Сквозь путь тернистый

«Я погибшее существо. У меня нет ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры, ни жены, ни детей, ни бога. У меня есть только рифма» Ги де Мопассан «Милый друг» 4 декабря 21:00 Гадский район Петербурга, скуренный балкон для душевных метаний «моралистов», за стеной в самой квартире разыгрались актеры погорелого театра. Примеряются роли золотой молодежи, хипстеров нового поколения, немые зрители обязаны рукоплескать в восхищении, не замечая ужасную халтуру актеров и пропуская мимо глаз дыры в сюжетной линии. Золотая молодежь среди грязи, хипстеры, зависающие под хуевые биты малознакомых артистов — это всё — лишь повод собираться кучками в бессознательную толпу, чтобы одиночество не так сильно давило на голые плечи, а водка не отдавала горечью несбыточных желаний. Музыку погромче, бокалы наполнить и отдать дань уважения проебанной молодости и скуренному разуму! *** Какие же у Славы заботливые соседи, благодаря стараниям которых даже надобность в колонках и приобретении музыки отпадает, как и желание находится в этом блядушнике, где за стеной ебутся такие же малознакомые люди, как и соседи сверху. Басы тошнотворной клубной музыки идеально заглушали стоны и скрип кровати из комнаты напротив, лишая Славу нежеланной прерогативы единственного слушателя. Вроде бы собирались малой компанией для того, чтобы продолжить знакомство в более приватной атмосфере, набухаться и затопить всё существенное в пьяном угаре, но в итоге эти два нахлебника оставили хозяина квартиры на кухне с бутылкой дешевого пива и с котом, который, видите ли, мешает им совокупляться. Слава наконец-то с горем пополам собирает свой разум по разъебанным алкоголем и неудачной компанией кусочкам, намереваясь поднять свою продрогшую тушу с кафеля и оставить съемную квартиру позади. Недавно отвергнутое приглашение от соседей сверху казалось уже не таким зашкварным, да и решение заявится все-таки на пир к молодым пришло негаданно быстро, не оставляя шанса на дальнейшие раздумья. Только на пути к выходу из обшарпанной кухни что-то теплое потерлось вальяжно об ноги привлекая взгляд, и глаза, повелеваемые пушистой волей зацепились за самое дорогое в этой квартире — рыжий семикилограммовый комок прожорливой твари. -Гена, еб твою, а тебя то куда девать, не оставлять же с этими ебанатами — изрекал уже вслух негодование по поводу неудобств Слава, который ощущал волнение лишь за кота, успевшего войти с ним в доверительную ментальную связь и занять место товарища по его жизненному пути. Квартира же в сравнении являлась лишь временным пристанищем, до момента пока он не найдет себе что-то новое по душе заместо сгоревшей хаты. В итоге коту в качестве извинений скармливаются его любимые снеки-колбаски, а миска заполняется наперед сухим кормом. Запасные ключи на тумбочке, дверь захлопнута, пути к отступлению больше нет. Парня несут вперед не то ноги, не то мысли, крутящиеся вокруг той самой соблазнительной палитры эмоций, ощущений, которой он временами позволял себе насыщаться, пока все краски не выцветали перед глазами и не превращались обратно в серую массу будничных забот. Слава уже не был столь юн для мракобесия вписок, педантичных правил таких мероприятий, обязывающих до беспамятства вливать в организм алкоголь, совершать кучу необдуманных ошибок, которые позже будут решать твой авторитет за тебя и в конце затеряться в пустоте собственных или чужих расширенных зеркал души. Был недостаточно юн, но достаточно отчаян. Вот и принесли ноги на финишную прямую, чуточку сомнений, и короткий звонок в дверь выводит на лестничную площадку лохматую копну рыжих соседских волос, хозяин которых расплывается в приветственной улыбке, когда видит в проеме Машнова. -Зайдешь? — риторический вопрос с уже явным ответом, сопровождаемый жестом руки, приглашающей внутрь квартиры. Духота помещения с первых секунд сжимала в тиски, незнакомые пары глаз, обращенные на нового посетителя их грешных хором, перекрикивающие биты голоса, которые скакали все выше и выше нагоняли неудержимое желание съебаться из этой вечеринки потерянных декадентов. Держался Слава лишь за счет легкого ощущения ностальгии по годам еще зеленой юности и алкашки, за которую благо не скидывался. Маршрут был построен по прямой, опять же к злополучной кухне, где на полках холодильника громоздились заваленные друг на друга бутылки. Он с видом мученика пробивал себе дорогу к желанному, длинными лапищами расталкивая сгрудившихся малолеток на пути и наконец-то добираясь до полупустой обшарпанной кухни. На кладбище надежд, вне времени и пространства на подоконнике восседала особа специфичной наружности: с бритой головой, в пушистом свитере и мини юбке болотного цвета она выглядела поэтично-страдальчески, дымящая в подоконник, со шрамами поперек рук. -Твой протест против культурного регресса? — хмыкает Слава, указывая на шею девушки, украшенной татуировкой руки, сжимающейся вокруг нее. -А, ты следовательно из тех индивидов, которые приходят на вписки попиздеть за жизнь и затирать что-то философское, как будто вездесущи во всем? — девушка в той же едкой манере комментирует высказывание Славы — Или тебе так