С тобой имена заместо местоимений

Он знает, что написано в его личном деле, которое жирным пальцем листает господин майор. За пару дней с момента, когда он сошел с поезда неподалеку от пункта вербовки, Стах только их и видит — военных, ни одного гражданского. Они все разные, но их лица быстро сливаются в одну кашу: человек с выбитым передним зубом, говорящий из-за этого со свистом; человек с тяжелым, как могильная плита, взглядом, от чего мурашки по шее; человек с тонкими ручками, непонятно как вообще попавший в армию, и такой же тонкой комариной улыбкой; человек с жирными пальцами, стало быть, вот этот. Стах ждет. День назад он прошел медосмотр — пожилой врач да его помощница в странном головном уборе, названия которого он не знал, поставили ему “годен”, еще бы они не поставили. Затем, разумеется, его спросили о политических взглядах, готовности пожертвовать жизнью, умениях (он заикнулся было о том, что хорошо лечит, но его даже слушать не стали — “а, еще один, быстро помрет, значит”), о лояльности (Стах сказал, что готов сделать для армии все, что потребуется, но то и дело поднимающиеся плечи в немом жесте “да черт его знает, зачем я сюда поперся” выдавали). Это — последний этап, прежде чем его отправят на долгожданную войну или с позором домой. Глаза у мужчины напротив пытливые, маленькие, смотрящие в душу. Стах надеется, что уж до нее он не доберется. Его надежды вообще очень велики: он хочет верить, что ему просто выдадут форму и котомку для лекарств, разрешат помогать людям если не умереть, то хотя бы легче отойти на тот свет. Да, он знает, что написано в его личном деле: Станислав Рубин, двадцать один год, родом из мест далеких и подозрительных, характер скверный, не женат. Хочет добавить: “терять уж нечего, господин майор”. И когда чужие глаза отрываются от текста, он откидывается на спинку стула и медленно говорит: — Готов выполнить любые поручения… и ответить на любые вопросы. Он без таланта уверяет себя, что совсем не скучает по дому.