Парсифаль

– Почему мы не пошли напрямую? С одной стороны от них нависал лес, с другой, – скалистые горы. Агата оглянулась на узкую тропку. Судя по всему, они обогнули замок, зайдя с другой стороны, и теперь стояли у задней стены замковой часовни. Агата с тревогой смотрела на острую крышу с потрескавшимся каменным крестом. Солнечный луч касался вертикальной его перекладины. – Потому что нас ждут не в замке, – коротко усмехнулся Дракула и двинулся вдоль стены. – Ты же не собираешься заходить в часовню? – Агата нервничала все больше, и ей это не нравилось. С каждым мгновением она все меньше понимала, что происходит. Не ответив, Дракула взялся за медное кольцо ручки и потянул дверь на себя. Дверь отворилась абсолютно бесшумно. Постояв секунду на месте, Дракула вошел в открывшуюся за ней синеватую полутьму. В часовне было пусто и тихо. Агата хотела было спросить у Дракулы, чего он здесь ищет, когда впереди от стены из коричнево-серого камня отделилась фигура. Не оборачиваясь, Дракула толкнул Агату, заставляя ее отступить в правый боковой неф. Стоя за широкой колонной, Агата смотрела, как фигура выходит из тени и останавливается в поперечном нефе у алтаря. Там, под венчающим крышу куполом, синий цвет выцвел, превратившись в предутренний серый, и в слабом свете, проникающем внутрь часовни, Агата его увидела. Высокий и худощавый, темные волосы уложены в модной стрижке. Жилистую фигуру облегает явно на заказ сшитый и дорогой костюм. Черты еще терялись во мгле, но острая борода и нос выступали на сухощавом лице, делая его похожим на лезвие кривого ножа. Агата закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Она знала это лицо. А ведь она до последнего надеялась, что это кто-то из свиты Хуньяди. Кто-нибудь из предателей-венгров или вероломных бояр. Сколько раз она видела упоминание о нем в исторических хрониках рядом с именем Дракулы? Не дойдя до поперечного нефа, Дракула остановился в проходе. Наклонил голову. – Здравствуй, Влад Казыклы. – Всё играешь в детские прозвища? – спросил Дракула. Он стоял в темной части нефа перед квадратом слабого света, падающего из окон купола. Его визави подошел и замер с противоположного края. – Я думал, ты перерос их, Мехмед Фатих. Агате захотелось исчезнуть. Она вцепилась пальцами в холодный камень колонны, чтобы унять противную дрожь. Султан Мехмед Второй, завоеватель Константинополя, положивший начало Османской империи, какой ее знали в Европе много веков спустя. Воин и полководец, личный враг графа Дракулы, отнявший у Влада престол. Отдавший его младшему брату Влада, Раду Красивому. – ...так ты привел ее? Голос Мехмеда заставил Агату очнуться. У Дракулы же есть план, подумала она в панике. Зачем он пришел сюда? Что он собирается делать? – С каких пор ты интересуешься моими невестами? – равнодушно ответил Дракула. Ни один из них по-прежнему не двинулся с места. – Ты научился дрессировать зверушек, – пожал плечами Мехмед. – Я тоже хочу. – Заведи своих собственных. Мехмед усмехнулся. – Справедливо. Но как же старая дружба? – наклонившись вперед, вкрадчиво спросил он. Дракула молча смотрел на него. – Мы с тобой были близки, – продолжал Мехмед, – были почти что братьями. Пили из одной чаши, делили пищу и кров. Ты принимал меня в Трансильвании как дорогого гостя. – Он поднял голову, оглядел пустое пространство, погруженное в серую дымку. – В этой самой часовне мы с тобой поклялись... – Мы поклялись, что не будем воевать друг против друга, – сказал Дракула. Втянул воздух носом. – А потом ты предал меня. Падающий сквозь витражи купола свет становился ярче. Дракула опустил глаза и посмотрел на расцветающий золотом квадрат на полу. – Не понимаю, о чем ты, – промолвил Мехмед. Лицо его теперь было видно четко – длинное, резкое, злое, с презрительным взглядом миндалевидных глаз. – О Раду, – сказал ему Дракула. – И той единственной ночи, которую ты провел в моем замке. – Ах, это, – Мехмед поднял изящную руку, поправил лацканы идеального