Либо он, либо я

Кажется, это одержимость. Одержимость собственным врагом. До одури. Я хочу видеть, хочу чувствовать твои реакции. Твои эмоции. Выбить их из тебя, чтобы узнать каким ты бываешь ещё. Какой ты настоящий. Поэтому я извожу тебя. Поэтому вытягиваю на разговоры, хотя это безумно сложно. Ты ведь такой неприступный. Поэтому я из кожи вон лезу, чтобы получить хоть что-то. Что со мной? Почему это случилось? Почему именно со мной и тобой? Мне кажется, что ещё немного и меня разорвет на куски, на ошмётки острых зубов и шерсти. Ты моя одержимость. Во снах я бегу за тобой, ты моя добыча. Во снах ты приходишь ко мне, вжимаешь меня в стены, шепчешь мне. А я схожу с ума. До дрожи в коленях, до закушенных, сочащихся кровью губ. Я смотрю в твоё лицо. Когда ты так близко... Когда я тебя довожу своими выходками. Только тогда ты показываешь свой истинный звериный облик, и я чувствую тебя. Но это только сны. Бред одержимого тобой. Я не могу тебя коснуться, прорычать тебе обо всём. Почувствовать твои ладони, стискивающие мои запястья до синяков. Ты не можешь меня заткнуть. Ты не можешь касаться меня. А сначала я всего-лишь хотел узнать тебя лучше, чтобы знать, куда давить. Как убрать тебя со своего пути. Есть ли у тебя слабости. Как тебя можно вывести из себя… Мы сидим по разным углам. Ты где-то в своем мире, перебирая пальцами по книге, в которой шрифтом Брайля написаны какие-то буквы, складывающиеся в слова. Я в своем углу бренчу на гитаре, привлекая твоё внимание. Пою в голос, мешаю тебе. Потому что хочу. Твоего. Внимания. Мой голос разносится по комнате. Мой голос, хрипящий от тысяч выкуренных мною за жизнь сигарет. Голос, тянущий ноты выше. Более резкий в нужных моментах. Из-под своей чёрно-серой челки смотрю на твой сгорбившийся над книжкой силуэт. Ничего больше. Песня замолкает с последним аккордом, и я откладываю гитару. Мы в комнате одни. Я пел тебе. Для тебя. Больше некому, мы здесь одни. Твоя ладонь нашаривает сигарету и спички. Я машинально тянусь за своими. Ещё немного и нас окутывает серый дым. Я слежу за тобой. Ты чувствуешь мой взгляд? Ты знаешь, что я неотрывно за тобой наблюдаю? Что ты чувствуешь, Слепой? Сигарета постепенно тлеет между пальцев. Дым, выпущенный из моих лёгких, смешивается с твоим. На моих губах появляется ухмылка. Я смотрю на клубы, быстро тающие в спертом воздухе комнаты, но всё ещё вижу тебя. Я хочу подчинить тебя себе. Я хочу вести всех за собой, свою стаю, которую мы обрели вместе с тогда ещё Кузнечиком. Все вместе мы боролись за неё. Ты был холоден и молчалив со мной с самого начала. Я видел, как ты раскрываешься только с Кузнечиком, да и то на несколько мгновений. Твои едкие комментарии, твоё подстраивание под чужие голоса. Мне так интересно, какой ты на самом деле. Что за зверь скрывается внутри этой стальной крепости? Достать этого зверя. Выпустить его на свободу. И подчинить себе. В детстве я не понимал тебя. Не мог понять, почему Кузнечик с тобой дружит. Ему ведь с тобой тоже было тяжело. Но он имел к тебе хоть какой-то доступ. Гораздо больший, чем у меня. Ко мне ты всегда был холоден. Потому, что мы делили Кузнечика? В то время как мне оставалось только злиться и не понимать. Потом я стал пытаться понять. ... И не знаю, как так получилось, что теперь я вижу тебя во снах. Что теперь я не могу о тебе не думать. Я ненавижу тебя. Хочу подчинить тебя. Я дышу тобой. Я, кажется, чокнулся... Подчинить не получается. Ты забрал у меня всё. Стаю. Кузнечика-Сфинкса. Которому тебя всё равно не понять, как и мне. Но он не пытается. А я зачем-то... Нужно знать кто твой враг, чтобы... Я не хочу убивать тебя. Я не могу выцарапать тебя из этого