хочется оставить несколько пятен на своей репутации? — выдыхая сизый дым в его сторону, она наконец-то направила свой затуманенный взор на широко известного в кругах индустрии рэпера, чуть удивленная его появлением, но равнодушная к нему, как к личности. -Через час меня тут уже не будет, не трясись ты так за чужой авторитет, для этого у меня есть Хан Замай — веселье чуть бьет в голову, а в желудок вливается новая порция спиртного — Закусить бы хоть чем-то эту ссанину — пьет, но морщится: поддерживает жизнь духа андерграунда в себе. Таинственная незнакомка не питает ложных иллюзий на счет подобных знакомств, быстро схватывает, что персонажу напротив не столь важен разговор с ней, сколько необходим личный монолог — среднестатистический рэпер с травмами, прорабатываемыми всю жизнь. Лысый затылок со стуком сталкивается со стеклянной поверхностью, от которой веяло морозом ранней зимы и разговор, повисший в воздухе, ничуть ее не смущал и собеседника видимо тоже. Будто само время застыло вокруг их вакуума, повторялись одни и те же монотонные движения: она лениво курила в окно, он большими глотками отпивал из бутылки. Молчание висело густой дымкой, хотя музыка в квартире играла чрезвычайно громко. -Так зачем ты все-таки тут, негде провести время? — прерывает вязкую тишину девушка, когда вторая сигарета превращается в окурок — Не поверила бы даже — и в правду удивительное стечение обстоятельств, загнавшее людей из разных миров в одну кухню города-миллионника. -Я не из тех, кто вступает в гонку со мгновением, позвали — пришел, все очень просто. Просто? Его проблему, которая тянула его уже который год по барам и тусовкам, спаивала и дурманила, до щемящей боли в висках доводила до исступления невозможно было назвать простой, Мирон Янович никогда не был человеком простой судьбы. Его арийский шнобель уже отличал его от большинства жителей Петербурга, а Оксфордский интеллект и вклад в творчество назвать обычным даже у Славы язык не поворачивался. Ошизел уже на фоне возвращения великого русского творца, и, если честно, реально сходил с ума, ждал любой реакции, любого ответа — впрочем, как всегда, это было бы самым чудным и немыслимым исходом событий. Снизойти до рабов своих покорных у еврейского гиганта мысли сродни самоубийству на потеху медиа что ли, но Мирон Янович ни разу не поддался на провокации, ни разу не дал цельного ответа, если бы не то приглашение на баттл, то Слава стал бы сомневаться в том не отсутствует ли вообще у Оксимирона часть мозга, реагирующая на внешние раздражители. Списал бы всё на проделки нейромирона, не иначе. Но баттл в 2017ом к счастью или к сожалению состоялся, Мирон оказался живее всех живых, из плоти и крови, падкий до прикосновений, теплотой рук обдающий каждый раз. Ну не мог Слава после такого поверить в то, что не сможет больше вытянуть ничего из этой карлицы бритой, ни словечка едкого, ни упоминания сквозного. Стримы, тиктоки и песни — его творчество будто вновь обрело смысл, причину на существование, с надеждой задеть, отсыпать хоть чуточку жидовского внимания он делал больше, говорил громче и светился чаще. Заметь. Заметь. Заметь меня. Но в итоге оказывался в одной и той же ситуации: пьяный и охмелевший приходил на порог Фаллена, единственного посвященного в тайны его разума товарища. «Если гложет изнутри, просто сделай хоть что-то, чтобы решить проблемы, а не спивайся на вписках, Слав, это к добру не приведет» — Вано так любил повторять эти свои заезженные слова в духе заботливой мамочки, что иногда Славе казалось, что он прав. Ведь если страшно — нужно смотреть своим страхам в глаза, а если хочется — нужно брать и делать. Верно ведь? Правдивость слов обычно стиралась сразу же, как только Слава трезвел и его отпускали навязчивые мысли о пучеглазом лысом мужчине. Абсолютно верно! Истина в последнней инстанции -Уходишь? — слышится голос в след удаляющемуся с насиженного места Машнову, интерес это или просто вежливость, но девушка с пониманием единичного случая встречи с этим человеком не могла не переброситься напоследок хоть толикой фраз. — Меня выбесила твоя лысая головка — с улыбкой произносит напоследок юноша и покидает место 20минутного пребывания, с четко созревающим планом действий в голове. *** -Алло -Оксиминог, где топ донат? — ему весело, он делает всё, чтобы получить свою дозу необходимого внимания, упиться им до горла и наконец-то отойти от состояния вечного ожидания -Что? — растерянно-сонный голос на том конце провода заставляет чуть сбавить обороты наступления Гнойного -Ты попросил позвонить, моими сообщениями в директе ведь остался неудовлетворен и вот он Я! Жида, твоего доната я так и не дождался Следом наступившее молчание уже полностью выбивает расхрабрившегося Славу из колеи ударом под дых, еще и эта жертва 10летней психотирании лишь тяжело вздыхает вслед его словам, растягивая тишину с удовольствием садиста, проезжаясь умело по нервам, пробуя будто на вкус липкий страх, исходящий от Машнова …. …. Сраный жид, скажи уже хоть что-нибудь …. …. Ну пошли нахуй сходить, ебло об кафель разъебать, номер удалить, утопив под конец телефон, ну давай, хоть словечко …. …. -Приезжай, поговорим