бесстыдных действий. С каждой секундой они погружались в невероятный космос, в котором их было только двое. Хокка рывком поднялся на ноги, держа на руках возлюбленного, и, не отрываясь о сладких губ, сделал несколько шагов и прижал Алекси к стене, вновь начиная активно двигаться, буквально насаживая его тело на свою плоть. Каунисвеси обвил ногами и руками горячее тело Йоэля, прижимаясь к нему как можно сильнее. Каждое движение внутри него вызывало невероятное удовольствие, от чего стоны плавно переходили в гортанный крик. Такой расклад ещё больше раззадоривал блондина, отчего он ещё глубже, насколько это возможно, входил в изнывающего парня. – Да, блять, да... – кричал Алекси, пытаясь сквозь пелену удовольствия вглядеться в глаза Хокка. Рывок – стон, снова рывок. Ещё несколько мгновений, и, опуская парня со своих рук, Йоэль резко, – словно по привычке, – вынул член и обильно облил свой живот и живот Алекси. Стоять на ногах уже казалось очень сложным – оргазм накрывал каждую нервную клетку, отчего всё тело и голову вело в сторону. Излив последние капли, Йоэль обессиленно опёрся на стену, прижимаясь к разгорячённому телу брюнета. Пока он пытался восстановить дыхание, тот целовал его вспотевшую кожу на шее, заставляя сильнее содрогаться и выгибаться от сладких ощущений. – Я в душ схожу. Не скучай, – сказал Хокка, целуя Алекси в щёку. – Я скоро вернусь. – Возвращайся скорее, – Каунисвеси улыбнулся, провожая взглядом блондина до самой ванной. Открыв дверь тот остановился и обернулся. Посмотрев на черноволосого, он улыбнулся и тихим голосом, на несколько тонов ниже, чем обычно, пропел: – Imma keep coming back, keep coming back like... – Дурак, – засмеялся Алекси, и надев футболку и шорты, лёг на диван. Он лежал, подложив под голову руки, смотрел в потолок, покрытый молочной штукатуркой и думая обо всём, что произошло за последнее время. Я помню каждый момент своей жизни. Помню знакомство с Йоэлем, которое было для меня таким неожиданным. Я помню долгие переписки ни о чём и обо всём, пока он не предложил мне познакомиться с его друзьями. Помню, как он представлял меня парням, словно новенького в школе. Помню наш Новый год и что было после. Как я, поначалу, надеявшись на что-то большее, намекал ему, а потом отпустил. Мы оба понимали, что это было не то время. Жаль, что время пришло только сейчас. Алекси прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной и разрезающими её звуками. Прислушиваясь он услышал шум воды, доносимый из ванной. Вспомнил, как решился зайти в душевую к Йоэлю, как они целовались, как он сел перед ним на колени, чтобы подарить ему больше удовольствия. Вспомнил полные возбуждения глаза, смотрящие на него сверху вниз. Вспомнил, как от одного взгляда он стал похотливее, от чего стал интенсивнее двигать головой, впуская твёрдый член внутрь себя. Улыбнулся, вспомнив как Йоэль мило подергивался в оргазме. Такой неловкий. Вода в душе стихла. Алекси снова сконцентрировался на звуках. Вот, открылась заедающая дверца душевой кабины, шумно ударяясь о стенки. Ещё пара мгновений и он слышит, как включается вода в кране у зеркала – уже оделся. Интересно, полотенце опять на полу оставил? И вдруг – нехарактерный резкий шум. Судя по звукам, что-то тяжелое ударилось об раковину. Алекси напрягся. – Йоэль?.. – но в ответ тишина. Он привстал на руках, смотря в сторону закрытой двери. – Йоооээль?.. – вновь тишина. Испугавшись, он посмотрел на часы, что они так старались всё это время не замечать – 20:45. – Боже, нет. НЕТ, – Алекси побежал в сторону ванной, проговаривая про себя лишь два слова. Дрожащей ладонью он открыл дверь и замер от увиденного. – Блять, Йоэль! – истошный крик младшего заполонил комнату, отражаясь