Вне себя

      Когда Малфой вошел в гостиную Гриффиндора, он шестым чувством почуял, что спокойно этот вечер субботы не пройдет. Поттер с Уизли сидели на одном из диванов и явно поджидали Грейнджер. Черт бы их побрал!       Глубоко вздохнув, Драко решительно направился в сторону лестницы, ведущей в спальню девочек, в надежде на то, что эти двое не перехватят его. Конечно же, надеждам не суждено было сбыться. Как только Драко поравнялся с диваном, Поттер вскочил и бросился к нему.       — С тобой можно поговорить? — спросил он, немного смещая Малфоя в сторону. Драко еще раз вздохнул и кивнул, беря всю волю в кулак.       — Гермиона, ты на нас за что-то злишься? — спросил Уизли, когда они втроем вышли в коридор, ведущий к лестницам.       — С чего вы это взяли? — вопросом на вопрос ответил Малфой, облокачиваясь на стену. Как бы он ни хотел нагрубить им — послать ко всем нарглам — у них с Грейнджер был договор, который они пообещали выполнять. Ведь каждый из них хотел вернуться в свое тело после того, как они правильно приготовят Зелье мира.       — За сегодня ты нам и двух слов не сказала, — заметил Поттер, сняв очки и протирая стекла. Какой же он идиот. Он же волшебник, для этого есть специальное заклинание. Неудивительно, что Грейнджер вечно подтирала им задницы. — Ты ведь не ночевала в башне?       — Вот это уже не ваше дело, где мне ночевать! — взорвался Малфой, сжимая кулаки. — Мне не очень-то нужны надсмотрщики.       — Я так и знал, что дело в Нотте, — взвился Уизли, делая шаг вперед, — ты изменилась, как только начала с ним общаться. А теперь вообще…       — Что вообще? — внутри у Малфоя все клокотало от ярости. — Перестала быть для вас удобной? Простите, конечно, но у меня есть своя жизнь, и она не ограничивается вами двумя.       Как же Грейнджер при всем своем недюжинном уме не понимает, что она нужна им гораздо больше, чем они ей? Они просто хреновы паразиты.       — Вчера еще все было нормально, — растерялся Поттер, — что могло измениться за одну ночь?       Ох, Поттер, ты даже не представляешь.       — Я вдруг прозрела, — буркнул Малфой, скрестив руки на груди. Он понимал, что разговор заканчивать на такой ноте нельзя, ведь об этом узнает Грейнджер, и тогда скандала не избежать. Но и нормально сосуществовать с Поттером и Уизли было бы для него подобно медленной казни. Решение пришло неожиданно.       — Просто дайте мне время, — наконец проговорил Драко, — я устала от всего. Не наседайте.       — Время? — переспросил Уизли. Ну какой же ты тупой.       — Да, У… Рон, время, — Драко вовремя прикусил язык, ведь Гермиона никогда бы не назвала своего дорогого рыжего дружочка по фамилии, — все будет нормально.       — То есть ты так и будешь сидеть за змеиным столом? — спросил Уизли, когда Малфой уже шел по направлению к лестнице.       — Думаю, да, — кивнул он и торопливо взбежал по каменным ступеням, не дожидаясь, пока эти двое спросят о чем-то еще.       Когда Драко захлопнул за собой дверь спальни для девочек, его взору предстала очень занимательная картина: Парвати Патил щеголяла по комнате в одном белье, рассматривая себя со всех сторон в наколдованных зеркалах.       — Ну не знаю, мне он кажется слишком закрытым, — плаксивым голосом жаловалась она Лаванде Браун, которая, сидя на кровати, наблюдала за подругой. — Гермиона, что скажешь?       Патил обратила внимание на Малфоя, который снова слишком громко хлопнул дверью. Он засмотрелся на стройную фигуру индианки, не сразу сообразив, о чем она его спрашивает. Справедливости ради нужно сказать, что на Парвати был изумительного вида комплект волшебного нижнего белья. Магическая ткань была светло-розового цвета и заставляла кожу будто светиться изнутри.       — Неплохо, — наконец прокашлялся Малфой, — а есть еще?       — Да, — воодушевилась девушка, — сейчас примерю.       Весь следующий час Драко провел наблюдая за тем, как Парвати Патил мерит разное белье. Все-таки Малфой был очень хитрым парнем.       — С каких это пор ты стала увлекаться модой? — спросила Джинни, которая лежала на соседней кровати и читала книгу.       — Времена меняются, — пожал плечами Малфой, расслабленно потягиваясь на покрывале. Он думал о том, как все-таки повезло женскому телу, которое нельзя обвинить во внезапно случившемся возбуждении. Будь он в своем прежнем теле — его брюки бы уже вовсю топорщились.       — Действительно, — кивнула Уизли. — Кстати, Теодор оценил платье?       — Более чем, — ухмыльнулся Драко, думая скорее о Гермионе, чем о Тео.       — А Малфой? — внезапно поинтересовалась рыжая, подсаживаясь на кровать Гермионы слишком близко, чтобы Драко смог почувствовать запах сладковатых духов.       — Малфой? — тупо переспросил Драко. Что это еще, черт возьми, значит?       — Ага, и когда, интересно, ты собиралась сказать мне? — тон Уизли был несколько обиженным, но глаза горели любопытством и чем-то еще очень странным.       — О чем сказать?       — О том, что ты встречаешься с ними двумя! — Джинни говорила громким шепотом, воровато озираясь, но и Патил, и Браун уже покинули спальню.       — Что? — Драко хватанул ртом воздух и закашлялся. — Ты с чего это взяла?       — Кто-то со Слизерина сказал нашим, кажется, Паркинсон…       — Хренова Пэнси, — скрежетнул зубами Малфой, — это неправда. Я просто выходила из спальни с ними двумя… Так получилось! Просто одновременно.       Он сам не знал, почему выгораживает Грейнджер. Быть может, оттого, что сам был недвусмысленно замешан в этом деле. Ему вдруг стало интересно, как поведет себя сама Гермиона, когда узнает, о чем болтает половина Хогвартса. Он был уверен, что к завтрашнему утру эта новость облетит всю школу. Будет забавно наблюдать, как он краснеет и смущается от этого. Черт, краснеть ведь будет он сам. О том, как поведет себя Тео, Драко даже не думал — Нотт настолько любил находиться в центре внимания, что это его только позабавит.       — Как по мне, это было бы интересно… — мечтательный голос Джинни прервал размышления Малфоя. — Ну представь: вместо одного парня сразу два. Вдвое больше внимания, больше секса, больше прикосновений. Но и проблем тоже вдвое больше.       — Но постой, мы же говорим о Малфое, — Драко осторожно назвал свою фамилию.       — Ты же знаешь мою позицию, — улыбнулась Джинни, — война закончена, а мы слишком устали, чтобы враждовать со Слизерином. Тем более, Гарри свидетельствовал на суде в пользу Малфоев. А я ему верю. Все-таки благодаря Нарциссе Гарри выбрался из Запретного леса живым.       Драко слушал Уизли и не верил собственным ушам: она его защищает.       — То, что он говнюк, это, конечно, не меняет, — продолжила Джинни, — но мне было бы интересно, как он трахается.       Парень округлил глаза на столь провокационную фразу и усмехнулся. Он бы тоже хотел узнать, как трахается Грейнджер.       — Не думала об этом, — наконец произнес Драко после недолгой, но ощутимой паузы.       — Я думаю, он очень властный, — не унималась Джинни, устраиваясь удобнее рядом. — Как считаешь, он любит пожестче?       — Часто думаешь об этом? — спросил Малфой, не сводя взгляда с глубокого выреза на сорочке Джинни.       — Бывает, — улыбнулась девушка, — ты, можно подумать, не думаешь. Так ты не ответила.       — Ты про БДСМ? Возможно…       — Ох, у меня аж ляжки вспотели, — хохотнула Уизли, — только представь: заходит Малфой, накидывается на тебя, привязывает твои руки к кровати и делает все, что угодно его темной душе.       Черт побери, а не зря половина Слизерина заглядывается на эту рыжую бестию. Она очень горяча.       — О, а Теодор завязывает тебе глаза, и ты не понимаешь, где чьи руки, — все говорила и говорила Джинни, — и, возможно, языки…       Драко почти против воли представил себе эту картину, и она не показалась ему отталкивающей. Это было… интересно. Что изменилось в нем? Раньше такая визуализация вызвала бы только гнев, ведь он был жутким собственником и ревнивцем, а сейчас это казалось ему заманчивой, но несбыточной перспективой.       Он испытывал к Грейнджер чувства. Разные, переменчивые чувства. Драко никогда не мог обойти ее стороной. В основном это были оскорбления и грязные ругательства в ее адрес, но он не мог по-другому. Ему думалось, что, как только он станет относиться к ней даже просто нормально, его жизнь превратится в ад. И Драко жутко завидовал Тео, но не потому, что тот любил девушку его мечты, а она отвечала ему взаимностью, а потому, что Нотт не побоялся проявить свои чувства. Тео не был трусом, в отличие от самого Драко.       