панциря. Тебя, настоящего. Но я не отступлюсь, Слепой. Ты забрал у меня всё. Я тоже хочу отнять у тебя всё. Может быть, тогда ты наконец-то покажешь свой истинный лик, не спрятанный под маску спокойствия и безразличия?.. И тогда я смогу обуздать… "- А ты не боишься, что встретив зверя - не сможешь совладать с ним?" Дрожь по позвоночнику, по всему телу. Шёпот. На ухо. Прямо, как настоящий... Ощущение горячего дыхания около уха всё ещё не покидает... Я раскрываю глаза, вокруг темнота спящей стайной. Тихо. Вокруг только сопение стаи. М о е й стаи. Слепого нет рядом, его вообще нет в комнате. Это я понимаю уже, когда сажусь на койке, протирая заспанные глаза. Чёртовы сны... Чёртов Слепой! Босые ноги, теплые, только что вытащенные из-под одеяла, ощущают прохладу пола. Шаги по полу. По кафелю ванной. Рука открывает кран. Мокрая прохлада в ладони. На лицо. Я смываю с себя остатки сна и образ, который видел перед тем, как проснуться. Зелёные огоньки в белёсом омуте. Горячее дыхание на ухо. Шёпот е г о голоса... Остервенело швыряю в свое лицо холодную воду. Тру его, прогоняя пережитое, но вновь к этому возвращаюсь. Это не хочет меня отпускать. Что-то заставляет меня прокручивать картинку, ощущения... В то же время я слышу шорох за спиной и вздрагиваю. Это он. Оборачиваюсь. Слепой почти бесшумно проплывает мимо, собираясь выйти из ванной. А я чувствую, как внутри меня рвется струнка за стрункой. Он не знает, что мне снится. Он не может знать. Но почему мне кажется, что знает? Мне кажется, или его движения более резкие, чем обычно? - Я помешал твоему купанию, Бледный? - на губах моих скалящаяся усмешка. На его лице ничего. Но пальцы сгибаются в кулак... Реакция. Неужели?.. - Так ты иди, не стесняйся. Пора бы уже. А то совсем травой порастёшь. В ответ молчание. Но не пофигистичное, а напряжённое. Он останавливается, и я смотрю на его профиль около дверного проема. Не могу остановиться нести чушь и доставать его. Чего мне бояться, а, Слепой? Я же твой состайник, душа компании, друг Сфинкса. Ведь на него тебе не похуй?! Так? Не похуй, как он отреагирует, если ты мне что-то посмеешь сделать?.. Что ты будешь делать? Монолог в голове не прекращается. Взгляд не отрывается от невысокой патлатой фигуры вожака, которая не двигается слишком долго. - Ну, ты можешь попросить, если тебе в этом нужна помощь. Вычешу тебе ветки из башки, спать удобнее станет. А то шляешься ночами, наве... Воздух резко выбивает из лёгких, перед глазами темнота. Я разлепляю лёгкие, пытаясь прокашляться, жмурюсь, моргаю и открываю глаза. Передо мною босые ноги, которые плоховато видно из-за скрывающей их желтоватой, будто выгоревшей на солнце травы. Взглядом скольжу по ногам вверх и встречаюсь с двумя белёсыми омутами, в которых плещутся зеленоватые отсветы. Как во сне... Я подскакиваю на месте, надеясь на то, что спина не ответит мне пульсирующе-раздирающей болью. Но ничего такого не последует. Двигаться легко, будто я и не просыпался. А я и не просыпался... Вокруг нас поляна, заливающаяся закатным рыжим светом. Деревья вдалеке колышутся от ветра. Слепой скалится. Его рот действительно искривляется в оскале, с настоящей эмоцией и я могу это видеть!.. Пусть это только сон. - Какая у тебя очаровательная улыбка, Бледный! - швыряю ему в ответ на оскал и подхожу ближе. Как всегда делал. Только сейчас я лучше понимаю, что происходит и это пьянит. Я ведь могу делать всё, что захочу! - Не обольщайся, Волчок. Его голос будто со всех сторон. Я смотрю на него и вижу, как он меня рассматривает. Словно впивается взглядом. Наверное, это сложно - рассматривать кого-то, когда ты слеп, как крот. Даже если ты порождение сна. - А то что? Нашепчешь