гулким эхом от плиточных стен. Он подбежал к лежащему на полу блондину, из головы которого медленно вытекала тёмная кровь. Алекси мельком оглянулся – вокруг была вода, вперемешку с алыми каплями. Он не мог понять одного – как это произошло? Собравшись с духом, словно подталкиваемый неведомой силой он побежал обратно в номер, к телефону. Нажав на " Вызов администратора", он истошно закричал в трубку: – Прошу, номер 35, скорую помощь, пожалуйста, быстрее!!! Здесь кровь... Всё дальнейшее происходило как в тумане. Алекси лишь пару раз огладывался на часы, и смотрел, как неумолимо быстро время приближается к 21:00. Он абсолютно не помнил, как пришли врачи, как спрашивали у него что-то, как погружали Йоэля на носилки. Он слабо помнил как одна из фельдшеров вела его под руку в машину скорой помощи, и помогала ему сесть в кабину. – Вы слышите меня? – бархатный голос молодой девушки в белой медицинской рубашке пробивался сквозь пелену мыслей. Её рука протягивала ему пластиковый стаканчик с водой. – Возьмите, выпейте. – Да, – он взял воду, слегка кивнув. – Спасибо. – Вы можете сказать, что произошло? – Я...я не знаю. Он был в душе, потом вышел, и, видимо... поскользнулся? Наверное, да. Поскользнулся. – Мы сделаем всё, что возможно. Травма не серьёзная, если не задет мозг. Думаю, у него есть все шансы. Алекси горько усмехнулся. Он посмотрел на Йоэля, что смиренно лежал под кислородной маской. Смотрел на его руку, которую брюнет крепко держал весь путь. Его пальцы были измазаны кровью, а на запястье так и висел кожаный браслет, что он когда-то купил на финской ярмарке. – Нет, – пробормотал Алекси. – Нет у него шансов. – Почему вы так говорите? Всё будет хорошо... Громко вздохнув сквозь слёзы, он перебил девушку. – Он обречённый, – отрезал он. – Ему звонили сегодня. – Оу.. – девушка отпрянула, и посмотрела на лежащего блондина. – Знаете, возможно, вы мне не поверите. Но Отдел Смерти часто ошибается. Иногда человек бывает просто на грани жизни и смерти, и они уже звонят. В прошлом месяце мы спасли мужчину, тоже обречённого. Отдел Смерти тогда звонил, извинялся... Не знаю, почему они ошиблись. Но человеку от этого было несладко. Вообще не понимаю, зачем это было создано. Ничего хорошего это не принесло никому. – Думаю, принесло. Мне принесло, точно, – он опустил голову к руке Йоэля, прикладывая её к своим губам. – Вы тоже обречённый? – Я?... Нет. Но очень хотел бы им быть. Стены больницы окутывали неприятным, мерзким холодом. Писк мониторов из чужих палат заставлял заткнуть уши – так мерзко они давили на виски, усилия панический тремор всего тела. Алекси сидел на полу у операционной, обняв свои колени, ткань джинс на который взмокла от бесконечных солёных слёз. Мимо него проходили врачи и медсёстры, и лишь сочувствующе качали головой – не он первый сидит на полу в этом коридоре, надеясь на призрачный маленький шанс ошибки ненавистного Отдела Смерти. Не он последний бьёт кулаками в пол, пытаясь перенести боль возможной потери из сердца куда-то наружу. Яркие лампы раздражали настолько, что глаза открывать не хотелось. Да и нужно ли было? Время на часах, что висели на противоположной от брюнета стене, приближалось к 21:30. С каждым движением секундной стрелки становилось больнее. Дыра, прожжённая одним единственным днём всё сильнее и сильнее расширялась, поглощая в себя всё светлое, что когда-то жило в этом мальчишке. Веки тяжелели. Тяжелели не то под грузом боли и отчаяния, не то от отсутствия нормального сна последние сутки. Я бы отвёз тебя куда бы ты захотел. Я был бы рядом и держал бы тебя за руку, помогая пройти тебе весь твой путь. Я принимал бы тебя таким, какой ты есть, и никогда бы не упрекал тебя за что-либо. Я