пиджака. Костюм оказался глубокого голубого цвета. – Сплетни, не более. Не понимаю, с чего столько шума. Я зашел к нему перед сном... – Не лги мне, – оборвал его Дракула. – Мне лги мне, Мехмед Фатих. Я слишком дорого заплатил за твою ложь. Непонимающий взгляд был ему ответом. Усмехнувшись, Дракула посмотрел на Мехмеда, затем – на освещенный участок часовни перед собой. Тот сиял теперь золотым и розовым, как огненный меч, поделивший неф. Мгновение – и Дракула, сделав шаг, вступил в это золотое сияние. Агата сдержала испуганный вздох. – Вампиры никогда не боялись ни креста, ни войти незваными в дом, ни солнечного света, – промолвил Дракула, глядя Мехмеду в глаза. – Ничто из этого не может им навредить. Я скрылся во тьме и стал избегать людей и Бога после того, как ты предал меня. – Он отвернулся и посмотрел туда, где клубилась в углах колючая тьма. – Мы с тобой были друзьями. Я любил тебя, и потому всё прощал тебе и слишком на многое закрывал глаза. – Дракула замолчал ненадолго. – Я знал твои страсти, твои пороки, – голос Дракулы дрогнул, – знал, как ты на него смотришь, и всё равно доверял тебе. То, что произошло… Это был мой позор, а не Раду. Спрятавшись за колонной, Агата почти перестала дышать. – Я пробыл у него полчаса, – ответил Мехмед надменно. – Тебе рассказали... – Я видел, каким был Раду, когда ты ушел. Он умолял меня убить его. – Я посадил Раду на трон! – Я должен был посадить тебя на кол! Мехмед сощурился, глядя на Дракулу с издевательски-острой улыбкой. – Что же ты этого не сделал? – Он обошел Дракулу кругом, смерил его взглядом с головы до ног, усмехаясь. – Между названым братом и родным ты выбрал меня. – Я выбрал Раду, – тихо промолвил Дракула. Он отвернулся. Голос его сделался мрачным и тусклым. – Я умер в турецком шатре. Дракула и несколько преданных ему воинов напали на шатер султана Мехмеда ночью, вновь вспомнила ту старую историю Агата. Но когда ворвались туда, обнаружили, что султана в шатре нет. Им удалось уничтожить двух султанских советников и нескольких янычар, прежде чем Дракулу убили и выбросили его тело. Стервятникам на поругание, – так писали хроники. – Ты знал, что меня там нет, – Мехмед облизнулся. Дракула кивнул. – Слишком долго мы с тобой выясняли, кто из нас главный. Слишком много пролили крови. Кто-то должен был прекратить. – Ты сложил оружие! – Скажем так, я ушел на покой. Остановившись, Мехмед встал перед Дракулой. – Много же мне пришлось потрудиться, чтобы узнать, что на самом деле случилось с тобой. – Глаза его, темные, под тяжелыми веками, глядели свирепо и пристально. – Твои солдаты считали тебя героем. Думали, что ты пал в честном бою. Оплакивали тебя, проклиная моих янычар за то, что не смогли достойно похоронить твое тело. Но ты обманул их. Обманул нас всех. Дракула молчал. – Ты обманул нас всех, – продолжал Мехмед. – Ты слишком боялся смерти, чтобы принять ее справедливый удар. Поэтому ты продал душу дьяволу. Агата невольно вскрикнула, обнаруживая свое присутствие. Мехмед повернулся, посмотрел на нее презрительно. Дракула стоял неподвижно. – Что ж ты молчишь, защитник креста и веры, борец с Оттоманской Портой? – Мехмед по-прежнему глядел на Агату. Усилием воли она заставила себя не отводить взгляд. Подняв голову, Дракула пару минут стоял, устремив взор на витраж в боковой части купола. Дева Мария из кусочков цветного стекла склонилась на витраже перед ангелом. – Я много чего успел сотворить на своем веку, – оторвавшись от витража, он тоже посмотрел на Агату. – И до моей смерти, и после. Но я не заключал сделок с дьяволом. – Крестьяне рассказывали о том, как ты ходил к чародею в лесах! Они тебя видели – видели, как ты поднимался тропой, что вела к дому чудовища. Прозвучавший в ответ голос Дракулы был глухим и бесцветным. – Я просто устал воевать. Дрожа, Агата стояла в боковом нефе. Кровь, подумала она, кровь стала его ценой за то, чтобы всё прекратить. Кровь стала ценой мира и ценой войны. Кровь – это жизни. Но самая главная жизнь – та, которая оказывается отдана ей. За окнами рассвело окончательно. С самого верха, от витражей купола, преломляясь цветными каплями и вновь соединяясь в единый свет, хлынуло солнце золотистым потоком. Дракула стоял посреди часовни, не двигаясь и прикрыв глаза. Солнце ласкало его сомкнутые веки, бледные щеки и сжатые губы. Касалось обнаженной шеи в открытом вороте белой рубашки, обозначало тени у крыльев носа, путалось в волосах. – Когда я пришел к нему, – не открывая глаз, сказал Дракула, – я попросил его лишь об одном: пусть всё закончится. И это было моей ошибкой. Они в самом деле пытались меня убить, – продолжил он, открывая глаза и повернувшись к Агате. – Пытались убить и почти убили. Израненного, они схватили меня, решив, что я мертв, и выбросили на опушку леса. Там я пролежал долго. – Он замолчал. – Я не хотел возвращаться. Не хотел вставать на ноги. Я ничего не хотел. Смерть была избавлением, но она не пришла за мной. Вместо этого я поднялся и пришел к нему. Я был в бреду, наверное, потому что не помню ни пути, ни дня и ни ночи. Не помню, как он выглядел и на что был похож его дом. – Дракула снова закрыл глаза. – Помню только, как он укусил меня. Было больно. Агата задержала дыхание, чтобы не закричать. Мертвая тишина стояла в часовне. Даже Мехмед притих. Дракула открыл глаза, вновь посмотрел на Агату. – Они никогда не знали, что я делаю с ними. Никто из них. Никогда. Джонни был первым, кто догадался. – Потому что невозможно вечно молчать и прятаться – даже во снах, – впервые с момента, когда они с Дракулой вошли в часовню, подала голос Агата. – Можно сойти с ума. – А я и был безумцем, – Дракула усмехнулся. – Ты не заметила? Всхлипнув, Агата улыбнулась сквозь слезы. Сделала шаг к нему. – Дракула, я... – Ты хорошо продумал это безумие, – пройдя вперед, Мехмед встал между Дракулой и Агатой. – Я нашел его после этого, – выплюнул с отвращением. – Нашел и поговорил. Он обнажил в улыбке крупные белые зубы. Совсем не похожие на вампирские, подумала не к месту Агата. Некоторое время все трое молчали. Мехмед стоял теперь рядом с Дракулой в луче яркого света. – Он рассказал мне всё, – Мехмед снова оскалился. – Все подробности вашего... небольшого романа. Как ты скулил и плакал, и как валялся у него в ногах. Твердил, что боишься смерти, и молил сохранить тебе жизнь. Он сжалился над тобой – или ему стало скучно – и обратил тебя. И вот что ты с этим сделал. Мехмед отступил и скривился. – Когда мне прислали донесения фонда Харкера, я сперва не поверил. Ты потратил великую силу на то, чтобы сидеть в замке и пережевывать чужие мелкие страсти. Ты прятался от яркого солнца и от ничтожных людей, которых мог раздавить мановением пальца. – Мехмед покачал головой. – Потомок князей валашских. Мне тебя жаль. Дракула улыбнулся. – Ты прав, – сказал после недолгой паузы. – Но по крайней мере, я не купил у него бессмертие за тысячу турецких монет. С лица Мехмеда сползла издевательская усмешка. – Это ложь, – прорычал он. Но сейчас же взял себя в руки. – Владыке мира не пристало отвечать на гнусную клевету, – промолвил он равнодушно. – Можешь оставить свои фантазии... – Я видел письмо Хуньяди, – спокойно ответил Дракула. – Сразу после того, как он украл папские деньги, высланные ему в обмен на поддержку, он обратился с тем же к тебе. Ты отказал ему – хотя прежде был всегда щедр. Матиаш был предатель, но далеко не дурак. Он написал в Трансильванию, и его агенты поговорили с тамошним людом. Тебя тоже видели по дороге к тому дому – с золотом. А потом – без него. – Наглая... клевета, – Мехмед почти задыхался. Если бы ему было нужно дышать, подумала старавшаяся не упустить ни слова из их разговора Агата. – Подлое... подлый... подлый навет. – Может быть, и навет, – Дракула пожал плечами. – Только Матиаш пишет, что через две недели после того, как ты побывал там, чародея нашли мертвым. Разорванным на куски. Очевидцы утверждали, что из того, что осталось от его груди, торчал осиновый кол. – Он