Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь королева!

Джоанна бежала так, как не бежала, наверное, уже очень давно. Земля под ее ногами тряслась, с потолка сыпалась пыль, из-за которой ей ничего не было видно, дышать так же было почти нечем, и она ощущала себя, как слепой котенок, который метался в темноте. Но тем не менее ноги несли ее вперед, куда-то туда, куда ее вели инстинкты и заклятие навигатора. Теперь-то магия здесь работала. И пусть ей пришлось ради этого пролить кровь. Свою, родича и парочки Детей Леса. А может и парочки десятков Детей. Хрен его знает, сколько этих существ здесь обитало до того, как она с Трехглазым устроили матч за звание самого крутого в Вестеросе мага и вершителя судеб. Хотя сама Джоанна больше билась ради того, чтобы просто свалить из этих долбанных туннелей!.. Правда, кажется, немного перестаралась. Совсем чуть-чуть. В конце концов, кто знал, что сдерживаемая оковами магия так отреагирует и устроит это все?.. Получасом ранее… Они сверлили друг друга напряженными взглядами, и Джоанна невольно ощутила себя героем старых вестернов. Не хватало только напряженной музыки со свистами в припевах, ковбойских шляп и револьверов. — Для полуторавекового деда вы выглядите… Как полуторавековый дед, — первой нарушила тишину Джоанна, смело подойдя ближе и замерев неподалеку от подножья этого странного деревянного трона-клетки, где было сковано немощное тело Бриндена Риверса, который в другой жизни бы украл тело ее бедного кузена Брана для личного пользования. Впрочем, она сомневалась, что в этом существе осталось так уж много от Кровавого ворона. Оказавшись в непосредственной близости от него, она буквально могла чувствовать древнюю силу и магию в нем. Слишком древнюю для того, кто родился полтора века назад, и неправильную. Темную и извращенную, чем-то напомнившую ей по ощущениям, ту, которые она чувствовала от вновь возрожденного Воландеморта. «А был ли Бринден?..» — подумала Джоанна про себя и храбро продолжая смотреть в единственный глаз Трехглазого ворона все больше уверяясь, что Бран мог быть не первым ее родственником, который был потерян под влиянием этого нечто. — А была ли Висенья? — вдруг произнес старик, и девочка отпрянула на шаг назад ощутив, как на краю ее сознание кто-то копошился. Джоанна прищурилась и подняла те ментальные щиты, которые уже успела восстановить медитируя каждый вечер перед сном. Присутствие тут же исчезло, а в единственном глазу Трехглазого ворона появился расчетливый интерес. Джоанна оскалилась и указала пальцем на старика. — Не смей так больше делать, паразит, — сердито сказала она. Еще со времен первой юности Джоанна терпеть не могла, когда к ней в голову кто-то лазит без разрешения. Уроки Снейпа, Дамблдор и Воландеморт стойко внушили ей отвращение к любому ментальному вмешательству, особенно, когда оно происходит без ее дозволения. Но старик только закряхтел, и ей понадобилась секунда, чтобы понять, что он смеется над ней. — Смелая девочка, смелая и глупая, — сказал Трехглазый ворон и указал на нее своим кривым и длинным пальцем. — Думаешь, что влезла в тело этой мертвой девочки и никто не заметит? Думаешь, сможешь стать чем-то большим, королевой, чем той никчемной женщиной, что ты была в прошлом, а? Гарриет Поттер. Ты ничего не сможешь! Жалкая, никому не нужная, и всеми забытая слабая девка!.. Это стало последней каплей. И без того, слушая каждое слово из уст старика, Джоанна чувствовала, как ее сердце болезненно сжималось. В ее голове больно живо встали воспоминания о последних днях, как Гарриет, где ничего, кроме одиночества и пустоты не было, о тех моментах, когда она, уже здесь, подводила дорогих ей людей, и как подводили они ее… Все это мелькало перед ее глазами, причиняя невыносимую боль, а услышав, как тот назвал ее жалкой и ненужной, она просто взорвалась. Буквально. Волны магии разошлись от нее в разные стороны, земля мелко задрожала и стены, но она этого не заметила. Девочка