мне что-нибудь? Я резко подаюсь вперёд, накидываясь на Бледного и роняя его, прижимая к земле за запястья. А он… он смеётся в ответ, дико, неестественно улыбаясь. И я чувствую, как откуда-то взявшийся кулак врезается в мои рёбра снизу. Закашливаюсь и падаю сверху на Бледного, стараясь не выпускать его запястья. Резкий переворот, и он оказывается сверху, хватая мои руки другой парой ладоней и скручивая их над моей головой. - Ты на моей территории. - шепчет он. Я слышу. По коже бегут мурашки. Почему-то я всё равно не могу управлять им. Но как же, если я всё понимаю? Раньше у меня получалось, хоть и не с ним... - Ты всё ещё думаешь, что это сон?.. Слепой удивительно многословен. Обычно, даже во снах моих он те так разговорчив. Я скалюсь в ответ. - А тебе так хочется быть настоящим? Ты мой чёртов сон, грёбаный придурок! С силой спихиваю его с себя, но он сопротивляется. Без особого труда переворачивает меня животом вниз, прижимая к земле, покрытой колкой травой и заламывает руки до боли. Боль я чувствую так резко, что из груди вырывается скулёж. Слепой дёргает ещё, и я прекращаю вырваться. Слишком сильные, слишком настоящие ощущения. - Подумай ещё, - раздается голос из-за спины. Я стискиваю зубы до скрежета. Думать в такой ситуации сложно, и хочется действовать, но Слепой силён... Но мне приходится задуматься, потому что вожак не собирается отпускать. И он явно ждёт ответ. - Так это... - выдох. - Да. Кажется, что сердце уходит в пятки и бьётся там пичугой... Изнанка... Моё тело чувствует вес Слепого, наклоняющегося над моим ухом. Его обжигающее дыхание повторяет то, что я сегодня уже слышал... - Ты не боишься, что встретив зверя - не сможешь совладать с ним? Вот и встретил зверя, вытащил из панциря, который был собственноручно созданной клеткой, замок которой раскрылся... Это всё ещё Слепой и в то же время он совсем другой. Живой, прохладные, крепкие и цепкие руки, тяжесть тела. Его интонации. Зверь опасен. И что же ты будешь делать, Серый Волк?.. Если это Изнанка, а не сон, тогда откуда он знает, что было в моем сне?.. Или это не было сном?.. - Я знаю, что тебе снится, Волчок. Знаю, чего ты хочешь, чего боишься. Вожак продолжает шептать, склонившись надо мной и вжимая крепче. Длинные пальцы в моих волосах, они переплетаются с ними и резко тянут на себя. Внутри меня словно разливается лава стыда и паники. Я видел столько снов с ним…Откуда он может это знать? Укус оттягивает ухо. Мой стон. Его руки пробираются по моей одежде, ощупывая так, словно он всё ещё незряч. Они пробираются под футболку и мягкими прохладными подушечками оглаживают кожу, отчего я теряю способность связно мыслить, а тело окончательно перестает слушаться. Он всё знает. Мои руки затекли от неудобной позы. Тело растянуто по траве. Натяжение и звук рвущейся ткани. Прохлада ветерка по спине, а затем вновь ладони, бессовестно оглаживающие оголенную кожу. Он держит меня, освобождая от одежды, вертя, как хочет, пока в конце концов я не отказываюсь полностью обнажён. Теперь я могу видеть его лицо, а он моё. Он может видеть меня всеми доступными ему способами и делает это, оглаживая линию бровей, проходясь по челюсти. Я глубоко дышу, не в силах оторвать от него взгляда. Его руки всё ещё говорят мне больше, но эти нечеловеческие огни... Его пальцы задевают мои соски, от чего они моментально твердеют, зубами он впивается в мое плечо, отчего у меня вылетает непроизвольный стон. Слишком сладкий, чтобы скрыть то, что мне нравится чувствовать это. Я сошел с ума. Это бывало во снах, но... Не так! Новый укус и новый стон. Мне жарко. Я подаюсь навстречу и ничего не мешает мне изогнуться. Ладони его сводят меня с ума, шаря