наслаждался бы твоими объятиями и запахом твоего тела. Утыкался бы в острые ключицы и осторожно запускал бы пальцы в твои волосы. Я был бы рядом всегда. Лишь бы ты просто был жив. Из мыслей вывел скрип двери. Рядом с Алекси стояла медсестра, взгляд которой не сулил ничего хорошего. Он собрался с силами, и встал с пола, смотря прямо ей в глаза. Истрёпанный, с покрасневшим от истерики лицом и вспухшими от слёз веками. В наспех одетой футболке Йоэля, и дурацких дырявых чёрных джинсах. Смотрел на неё и молча умолял не говорить ничего плохого. Она и не сказала. Лишь развела руками, слегка наклонив голову влево. Молча, где-то на ментальном уровне. – Мы ничего не смогли сделать. Не было внезапной волны истерики. Не было истошного крика. Не было ударов кулаком в стену. Не было ничего. Опустив взгляд, Алекси поплёлся в стороны выхода из реанимационного отделения. Лишь солёные дорожки из глаз. Лишь дыра внутри, что теперь то уж точно не зарастёт никогда. Лишь боль потери. Он сидел на перилах балкона недостроенного отеля, недалеко от больницы, добела вжимая пальцы в железные перила. Смотрел на чистое звёздное небо, где при желании можно было собрать множество созвездий из детского атласа по астрономии. Где-то там, скоро, будет и твоя звезда. Ты будешь ярко освещать дорогу кому-то, кто потеряется, и не будет знать, куда ему идти. Своим светом ты и раньше освещал путь, и сейчас бы ты сказал, что это не так. Но не скажешь. Я остался здесь, и, почему-то без тебя. Зачем я соврал тебе, когда сказал, что мне тоже позвонили? Безрассудный, абсолютно глупый поступок. Я соврал, пытаясь разделить твою участь, пытаясь поддержать тебя. Я не хотел этого, поверь. Почему-то показалось это правильным. Насколько это было правильным, я, конечно не думал. Прости меня за это. Я верю, что ты там меня будешь ждать. И я готов на всё, лишь бы вновь оказаться рядом. Лишь бы снова держать тебя за руку. Снова рассказывать тебе глупые истории, над которыми ты будешь смеяться. Слушать твой голос, когда ты вновь и вновь записываешь сложные четыре строчки из новой песни. Не понимаю. Так сильно хочу к тебе. Да ты и так всё знаешь. Интересно, простишь ли ты мне то, что я хочу сделать? Простишь ли, зная, что я тебе соврал? Знаешь, Йоэль... Отдел Смерти сильно ошибся, не позвонив мне сегодня. Бледные руки разжали перила, отпуская тело и душу брюнета в поглотившую его темноту. *** 07:50. – Да это пиздец, парни! Они не берут свои грёбанные телефоны. Где они? – Йоонас ходил из стороны в сторону по студии, нервно теребя собственные пальцы. Они не спали вторые сутки. Ночью никто не смог уснуть. Случившееся сломало каждого. Сначала их поразила дикая новость о Йоэле, сразу же после этого – пропажа Алекси. Олли сидел на диване, положив голову на плечо Томми. Его глаза закрывались в желании погрузиться в сон, но разум противился желанию организма. Он вновь и вновь одёргивался, обновляя телефон, просматривая все социальные сети, в надежде, что кто-нибудь из пропавших объявится. Он просматривал инстаграм, в надежде, что в отметках сможет найти какие-нибудь ответы, но кроме нескончаемого потока фан-артов и повторяющихся фотографий не мог найти ничего. Обида ела его изнутри, и он всячески пытался это скрыть. Нико также был завлечён в телефон, но, в отличие от Матела, он писал всем общим знакомым, парням из крю, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы. Но ничего не находил. Кому бы он не позвонил, будь то Йоона, Кирил, Микки или Сантери – никто не знал ничего о том, куда могли поехать парни. – Алло, Вилме? – очередной звонок был совершён лучшей подруге Йоэля. – О, Моиланен! Тебе повезло, что я работаю с раннего утра. Говори быстро, я сильно занята, – доброжелательно сказала она. – Извини, что рано. Ты сегодня не говорила с Йоэлем? Или может с Алекси? – Нико пытался всеми силами не выдать своё беспокойство, которое отчётливо слышалось в его голосе. – Оу, нет, прости. Мне сегодня совсем не до общения, я даже в соц.