Зелья, цветы и смерть

      Мороз обжигал покрасневшие щеки Сахарозы; она энергично терла их руками в перчатках, чтобы не потерять чувствительность окончательно. Юная ученая, родившаяся и выросшая в теплом Мондштадте, была определенно не приспособлена к климату Драконьего Хребта. Для этого, собственно, не было причины. Хребет — слишком мертвое место для Сахарозы: вечный холод не давал и шанса на жизнь ни одному цветку. Биоалхимику было просто-напросто нечего здесь делать. И все же сегодня она поднялась на гору — по делу.       Несколькими днями ранее Паймон приходила к Тимею и Сахарозе с просьбой создать что-нибудь, способное превращать фрукты в сок и навсегда сохранять его свежесть. Тогда оба алхимика развели руками: столь амбициозное устройство явно было за гранью их возможностей, а, может быть, и за гранью возможностей алхимии в общем. Но чем больше Сахароза думала об этом случае, тем больше идей у нее появлялось. Конечно, механика — не ее профиль, а фрукты не могут оставаться свежими вечно. Однако сделать вещество, позволяющее им храниться дольше, вполне возможно. Следующие дни Сахароза безвылазно провела в лаборатории: как это часто бывало, исследование полностью завладело ее мыслями, и юная ученая, забывая спать и есть как следует, делала расчеты и ставила эксперименты. После серии проб и ошибок, ей удалось создать зелье, прошедшее первичные тесты. Конечно, оно нуждалось в более длительных испытаниях, чтобы достоверно узнать срок его действия, но пока у Сахарозы не было на это времени. Ей хотелось уже сейчас отдать один экземпляр Паймон: чтобы порадовать ее до того, как они с Путешественницей вновь покинут Мондштадт.       Сахароза предположила, что найдет Путешественницу и Паймон рядом с Альбедо, а самого Альбедо — в его лагере. Она уже была там несколько раз: помогала своему наставнику с одним исследованием, но в результате ужасно простыла. С тех пор он не звал ее на Горный Хребет и настоятельно рекомендовал не посещать горы в принципе. Честно признаться, Сахарозе было очень досадно: неужели ее болезнь доставила наставнику столько хлопот, что теперь он не хотел иметь с ней дела? А как сам Альбедо никогда не страдал простудой, чуть ли не живя на Хребте, оставалось загадкой.       Сахароза шла вверх по холму — не самая любимая часть ее маршрута, — когда увидела вдалеке знакомый силуэт. Альбедо стоял на вершине у обрыва и смотрел куда-то вниз с серьезным, холодным выражением лица. Несмотря на усталость, Сахароза ускорила шаг и окликнула наставника:       — Господин Альбедо!       Алхимик резко обернулся и посмотрел на Сахарозу враждебно; в голубых глазах блеснуло что-то незнакомое; он потянулся за мечом в готовности в любой момент напасть или сбежать. Против воли Сахароза застыла. Она никогда, даже в разгаре битвы, не видела своего наставника таким — похожим на загнанного зверя. Только разглядев испуг в глазах своей ассистентки, Альбедо будто очнулся и понял, кто перед ним.       — А, Сахароза, это ты... Прости, я не ожидал встретить здесь никого, кроме хиличурлов.       Он убрал руку от меча и выпрямился, вновь приняв привычный для себя вид, спокойный и сдержанный. Сахароза решила не придавать большого значения случившемуся: все же, Хребет — опасное место, а на нервы это действует не лучшим образом. Главный алхимик пошел навстречу своей ассистентке, и они остановились на середине холма.       — Н-нет, это вы простите, я же вас напугала...       — Не стоит, — отмахнулся Альбедо. — Что ты здесь делаешь? Я редко вижу тебя на Драконьем Хребте.       Сахароза была рада перейти к разговору о деле.       — Я надеялась найти Путешественницу. У меня есть исследование, которое я хотела бы показать ее спутнице... Думала, они будут с вами.       — Так и было, пока у них не возникли дела с Гильдией. Не знаю, где они сейчас и когда вернутся.       — Ох, вот как...       Сахароза заметно поникла. Она, конечно, рассматривала вероятность, что не сможет отыскать Люмин сегодня — все же Горный хребет немаленький — но все равно было обидно. Впрочем, она хотя бы нашла Альбедо. Обсудить с ним проект ей хотелось не меньше, чем передать его Паймон.       — Я не знаю, когда именно они вернутся, но они обещали зайти ко мне, — кажется, Альбедо заметил перемену в Сахарозе и попытался ее подбодрить. — Ты можешь оставить свои материалы у меня, и я обязательно их передам.       — Спасибо большое, господин Альбедо! — Сахароза благодарно улыбнулась. — Но... я хотела поговорить с вами о результатах исследования, если это возможно. Вы не заняты?       Альбедо нахмурился и сурово посмотрел назад, туда, где он недавно стоял и высматривал что-то, а затем, в неуверенности, — вновь на Сахарозу. Алхимика терзали сомнения, источник которых его ассистентке был непонятен. В конце концов его взгляд, застывший на Сахарозе, смягчился, и он вздохнул:       — Полагаю, у меня найдется для этого время. Давай пройдем в лагерь, там все и расскажешь.       Сахароза охотно согласилась. Она не стала смотреть вниз с холма и не увидела там еле различимые фигуры Люмин и рыцарей, за которыми наблюдал Альбедо.       Алхимики пересекли сломанный мост и спрятались под сводами горной пещеры. Лагерь Альбедо был подобен оазису посреди холодной пустыни. Знакомые алхимические субстанции, книги, записи и приборы, расставленные по столам и шкафам, приносили Сахарозе чувство уюта и спокойствия. Но больше всего, конечно, радовало тепло от огня факелов и костра. Щечки ученой начинали медленно отмерзать.       — Так что за исследование? — спросил Альбедо, освобождая стол от своих записок для демонстрации. — Проект для Паймон — звучит интригующе.       — А? Разве она не рассказала вам? Ведь они с Путешественницей пришли сюда именно за этим...       — Да? Видимо, их планы изменились, потому что я впервые об этом слышу.       Сахароза смутилась. Значит, Путешественнице все же стало слишком стыдно беспокоить Альбедо из-за такой мелочи... Что ж, тогда тем более хорошо, что Сахароза взялась за проект. Ученая достала из походного рюкзачка закатники и две бутылочки с зелено-голубым содержимым и положила их на стол.       — Паймон хотела, чтобы мы решили ее проблему: закатники, которые она собирает в дороге, слишком быстро портятся. Я подумала о том, что можно создать зелье, надолго сохраняющее свежесть фруктов. За основу я взяла эссенцию слизи крио слаймов...       Сахароза принялась увлеченно рассказывать о процессе создания зелья: что в ее теориях подтвердилось, что пошло не по плану. Альбедо присел напротив и внимательно слушал, периодически вставляя свои замечания или задавая вопросы. Сахароза любила такие беседы: с Альбедо обсуждение всегда становилось интересным и захватывающим. Этот разговор не стал исключением и, в общем-то, шел как обычно, но сегодня Альбедо был будто особенно заворожен демонстрацией. Несколько раз Сахароза ловила на себе его взгляд: до странности теплый и... Она так и не смогла понять, какой именно — пристальное внимание наставника слишком ее смущало, и она первой отводила глаза.       — Таким образом, данный образец нуждается в дальнейших тестах, но на данный момент его можно считать удачным, — подытожила ученая и с важным видом поправила очки.       — Отличный результат за столь краткий срок. Ты не перестаешь меня удивлять.       Сахароза зарделась и довольно улыбнулась. Она высоко ценила мнение главного алхимика, и его похвала всегда ее вдохновляла. Альбедо встал со стула и подошел к Сахарозе и ее закатникам, внимательно рассматривая последние.       — Особенно меня поражает, что ты потратила столько сил ради несуразной просьбы Паймон, — отрываясь от закатников, сообщил Альбедо.       — Н-ну, — Сахароза неловко хихикнула, — возможно, ее желание и правда казалось наивным, но в нем были рациональные зерна. И ведь она... моя подруга, а друзьям надо помогать, верно?       Сахарозе все еще было непривычно называть Паймон и Люмин подругами: она слишком долго была одна и не знала, достойна ли слов дружбы. Альбедо удивленно посмотрел на свою ассистентку.       — Люди правда готовы на многое ради тех, кого любят, не так ли?       Он улыбнулся с тенью печали. Сахароза смутилась: задавать такие вопросы было не в привычке ее наставника. Все же Люмин была права, когда сказала, что Альбедо в меланхоличном настроении. Но как его об этом спросить? Ученая умела подбирать ингредиенты к зельям, а не слова.       — П-полагаю, что так.       Сахароза бегала глазами по лагерю, надеясь найти предмет для смены темы; в конце концов, к ней пришла идея.       — Пока я собиралась на Драконий Хребет, я подумала о исследовании, которое могла бы провести... Я хочу изучить мяту, растущую в горах. Возможно, это поможет мне в создании сорта цветков-сахарков, который приживется в климате Хребта.       — Звучит довольно непрактично, — спокойно прокомментировал Альбедо. — Вряд ли кто-то захочет разводить цветки-сахарки в горах, даже если они выживут здесь. Слишком неудобно.       — Скорее всего, — Сахароза смущенно потупила взгляд, — но практичность никогда не была моей целью. Разнообразие ценно само по себе. И я подумала... если на Хребте было бы хоть немного больше жизни, стал бы он менее печальным местом? Я не способна на озеленение горы, но, может, один цветочный горшочек улучшит вам настроение? В-вы выглядите несчастно в последнее время...       Сахароза подняла неуверенный взгляд на Альбедо; слова давались ей с трудом. Ученый не мог оторвать от нее глаз.       — Ты хочешь сделать это для меня? — с неверием в голосе спросил Альбедо.       — Н-ну, получается, да, — Сахароза неловко улыбнулась. — Вы же мой...       Она не успела договорить, потому что Альбедо заключил ее в объятия. Он уткнулся в ее плечо; теплое, неровное дыхание щекотало ее шею. Холодные руки сошлись на ее спине, пальцы зарылись в складки одежды. Он держал ее крепко, но аккуратно: будто одновременно боясь навредить ей и желая прижать как можно ближе. Сахароза пискнула от удивления и смущения, ее щеки приобрели ярко-красный оттенок.       — Г-господин Альбедо?       — Ваша доброта... — он бормотал больше себе, чем Сахарозе. — Чем он заслужил это? Как смог?       Альбедо никогда не обнимал ее прежде. Они держались на уважительном расстоянии друг от друга: как и следовало коллегам. Вообще-то, весь день он вел себя странно. Перед ней определенно был Альбедо, и в то же время — кто-то другой. Альбедо никогда не смотрел на нее так, как сегодня. Его глаза были разными: внимательными за работой, умиротворенными в минуты рисования, теплыми при взгляде на успехи Сахарозы. Но сегодня он смотрел не просто с теплотой; в его глазах была страсть, такая глубокая и жаркая, что она пугала, и тоска — будто он уже знал, что не сможет получить желаемое. Сахароза не думала, что Альбедо может так смотреть на кого-то, и в последнюю очередь — на нее.       Что-то было не так.       Сахароза положила руки на грудь Альбедо и легонько надавила. Он послушно отстранился, но продолжил держать ее за предплечья, не желая отпускать. Теперь она заметила.       — Господин Альбедо, где ваша метка?       — Метка?       — Звезда на шее. Ее больше нет.       Алхимик медленно опустил руки. Страсти на его лице не осталось, только тоска.       — Я стер ее. Этот недостаток портил меня.       — Недостаток? Вы правда так думаете?.. Мне всегда казалось, что это ваша интересная особенность.