замолчал, глядя на побелевшего от злости Мехмеда. – Не стану утверждать, что жалел его. Однако... – Дракула прикрыл глаза и чуть откинул назад голову. – Должен признать, что ты поступил нечестно. – С легкой улыбкой он смотрел на то, как Мехмед вновь приближается, стиснув зубы. – Если ты был недоволен результатами сделки, ты мог обратиться к властям, – сказал он, склоняясь к лицу Мехмеда. – Может, мы и не ладили, но я бы рассмотрел твою жалобу. Ты ведь был на валашской земле. Волчий вой в монастыре был приятной музыкой, подумала отстраненно Агата, услышав последовавший за словами Дракулы отчаянный вопль. На несколько шагов отступив невольно, она смотрела, как тело Мехмеда вздрагивает, изгибается, и он начинает корчиться, сотрясаясь на месте, – корчиться и расти. За какие-то пять секунд белые и синие лоскуты усеяли пол часовни – то, что осталось от элегантной одежды, в которую был облачен Мехмед. А на месте султана Османской империи стояло угловатое существо на длинных ногах с тонкими полусогнутыми руками, покрытое коричневой шерстью. Постояв, покачиваясь на когтистых задних лапах, существо зарычало и посмотрело на Дракулу. Господи, Господи Боже, помилуй нас, подумала Агата, когда вокруг Дракулы закружились летучие мыши. Еще через секунду крылатые твари бросились на существо, облепив его плотным кожистым облаком. Размахивая беспорядочно лапами, существо пыталось отбиться, но мыши не нападали – зависнув в нескольких сантиметрах от его тела, они образовали живой капкан. – У меня не так много времени. – Обернувшись, Агата увидела Дракулу. Он стоял у колонны позади нее. – Я не смогу удерживать его долго. Поэтому слушай меня. Застыв на месте, Агата впилась руками в старинный потресканный камень. Дракула шагнул к ней. За спиной у Агаты слышались вой и хлопанье крыльев. – Нам нужно его уничтожить, – сказала Агата. – Верно, – ответил Дракула. Он подошел еще ближе. – Мы сможем, – кивнула Агата. – Нам нужно только знать, как к нему подобраться. – Слушай меня, Агата, – повторил Дракула. – К нему нельзя подобраться. Он сильнее любого вампира, которого я когда-либо видел, и будет еще сильней. Ему не страшен огонь, серебро и всё остальное, о чем говорят легенды. Он сохранил человеческий облик, поэтому может убеждать, обманывать, соблазнять, покупать. И скоро у него будет армия мертвых. Его кровь – не жизни. Его кровь – война. Агата смотрела на Дракулу, не говоря ни слова. Дракула вдруг улыбнулся. – Но по какой-то абсурдной причине, – сказал он, – как это всегда бывает с магическими странными практиками, – по какой-то абсурдной причине он связан со мной. Может, из-за того, что нас обратил один и тот же вампир, может, – потому что в жизни мы были братьями, а потом – врагами. Поэтому я уверен... – Нет, – сказала Агата. – Агата, послушай... Молча помотав головой, она отступила назад. – Агата, это единственный выход. Дракула смотрел на нее спокойно; в глазах его светилась нежность. – Тебе нужно убить меня, – сказал он и протянул ей осиновый кол. – Тебе это будет нетрудно. Расширившимися глазами Агата смотрела на оружие, в котором еще несколько месяцев назад видела свои спасение и защиту. Кол был гладко заточенным и острым. Она подняла глаза. Хлопанье крыльев и вой стали сильнее. Солнце, бившее в окна, слепило – сильно, до слез. – Агата, прошу тебя, – проговорил Дракула. – Я не могу сам это сделать, нам этого не дано. – Он подошел и взял ее за руку. – Я счастлив, что это будешь ты. Вновь помотав головой, Агата зажмурилась. – Нет, пожалуйста, я не смогу. Когда она открыла глаза, оказалось, что он совсем близко. На миг его руки обвились вокруг нее, обхватили, прижали к себе. Губы ткнулись в мокрую щеку, задержались на миг. Затем он отстранился и вложил в ее руку кол. – Давай, – сказал Дракула; вой под куполом стал оглушительным, перекрывая мышиный визг. Дракула улыбнулся, отбросив с лица растрепанные темные пряди. Провел по ее лицу ладонью. – Прощай. И помни обо мне! И Агата ударила.