по телу, сжимая бёдра. Его возбуждение велико. Мы оба сорвались с цепи. Он кусает ещё и опускает мои руки вниз. Пальцы свободной руки проникают в мой рот, играя с языком и проникая глубже. Мне жарко. Я обхватываю их губами, вбирая в себя, увлажняя, лаская их. И Слепой дышит чаще. Какие же мы чувствительные, оказывается!.. Это осознание подстегивает меня. Пальцы проникают глубже, помимо моей воли, но я пропускаю их, стараясь расслабить горло. Так непривычно, что на глаза выступают слезы и кашель рвется. Давление немного ослабевает, это позволяет проложить ласку языком. Скалюсь в улыбке, пока он во мне. Ладонь исчезает, но тут же я чувствую её на своих ягодицах и замираю, пальцы надавливают на колечко мышц, а я закусываю губу. Слепой крепко держит мои руки и вторгается внутрь меня, растягивая узкие мышцы. - Расслабься, Волчок. Не помогает. Но Слепой не прекращает. Его пальцы входят глубже. Зубы вновь вгрызаются в самое чувствительное место между шеей и ключицей. Стон. Я забываю на миг о том, что происходит внутри, и пальцы проскальзывают внутрь, довольно глубоко. Чувство растяжения и заполненности. Тяжёлое дыхание и стоны. Он двигается внутри, то входя, то выходя. Прислушивается, я вижу это сквозь полуприкрытые веки. Я наконец-то вижу его заинтересованность. Вижу и чувствую... Слепой отпускает одну мою руку, а вторую укладывает на свой крепкий ствол. Мне не нужно объяснять, что делать. Обхватываю его член кольцом, двигаясь по итак напряжённому органу. Чувствую его жар. Глаза закрыты. Он внутри меня. Капля смазки выступает на головке. Я снимаю её пальцем и круговыми движениями размазываю по налитой возбуждением головке. Он прикрывает глаза, и я вижу удовольствие на его лице… Его движения внутри меня учащаются, он задевает какое-то особое место, и меня со стоном выгибает. - Аааххх дааа... Мой мучитель скалится и делает это вновь. Я умоляюще скулю, раздвигая ноги шире, раскрываясь перед ним. Дёргаюсь от чувствительных толчков, двумя руками обхватив его член. Пальцы сжимают мои соски, оцарапывают слегка кожу. Меня ведёт. Горячая головка расширяет меня, входя в разработанный вход. Все равно этого слишком много для меня. Захлебываюсь в стоне, обхватывая плечи своего мучителя и прижимаясь, чтобы стерпеть его твердость. Член входит туго. Кажется, что моя дрожь передается и Слепому. Он ловит моё лицо и касается губ, проникает в рот языком. Я расслабляюсь, не понимая, как это действует, но целую в ответ. Почему мне так хорошо… Я никогда, даже во снах не заходил так далеко. Только в мыслях, но там все было наоборот... Теперь же Бледный проникает в меня до основания, давая привыкнуть, а я обвиваю его торс ногами, раскрывшись полностью. Губы тонкие, прохладные, но быстро согреваются от моих. Жарко. Толчки сначала медленные и постепенные вскоре сменяются на быстрые и резкие. Мой враг, мой любовник вбивает меня в землю своими движениями, заставляя прогибаться. Вновь задевает самую чувствительную точку, и, видя отклик, долбит по ней, пока меня сотрясает крупная дрожь. Его ладони везде. Держат за волосы, пока губы целуют, пальцы сжимают соски и сжимают бедра... Толчок за толчком, мои стоны слышит, кажется, вся округа. Я не выдерживаю первым. Сладкая судорога проходит через всё мое влажное от пота тело и выплёскивается прозрачно-белой жидкостью на наши животы. Но Слепой не останавливается. Он продолжает вбиваться в меня, кусая шею, оттягивая волосы. А я подаюсь навстречу, изнывая от этих ощущений. Он изливается с рычанием и я чувствую, как внутри становится влажно и скользко. *** Мы лежим на траве, восстанавливая дыхание. Мне совсем не думается. Только тихое дыхание рядом, стук собственного