сети сегодня не заходила.. А что такое? – Нет, ничего…Всё нормально, я позвоню тебе позже.. – Нико..? Что-то случилось? Мне стоит беспокоиться? – Нет, всё отлично. Я позвоню тебе позже. Нико отключился. Положив телефон на стол, он опустил голову в ладони. – Грёбанный пиздец… – Ничего? – Йоонас подошёл к Нико, положив ему руку на плечо. – Ничего. Я больше не знаю, кому звонить. Нервное напряжение нарастало. На столике лежала коробка с высохшей затвердевшей пиццей. Её заказал Олли ещё прошлым утром, чтобы хоть кто-то перекусил, но она так и осталась нетронутой. – И что делать?... – Олли задал вопрос словно в пустоту. – Ну.. Мы можем посмотреть дома у Алекси.. – Йоонас остановился у окна. – Там мы ещё не были. – И как мы, блять, туда попадём? – спросил Нико, нервно накручивая и раскручивая браслет на запястье. – У меня есть ключ…. – не успел Порко это произнести, как встретил удивлённые взгляды парней. – ..не спрашивайте откуда, по дороге объясню. – Поехали, – сказал Томми, доставая из кармана ключи от машины. Все вчетвером они спустились к парковке. Мелкий снег орошал всё вокруг, а холодный ветер добавлял ещё большей неприязни к такой погоде. Сев в автомобиль, Томми завёл его, и ждал, пока обороты опустятся до нужного значения. Олли сел вперёд, а Нико и Йоонас сели сзади. Нико вновь и вновь пролистывал контакты, в поисках хоть кого-нибудь, кому можно позвонить. Матела вновь открыл социальные сети, пытаясь найти какую-нибудь информацию, но всё было безуспешно. Автомобиль тронулся, и выехал с парковки. – Мне вот интересно, – неожиданно протянул Нико, поворачиваясь к Йоонасу. – Всё-таки! Откуда у тебя ключи? Нет, мы все тут друзья, и я бы даже и не подумал, только если не один факт… – Нико, я… - попытался сказать Порко, но его тут же перебили. – Факт, что Алекси никогда никого дальше подъезда не пускал. – Потому что у нас с ним было одно общее дело, – Йоонас старался не смотреть на парней, пряча взгляд в окне. – Дело? Дело, которое нас не касается? – в голосе Нико звучала обида и злость. Парни на передних сиденьях сочувствующе переглянулись, понимая, что Моиланен может взорваться в любую минуту. Он не находил себе места, и это было понятно – сейчас каждый из них был на грани. – У меня была идея сайд-проекта, – замжурившись выдохнул Порко. – Я писал песни, и хотел их выпустить их от своего лица. Сам. Один. – Вот это новости… – голос Нико нервно задрожал. – То есть вот такие мы братья? Ты создаёшь отдельный проект, о котором уведомляешь только Алекси? И это, по-твоему, по-братски? – Нико, подожди, я… – Йоонас попытался его остановить. – Я хотел сделать всё сам. Сам, понимаешь? Алекси я лишь попросил помочь со сведением и записью инструментов. – И как? Помог? Мы же не могли тебе помочь.. – Нико, блять, я могу хоть что-то сделать в этой жизни один? Я тоже музыкант, я тоже хочу писать песни, и блять не так, чтобы мои наброски были полностью переделаны! Я хотел сделать что-то своё, отличное от Blind Channel, и я даже не буду перед тобой оправдываться и объяснять, почему я не стал тебе рассказывать об этом… – Заткнитесь оба, – рявкнул Томми, не отрываясь от дороги. – У нас пропало два лучших друга. Сейчас мы едем их искать. И пока мы их не найдём – никаких скандалов не будет, или я каждому из вас врежу, я обещаю. Как дети, блять… Нико и Йоонас, словно отчитанные подростки, отвернулись к окнам. Как бы не накрывала их обида, они были согласны с Лалли – сейчас