***

      Атмосфера стала неловкой, и Сахароза и Альбедо вскоре распрощались. Ученая не знала, что думать о событиях сегодняшнего дня, а потому предпочитала пока что не думать. Обратный путь давался ей заметно легче: все же спускаться с горы приятней, чем по ней подниматься. Подходя к лагерю у подножия Драконьего Хребта, Сахароза увидела оживленное столпотворение. Искатели Приключений весело общались между собой, а посередине одной из группок стояла Путешественница в окружении своих товарищей. Сахароза легко различала знакомые лица: Эмбер, Эола, Беннет, Альбедо… Альбедо?       — Путешественница, Паймон!       Сахароза окликнула друзей. Вся компания удивленно на нее обернулась.       — Сахароза, и ты здесь? Помазано на Хребте всем сегодня, что ли.       Путешественница весело улыбнулась. И правда, тут было неожиданно оживленно. Кажется, Гильдия Искателей Приключений проводила учения в горах?       — Я просто передала свои разработки, — объяснилась ученая. — Г-господин Альбедо, как вы добрались сюда быстрее меня? Вы же говорили, что останетесь в лагере.       Повисла тишина. Половина рыцарей уставилась на Сахарозу с непониманием, будто она выдала выдающуюся глупость, другая половина — с напряжением. Разве она спросила что-то настолько странное?       — Но ведь Альбедо был!..       Паймон хотела что-то сказать, но Люмин, очаровательно улыбаясь, легонько стукнула ее по голове.       — Э, ты чего творишь! — девочка возмущенно замахала руками и затопала ножками.       — Паймон хотела сказать, — Люмин игнорировала праведный гнев спутницы, — что Альбедо проводит здесь так много времени, что наверняка знает уже тысячу коротких путей.       — Так и есть, — вмешался Альбедо; он выглядел слегка взволнованным. — Прости, что не предупредил: я спонтанно решил спуститься с Хребта. Сахароза, можно тебя на секунду?       Ученая неуверенно согласилась. Альбедо благодарно посмотрел на Люмин, и она понимающе ему кивнула. Главный алхимик отвел свою ассистентку чуть поодаль.       — Сахароза, ты в порядке? Не ранена?       — Все хорошо, господин Альбедо, — она не совсем понимала источник внезапного беспокойства. — Вам не стоит волноваться каждый раз, когда я бываю на Хребте: я могу за себя постоять.       Альбедо кивнул, но продолжил изучать ее с головы до пят, чтобы убедиться самостоятельно. Удовлетворенный результатом осмотра, он тяжело вздохнул. Груз тревоги упал с его плеч.       — Хорошо. Я хочу попросить прощения, если вел себя странно сегодня. Надеюсь, я тебя не обидел. Был… непростой день.       Сахароза покачала головой и улыбнулась. Наставник и правда заставил ее поволноваться, но она не могла на него обижаться: в конце концов, он не сделал ей ничего плохого. Больше всего ее беспокоило ментальное состояние Альбедо, но увидев его сейчас в окружении друзей, со знакомой теплотой в глазах, Сахароза поняла, что больше бояться нечего.       Звезда вновь украшала его шею.