успокаивающегося сердца. Я поворачиваю голову, всматриваясь в безмятежное лицо Слепого. Снял напряжение... Вот ведь настоящая вампирюга... Усмехаюсь собственным мыслям, а он открывает глаза, хотя и не смотрит на меня. Поднимается, и теперь я могу его рассмотреть. Но дополнительных рук нет. Он кажется абсолютно таким же, как и на обратной стороне. Только более прозрачным. - Лунный оборотень... - шепчу я. - Вот что ты за зверь. Слепой тянется ко мне, проведя тонким пальцем по губам, заставляя замолчать. Взгляд мой устремлён вверх, на него. В его длинных, черных, как смоль волосах запутались трава и мелкие веточки. В моих, наверное, тоже. Мы оба обнажены друг перед другом физически и духовно. Но я перед ним как на ладони, он знает так много, больше, чем я… Звук чужих шагов, словно по кафелю. Поляна тает перед глазами, сменяясь белым безликим светом, а затем электрическим светом и стенами в сероватом кафеле. Я не успеваю опомниться и понять, что происходит, как ладонь Слепого резко ложится мне на рот, затыкая его. Я моргаю. Мы в душевой кабинке, и сейчас я безумно благодарен тем, кто когда-то сделал её дверцы непроницаемыми и до самого пола. Так нас не видно. Шаги останавливаются. Звуки воды из-под крана. Кто-то насвистывает. Это Лэри, черт его дёрнул притащиться сюда. Кошу взгляд на Слепого. Белесые глаза неподвижны и больше не видят. Я чувствую, как ломит спину. Мы оба раздеты... Значит то, что было там... Я содрогаюсь и моргаю, стараясь все это делать бесшумно. Никто не должен знать о том, что произошло. Слепой прижимает ладонь к моему рту сильнее. Прикрываю глаза, матеря всё на свете. И Лэри, за то, что он так не вовремя, и вожака за его существование и эту ситуацию. И себя, конечно. Слышу, как шаги удаляются и стихают после лёгкого хлопка от закрывшейся двери. Слепой убирает ладонь и ведёт по моему плечу. Больно. Там следы от зубов. Я тихо, сдавленно смеюсь. И не могу остановиться. Мой враг и любовник поднимается на ноги. Не слежу за ним, хотя стоило бы. Я думал, что он не тронет меня. Хотя бы из-за Сфинкса. Я ошибся. Он показал мне, что я дурак. Душ начинает шипеть и брызгаться прохладной водой. Какого чёрта? Вожак поднимает меня под руки. Понимает, что натворил дел, и сегодня меня ждёт агония. Я послушно встаю, ведь сейчас дёргаться не в моих интересах. Лучше поберечь свои старые больные косточки. Вода приятно охлаждает. Я смотрю на то, как намокают волосы Слепого, обрамляя его худую грудь. Смотрится как хиляк, а силы на самом деле... Длинные пальцы касаются моей груди, очерчивая её, спускаются ниже. - Нужно смыть, - очень тихо говорит он, так что я скорее читаю по губам, а не слышу его голос. Меня вновь пробирает жар. - Действуй, - шепчу ему. Самому мне сейчас не слишком удобно. Но и оставлять, как есть, не стоит... Он разворачивает меня лицом к стенке и чуть надавливает на поясницу, наклоняя. А его вездесущие пальцы проникают в меня вновь, легко проскальзывая внутрь и заполняя собой. Теперь он вымывает свою собственную сперму, держа душ, а я кусаю губы, стараясь сдержать постыдные стоны. Благо, что всё заканчивается быстро. Я разгибаюсь. Смотрю на его безразличное лицо и поражаюсь ему. У нас была такая близость, а он... Но ведь это же маска. Не стоит об этом забывать. Я смотрю на него в упор. Поднимаю руку и замечаю, что он будто бы на долю секунды дёргается. Или кажется... А я всего-то достаю из его волос веточки и травинки, принесенные с обратной стороны Дома. Он выходит из душа и, ступая босыми ногами, прямо так, весь в ручьях, уходит из ванной. А я остаюсь, прислонившись к стене, наедине со своими мыслями. *** Он забрал у меня всё. Сначала Кузнечика, потом стаю. Показал