Внеклассное чтение

      В кабинете математики царит гробовая тишина: десятый класс озадачен контрольной работой по алгебре. Дмитрий Станиславович занят примерно этим же. В дверь кабинета стучат, и тут же посетитель обозначает свою личность. — У тебя урок? — Артур Богданыч проходит в кабинет. — Да, твой класс сидит, — Дима не удивлён визитом историка. — Здарова, — Артур кивает коллективу. — Пишите, не отвлекайтесь. Ты сильно занят? — обращается он уже к Якубовскому, подходя к столу. — А хотя, когда мне было не по барабану? — Действительно. — Чайник ставь. Дима без возражений покидает рабочее место и перемещается к этажерке в углу класса, где от всех посторонних глаз за коробками и неприхотливыми растениями спрятан электрический чайник. — А чая ж нет, — вспоминает математик. — Я из дома взял, — покопавшись в карманах, Артур находит две упаковки с пакетиками чая. — Это всё? Изобразив на лице недовольство, историк выкладывает на стол все упаковки, которые взял. Ещё шесть штук. — Во-от, сразу бы так. Чая мне зажать хотел? Через пять минут чайник закипает, Артур закидывает чайные пакетики в их с Димой кружки, хранящиеся тут же, в его кабинете. Якубовский заливает заварку кипятком. — Мы превращаемся в дедов. В мои годы вот так чаи на уроках гоняли тётки под пятьдесят, сидели на жизнь жаловались, — повествует Дима, перемешивая в своей кружке сахар. — Что значит превращаемся? Ты хоть раз чувствовал себя моложе семидесяти пяти? — Колесников занимает своё законное место на втором стуле, упёртом из актового зала. — Справедливо, — кивает Якубовский, отпивает немного чая и продолжает писать что-то в тетрадке, которую Артур видит дома каждый божий день. — Чё пишешь? Считаешь сколько отчётов об отчётах? — Не, все бумажки я этому горбатому калоеду ещё на позапрошлой перемене сдал. Контрольную их прорешиваю, вчера дома ж не судьба было,— на последних словах математик делает акцент и выразительно смотрит на Колесникова. Тот усмехается. — Дай мне тоже порешать че-нибудь из того что они проходят, — Колесников залпом выхлёбывает почти полкружки. — Надеешься что-то вспомнить? — У меня до восьмого класса годовая по математике была пять. — А это десятый класс, если вдруг у тебя склероз или преждевременный маразм. — Ты щас дошутишься, начну у тебя внутреннюю политику при Александре Третьем спрашивать. — Всё, ладно, на, решай, — Дима вытягивает из файла листок с заданиями самостоятельной работы, которую давал на прошлом уроке своему классу. Артур несколько секунд сосредоточенно смотрит на буквы и цифры, образующие примеры, и понимает, что ничего не понимает. — Уверенность улетучилась? — ехидно спрашивает Якубовский. — Объясни, пожалуйста... — Больше выделывался. Дай сюда, — математик забирает у Колесникова ручку и переписывает на тетрадный лист первый пример. — Логарифм ста девяносто восьми на основании шесть минус логарифм пяти с половиной на основании шесть. — Так, — кивает историк. Это он понял, а к дальнейшим действиям ни одного предположения. — Если вычитание, и одинаковые основания, аргументы можно просто поделить. Вот у тебя тут шесть основание и тут шесть основание, логарифм и основание перепиши и дели сто девяносто восемь на пять с половиной. — Такой вот ты простой, подели сто девяносто восемь на пять с половиной — Тридцать шесть, — говорит Дима и снова отпивает чай, с умилением наблюдая за офигеванием Артура. — Допустим. — И чему логарифм равен? — Двум. — Молодец. — А нас вы не хвалите, — подаёт голос кто-то из учеников, отвлекаясь от контрольной. — Вы тоже все молодцы у меня, сидите пишите, — отмахивается Дима. — Попробуй следующее сам сделать. Артур, нахмурившись и поглядывая на Димино решение, находит ответ к следующему примеру. — Правильно, — оценивает Якубовский, побегав глазами по условию и действиям. — Тут чё? Логарифм, основание девять, логарифм, основание два, аргумент восемь. Что делаем? — Я не понимаю, — честно признаётся Колесников. Ещё бы он понимал. — Ну, смотри, восемь это два... — Нет, восемь это восемь, — Артур не понимает логику сразу. По классу проходят сдержанные смешки. — Восемь это два в третьей степени. Перепиши то же самое, но вместо восьми будет два в третьей. Дальше: логарифм, основание девять, аргумент три. — Почему три, откуда ты это высрал? — А, да, это ж я по несколько действий сразу в голове делаю. Ты эту тройку из степени выносишь как коэффициент. — Ещё одно заумное слово, блин... — Да, ещё, если по учебнику вчитаться, есть десятичные и натуральные логарифмы, логарифмическая функция и логарифмические уравнения и неравенства. — Прекрати меня пугать, я не усну. — А почему вы Артуру Богданычу так спокойно всё объясняете, а на нас голос повышаете? — не выдерживает ученица. Вкладывает карточку в тетрадь и сдаёт всё это учителю. — Потому что если бы я объяснял спокойно вам по той же причине, по которой спокойно объясняю ему, меня бы посадили, — усмехается Дима. Этому классу можно говорить такие вещи, этот класс знает всё о них с Артуром ещё с мая прошлого учебного года. Пока Колесников занят рассматриванием прочих заданий, Якубовский по-быстрому проверяет небольшую контрольную девочки. — Ев, тебе четыре за контрольную. Остальные закругляйтесь, две минуты осталось, — оповещает математик, сверившись с наручными часами. В течение этого времени, пока ученики приносят на стол тетради и забирают с полки телефоны, Дима старается объяснить Артуру ещё одно задание. Раздаётся самый приятный звук за день — звонок с последнего занятия, после которого остаётся только посмотреть какую-то презентацию с классным руководителем. — Урок окончен, сегодня без домашнего, дружно испаряемся из кабинета. — И конденсируемся возле ресурсного, про классный час не забываем, — добавляет Артур. — Мне это тоже не особо надо, но директор вздрючит если отчета не будет... Радостно гудя после неслыханной щедрости математика, дети собираются и уходят в коридор, на выходе прощаясь. Через пару минут кабинет пустеет, остаются только учителя. — Извилинами пошевелил? — Перешевелил, голова разболелась... И воспоминания не самые приятные о школе нахлынули. Якубовский снисходительно улыбается и касается губами Артурового лба. — Чтоб поменьше голова твоя гениальная болела. Только на меня не сваливай, ты сам попросил что-нибудь порешать. — Да-да-да, помолчи, у меня в ушах звенит. Дима собирается добавить что-то ещё, но Артур знает самый действенный способ его заткнуть — поцеловать.