тряхнула головой, понимая, что все это неестественно, и что к ней в голову вновь залезли, и, сделав шаг вперед, замерла около самого подножья древа, после чего эмоционально закричала: — Я не жалкая! Я не слабая! Ты не знаешь меня и не знаешь, что у меня в сердце! Я-Висенья Таргариен — не Гарриет, и не Джоанна, а Висенья — и я буду королевой! И никакой мерзкий старик, застрявший в дереве мне, не помешает. Старик, который является лишь дряхлым костюмом для обычной пиявки и паразита! И знаешь что? Моего кузена Брана ты тоже не получишь, и эту чертову пещеру ты больше никогда не покинешь!.. Во время своего спича она едва заметила, как торжество в глазу Трехглазого ворона, который сначала жадно наблюдал за тем, как те странные корни, ведущие к его трону-тюрьме и впитывающие магию, выпущенную ее под гнетом эмоций, стало меркнуть. Ведь корни стали… трещать. Магии для них было явно слишком много, но старик на это не рассчитывал и попытка ее иссушить, доведя до магического всплеска, обернулась для него крахом. Он поморщился, заскрежетал зубами и оглянулся в поисках своих давнишних помощников, но Дети Леса будто испарились из пещеры. «Бросили! Бросили!..» — яростно думал он и вернув внимание к тяжело дышащей девочке, часть души которой уже успел поглотить, но она выжила, став единым целым с ведьмой из другого мира, попытался вновь проникнуть в ее разум. Вот только он наткнулся на стену. Стену изо льда и пламени в ее голове. — Аргх! — застонал Трехглазый ворон, почти физически чувствуя боль от пламени, что его обожгло при соприкосновении с ее сознанием, которое набросилось на него в ответ и стало сжигать его разум. — Прекрати! Прекрати, глупая девчонка!.. Но было поздно. Дрожь стала сильнее, боль в голове некогда могущественного зеленщика, который уже не первый век менял тела и лица, чтобы жить и жаждал даже захватить трон, стала невыносимой. Он еще никогда такого не испытывал. — А-а-а! — закричал он, чувствуя, как из единственного глаза и носа потекла кровь и задергался, а Джоанна, наконец обратив внимание на то, что происходит вокруг, ощутив, что магия вернулась к ней, еще несколько секунд смотрела на то, как это существо в теле ее далекого родственника, бьется в судорогах в своих деревянных оковах, а потом бросилась к противоположному проходу от того откуда она пришла. Сейчас… Выход оказался перед ней неожиданно. Джоанна заметила светлую точку впереди и бросилась к ней из последних сил. Свет рассветного неба ее мгновенно ослепил, как и бесконечные просторы Крайнего Севера, покрытые белоснежным покрывалом, но это было благословенное зрелище. Пробежав еще пару метров, она без сил повалилась на снег, но услышав грохот за спиной, перевернулась, приподнялась на локтях и увидела, как огромное чардрево — давно сухое и почерневшее — проваливается под землю, как и часть земли вокруг него. — Сказала же, что ты не покинешь эту гребаную пещеру, сволочь, — просипела Джоанна себе под нос, чувствуя, как на нее резко свалилось истощение и адская головная боль, после ментальной битвы с этим паразитом. Она повалилась обратно на снег, когда дрожь наконец утихла и прикрыла глаза. Девочка чувствовала, как ее одежда стремительно стала намокать от таявшего под ней снега, холод начал пронзать ее до самых костей, но сил шевелиться у нее не было. К тому же прохлада хорошо помогала против ее головной боли. Ей было так хорошо, и Джоанна была рада, что все это закончилось. Хотя… …ее не покидало странное чувство, что все закончилось слишком быстро и легко. Это же сильнейший зеленщик и кто-то там еще, который в оригинальной вселенной захватил тело Брана, отсиделся в стороне, а потом и трон под себя подмял, и так просто сломался? Залез к ней в голову и инсульт схлопотал? Что-то ей слабо верилось в это. Но что имеем, то имеем. Тут поток ее размышления прервал странный звук и… чье-то тяжелое дыхание. Джоанна вся подобралась и, медленно сев, обернулась. Да так изумленно и замерла с нелепо открытым ртом.