какой он. Показал изнанку, в которой я бывал и раньше, но забывал. Показал, что там нет боли. И забрал. Я не мог не думать о Слепом. Всё ещё. И теперь это было гораздо хуже, чем раньше. Теперь я точно знал, что не смогу справиться с ним в поединке на равных. Знал, что он больше не подойдёт ко мне, больше не повторит то, что было между нами ни в какой форме. Потому что для него это значило не то, что для меня. Это демонстрация силы, демонстрация вожачества... Способ заткнуть меня, чтобы я больше не рыпался. Он всё ещё стоял между мной и стаей, всё ещё стоял между мной и Сфинксом. И теперь, между мной и изнанкой. Как бы я не пытался её вызывать даже проверенными способами, выведанными от знающих людей - у меня ничего не получалось. Он закрыл мне ход туда. Мне не получить ничего из того, что я хочу. Но если бы не было его, я бы получил всё остальное. А его я не получу никогда. Таким образом – выбор очевиден. Прости, Лунный оборотень. Нам двоим одно место не поделить. Даже если Слепой узнает... Что он сможет мне противопоставить? Не убьёт же он меня. А если и убьёт, то, что мне терять. Каждый божий день я стараюсь не сдохнуть от боли. Держать лицо. Веселиться. Но так не может продолжаться вечно. Если бы ещё можно было перейти на ту сторону... Остаётся эта сторона. Наверное, когда-нибудь моя болезнь меня добьёт. Но сначала я хочу вернуть себе то, что принадлежит мне по праву. *** Чёрный постукивает пальцем по импровизированному столу из дощатых коробок и щурится, вглядываясь в чердачное окошко. - Вместе мы всё сможем, - скалюсь я, заканчивая. Но не вижу на его лице большого энтузиазма. Но я горю. Я не могу так больше. И мне нужен тот, кто поможет. Чёрный отказывается от того, что придумал я. Больше всего на свете мне хочется его отпинать так, чтобы ничего не смог рассказать. У меня остаётся последний шанс. Македонский. Я знаю о его секрете. Знаю, что он мне помогает. Но даже он не может прекратить это навсегда. Я неизлечимо болен. До выпуска ещё год. Но в какой ад он превратится, если я не уберу Слепого, закрывшего мне ход туда, где нет боли... Если я не верну стаю, буду каждый оставшийся день своей жизни ненавидеть себя за это. Я не хочу так. Значит, Слепой должен исчезнуть. И так, чтобы об этом не узнал Сфинкс... И сам вожак. Никто. Я представляю, как он сам покидает Дом под покровом ночи. Одинокий, каким всегда и был на самом деле. Я думаю об этом, тихо бренькая на гитаре чердачным паукам. И чем больше думаю, тем хуже мне становится. Но мне нельзя передумать. Либо он, либо я. *** Македонский. Этот забитый, но нежный мальчишка. Клетка вокруг нас, стены-подушки в цветочек. Духота и теснота. И, кажется, что так много времени. Но у меня его всё меньше. - Я же не дурак, Македонский, я же чувствую. Волки всегда чувствуют такое. Он пугается. - Чёрт возьми, ты что, не доверяешь мне? Разве мы не друзья? И он говорит. Он выкладывает мне всё, сминая рукава своей лёгкой, но полностью скрывающей руки рубашки. Веснушки на его лице горят алым пламенем. И я слушал так внимательно. Вот оно! Вот он, мой шанс! Ну, теперь ты мой! - Эй, не распускай сопли, я ведь многого от тебя не потребую. Он всё равно плакал и обнимал мои колени, так, что мне очень хотелось отопнуть его. Он ползал у меня в ногах, как мушка, лишённая крыльев… Ещё и кричал. Грёбаный истерик! - Да чего ты развылся, как будто тебя режут, оставь в покое мои ноги, псих несчастный! Он забился в мягкий угол, но я вытащил его оттуда. Чтобы он пришел в себя, мне пришлось потрясти его за плечи и надавать пощёчин. Мне это было необходимо. - Мне не нужна его смерть, понимаешь? Я не убийца. Пусть просто уйдёт. Сбежит из Дома в Наружность