***

      С того дня прошел месяц. Паймон правда обрадовалась изобретению Сахарозы, и перед отъездом в Иназуму они с Путешественницей лично пришли поблагодарить биоалхимика за труды. Жизнь шла размеренно: Сахароза продолжала испытания зелья Паймон и параллельно работала над новым сортом цветков-сахарков. Альбедо не хотел обсуждать, что случилось тогда в горах, и Сахароза, если честно, тоже. Главное, что больше странностей между ними не происходило, а Альбедо вернулось его привычное спокойствие.       — Доброе утро, Сахароза.       Ученая подпрыгнула на месте. Альбедо почти бесшумно зашел в лабораторию и немало ее напугал. А может, он зашел весьма шумно, но Сахароза была так погружена в свои мысли, что все равно ничего не заметила.       — Д-доброе утро, господин Альбедо!       Главный алхимик бросил короткий анализирующий взгляд на Сахарозу. Раннее присутствие на рабочем месте, синяки под глазами, растрепанные волосы и замедленная реакция говорили сами за себя.       — Сахароза, ты снова спала в лаборатории?       Она смущенно кивнула. Альбедо устало вздохнул.       — Тебе стоит больше заботиться о себе.       Сахароза виновато потупила глаза. Вообще-то, она вовсе не ложилась, но лучше ее наставнику об этом не знать. Конечно, он прав: ученая и сама знала, как недосып вреден для здоровья и мозговой деятельности; но разве можно останавливаться на сон, когда опыт в самом разгаре? Когда до прорыва в исследовании может оставаться лишь один шаг?       — Думаю, я закончила создание нового сорта цветков-сахарков.       — Поздравляю, Сахароза, — Альбедо мягко улыбнулся. — И чем же выделяется этот?       — В-вы не помните? Это морозостойкие сахарки. Я говорила, что хочу вывести их для вас, там, на Хребте.       Осознание и сожаление моментально отразились на лице главного алхимика.       — Ох, прости меня. Конечно, я помню; просто не сразу понял, о чем ты. Могу я посмотреть на результат?       Сахароза приободрилась, кивнула и достала из-под стола горшочек с саженцем. Альбедо подошел поближе, чтобы лучше разглядеть растение. Образец перед ним заметно отличался от обычных цветков-сахарков голубоватым оттенком и сравнительно небольшим размером.       — Он прекрасен, — Альбедо говорил нежно, и все же как-то печально. — Спасибо, Сахароза. Я буду бережно хранить твой подарок.       Сахароза улыбнулась и покраснела. Ее радовало, что разработка понравилась ее наставнику.       — П-пустяки.       — Могу я взять с собой саженец? Нет, два саженца?       — Разумеется! Сколько вы захотите.

***

      Снег падал по холодному голубовато-серому небу. Альбедо стоял у скалы, под его ногами — безымянная могила. Не могила — одно лишь название от нее. Под насыпью земли нет трупа: от него не осталось тела, которое можно было бы закопать; только пепел, развеянный ветром. Над землей нет памятника, имени, портрета — ничего, что напомнило бы о нем. Лишь маленькие камни, сложенные пирамидой на холмике, говорили о том, что это место создано рукотворно. Никто не придет сюда скорбеть; вряд ли вообще кто-то заметит этот отдаленный уголок гор. Разве что незадачливый искатель приключений, свернув не туда, наткнется на безымянную могилу — одну из многих на Драконьем Хребте — и прочитает молитву за упокой неизвестной души.       — Он был создан для тебя, и потому я не могу его принять.       Альбедо сел на колени, раскопал ямку у основания холмика и посадил туда саженец — небольшой голубой цветок. Единственные цветы, которые принесут на его могилу. Может, после того, что он сделал и хотел сделать, он не заслужил и такой мелочи; но все же Альбедо не мог не сочувствовать убитому. Если бы судьба распорядилась по-другому, это могла быть его собственная могила.       — Надеюсь, с ней ты смог ненадолго почувствовать то, о чем мечтал.       Каково это — не быть одиноким.