абсолютно не время выяснять отношения. Главная и единственная цель – найти Йоэля и Алекси. Они ещё не знали, что искать уже поздно. Поднявшись на 7 этаж, Йоонас ловко справился с замком и отворил дверь. Томми и Олли вбежали в квартиру, и сразу же направились в первую доступную комнату – зал, где нашли две бутылки почти не тронутого выдохшегося пива. – Тёплое.. они давно здесь были, – констатировал Томми, прикоснувшись рукой к каждой бутылке поочерёдно. Нико прошёл дальше и начал осматривать квартиру, всё ещё надеясь найти парней или хотя бы какие-то их следы. Только Йоонас так и остался в коридоре, неотрывно смотря на два телефона, лежащих на комоде. – Парни…что же вы… – пробормотал он, взял в руки телефоны. Он разблокировал их с первого раза – пароли никогда не были тайной в группе. Просмотрел уведомления он понял, что они оставили их здесь в районе 2-3 ночи. Томми подошёл к балкону и осмотрелся. Там, как и везде, не было ничего, кроме той самой пепельницы, в которой лежали окурки. Олли оглянулся. Минимализм и педантичность, присущие Алекси, отражались практически в каждом предмете – книги и пластинки на полках были расставлены по цветам, ни одной пылинки на полках. Практически никаких украшений, никаких безделушек. Осмотревшись, Матела вернулся к столику и обратил внимание на два сложенных листа бумаги. Он взял их дрожащими руками, понимая, что это не просто какие-то рабочие заметки. – Томми… Смотри… – Олли протянул одну из них барабанщику и сев на диван, развернул. В его руках оказалось письмо, написанное Алекси. Томми взял записку, и начал бегло читать текст, небрежно написанный Йоэлем. – Я тут никогда не бывал… – из кухни послышался голос Нико. – Алекси никогда никого к себе не звал… ну, видимо, кроме Йоонаса. Йоонас вошёл в зал, держа в руках телефоны парней. – Я чего-то не понимаю... Но... – его руки тряслись, но кроме Нико, никто не обратил на это внимание. Они увидели, что в руках сидящих на диване ребят были какие-то записки – и по их глазам было легко догадаться, что именно в них они найдут ответы на все свои вопросы. Собравшись с силами, они сели рядом, и придвинувшись, стали читать текст. – Я не верю, нет… – проронил Томми, вновь и вновь перечитывая буквы, написанные небрежным почерком. – Что там? – пробормотал Нико, взяв в руки записку от Алекси. «Парни, вы – лучшее, что было и есть в моей жизни. Время, проведённое с вами, дало мне многое понять. Я понял, кто есть Я, я понял, что хотел от этого мира. Я не знал, когда это всё кончится. Возможно, я многого не ценил, или не придавал этому всему значения. Каждый концерт с вами, каждый день, проведенный с вами – лучший. Я знаю, что вы самые сильные люди на свете. Я очень надеюсь, что вы сможете пройти этот путь без нас. Будет тяжело, но я знаю, что вы справитесь. Я принял нелёгкое решение, но сейчас жизнь не оставляет мне выбора. Я не могу оставить Йоэля. Именно поэтому я решил, что сейчас самое время. Я благодарен вам за всю ту поддержку, которую вы оказали мне, когда я только попал в группу. Когда мне казалось, что я чувствую себя неуютно – вы всегда поддерживали меня. Я безумно люблю каждого из вас. SEE YOU ON THE DARK SIDE. Kaunisvesi.» – Сука, сука, сука, сука, – бормотал Йоонас, сжимая в руках письмо Йоэля. «Что ж. Я никогда не думал, что напишу это. Я никогда не думал, что покину группу первым. Не думал, что мне придётся оставить вас. Я так привык контролировать всё, что сейчас не понимаю, как вы останетесь одни. В хорошем смысле, но я чувствую, словно доверяю ребёнка.. Я надеюсь, что вы справитесь и будете принимать правильные решения. Первое, что я хочу вас попросить – не останавливайтесь. Не прекращайте деятельность группы. Что бы не говорили