и никогда не вернётся, ладно? Но Мак продолжал свою истерику, которая меня разнервировала до бешенства. - Да что ты ведёшь себя, как истеричка? Чего я такого страшного от тебя потребовал? - Я всё расскажу про тебя, чудотворец, каждый Фазан узнает, каждая шавка! Тебя разнесут в клочья, ты понял? Он отполз от меня и лег на мягкий пол. Решил избежать разговора. Я довел его до эпилептического припадка. Я ведь совсем этого не хотел… Два дня я не трогал его и ждал. Решится ли он на разговор со мной? Откажет мне и отдаст себя в жертву за Слепого? Или повинуется? Мне тоже было страшно. Страшно, что он расскажет Сфинксу, и он меня возненавидит. Или расскажет Слепому, и тогда я даже не мог бы представить, чего мне после этого ждать. А боль с каждым днём становилась сильнее и пульсировала. Жгла измученную спину. Это мне за то, что я предал своего благодетеля. Он бы не стал всю оставшуюся жизнь возиться со мной, так что жалеть тут не о чем. Или он, или я. *** Я снова в стайной. Нежусь на кровати, шутя, переставляю фигурки на шахматной доске. И жду, когда уже всё решится. Слепой должен исчезнуть из Дома. Это единственный вариант. Я не хочу его убивать. И не могу. Хочу обладать им, но не могу. И при нем жить тоже не могу. Так пусть он исчезнет и даст мне спокойно жить. Уже поздно, всё светильники включены, красные китайские лампочки под потолком. Я любуюсь ими. А стая собирается спать. Македонский возвращается тенью от себя самого и сразу запирается в душевой, чтобы скрыться от глаз. Я ничем не выдаю беспокойства. Только глаза скользят иногда по фигуре Слепого. Я думаю о том, что буду тосковать по нему. Но он не сдаст свои позиции добровольно. Значит и я не стану. Либо он, либо я. Другого выбора не дано. Темнота вокруг, стая мирно сопит, потому что глубокая ночь уже перешла в утро. В летнее утро после бессонной ночи так хорошо спать... Я не могу уснуть. Македонский всё ещё плещется, а я злюсь на него, но мне нельзя себя выдавать. Иначе всё пойдёт прахом. Вдруг Слепой, который мирно лежал на своей лежанке, подбирается ко мне. То ли услышав что-то из ванны, то ли узнав заранее от самого чудотворца… Я слышу рядом его дыхание - так он близко. Меня пробирает дрожь. - Отступись, Волк. Я всё знаю. Внутри всё холодеет. Его шёпот... А мне почему-то безумно хочется спать. - Отступись, он ведь убьёт тебя... Слова Бледного возвращают меня к реальности. Но, как же сложно соображать... - Не я решаю, как должно быть, - всё шепчет мне Слепой. Я слышу его будто сквозь вату. Сон находит на меня волнами. Но Слепой продолжает говорить. - Волк, я знаю, что ты слышишь. Не закрывай глаза. Мне так сложно ему что-то ответить. Становится немного страшно, но совсем немного. Я понимаю, что это не просто сон. Это смерть забирает меня к себе. - Либо ты, либо я... Слепой… Я через силу раскрываю рыже-карие глаза, вглядываясь во встревоженное лицо Слепого, чувствую, как его руки держат моё лицо. Наконец-то я вижу, как сходит его маска безразличия. Улыбаюсь и закрываю глаза. Манящая темнота обступает меня со всех сторон... *** Стайная окутана горем. Сфинкс тормошит уже холодное тело Волка с застывшим навсегда умиротворённым лицом. Он не может, не хочет поверить в то, что произошло. Слепой не может коснуться его. Поддержать его. Он и не пытается сделать это, потому что ему нечего противопоставить этой утрате. Бледный только сидит в стороне и смотрит в свое ничто. А на другой стороне Дома мирно посапывает парень с седой челкой и улыбается во сне, сверкая заострёнными клыками. Ему снится безмятежность… Безразличие Слепого - всего лишь маска. И он не смог отпустить того, кого всегда опасался, но к кому его безумно тянуло.