***

      Когда Гермиона с Тео шли в сторону подземелий после ужина, на котором Малфой снова сел за Слизеринский стол, каждый из них думал о своем. Гермиона размышляла о своеобразном перемирии, которое они заключили с Малфоем, и о том, как долго оно продлится. А Теодор думал, как же долго ему не видать секса. Да, их мысли довольно сильно разнились.       Когда они вошли в общую гостиную Слизерина, гул голосов, который царил там мгновение назад, внезапно стих. Гермиона почувствовала неладное, но продолжала идти уверенно. В конце концов, она в теле их предводителя, что может случиться? Ей хотелось только одного: спрятаться за балдахином кровати и никого не видеть до утра. Исключение мог составить только Тео.       — Это что же, вы теперь одну девчонку на двоих делите? — спросил кто-то нахальным голосом. Это был Пьюси, который сидел на диване и тянул из бокала что-то, очень напоминающее огневиски. Нестройный гомон голосов подтянулся, а Гермионе показалось, что она ослышалась.       — Что? — вкрадчиво спросил Теодор, оборачиваясь в сторону встающего со своего места Пьюси.       — Я говорю, что ты делишь свою грязнокровку с Малфоем, потому что он твой друг? Я, может, тоже не против ее…       Договорить он не успел, потому что палочка Теодора, которой он резко взмахнул, шарахнула Пьюси об стену с такой силой, что висящие на ней картины попадали вниз.       — Если еще хоть кто-нибудь скажет о Гермионе что-то в подобном духе — я убью его, — тон голоса Тео был настолько спокоен, что становилось страшно. Кто-то бросился к Пьюси, который не двигался. Из его рта стекала тонкая струйка крови.       В голове Гермионы что-то громко ухало, и она не могла пошевелиться. Все казалось сюрреалистичным: и слова Пьюси, и действия Тео — все было словно ненастоящим. Она опомнилась только тогда, когда Тео рывком потянул ее за собой в сторону спален. Их провожала гробовая тишина, разбавленная только причитаниями девчонок по поводу пострадавшего Пьюси.       — Все нормально? — спросил Тео Гермиону, когда они оказались в комнате. Блейза не было, и Теодор задней мыслью подумал, где же тот пропадает.       — Да, — прошептала Гермиона, следуя за Тео, который усадил ее на кровать, — они думают, что я с вами двумя…       — Успокойся, — он сел рядом, взял ее за руку и крепко сжал, — они и слова теперь не скажут.       — Но они так думают, — Гермиона была близка к тому, чтобы заплакать.       — Разве важно, что они думают? — Тео заглянул ей в глаза. Он был так близко.       — Нет, совсем нет, — покачала головой Грейнджер и тихонько рассмеялась, — просто это было неожиданно. А представь, что будет с Малфоем, если он узнает про эти сплетни?       — Я думаю, его реакция тебя бы удивила, — загадочно произнес Тео и не стал развивать тему.       — Спасибо, что вступился за меня, — Гермиона положила голову на плечо Тео и прикрыла глаза.       — Я люблю тебя и всегда буду тебя защищать, — эта простая фраза вызвала у нее внутри ядерный взрыв. Под кожей разливалось тепло, которое приносило немыслимое удовольствие. Гермиона встрепенулась и взглянула на Тео. Он никогда не говорил, что любит ее. Это был первый раз.       — Как символично, что ты сказал это, когда я в чужом теле, — нервно хохотнула Гермиона и прижалась лбом к его щеке, — я сейчас так хочу тебя поцеловать.       — Не вижу проблемы, — улыбался он.       — Но я же… Только не говори, что вы уже целовались.       — Это было на спор, — Тео смеялся, глядя на удивленное лицо Драко. И как окружающие люди не догадывались, что эти двое поменялись телами? На лице Малфоя были определенно грейнджеровские эмоции. — У Дафны ужасное чувство юмора. Она думала, что это будет смешно.       Грейнджер рассмеялась и осторожно прижалась губами ко рту Тео. Она не чувствовала особой разницы, но что-то определенно было по-другому. Возможно, дело было в росте или в ее теперешнем телосложении.       А Тео просто растворился в этом поцелуе. Он скучал по Гермионе, хотя она всегда была рядом. А еще он чувствовал, будто два его любимых человека слились воедино. Но он не хотел думать об этом сейчас. Сейчас он просто был счастлив.