вокруг – не надо. Да, возможно это будут не те Blind Channel. Но ради меня и ради нас. Останьтесь такими, какие вы есть. Я верю в каждого из вас. Пожалуйста, не ищите нас с Алекси раньше положенного времени. Вы всё и так узнаете. Я кое-что осознал. О себе и о нём. И лишь только за это я благодарен этому моменту. Нико. Я всегда удивлялся твоей стойкости, твоему бесконечному вдохновению. Твои тексты, твои строки пробудили чувства во многих из нас. Ты стал не только идейным вдохновителем группы, но и идейным вдохновителем меня и моего творчества. Ты знаешь, что многие решения, принятые мной, не были бы такими без тебя. Томми. Ты стал мне настоящим братом. Твоё спокойствие всегда приносило в группу равновесие, которого порой так не хватало. Кажется, мы бы смогли принять много неправильных решений, если бы не твоя адекватность и рассудительность. Порой мне казалось, что ты слишком много молчишь, но…ты и сам понимаешь. Ты всегда умел говорить без слов. Олли. Позитив, который ты излучаешь, был для меня своеобразным наркотиком. Ты можешь быть серьёзным, а можешь смешить всех. Я горд назвать тебя другом и братом. Йоонас. Мой безумный Йоонас. Я не встречал людей более безбашенных, более весёлых. Я никогда не забуду твои пьяные укусы, твои выходки. И то, как ты хватал меня за задницу в пьяном угаре. Помнишь ту вечеринку в Оулу после выхода альбома? Сначала мне казалось, что я сгорю со стыда, когда ты показал свою задницу всему бару. Сейчас я вспоминаю этот момент с улыбкой и благодарен тебе за каждое мгновение, проведённое вместе. Спасибо вам, я так люблю вас. I'mma keep coming back Keep coming back like… Joel.» – Значит... Это всё? – пролепетал Олли, откидываясь на диван. – Это всё, – констатировал Томми. – Вы же не хотите сказать, что Алекси тоже..? – отозвался Нико. – Я так понимаю, что и Алекси тоже. Прости, – Томми закрыл лицо рукой. Они так и не смогли покинуть квартиру Алекси. Олли не выдержал усталости, и уснул прямо на плече барабанщика, который и сам уже дремал, тревожно подёргиваясь каждые несколько минут. Йоонас почти всё время проводил на балконе, вновь и вновь закуривая свой любимый яблочный Chapman. Нико сидел на полу, опустив голову на колени – было абсолютно не понятно, спит он, или нет. Тишина обладала успокаивающим действием. Уже не было сил ругаться или выяснять отношения. Лишь множество вопросов, о которых, не то, что говорить – даже думать было страшно. Что делать дальше? Нужно их искать, или теперь уже новости сообщат другие люди? Как разговаривать с их родственниками, что делать и к кому обращаться? Никто не понимал. Звонить в сам Отдел Смерти было плохой приметой – говорили, что так ты притягиваешь плохие известия. Порко потушил очередной окурок в пепельницу, и зашёл обратно в комнату. Он сел рядом с Нико, и неловко обнял его за плечо, осторожно поглаживая по волосам. Ему показалось, что солист тихо плакал, но выяснять этого не стал – лишь крепче прижал к себе, отчего тот обмяк и поддался, опуская голову на его руку. Йоонас прикрыл глаза, и стал вслушиваться в посторонние звуки. Противный гул холодильника на кухне. Скрип шин на улице. Ветер, пробивающийся сквозь щели окон. Закрывающаяся дверь подъезда, сопровождённая писком домофона. Сопение Олли, прижавшегося к плечу барабанщика. Топот по лестнице, словно поднимается маленький ребёнок – осторожные, медленные шаги. Тихие. еле слышные всхлипы Нико. Замочная скважина – звякнул ключ. Казалось, что разум уже сам воспроизводит звуки, выдаваемое фантазии за реальность. Лишь только движение Нико, что резко поднял голову, говорило о том, что это не сон. – Так и знал, что вы будете здесь, – протянул такой знакомый, тихий и надрывистый голос за их спинами.